Фрэнк никогда не испытывал этого банального чувства «нужности».
Он был слишком мелким по сравнению со своей семьей. Слишком татуированный. Слишком придурковатый. Ему нравилось тепло одеваться, бросать попкорн в воздух, чтобы потом словить его ртом. Ему нравились его собаки. Нет, он любил своих собак. Они были единственной причиной, почему он возвращался в свой дерьмовый дом после окончания смены на его дерьмовой работе. Его семья не особо любила его. Его Рождество всегда проходило в одиночестве, без каких-либо звонков или даже открыток. Свои Дни рождения он проводил за тем, что раздавал конфеты детям, до которых ему не было дела, в одиночку.
Он не чувствовал себя нужным и в школе. В колледже его терпение и вовсе лопнуло, каждый раз видя этих элегантных до мозга и костей парней и богатеньких девушек. И работал он в дрянной кафешке, больше похожей на свалку, принося еду всяким тупорылым ублюдкам, которые с отвращением бросали ему чаевые на стол.
Он окончательно и бесповоротно возненавидел свою жизнь.
Но все изменилось. Изменилось так быстро, что Фрэнк не успел ощутить острые клыки на шее, когти, резко впившиеся в поясницу, услышать собственные нечеловеческие вопли и...
Тогда был его День Рождения. Хэллоуин. Он надел свой старый прожженный костюм Дракулы, раздавая детишкам конфеты, предварительно купив себе двенадцать бутылок «Будвайзера»
(Budweiser — одно из самых популярных сортов пива в США — прим. переводчика), и только когда последний ребенок весело проскакал по его выложенной щебенкой дорожке к себе домой, он выключил светильник на крыльце. Время уже давно перевалило за полночь, Фрэнк, глубоко вздохнув, открыл уже третью бутылку пива, развалившись на диване в гостиной перед телевизором, по которому шел какой-то дерьмовый документальный фильм про фазы Луны.
Раздался стук в дверь. Фрэнк закатил глаза. Уже было слишком поздно для этого дерьма. Он вздохнул и сделал еще один большой глоток пива. Скатившись с дивана, он подошел к двери, но тут же остановился.
Дверь была настежь распахнута. Его не волновал тот факт, что дверь была открыта — подобное дерьмо случается; мог подуть уж больно сильный ветер, ну и в конце концов, сегодня Хэллоуин, — а то, что какой-то стремный мужик облокотился плечом на дверной косяк. Он был во всем черном, но это было не самое страшное по сравнению с тем, что на нем было. Его рубашка была разорвана, как и его плотно обтягивающие черные джинсы, на ногах болтались расшнурованные высокие сапоги. Его волосы были красными, не рыжими, как у Рона Уизли или у кого-либо другого с естественным рыжим цветом волос, а именно красные. Почти неоновые. Он был выше Фрэнка примерно на несколько дюймов; он бы понравился Фрэнку, если бы у него не была разорвана одежда, взгляд бы не отражал свет в доме, а на руках не было бы крови.
Это была еще одна причина, почему семья его не любила, — в четырнадцать лет он признался, что он гей. С самого раннего возраста он знал, что мягкий девичий смех ему не очень-то импонирует. Ему куда больше нравились жилистые мышцы, крепкие тела и грубая сила. Ему нравилось терять контроль над собственным телом, и он сомневался, что девушки могут перенять инициативу контролера на себя.
— Здравствуй, Фрэнк, — промурлыкал мужчина. Его голос был ровным; и Фрэнк снова подумал о том, что если бы этот чувак не был стремным, если бы он не знал его имени и если бы он не оказался здесь хер знает как, то он бы набросился на него, отдав себя без остатка. Мужчина шагнул внутрь, его движения были плавными и грациозными. Фрэнк мотнул головой, избавляясь от глупых мыслей.
