***
Ночные улицы уныло светили своими тусклыми огнями. Там, где народу проходило больше, фонари были ярче, но в переулках же их свет был печально-меркнущим, словно в одиночестве им и некому было светить. По одному из таких затихших подворотен шаркал Джим в направлении одного непопулярного бара, где они однажды были с Себастьяном. Тогда, как только они заглянули в него, Мориарти сразу же раскритиковал всё и вся, и Морану пришлось уводить своего капризного друга в более популярное местечко. Больше они и не заходили туда. Зато здесь никто не знает Джима, никто его не побеспокоит, он просто хотел бы посидеть, выпить и поразмышлять, понаблюдать за другими суетливыми людишками, за их нерадивыми разборками или печалями. Хотел бы просто стать тенью, которую никто бы не видел, но она видела всех насквозь. Как только парень зашёл в бар, он сразу же оглянулся, проверяя, нет ли знакомых. Его взгляд остановился на одном светловолосом парне, достаточно крепкого телосложения, который разговаривал с какой-то девушкой, по которой сразу было видно, что она одна из тех «охотниц» за деньгами. Джим не ожидал такой встречи. Хотя нет, в глубине души он жаждал встретить своего любимого наёмника за каждым углом, в каждом чёртовом прохожем он высматривал знакомые черты, но встреча именно в этом заведении стала абсолютной неожиданностью. «Охотница» явно согласилась на предложение Морана и парень поднялся на второй этаж здания. Мориарти без сомнения знал, куда он направился-на втором этаже были комнаты, которые можно было снять на ночь - и знал, что же он предложил этой девушке. Это злило его, вызывало обиду, редкую и едкую горечь, но чувство, что тянуло его как магнитом, желание, физиологическое, психологическое, затмевало весь негатив и проявлялось в уже готовом плане действий, в решительной направленности. Он жаждал воссоединения. Он жаждал Себастьяна. Дамочка, выходя из уборной, где она явно поправляла свой внешний вид - её главное оружие - была остановлена Джимом. Он знал, как её уговорить и какие доводы надо привести, поэтому сбить её с нужного курса и заставить забыть об этом светловолосом красавце не составило труда. Поднявшись по лестнице, Мориарти тихо зашёл в одну из комнат. В этом мягком всезаполняющем тусклом неоново-фиолетовом освещении, выделялась рельефная спина парня, который, утонув где то в своих раздумьях и ожидании, печально курил глядя на пустынную улочку сквозь небольшую щель в шторах. Хоть он и держался неровно - был, видимо, пьян - его силуэт выглядел всё так же неповторимо грациозным. Джим скользнул глазами по знакомому телу, по прекрасному, изученному до мелких подробностей, телу. Первый шаг ещё контролировался разумом, но дальше ноги сами двинулись навстречу Морану. Тихо пойдя к нему и сняв по дороге рубашку, Джим неторопливо, осторожно обнял его и мягко, словно бархатно, поцеловал в шею. Себастьян не мог спутать эти прикосновения ни с одними другими, принадлежащими тем случайным девушкам, что он встречал. Он так долго держался, это было тяжело. Он выстраивал стену обособленности кирпичик за кирпичиком, но Мориарти, как и подобает ему, был той трещинкой в основании, которая разрушила её в мгновение. Все труды, все запреты-всё напрасно. Никаких возражений не принималось, голова Морана трещала от «Прекрати!», а тело шептало «Мне нужно больше!», сердце же его молчало, лишь приказывая рукам обнимать, губам целовать, а самому Себастьяну никогда никогда не отпускать Джима. Долгожданный страстный поцелуй, которого он так ждал. Панацея для его тревог и печалей. Мориарти медленно, как будто стараясь не упустить ни единого миллиметра, спускался, целуя, всё ниже и ниже. Рука Морана скользила по гладкой коже парня, пальцы нащупали знакомые растрёпанные волосы, такие мягкие, отдающие сигаретами его любимой марки. Себ почувствовал, что криминальный гений намеренно заигрывает с ним, его возбуждение возрастало, и