Живая вода

Вот так и началась новая жизнь. Рицка действительно очень быстро привык к новому укладу, к тому что мама всегда ждет его и всегда ему рада, что папе можно звонить в любое время, и он всегда готов сорваться к сыну. Привык к постоянным смскам от родителей, оба писали ему теперь по несколько раз на дню, и не всегда по делу, а иногда и просто так, поболтать, пошутить, напомнить о себе. Привык, что родители теперь ходят к нему в школу, не пропуская ни одного мероприятия, и ходят часто вдвоем. Мама на все школьные вечеринки увлеченно готовит какие-то вкусности, у нее наметилось нешуточное соревнование с парой других мам. А папа оказывается отлично бегает в мешках и делает смешные костюмы приведений из старых занавесок. Бегать в мешках на спортивном празднике Рицка категорически отказался, даже с Соби, вот и пришлось отдуваться папе. Соби Рицка тоже повадился притаскивать на родительские дни и пристраивать к общей пользе, и тот теперь рисовал плакаты и стенгазеты для его класса и сопровождал их в поездках и походах – Шинономе-сенсей была счастлива! Все при деле, Рицке это очень нравилось, хоть и удивляло немного. Но с каждым разом все меньше и меньше. Да и удивлялся Рицка всему этому лишь краем сознания, с удовольствием приняв новое положение вещей. Даже к еженедельным визитам к Сеймею в больницу, Рицка привык довольно легко. Хотя эти визиты и оставляли очень тягостный, горький осадок. Но "брат болен" звучит куда лучше, чем "брат мертв", в этой фразе все же есть надежда, которой и врачи не отрицали. И Рицка расслабился и быстро привык к хорошему. И друзья тоже привыкли. И к тому, что Рицка больше не пропускает школу без поводов, и поводы у него теперь самые обычные, как у всех, и что настроение у него теперь редко портится, А еще они быстро привыкли часто бывать дома у Рицки, ведь их там всегда ждут. Через пару месяцев Рицка с Соби все же съездили в Семь Лун, эту тему тоже предстояло закрыть, и не откладывая, чтобы не мучила и не тянула назад. Они и так откладывали визит сколько могли, но тут подвернулся повод. Нагиса-сенсей решила, что пришло время вернуть обратно недоучившуюся парочку Нулей. Те демонстративно обрадовались, но Рицка подозревал, что остались бы они с не меньшим удовольствием. Ну вот, не отправлять же их, да еще расстроенных, трястись в автобусе целый день? Пришлось ехать всем. Но сначала пришлось выдержать целый нешуточный бой с папой, который вознамерился во что бы то ни стало их сопровождать. Отвезти на машине, как будто Соби не может! Логика все же победила, и они поехали без папы, что ему там делать, его ж даже в школу не пустят. Дорога туда была напряженной, серьезной опасности они конечно уже не ждали, но встречи и разговоры все равно предстояли тяжелые. Если бы не Нацуо и Йоджи, путь вышел бы совсем тоскливым. А вот обратно они ехали с легкой душой, развлекаясь бестолковыми разговорами ни о чем, и останавливаясь побродить и перекусить, или заправить машину, или просто размяться и пофотографировать, во всех красивых местах, которые проезжали. Тема школы была закрыта, возвращаться туда, и иметь дело с Системой они оба отказались наотрез и чувствовали себя наконец полностью свободными. Школьные настаивали, взывали к логике, уговаривали. Рицку пытались завлекать расписывая преимущества, на Соби пробовали давить. Но оба были непреклонны. Рицка в конце концов все же немного сдал позиции, и дал обещание рассмотреть возможность возвращения в школу, если обнаружится его одноименный боец. И даже согласился на тренировочный бой на школьном полигоне, чтобы школьные сняли какие-то там показатели и успокоились. И вот тут-то и