— Какого хуя, чувак? — выкрикнул он, и мужчина улыбнулся. — Выметайся из моего дома, урод. Я не знаю, кто ты, псих больной. — Мужчина наклонил голову набок, и он напомнил Фрэнку собаку, которые, кстати говоря, сейчас громко лают в его комнате. Обычно они свободно шастают по дому, но на Хэллоуин Фрэнк загоняет их в комнату, запирая дверь на ключ, потому что те устраивают самую настоящую истерику, когда к их дому подходит слишком много людей. Но сейчас они лаяли куда громче обычного, иногда поскуливая в щель между полом и дверью, тем самым показывая свое волнение.
— Фрэнки, не будь таким... Я же прекрасно знаю, что даже компании психа ты будешь безумно рад. — Мужчина усмехнулся, когда увидел, как распахнулись глаза Фрэнка. — Не волнуйся, Фрэнки. Я не сделаю тебе больно. Я бы никогда не смог этого сделать. — Он оглядел Фрэнка сверху донизу, а затем добавил: — Если ты, конечно, сам этого не попросишь, но это уже в следующий раз.
Фрэнка пробила крупная дрожь. Глаза мужчины практически светились, отливая ярко-желтым, и...
Мужчина сделал еще один шаг вперед. Фрэнк услышал, как собаки залаяли еще громче прежнего, и голова мужчины резко метнулась вверх, туда, где они были заперты. Он мог поклясться, что слышал, как мужчина низко зарычал, а затем, после тихих поскуливаний собак, наступила устрашающая тишина. Фрэнк посмотрел на лестницу, а затем снова на мужчину, не понимая, что происходит. Мужчина снова улыбнулся, сверкнув глазами. Фрэнк отдаленно услышал монотонный монолог рассказчика в фильме, который он смотрел буквально несколько минут назад:
— Некоторые считают, что полная луна вызывает безумие, что люди сходят с ума во время полной луны. Другие, однако, верят в куда более зловещие сказки. После рекламной паузы мы начнем наше увлекательное путешествие в причудливый и опасный мир оборотней.
Взгляд Фрэнка уткнулся в окно. Он услышал тихий девичий смешок, вырвавшийся из его рта, и мужчина перед ним недоуменно вздернул бровь. Сегодня было полнолуние. Фрэнк рассеянно подумал о том, что сейчас мужчина перед ним облачится в густой мех, но прежде чем он успел что-то сделать, мужчина спокойно прошел вперед и, схватив светильник, что стоял на тумбочке возле двери, ударил им Фрэнка по голове.
И прежде чем отключиться, в голове Фрэнка мелькнула мысль:
— Самый ебанутый День рождения в моей жизни.
***
Фрэнк проснулся от собак, настойчиво лижущих его лицо. У него адски болела голова. Он застонал и попытался встать, согнувшись от резкой боли в затылке.
— Блять... — пробормотал он, почувствовав, как вчерашние конфеты подкатили к горлу, грозившись вырваться наружу, и резко подорвался с места, вваливаясь всем телом в ванную.
Что вчера произошло? Последнее, что он помнил из вчерашнего вечера, это то, как как-то очень-очень поздно постучал в дверь его дома.
Очистив желудок от конфет, покормив собак и приняв душ, Фрэнк спустился вниз, исследуя место, где он проснулся. Все было на своих местах, кроме лампы, которая куда-то исчезла. Это немного странно. Фрэнк прошел дальше и увидел три одиноко стоящих пива; слишком мало, чтобы его нокаутировать. В итоге Фрэнк решил, что это повлиял на него так Хэллоуин, и, несмотря на то, сколько он выпил, видимо, его измотали подростки со своими глупыми конфетами, а после он решил отправиться спать. В принципе, логично. Он пожал плечами. В голову резко ударило воспоминание о томных взмахах ресниц... ярких глаз. Недоуменно моргнув, он остановился на том, что ему нужно срочно отвести собак на улицу и не забыть перекусить.
***
Он не заметил укус на плече, пока один из его коллег не тыкнул на него.
