Мой прекрасный танцор

«Зайдите ко мне в гримерную…» Эти слова, словно электрический ток, прошибли меня с ног до головы. Такое, а уж тем более от балетного артиста, не каждый раз услышишь, но я не пошел наперекор этому смелому предложению парня. После сказанных им слов, растерявшемуся и изумленному мне, пришлось только одобрительно кивнуть, прежде чем я выпустил тонкую ладонь из рукопожатия. Неторопливо оборвав со мной зрительный контакт, парень продолжил купаться в любви и аплодисментах зрителей, а мне оставалось всего-навсего мерно посеменить к своему месту, дабы с нетерпением ждать этой судьбоносной встречи. Понемногу, воодушевленный впечатлениями зал опустел; освободились места, зрители стремительно направлялись к выходу, параллельно делясь пережитыми эмоциями. Узнав у работников холла, где находится гримерная этого востребованного танцора, я направился вдоль ярко-освещаемых коридоров. Боже, а я ведь даже не знал его имени, но работникам было понятно, к кому я направлялся: другие артисты не пользовались такой любовью и почитанием, нежели этот юнец. Без лишних вопросов меня пропустили, более того, лично направили к комнате, где переводил дыхание шатен. Видимо, немаловажную роль сыграло не сколько мое обаяние, а тот факт, что я очень солидно выглядел, не иначе, как директор крупной фирмы, а на самом деле - был обыкновенным преподавателем искусствоведения в университете. Хоть за свою нервотрепку на работе я получал немного, но всегда старался быть одетым с иголочки и стильно выглядеть: строгий темно-синий костюм, не застегнутая до конца белоснежная выглаженная рубашка и полное отсутствие галстука на моей шее. Я всегда был гладко выбрит, черные волосы, отросшие до плеч, были уложены в гладкий хвост, либо хаотично спадали на плечи, а самое главное - я всегда благоухал дорогим парфюмом, от которого теряли сознание женщины. Мне льстило ловить томные взгляды барышень и ревнивые, завистливые взгляды мужчин. Но что поделать - эстет до мозга костей. Поэтому, лишнее внимание воспринимал к себе как должное. Наверняка, танцор также пользовался популярностью, как и у прекрасного пола, так и у его антагониста - мужчин. Девушка, работница зала, дружелюбно мне указала на дверь гримерной, где на табличке большими иероглифами красовалось его имя - Такашима Койю. Вот теперь я и узнал, как его зовут, что заставило хищно оскалиться. «Койю, прекрасное имя для не менее потрясающего парня, » - подумал я. Обаятельно улыбнувшись и поблагодарив ее, выждал, пока она смущенно опустит свой взгляд и направится к своему рабочему месту, дабы я без лишних сомнений открыл эту дверь. Затаив дыхание перед входом, я не мог унять тремор в ногах. Сердце просто выпрыгивало из груди, а ладони неприятно взялись испариной. Я даже ощутил то, как по виску вниз стремительно стекла капля пота, и поэтому незамедлительно достал из кармана брюк сложенный вчетверо платок. Прислушиваясь, я не улавливал лишних, посторонних звуков - значит парень находился в комнате один, что несказанно радовало. Закусив нижнюю губу и улыбнувшись своей напористости и тому, что я все-таки отхватил кусочек его внимания, плавно и коротко стучусь дверь. По ту сторону деревянной преграды с секундным опозданием раздалось звонкое «Войдите». Как только я переступил порог комнаты, он с грацией лебедя повернул ко мне тонкую шею, фокусируя пленительный взгляд на моем лице. Восседая перед большим зеркалом и забросив длинные ноги на стол с косметикой, он оценивающе окинул взглядом мою фигуру, при этом заманчиво улыбаясь. Но то, как он выглядел, немного меня привело в растерянность. Танцор не постеснялся проигнорировать что-либо из одежды, и удосужился лишь прикрыть длинные ноги тесными черными штанами, которые чаще всего артисты надевают на репетицию. Иными словами, торс был полостью обнаженным, что заставляло меня неотрывно смотреть на его рельефность, а в голове стали проскакивать распущенные мысли. Но все-таки, глубоко вздохнув и включив всю свою харизму, склоняю голову в приветствующем поклоне: - Добрый вечер, Такашима-сан, - приветствую танцора, не обрывая с ним взгляда. – Вы просили зайти, но позвольте представиться, я… - Ни к чему лишнего