выяснилась одна очень интересная деталь. Оказалось, что сражаться против Рицки теперь невозможно в принципе. Нет, то есть войти в Систему он может, но на этом все. Как только против него пытаются применить силу, система сворачивается, вышвыривая вон всех участников, к счастью целыми и невредимыми. То есть тот ритуал, который совершил Соби, этот самый обмен жизнями, все еще работает, и то, что Соби выкарабкался, Системе все равно, видимо она оценила исключительно факт действия. И теперь Система выполняет договор и бережет Рицку, не позволяя причинить ему никакого вреда. Это открытие произвело какой-то совсем ошеломляющий эффект на всех школьных. Им тут же захотелось повторить и еще раз, и еще, у них возникло множество вопросов, например сможет ли Рицка войти в Систему не с Соби а с другим бойцом, и сможет ли тогда сражаться, или его тоже выкинет при первой же угрозе. Может, будь у них под рукой еще один свободный чистый боец они бы и на эксперименте принялись бы настаивать. А вот Рицку и Соби не заинтересовал ни один из вопросов, на них и новость вообще никакого впечатления не произвела. Соби правда немного удивился, что Система не отменила обмен из-за того что он выжил, а вот Рицка никак на это все не отреагировал. Подумаешь, сражаться он теперь не может, это же замечательно! Он этого же и хотел! Так что, считай повезло. И все, хватит, никаких больше экспериментов! Когда школьные убедились, что произошедшее с Рицкой необратимо, и становиться объектом исследований он тоже категорически отказывается, они переключились на Соби и принялись всеми правдами и неправдами убеждать его вернуться в школу и взять себе новую жертву. Рицка-то все равно теперь непригоден. А Соби просто сказал, что с него хватит. Он больше не хочет ничего этого, вообще ничего, ни боев, ни жертв, ни школы. Ни связи, ни имен, с него довольно. Кто-то спросил, а как же Система? А Соби неожиданно резко ответил, что с Системой уж как ни будь разберется сам. И больше ничего не слушал. Правда тоже в итоге немножко уступил. Согласился подумать. Но тут же уточнил, что о результатах своих размышлений, если они будут, сообщит сам, не надо его доставать! В последний момент вспомнили про Нисея, как ни странно вспомнил именно Соби, и выменял свое обещание подумать о возвращении, на обещание школьного совета снять с Акамэ обвинения. Удивились все, даже Рицка. Почему Соби заступается за Нисея? А Соби не дожидаясь вопроса сказал, что сочувствует Акамэ, потому как отлично знает, какова на вкус воля Сеймея. И к тому же теперь Акамэ вероятно есть, куда возвращаться. Например, к родителям. И школьные согласились. Рицка был уверен, что согласились они не из-за сострадания к Нисею, а исключительно, из-за предложения Соби, но все равно очень обрадовался, что и судьба природного бойца брата решилась не так страшно, как могла бы, и у него теперь есть шанс на нормальную жизнь. Из школы они уехали, ощущая себя полностью, окончательно свободными. В школе Рицка и Соби провели полдня, выехали из города еще затемно и были на месте к обеду. Все вопросы решили очень быстро, что там решать-то? Вообще можно было бы и не приезжать, сказать «нет» занимает секунду. Но приехали, выдержали весь предписанный вежливостью церемониал, успели даже выпить чаю с Наной, и проститься с Нацуо и Йоджи, — они-то как раз оставались. Уезжать на ночь глядя было как минимум нелогично, да и просто безрассудно, но они действительно не хотели находиться тут ни одной лишней минуты. В машине Соби сказал, что в принципе не против провести ночь за рулем, а Рицка пусть спит на заднем сидении, может укрыться его плащом, а под голову свернуть