Он вышел на работу спустя двое суток после своего Дня рождения; его рубашка была сверху высоко натянута, тем самым открывая плечи.
— Чувак, что за хуйня с тобой произошла? — спросил его коллега Сэм. Фрэнк недоуменно уставился на него, пока Сэм не ткнул ему пальцем в плечо. Фрэнк обернулся, пытаясь что-то разглядеть, но в итоге, сдавшись, поднял руку вверх. Он коснулся кончиками пальцев разорванной раны и тихо прошипел. Место укуса дико горело огнем, и, когда Фрэнк убрал руку от раны, он увидел, что на кончиках пальцев осталась кровь. — Тебя укусила одна из твоих собак или что? — Фрэнк кивнул головой; его собаки никогда не кусали его, даже если бы они не вели себя сейчас так странно по отношению к нему: они больше не спали с ним в одной кровати, удобно устроившись на полу или вообще в другой комнате. Творится что-то странное.
— Я... я лучше пойду обработаю рану, — пробормотал Фрэнк. Он не помнил, чтобы кто-то его кусал, но в любом случае ему стоит сходить к врачу, чтобы проверить, нет ли у него бешенства. И на это он потратит все свои деньги. Он вздохнул.
***
Врачи не принимали его в течение дня, так что Фрэнк решил провести оставшуюся часть дня дома, развалившись на диване, выпить пива и что-нибудь поесть.
Блять, он был голоден, понимая, что он хочет съесть то, что не ел в течение большого количества времени. Мясо было для него чем-то противным и неправильным, но каждый раз, когда он смотрел на кухню, он представлял себе полусырой, кровавый бифштекс. Он вздрогнул.
Что со мной не так? Может быть, он все-таки заразился бешенством. Может быть, он сходит с ума. Ему нужно выйти на улицу, подышать свежим воздухом.
***
За Фрэнком кто-то следит. Он жил в странном городе, поэтому он, как правило, не волновался, когда кто-то шел по тому же маршруту, что и он, но когда какой-то коренастый лысый чувак, который идет туда же, куда и Фрэнк, в тот же бар, и, как ему кажется, заказывает тот же напиток, и уходит тогда же, когда и он, это кажется куда более странным.
Время было далеко за полночь, так что успокоиться было довольно-таки трудно. Желудок Фрэнка снова заурчал.
Да ебаный ты в рот, сколько можно? Он обернулся через плечо, не увидев того странного типа. Он выдохнул, и облегчение накрыло его с головой, как холодный душ в жаркий день. Он повернулся назад, чтобы наконец пойти домой, и остолбенел, встав на месте как вкопанный.
Перед ним сидел волк.
Опять же, Фрэнк жил в странном городе. В очень странном городе. Обычно волки не шастают по улицам просто так. Он медленно попятился назад, но волк низко зарычал, обнажая свои белоснежные зубы; его шерсть была довольно густой, на свету отливая рыжим. Глаза волка ярко вспыхнули, и Фрэнк вдруг вспомнил ночь Хэллоуина. Фрэнк покачал головой.
— Да ну нахуй, быть того не может, — пробормотал он, и волк наклонил голову в его сторону. — Иди домой, вонючий крысеныш, — зашипел Фрэнк, пытаясь казаться смелым. Он вытянул руки вперед, пытаясь прогнать волка — волка, блять, Фрэнк не мог поверить в это. В ответ он зарычал и сделал шаг вперед.
— Не-не, ладули. Играем по твоим правилам. Что ты хочешь? — спросил Фрэнк волка. Да, он выпил несколько кружек пива в баре, но этого не было достаточно, чтобы быть пьяным и разговаривать с животными. Из-за тяжелого дыхания язык волка свисал вниз, дергаясь с каждым вздохом. Он сделал пару шагов к Фрэнку, уткнувшись носом в его бедро. Фрэнк осторожно похлопал его по голове и вскрикнул, когда кто-то ударил его сзади по затылку.