официоза, Аой-сан, - вытащив из пачки тонкую сигарету, прервал он меня, что заставило изумиться в том, откуда он знает мое имя. – Я знаю, как вас зовут. Присаживайтесь, - ладонью указывает на стоящий неподалеку от двери диван. Немного повременив и собрав рассеянные мысли воедино, решаю переспросить его. - Мы знакомы? – с неким наигранным недоверием спросил я, подходя поближе к дивану и усаживаясь. Койю повернулся ко мне лицом, развернувшись в своем кресле на колесиках и выпустив в потолок струйку сизого дыма, хрипло засмеялся, еще больше делая себя желанным. - Нет. Но это можно исправить, - ухмыльнулся он, закусив нижнюю губу. – Я знаю вас заочно, - немного склонившись ко мне и оперевшись локтями на фигуристые ноги, продолжил он. - То есть? – немного растерявшись, попросил объясниться, когда я имел честь с ним говорить, если мы даже и парой фраз не обменивались до сегодняшнего дня. Балерун, покачав головой, повернулся к столу, на котором стояла высокая, хрустальная ваза именно с тем, мной врученным букетом. Уж все подаренные цветы я знал наизусть, поэтому мне было вдвойне приятно, что именно «мой» букет украшал его «рабочее место». Достав из бутона сложенную в несколько раз записку, он, зажав ее между двух пальцев, показал, на что я нервно сглотнул, опасаясь зачитывания строк из послания. - Ваших же рук дело? – покрутив передо мной бумажку, кинул он, бегая глазами по моему озадаченному выражению лица. - А как вы догадались, что это именно я вам написал? – скрестив руки на груди и добавив своему взгляду спокойствия и невозмутимости, откидываюсь на спинку кожаного дивана. Прикрыв веки и ухмыльнувшись мне, Такашима привстал из-за стола, предоставляя мне вид на стройное, подтянутое тело, и обогнув диван со стороны, уселся рядом со мной, закидывая ногу на ногу. - Я догадался по вашим букетам, подаренными мне, - тихо, с хрипотцой в голосе, отвечает он, делая очередную затяжку сигареты, чуть морщась. – У меня хорошая память, а так как вы преданный поклонник моего искусства, что несказанно мне льстит, не трудно угадать, кто его адресат. Слишком близко. Он сидел слишком близко от меня, что я почти чувствовал его отрывистое дыхание на своем лице. Складывалось такое ощущение, что этот наглец решил меня обольстить, неприкрыто флиртуя. Зажимая в пальцах записку, он выжидающе следил за моей реакцией. Но за всей своей демонстративной холодностью, я еле сдерживал этот несносный порыв желания. - Вы прочли? – откашлявшись, спрашиваю, запуская пальцы в распущенные на сей раз волосы. - А как вы думаете? – хмыкнул шатен, туша окурок об стальную ножку дивана. – Если хотите, могу зачитать, - хищно оскалился тот, наблюдая за моим вмиг вспыхнувшим лицом. Поджав губы, я долго не отрывал взгляда от его изящных пальцев, теребящих клочок бумажки. Неужели он всерьез решил это все прочесть вслух, а я ведь даже не помню и половины из написанного, ведь всегда писал ему под влиянием наваждения. А если это та записка, где я описал ему, насколько я его хочу и требую? Неловкость на данный момент пожирала все остатки здравого рассудка. Не дождавшись внятного ответа, танцор резко переключил свой взгляд на то, что держал в руке, и начав томительно раскрывать письмо, демонстративно откашлялся, придавая своему голосу сексуальных, глубоких ноток. - Я зачту, с вашего позволения, - облизнув губы, подготовил он меня услышать свой собственный текст. Я ничего ему не ответил, держа на лице маску безразличия, хотя внутренние демоны сжирали целиком. В момент по ушам ударили строки из текста, именно той самой откровенной записки. «Дорогой прекрасный лебедь, - ухмыльнувшись, начал он. - Хотя я не знаю вашего имени и того, чем вы живете, но я хочу высказать вам слова своего безграничного восхищения и любви. Вы тот человек, который пробуждает во мне неистовую похоть всякий раз, когда я смотрю на вашу грацию. Не посчитайте меня за безумца, либо ярого фаната, но я не могу уснуть, ведь перед моими глазами постоянно крутится ваш образ, лицо, изгибы тела. Своей оригинальной внешностью вы затмеваете любых артистов, которые и не стояли наравне с вами; они лишь служат декорацией для вашего персонального спектакля и «разговора» с публикой. Простите, что