свою куртку. Но Рицка заупрямился, заявил, что не желает спать в позе, как там говорила медсестра в больнице, агонизирующей креветки, вот! В общем, не удобно ему! Ну в самом деле, не говорить же, что он переживает за Соби и не хочет, чтобы тот лишний раз перенапрягался, тем более что никаких причин для подвига нет. Рицка был готов к долгим препирательствам и уже капризно надул губы перебирая в голове аргументы в свою пользу, но Соби неожиданно легко согласился, и они нашли гостиницу в первом же встреченном на пути городке. Оставили машину на стоянке отеля, договорились о комнате и пошли нагуливать сон. Наверное, это был обычный маленький провинциальный городок, но в свете луны он показался им очень красивым. Они стояли на мосту, и любовались лунной дорожкой. Рицка попробовал сфотографировать отражение. Конечно ничего не получилось, и Рицка даже расстроился, ему хотелось получше запомнить этот вечер, а Соби утешил, пообещав нарисовать этот ручей и отражение луны в нем. И даже сделал пару набросков в блокноте. Рицка стоял рядом и думал, что хорошо все же, что у него ничего не получилось сфотографировать, зато теперь он узнает, что именно видит Соби, когда смотрит сейчас на этот ручей. Рицка в последнее время часто думал о том, что же видит Соби? Он наконец посмотрел на его работы, и потрясенно обнаружил, что Соби действительно художник. Нет, он знал, где Соби учится, видел у него дома мольберт и принадлежности для рисования, даже видел, как Соби рисует, например стенгазету для их класса, и получалось действительно очень здорово. Но просидев два выходных подряд, закопавшись в папки с его работами, Рицка вдруг остро осознал, как мало в действительности он знает Соби... А в позапрошлые выходные Соби с Кио, ходили рисовать в ландшафтный парк, и Рицка увязался с ними. Сказал, что будет фотографировать для школьного портфолио. Нет, он действительно фотографировал! Но когда они потом сели сравнивать результаты, поразился. Кио и Соби рисовали, а Рицка снимал, практически с одного места, но разница была ошеломляющая. Если взгляд Рицки и Кио хотя бы иногда совпадал и в принципе можно было понять, что они стояли рядом, то вот Соби... То ли ему картинку другую показывали, то ли у него глаза иначе устроены, но где он все это разглядел?! И при этом у него все было даже более узнаваемое, чем на фотографии, как будто он видит и рисует сразу суть вещей! Когда Рицка потрясенно сравнивал работы, Кио сказал ему тихонько: «Я вот тоже каждый раз голову ломаю, что он видит? И во что потом это превратится? Никогда не угадаешь!» И теперь и Рицка постоянно задумывался, что именно видит Соби, когда смотрит с ним на одно и то же. И как же интересно это узнать... Вот и сейчас Рицка исподтишка поглядывал на освещенный луной тонкий профиль, и пока Соби быстро рисовал в блокноте, пристроившись под фонарем, весь погрузился в размышления о нем. Что вообще Рицка знает о Соби? Что тот добр с ним, да и не только с ним, у Соби большое сердце, он ведь и ко всем Рицкиным друзьям относится не просто хорошо, а неравнодушно, и заполошную парочку Зеро принял как родных, даже с Шинономе-сенсей сумел как-то наладить отношения! Соби заботливый, внимательный, верный друг. Вот оно, ключевое слово, верность, а еще честь, это то, что его очень точно характеризует. А еще он пытается казаться жестким и неэмоциональным, но на самом деле все в точности до наоборот. Что еще Рицка знает про Соби? Что Соби боец, один из сильнейших. Что он сирота, вырос в школе Семи Лун, и его опекун был жесток с ним. И Сеймей тоже был жесток. Что Соби привык подчиняться, его воспитывали так, чтобы он и помыслить