Джим знал это, все его действия: нежные прикосновения, дерзкие поцелуи-всё было направленно на достижение максимального напряжения, как наказание, и, впоследствии, следовала награда: страстная, бесконечно-наполненная стонами удовольствия, пробивающимися через жаркое глубокое дыхание, ночь. Джим всегда так поступал с Себастьяном: кнут и пряник, пряник и кнут. Меняя их местами, он умело управлял наёмником. Но на самом деле, самым сильным мотиватором для Морана была любовь. Безоглядная и всепоглощающая, которой он пытался сопротивляться. Безуспешно. Сквозь стоны, чуть ли не царапая спину парня, Джим прошептал: -Себастьян... Глаза Морана наполнились слезами сладкого отчаянья и горького наслаждения, скатывающегося редкими, чуть заметными, блестящими слезинками.***
Мориарти медленно и неохотно приоткрыл сонные глаза. Первое что предстало его взгляду, это, уже такая родная, фигура жестокого наёмника, который сейчас стоял, в, неподобающей ему, печали и, задумчиво глядя на просыпающийся город, курил. Он и не заметил, что его друг уже проснулся. Более того, он так глубоко закрылся в своих мыслях, что даже не заметил, как Джим подошёл к нему. Оцепенение отпустило его только когда, буквально из его рук, Джим забрал сигарету и сам затянулся. -Знаешь Джим… - парень опустил глаза, как будто избегая взгляда парня-Я думал оставить записку, но ты проснулся, поэтому скажу лично…Я хочу попрощаться, Джим. Мы больше не увидимся. Уж чего-чего, а такого начала дня Мориарти никак не ожидал. Не ожидал настолько, что буквально поперхнулся дымом и, откашлявшись, нетерпеливым тоном произнёс: -Да что за хрень ты несёшь? - он как-то волнительно начал расхаживать по комнате, пытаясь сдержать свою нарастающую злость и часто затягиваясь, чтобы снять напряжение-Каково вообще чёрта, Себастьян? Ты пропадаешь почти на неделю, потом я тебя встречаю в баре, как ни в чём не бывало заигрывающего с какой-то шлюхой, ты занимаешься со мной сексом и на следующее утро спокойно заявляешь мне: «Пока, Джим, мы хорошо повеселились»! Тебе что, лоботомию сделали, ты сам на себя не похож. Может ты назло мне это делаешь? Мстишь за что то? Так хотя бы скажи за что! Чем я провинился? - он подошёл и посмотрел прямо в глаза Себу. Тот попытался отвести взгляд, но Джим нагло взял его за подбородок и повернул голову так, чтобы тот не мог сделать это опять, - Ты никуда не уйдёшь, я тебе не позволю, ты сам себе не позволишь. Ты любишь меня, Себастьян-его проницательный взгляд проникал в самую глубину, врывался в самое сокровенное, отметая все мысли, слова же, словно приказ, заставляли беспрекословно пасть пред этим человеком на колени. Как же Моран обожал это в нём. У него почти не осталось сил сопротивляться. -Я причинил тебе уже достаточно боли и вреда, я опасен и… - в его тихом голосе проскользнула неуверенность-я должен уйти. Джим…рядом с тобой, во мне просыпается моя грубая природа, рядом с тобой все границы в моём разуме стираются…Тогда…Если бы я тогда вовремя не остановился, кто знает, что могло бы произойти…-воспоминания вызвали резкую боль, парень устало провёл ладонями по лицу. Он чуть прикусил нижнюю губу и, бегая взглядом от пронзительных глаз Мориарти, он грустно продолжил-Моя натура-животное, мой разум-клетка, а ты-ключ, открывающий её … Но Джим не дал продолжить ему, уже и так было понятно, о чём так страдал наёмник. -Если ты - зверь, то я приручу тебя, - Джим ухмыльнулся, как то недобро, немного скалясь-Надену на тебя ошейник, запру в настоящей клетке, за семью замками, но ты будешь моим. Ты мой. А я…я твой. Себастьян грустно улыбнулся: -Я люблю быть…твоим. Но знаешь…если я ещё раз нанесу тебе вред, я себе этого не прощу. Ни за что. И мне всё-таки придётся уйти. -Что за чушь, я же сказал, что ты у меня быстро смирным станешь-усмехнулся Мориарти-Ты будешь со мной. Это приказ-улыбнувшись добавил он. -Слушаюсь…хозяин-без тени улыбки ответил Себастьян.