пишу, но я откровенно вас хочу. Хочу быть ведомым вами и вашей соблазнительностью. Мечтаю почувствовать себя в вашем непорочном теле, любить, ласкать, скользить языком по молочной коже и слушать ваши благодарные стоны и крики. Я жажду дарить вам любовь и каждый раз не скупится на нежные, а порой извращенные, грязные и пошлые слова. Я могу быть мягок, а могу быть жестким, все чего пожелает ваше тело. Не считайте это бредом, но я не смог молчать. Мне не жалко лучших цветов для вас, ибо это пока единственное, что я могу вам подарить. Надеюсь, все же мне удастся вырвать для себя немножко вашего внимания, а если нет - то пойду наперекор и возьму вас прямо на сцене, ибо пленен вашим очарованием. Всегда ваш покорный слуга, Аой.» Я чувствовал некие нотки насмешки, когда он это читал. А особенно откровенные фразы из текста он нарочито громко и протяжно проговаривал, будоража во мне все животные инстинкты. Останавливаясь на словах восхищения его талантом, он усмехался, будто издеваясь надо мной. Сознаюсь, мне было стыдно слышать текст, воспроизведенный его бархатным голосом. Но почему я должен сам себя стыдиться, стесняться и отказываться от своих слов? Пускай знает, что я от своего не отступлю, и пока не трахну и не получу того самого запредельного удовольствия, не отстану, всякий раз посылая ему подобные пошлости. Хотя, он мог бы без лишних слов вызвать полицию и обвинить меня в сексуальном домогательстве, а это статья, причем учитывая его статус. Но он, как ни странно, даже и не подумал этого сделать. Значит… возможно, я его чем-то зацепил. Недолго повременив, он отложил в сторону записку и, устало потирая затекшие мышцы на шее, обратился ко мне: - И вы хотите сказать, что это не ваш текст? - изумленно выгибает бровь, пристально рассматривая мое лицо. - Это мой текст. Я решил, что вы должны знать правду, ибо я не могу больше молчать, - признаю свою ошибку, опустив взгляд себе под ноги. - Поймите, я пленен вами, хотя… что я вам тут рассказываю, вы сами узнали, чего я от вас хочу, - киваю ему на бумажку, лежащую рядом с ним. Ухмыльнувшись, он встал, вынуждая поднять на него взгляд, и отойдя к столу, где находился стакан с водой, принялся ее жадно глотать, от чего по подбородку побежала прозрачная жидкость. Поставив осушенный стакан обратно, он оперся о край стола и, скрестив руки на груди, произнес: - Ну, знаете, было не особо приятно читать то, как вы меня хотите оттрахать во всех позах, - с серьезностью в голосе произнес он. – Тем более читать это от мужчины. - Я понимаю, но… - Но, - перебил меня он, выставляя указательный палец на обращение внимания. – Вы мне нравитесь, и я не буду звонить в полицию, потому что в вас что-то есть. И да, к слову, я не гей, но с вами… - многозначно прохрипел он, выставляя напоказ ряд зубов. Я немного был шокирован таким заявлением, что заставило немного закашляться, а вспотевшую шею - промокнуть платком. - Не понимаю, - нахмурившись, переспрашиваю. - А что тут понимать? – хмыкнул дерзкий танцор. Подойдя к зеркалу и поправив свои уже потерявшие форму волосы, он продолжил. - Если вы действительно ярый поклонник моего творчества, то как вы смотрите на то, чтобы пообщаться в неформальной обстановке? На моей другой работе. Не имея малейшего понятия, что за «другая работа», я попросил пояснений, на что Такашима, молча вырвав лист из блокнота, нацарапал адрес одного из ночных клубов. Сложив клочок вчетверо, он, склонившись надо мной, бесцеремонно вложил его в нагрудный карман моего пиджака и, демонстративно похлопав по нему, добавил: - Просто приедете по назначенному адресу и все. В любой удобный для вас день, с десяти вечера до пяти утра, - протянул танцор, вновь выпрямляя спину. – Я думаю, вам понравится не меньше, чем балет. Открыв от удивления рот и непроизвольно кивнув, я встал с дивана и, расправляя свои брюки, решил поинтересоваться: - А что это будет? - Ну что вы? Если расскажу, вам неинтересно станет, - прикрывая глаза, задорно рассмеялся он. – Я хочу сохранить интригу. А теперь, если вы не возражаете, - добавил он, - я отдохну, надо набраться сил перед предстоящими гастролями. До скорой встречи, Аой-сан, если вас действительно так зовут…