не мог ни о чем другом. То есть получается, что до сих пор всегда рядом с Соби был кто-то, кто навязывал ему свою волю, диктовал, что делать, как жить, и может даже что чувствовать... Ведь и Рицку ему тоже навязали! Получается, что рисование — это то единственное, что принадлежит только Соби? Но ведь тогда... Додумать Рицке не дали, на макушку ему легла теплая ладонь, и погладила в заветном месте за ушком. Рицка тут же потянулся навстречу ласке, прикрывая глаза и подставляя второе ушко. Вот интересно, почему у Соби всегда такие теплые руки? — Эй? Рицка, устал? По-моему, ты уже спишь, — Соби мягко улыбнулся. — Не сплю, просто думаю. — О чем? — О том, почему у тебя руки всегда такие теплые? Соби тут же взял его ладони в свои. — Зато ты у меня лягушонок. Вот, еще и замерз! — Ничего я не замерз! И почему лягушонок-то? — Потому что и руки холодные и уши. — Уши всегда холодные, а руки у меня нормальные, это у тебя горячие, вот так и кажется! И вообще, где ты видел лягушек с хвостом?! И с ушами?! — Ладно-ладно, — Соби примирительно почесал второе ушко, — Пойдем ужинать? — А куда? — Поищем. Если ты не совсем устал. — Совсем не устал! Спать не хочу! И есть не хочу. — Совсем не хочешь? Ничего-ничего? — Нууу... — Уставший, сонный, холодный, голодный котенок, — перечислил Соби, — И кто мне тебя еще раз доверит после такого? — Я сам тебе доверюсь! — возмутился было Рицка и тут же растерялся, что это он такое сейчас высказал? — Я счастлив! — и откуда у Соби появилась такая ехидная улыбка? — Но буду еще счастливее, если ты станешь хотя бы теплым и сытым. — Почему сразу котенок-то? Ты бы уж определился что ли, кто я! — опомнился Рицка, — И вообще, к утру буду и выспавшимся, и отдохнувшим. — И я верну тебя родителям как новенького! — Ой нет, знаешь, как новенького меня уже им возвращали, никому не понравилось, так что лучше, как старенького! — с Соби Рицке удавалось легко пошутить даже про амнезию. — Договорились, — Соби взял Рицку за руку и повел в сторону освещенной улицы. «А мог бы и вовсе не возвращать, я не против», — подумал Рицка и сам удивился мысли: а ведь он действительно не против! Теперь, когда и у мамы все хорошо… Поужинали они в кафе при гостинице, и только усевшись за стол и посмотрев на еду, Рицка понял, что на самом деле очень даже голоден. А Соби тут же сказал, что Рицка и спать так же захочет, стоит только посмотреть на подушку. Но тут он ошибся. Спать Рицке действительно не хотелось не смотря ни на что. Ни ранний подъем, ни долгая дорога, ни нервные переговоры в школе, ни тренировочный бой, ничто не привлекло сон, скорее наоборот, от переизбытка впечатлений мозг вообще отказывался отключаться. Рицка поворочался с полчаса, от бессонницы он уже успел отвыкнуть. Взвесил все «за» и «против», вздохнул, и прихватив свою подушку прошлепал к кровати Соби. Постоял, присматриваясь. Вроде спит? Спит, на боку, уютно обняв подушку: жалко будить. Рицка уже собрался было пойти обратно, как Соби вдруг откинул одеяло причем, кажется даже не открывая глаз. Дважды приглашать Рицку не потребовалось, он метко бросил подушку на кровать и быстро нырнул под одеяло. Повертелся, устраиваясь, и рассовывая холодные ступни и ладони куда ни будь потеплее, благо на Соби нашлось множество удобных мест, наконец пристроил голову ему на плечо и удовлетворенно закрыл глаза: сразу стало тепло, спокойно и сонно. — Тобой зимой можно помещения отапливать! — довольно прошептал Рицка. — Лягушонок... — сонно ответил Соби. — Опять? Был же котенком! — Гиб-рид... — Соби, ты же спишь! — Сплю. — Тогда не отвечай мне. — А ты меня не разговаривай... — Все, спокойной ночи! — Хороших снов, — невнятно пробормотал в ответ Соби. Через какое-то время Рицка с удивлением обнаружил, что под боком у Соби бессонница не кажется чем-то мучительным, просто лежишь себе, нежишься в тепле, думаешь о всяком, хорошо. Но все равно не спишь! — Рицка, что тебя беспокоит? — спросил вдруг Соби совершенно бодрым голосом. — Ну вот, я тебя все же разбудил... — Нет, я сам разбудился. — Все равно плохо. — Ничего страшного. — Да? Тебе между прочим завтра еще машину полдня вести. — Рицка, не беспокойся, мы нормально доедем. С утра поспим подольше, и все. — Угу... — Рицка? — Угу. — Давай поговорим? — О чем? — Не знаю. О том, что тебя беспокоит. — Меня ты беспокоишь.... — Я?! — Ты. Вот ты обо мне знаешь вообще все, а я о тебе... — Ты обо мне тоже все знаешь. — Да что ты?! — Рицка, но это правда. — Ты даже знаешь, как назывался мой детский садик! И моя первая школа! И вторая! И знаешь всех моих друзей и родственников! С учительницей моей знаком и с психиатром! И все мои болячки знаешь! А я... — Это все важно? — Ну... — Рицка как-то сразу остыл, но не сдался, — Важно. — Рицка, перечисление моих прошлых травм неинтересно и ничего тебе обо мне не скажет, а про недавние ты знаешь. В детский садик я не ходил. Из моей школы мы как раз едем, она у меня была одна, с учителем ты тоже знаком, и с Кио, а родственников у меня нет. Психиатра тоже. Думаешь он мне нужен? — Соби попытался свести все к шутке. А Рицка почувствовал, как по спине пробежал холодок. Соби ведь говорит правду! Кошмарная какая-то правда… — Рицка, что еще тебе рассказать? — и Соби принялся сосредоточенно скатывать трубочкой Рицкино ушко. — Расскажи про свой первый раз, — вдруг выпалил Рицка, — Помнится, кто-то говорил про мягкую постель... Соби отпустил ушко. — Извини, я тебе соврал, - признался он. — Я знаю. Ты же врать вообще не умеешь! Соби вздохнул и отвернулся. И даже одеяло на голову натянул. Рицка подождал немного, потом потянул за край одеяла. — Соби ты чего? Ты обиделся что ли? Соби тут же повернулся обратно. — Нет. Но я об этом думаю. — Но я в самом деле всегда чувствую, когда ты пытаешься врать! — А другие не чувствуют, так что я умею врать! — упрямо заявил Соби. — Ну ты как маленький! – возмутился Рицка, — Нашел на что обидеться! Оба прыснули. Потом полежали немного в тишине. Может быть Соби и думал, что тема закрыта, но Рицка не собирался отступать. Он еще немного помолчал, пододвинулся ближе, и тихонько спросил. — Так все же, почему все люди так много думают о сексе? — Я не знаю, Рицка. Наверное, им это важно, - отозвался Соби, - Ты тоже скоро начнешь думать о нем. — Это еще зачем? — Это природа, ты скоро вырастешь, и… — А ты? Ты же уже вырос. — Вырос, - согласился Соби, явно не собираясь развивать тему. — И? – Рицка решил не отставать. — Что «и»? У тебя будет гормональный всплеск, вот и все. И тебе станет интересен секс, так же и остальным. — Им? А тебе? — Рицка напрягся, чувствуя, что случайно задел что-то очень темное в прошлом Соби. — В моем случае секс был частью воспитания, — слишком спокойным и ровным голосом ответил Соби, и добавил, — Мне не понравилось. — Соби!! А все твои шуточки?... — Рицка аж задохнулся от возмущения. — А, это... — Да, это! Объяснись! — Сначала мне надо было, чтобы ты раскрылся. Вот я тебя и напугал. — И вовсе я не напугался! — насупился Рицка. — Нет? А должен был бы. Ну в любом случае я добился от тебя того, что было нужно. — Заставил меня функционировать должным образом? — Грубо, но по сути верно. Ну, да я и действовал грубо. — Нормально! — Нет Рицка, ничуть. — Тебя вынудили! — Допустим, но меня это все равно не оправдывает. — Может это мне решать? — Нет, Рицка… — Ладно, стоп! Сейчас же поругаемся. — Не будем ругаться, согласен! — Хорошо, про первую встречу понятно. А потом? — А потом было просто забавно тебя подначивать, — и Соби натянул Рицке на голову одеяло. — Ах ты!! Не щекотать! Только не живот! Пятки не тронь! Через пару минут сосредоточенной возни взъерошенный и раскрасневшийся Рицка наконец обрел свободу. Сел на постели, укоризненно посмотрел на тоже порядком встрёпанного и довольного Соби, и строго ткнул в него пальцем. — Ты сейчас делаешь то же, что и обычно. Переключаешь меня с неприятной тебе темы. Словами не получилось, вот ты и руками это сделал. — Тебе эта тема ведь тоже неприятна. — Но если убегать от проблем, они не решатся! — Ты считаешь, что я убегаю от проблем? — А разве нет? — Нет, я только хочу, чтобы прошлое осталось в прошлом. Там нет ничего хорошего и ничего не изменить, и я не хочу к этому возвращаться. — Ничего хорошего? — ошеломленно прошептал Рицка. — Да, до того момента, когда в моей жизни появился ты. Рицка лег обратно. То, что Соби говорил, было настолько чудовищно, что просто не укладывалось в его голове. Все, что было до его появления? Все — плохо? Настолько плохо, что он не то что разговаривать об этом, он и вспоминать не хочет? Рицка вздохнул, и решил пойти до конца. Если он не спросит сейчас, то потом уже точно не сможет. — Соби, только ответь мне пожалуйста честно, хорошо? Обещай сказать правду, и я отстану. — А ты же говорил, что всегда чувствуешь, когда я лгу. — Соби, я серьезно! — Обещаю, Рицка. — Скажи мне... — задать вопрос оказалось совсем непросто, — Скажи, если бы я решил остаться в школе, что бы ты сделал? Ты бы...Ты... — Что? — Ты сказал, что с тебя довольно. Но если бы я захотел остаться в Системе с тобой? Рицка привстал, опираясь на локоть, и попытался разглядеть Соби. Тот смотрел мимо Рицки в наполовину закрытое шторой окно. — Соби, не молчи. Пожалуйста. — С тобой бы я остался. — Соби... — Рицка, почему ты расстроился? — Долг, ответственность... Соби, а ты сам? Твои желания, как же они? — Рицка, долг и ответственность тоже часть нас. А желаниями иногда приходится поступаться. — Я не хочу, чтобы ты чем бы то ни было поступался из-за меня. — Я тоже. — Что «ты тоже»? — Тоже хочу, чтобы ты был свободен и жил своей жизнью. И не помешаю тебе. — Что?! Но ведь... — Рицка, какой смысл думать о том, что было бы если бы? Ты не поставил меня перед выбором, наши желания совпали, все хорошо. — Хорошо? — Конечно хорошо. У нас впереди целая новая жизнь. — Совсем новенькая, — грустно улыбнулся Рицка. — Да, будем учиться ею наслаждаться. Через несколько дней после возвращения Соби принес Рицке небольшую картину. Быстрый рисунок тушью, по мокрой бумаге. Несколько пятен, почти клякс, которые невероятным образом сливались в темное небо, силуэты склоненных к воде кустов и черную гладь ручья с блестящей лунной дорожкой. Рицку потрясло то, что этот рисунок почти с фотографической точностью передавал виденный им пейзаж. И настроение: покой, надежда, немного грусти. И свобода. Лунная дорожка, по которой кажется можно ускользнуть к самому небу… Рицка не знал, как благодарить – то, что сделал Соби казалось ему большим чудом, чем все, виденное им в Системе. Он тут же показал, куда повесит картину, около кровати, чтобы всегда была перед глазами. Соби собрался было тут же прикрепить ее, просто кнопками за углы, но Рицка пресек вандализм, и отнес рисунок в мастерскую, чтобы его оформили как положено, в раму и под стекло. Получив готовую картину, он повесил ее на выбранное место. И она действительно многие годы служила ему напоминанием и о том чудесном вечере и о важном решении, которое он принял тогда. Вернувшись из поездки в школу Рицка честно принялся с удвоенной силой наслаждаться каждой минутой новой жизни. Очень быстро привык, верно говорят, к хорошему быстро привыкаешь, и то, что раньше казалось для него настоящим праздником, постепенно превратилось в обыденность. Жизнь стала такой спокойной и плавной, без встрясок и перемен.... Но тот ночной разговор Рицка не забыл, благо перед его глазами теперь всегда висело напоминание о нем. Перед Рицкой раскрылась во всей красе новая жизнь, та, о которой он совсем недавно и мечтать не смел. И Соби тоже имел право на собственную жизнь. Рицка решил не мешать ему, отпустить и помочь окончательно обрести свободу. Это свое решение Рицка не обсуждал ни с кем, даже с Кацуко-сенсей и мамой. Приняв это решение, он заметил, что Соби как почувствовал, и тоже стал от него отдаляться. День за днем, шаг за шагом, будто бы постепенно и незаметно, Соби уходил в тень, оставляя Рицку один на один с его новой, нормальной, обычной жизнью. И Рицка уверился в своей правоте. И осознанно делал то же самое. Тоже постарался отступить в тень, дать Соби возможность жить собственной жизнью. Отступал медленно, маленькими шажочками, так, чтобы Соби не понял, что происходит. Они стали реже встречаться, реже приходить друг к другу, оба старались не писать и не звонить без необходимости, а Соби еще стал куда меньше расспрашивать Рицку о его жизни, полностью оставив инициативу в разговорах ему. А о себе вообще перестал говорить, и ловко уходил от расспросов. И конечно больше не целовал его, вообще сведя к минимуму физические контакты. Рицка тоже старался избегать прикосновений и контактов, иначе потом слишком трудно было оторваться. И при этом Рицка не чувствовал, что отношение к нему изменилось. Нет, Соби смотрел на него даже с большим теплом, чем прежде, Рицка сердцем чувствовал его хорошее отношение. Соби по-прежнему оказывался рядом, когда был нужен, всегда появлялся, как будто знал, и всегда был готов помогать. Но из повседневной Рицкиной жизни он постепенно ушел почти полностью. Однажды, может через пару лет, Рицка осознал, что Соби фактически превратился в воспоминание — они не виделись и даже не созванивались, ограничиваясь короткими смсками, уже несколько месяцев. Рицка усиленно учился, дополнительно ходил на курсы фотографии, много времени проводил с сестренкой, а Соби дописывал диплом, параллельно взявшись за интересную подработку — оба были очень заняты. Тогда Рицка обрадовался, решил, что все получается, что это естественный процесс, так и должно быть, ведь их связали вместе насильно, и в конце концов, это же здорово, что у Соби есть своя жизнь, это просто прекрасно. Он ведь с самого начала этого и хотел для Соби! Но все равно тогда Рицка немного огорчился. И потрясенно понял, что оказывается, ему было очень приятно думать, что Соби всегда будет рядом, и к его прикосновениям и шокирующим словам Рицка тоже успел привыкнуть. А еще Рицка неожиданно для себя осознал, что успел привыкнуть владеть: Соби был его, принадлежал ему, оказывается, Рицка поверил и в это! Но совершенно правильно, что Соби живет своей жизнью, отдельной от его, он не собственность, ничья, даже не Рицкина, он свободный человек. И Рицка тоже, живет своей собственной жизнью, такой увлекательной. И вообще, все хорошо. А легкая горечь только придает пикантности вкусу жизни. Они продолжали общаться. Это были немного странные отношения. Они могли полгода не видеться, а потом созвониться и проболтать всю ночь. И начинали разговор всегда так, как будто виделись вчера, хоть это было полгода назад. И при этом, Соби продолжал оставаться тылом для Рицки, тот всегда ощущал его присутствие и его готовность помочь. Когда у мамы случилась почечная колика, ничего страшного, в больнице помогли быстро, но когда все только случилось, маме стало совсем плохо очень стремительно в считанные мгновения, и Рицка не только испугался, но и растерялся. А Соби оказался рядом через несколько минут. Наверняка переместился. И ведь Рицка ему не звонил, он вообще еще даже не успел сообразить, что делать, потому что жутко испугался за маму. А значит Соби почувствовал Рицкину панику... Все бросил, пришел на помощь, и был рядом все время, пока маме не стало лучше. И когда Рицка полез за застрявшей на дереве кошкой и неудачно спрыгнул, Соби тоже сразу оказался рядом, как будто поджидал под деревом. Сказал что-то шутливое, улыбнулся, усадил Рицку на бордюр, завернул брючину, и все это болтая о каких-то пустяках. Шутил, улыбался, а сам тем временем положил горячую ладонь на травмированный голеностоп, а когда убрал, то уже ничего не болело. Соби сказал еще что-то легкомысленное, пошутил про кошку и не умеющую прыгать лягушку и ушел, как будто его и не было, как привиделся - вот в этом вот весь Соби! И со своими проблемами, Рицка ничего не мог с собой поделать, но все равно шел к Соби. Как-то так само получалось: всегда, когда он мучился над сложным решением, звонил телефон, и это оказывался Соби, который именно сейчас совершенно случайно захотел поболтать. Или они с Соби сталкивались на улице, тоже совершенно случайно — в любом из вариантов Рицка рассказывал все. Соби выслушивал, улыбался, успокаивал и утешал, развеивал все тревоги, что-то советовал, и снова бесследно исчезал, до следующего раза. Как себя ни ограничивал, Рицка продолжал тянуться к Соби. Ругал себя, зарекался снова и снова, и все равно каждый раз приходил к Соби. Со всем, всегда, в итоге приходил к Соби… Когда выбирал старшую школу, и психовал по поводу экзаменов, оказался у Соби. И перед первой заказной фотосессией Рицка исходил на нервы держась за руку Соби. Когда Рицка выбирал университет, окончательно запутавшись, он пришел не к родителям или друзьям, а к Соби. Или когда Юйко явилась без ушек, Рицка тоже первым делом позвонил Соби. Вот правда про собственные эксперименты Рицка ему не рассказывал. Почему-то это казалось ему неправильным. И без ушек очень долго не решался показаться Соби на глаза. А еще иррационально, но Рицке все же было немного обидно, что Соби выбрал не его, а эту самую свободную, в том числе и от обязательств перед ним жизнь. Потом одергивал себя: Соби ему ничем не обязан, ничего не должен! И все равно глубоко в сердце сожалел… Но собственная Рицкина жизнь на месте не стояла, и по хорошему времени обижаться на Соби или анализировать его решения, у Рицки просто не было. Учеба, к которой он всегда относился очень серьезно, дополнительные занятия, внешкольная жизнь, выбор профессии, семья, внезапно ставшая большой и дружной, уморительная сестренка, которую Рицка обожал, и которая мастерски вязала из него узлы любой сложности, друзья, которых становилось все больше, первая, легкая как весенний ветерок и такая же мимолетная влюбленность, вторая, третья, Рицка оказался влюбчивым и склонным к экспериментам, а потом пришла пора экзаменов в университет, и еще более насыщенной учебы, специальность Рицка выбрал сложную — жизнь его была заполнена до отказа. В итоге их отношения с Соби свелись к поздравительным смскам в праздники, открыткам на Новый год и звонку по делу раз в году. А сожаления спрятались очень глубоко в сердце, так глубоко, что может уже и не достать. Размеренная жизнь длилась до Рицкиного двадцатилетия.