Война сердец

      Утром, на фоне алого кольца рассвета, появились два всадника. Оба в шляпах и плащах, они скакали тихо, пока не выехали за городской мост, за которым начинались бескрайние пампасы. Когда солнце поднялось над горизонтом и очертания лошадей и их седоков приобрели краски, стало очевидно, что это юноша и девушка.       Данте, одетый как гаучо: в белой рубахе, кожаных чирипас, с фаха на поясе и с заткнутым за него кинжалом, и Эстелла, в тёмно-серой амазонке и синем бархатном плаще Салазара, верхом на Алмазе и Жемчужине, сопровождаемые чёрно-алой птицей, покидали город.       Когда вчера девушка явилась в «Маску», сеньор Нестор впустил её, ворча, что она выдернула его из седьмого сна. Задвинув щеколду и нахлобучив ночной колпак на глаза, он уковылял восвояси, а Эстелла пошла к Данте на ощупь — все источники света в гостинице были погашены.       Данте так и обомлел, увидев на пороге девушку с чемоданом в руках. Часы показывали три утра. Эстелла заметила: у любимого её больше нет волос до пояса, когтей и надменности во взгляде, но сочла: дело в магии, и не стала выпытывать подробности.       Остаток ночи прошёл в рассказах и слезах. Эстелла объяснила, что их план с треском провалился, и теперь её хотят выдать замуж за Маурисио, поэтому она сбежала. Заодно она поведала о вероломстве Сантаны и подделанном ею письме, о чём не успела рассказать раньше. Данте, трясясь от гнева, мысленно пожелал всем, кто портит Эстелле жизнь, сгореть в аду. И влюблённые решили отправиться в «Лас Бестиас» ещё до рассвета.       Собрав вещи и прихватив Янгус и лошадей, беглецы покинули «Маску», и к вечеру уже прибыли в посёлок, где над въездом красовалась надпись: «Лас Бестиас».       Поразительно, но Эстелла, непривычная к долгой езде верхом, ни капли не устала, так была очарована. Вокруг — лишь звери и птицы; одинокие кипарисы, перемежающиеся с рощицами — зарослями акаций и жасмина; мягкая зелёная трава под ногами да лазурное небо над головой; Алмаз, Жемчужина, Янгус и они с Данте. Иногда на горизонте появлялись эстансии с плоскими крышами-асотеями, стада быков, коров и овец, похожие на тучи, движущиеся по земле. Из труб валил дымок; повсюду слышались выкрики и щёлканье хлыста.       Когда, преодолев несколько сотен миль, они прибыли к месту назначения, Эстелла впала в эйфорию. Ей хотелось петь, кричать, прыгать. Она свободна! Вольна, как птица. Девушка вдыхала свежий воздух и аромат травы, впивала нежные губы Данте. Ощущение было восхитительным, будто она вырвалась из многолетнего заточения в клетке. Глаза Данте сияли, хотя, на въезде в посёлок, Эстелла увидела, что они полны грусти и молчаливых слёз.       Влюблённые пустили лошадей шагом. Поравнялись с кабачком «Кентавры», окна которого мерцали огнями. Изнутри раздавались музыка и голоса. Рядом на вертелах жарилось мясо: баранина, говядина, индюшатина, мясо ягуара и крокодила. Двери были распахнуты настежь. Часть посетителей сидели на улице. Они громко орали, чокаясь деревянными кружками и сквернословя, хохотали вместе с потасканного вида девицами, их окружавшими.       — Это кабак? — простодушно спросила Эстелла.       — Ага.       — А мы туда не пойдём?       — Конечно нет! — отмахнулся Данте. — Там нет ничего интересного. Одни пьяницы и шлюхи.       — А мне кажется, там весело. Я никогда не была в кабаке!       Эстеллу не смущали красные физиономии и сизые носы — она не обратила на них внимания, так ей было хорошо. А вот Данте занервничал, приметив веснушчатую физиономию Табиты. В расстёгнутой блузе, сидя на коленях у бородатого пьянчужки, она курила самокрутку. Если эта дура заметит его, да ещё рядом с другой женщиной, она устроит скандал. Навряд-ли Эстелле это понравится. Ссориться с любимой Данте не хотел, поэтому резко дёрнул поводья.       — Ну, Данте, куда ты торопишься, я хочу посмотреть! — заныла Эстелла.       — Нечего тут смотреть, здесь неинтересно, — Данте увидел выпученные глаза Табиты — она пялилась в упор.       Вот чёрт! Ну ладно, сама напросилась. И, не долго думая, он, подогнав Алмаза вплотную к Жемчужине, поцеловал Эстеллу в губы.       На щеках девушки вспыхнул румянец от осознания того факта, что весь кабак на них смотрит. Лицо у Табиты вытянулось.       — Данте, тут же толпа народа! — возмутилась Эстелла, обретя способность дышать.       — Ну и что? Ты моя жена.       — Пока ещё не жена.       — Так скоро будешь. По-твоему зачем мы сюда приехали?       — Чтобы нас не нашли мои родственники.       — Не только. Ты познакомишься с моей семьёй, и у нас будет свадьба.       — Свадьба? Но… но… так быстро?       — Свадьба, свадьба, траля-ля! — пропел Данте и рассмеялся, чмокнув Эстеллу в носик. — А чего нам ждать?       — Но… ты хочешь жениться тайком?       — Почему тайком? Я познакомился с твоей семьёй, теперь ты познакомишься с моей, и мы сыграем свадьбу. Понимаешь? Брак — это навсегда. Мы поженимся и поставим всех перед фактом, и больше никто не осмелится искать тебе женихов: ни старых, ни молодых.       — Да, а ты прав…       Представив физиономии своих родственников, Эстелла позлорадствовала. Они не захотели её понять, вот пусть расплачиваются. А мама вообще убийца, поэтому она, Эстелла, не будет подчиняться никому, кроме своего Данте.       Они миновали кабак, и Данте напоследок смерил Табиту саркастическим взглядом. На конопатой рожице читался шок. С ненавистью изучив Эстеллу, Табита скрипнула зубами — избранница Данте была божественно хороша.       Влюблённые двинулись дальше. Проезжали мимо маленьких домиков с огородами, с играющими в траве детьми, с женщинами в тюрбанах, стирающими белье в деревянных корытах. На заборах висели шкуры. Данте, кивая некоторым людям, перебрасывался с ними парой фраз. Всюду бегали цыплята, гуси, поросята, овечки. Эстелла их считала. Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать…       Вдруг раздались свист и хлопки. Эстелла и Данте спешились, попав в толчею. Внутри большого загона некий гаучо пытался обуздать дикую лошадь. Ни седла, ни стремян под ним не было. Эстеллу разобрало любопытство. Она уже видела, как Данте ловил Жемчужину, но не так близко. Толпа заулюлюкала, когда гаучо, сжимая коленями бока лошади, обхватил её руками за круп. Гнедая встала на дыбы, но всадник удержался. Раздались аплодисменты.       — Данте, давненько тебя с нами не было, — к ним подошёл усатый мужчина лет тридцати пяти. Плоский нос и красноватая кожа выдавали в нём перевес индейской крови. Он пожал Данте руку.       — Да, Гвидо, я перебрался в Верхний город, а сейчас приехал по делу.       — Я смотрю, с тобой всё отлично, — Гвидо внимательно оглядел Данте с головы до ног. — Прямо цветёшь. А о тебе тут куча слухов ходит. Эти сдвинутые на молитвах, — Гвидо покрутил пальцем у виска, — клянутся, что ты продал душу дьяволу, а Табита всему посёлку растрезвонила, будто ты в Жёлтом доме. Ну я, конечно, не поверил. Знаешь, месть ревнивой женщины…       Данте приложил палец к губам, взглядом указывая на Эстеллу. Ему стало стыдно за свои похождения. Что если Эстелла узнает, с какого сорта женщинами он имел дело? Но та слушала разговор Данте с Гвидо в пол-уха, не понимая смысла, — её больше интересовало обуздание лошади.       — Гвидо, знакомься, это моя невеста, — сказал Данте. — Эсте, это Гвидо, мой приятель. Он тоже гаучо. Эсте!       — А? — вздрогнув, Эстелла повернула голову. — Прости, я засмотрелась. Привет, я Эстелла! — она смело подала Гвидо руку. — А вы индеец? Никогда не видела настоящих индейцев!       Тот рассмеялся.       — Я метис. Мой отец индеец, а мать испанка. Когда-то её предки приехали в Лиму, а потом сюда и тут обосновались. Так значит, невеста? Ну ты быстрый, Данте! Только недавно утверждал, что у тебя нет невесты, и вот на тебе! — Гвидо приосанился. — Где ж ты её подцепил? Какая красотка! Настоящая дама!       — Она и есть дама. И у нас будет свадьба.       — Неужто такая же, как у Клема? Тогда уж лучше не женись! После того, как Клем женился, мы забыли, как он выглядит. Жёнка-то богомольная никуда не пускает, — Гвидо захохотал. Стоявшие рядом мужчины — тоже.       Тем временем гнедая была обуздана. Гаучо проехал по кругу, благодарственно склоняя голову. Снял шляпу, явив взорам копну каштановых кудрей.       — Это девушка?! — ахнула Эстелла.       — Ещё какая! — ответил Гвидо. — Её зовут Джованна, все кличут Джо. Она с пяти лет в седле, как настоящий парень, и не отличишь. Данте, дама твоя не в курсе, какие у нас девушки бывают? Она натура утончённая, сразу видать. А у нас тут, что девка, что мужик — всё одно. Они не хуже нас умеют ездить верхом.       Эстелла во все глаза пялилась на молодую пайсану. Та, спрыгнув с лошади, раскланялась публике и перемахнула через забор. Одета она была по-мужски: в сапогах, рубахе, штанах и с кинжалом за поясом.       — Пойду-ка я домой, — сказала она хрипловатым баском. — Еду готовить надо. А то на кухне — мышь сдохла, — задымив папиросой и хлопнув Гвидо по плечу, Джо вразвалочку удалилась.       — Это моя жёнка! — сообщил Гвидо, скаля редкие зубы.       Эстелла пожала плечами. Правда, мужчины странные существа. Как можно жениться на такой мужланке? А Данте обнял девушку.       — Друзья, внимание! Я хочу сделать объявление! — выкрикнул он. Вся толпа, человек тридцать повернули головы. — Знакомьтесь: моя невеста Эстелла. На днях у нас будет свадьба! Я всех приглашаю!       Раздались вопли, свист и хлопки. Эстелла и опомниться не успела, как Данте, схватив её за талию, усадил на Жемчужину, сам вскочил на Алмаза, и они проехались по кругу.       — Надо ж, какую красоту отхватил!       — Завидная невеста!       — Пригласил, теперь не отвертишься! Мы все явимся на свадьбу!       В глубине души Данте побаивался, что эти дикие, косматые, бородатые и кое-как одетые люди Эстеллу напугают. И удивился, что ведёт она себя спокойно и даже улыбается. Девушка помахала приятелям Данте рукой на прощание — она не замечала плохого, будучи в восторге.       — Эсте, они тебя не напугали? — поинтересовался Данте, когда они снова двинулись в путь.       — Ну что ты! Такие весёлые люди! Мне нравится тут, Данте! Очень. Мне кажется, эта та жизнь, о которой я мечтала. Ты думаешь, я смогу научиться ездить верхом, как та женщина, которая обуздала лошадь?       — Ммм… сможешь, я думаю. Если хочешь, я научу тебя разным трюкам и научу кидать лассо.       — Да, хочу-хочу-хочу! — Эстелла вела себя, как маленькая девочка.       — Договорились. Но только в седле. Не хочу, чтобы ты свернула шею. Джо ездит на лошади с детства, а ты только села. Так что без глупостей!       Эстелла, хохоча, стащила с себя шляпу — тёмные локоны заструились вдоль спины.       — А я красивая с распущенными волосами?       — Ты всегда красивая. Я обожаю тебя любой, но с такой причёской ты выглядишь более… ммм… более свободной. Тебе идёт.       — Они ведь тоже так ходят. Ну что я, как белая ворона? — хихикнула Эстелла, указывая на простоволосую женщину, что шла мимо. — На меня и так все смотрят. Они вон какие загорелые!       — Мы с тобой два сапога пара. Я, сколько не сидел под солнцем, так хоть бы чуточку загорел. Чёрта-с два! Оно меня не берёт. Может, это с магией связано, не знаю.       — А я никогда не загорала. Для женщины в высшем обществе неприлично иметь смуглую кожу. Хотя, по-моему, это красиво. Но мы вечно в самую жару ходим с зонтиками и в перчатках, да в шаль закутываемся, чтобы шея не сгорела.       Они миновали ещё пару местных жилищ, и Эстелла заметила, что Данте загрустил. Когда они проезжали мимо дома, на ограде которого висели сапоги, а по двору гуляли индюшки, Данте закусил губы.       — Данте, что-то не так? Ты странный.       — Нет, я обычный, не обращай внимания.       — А куда мы едем?       — К моему брату Клементе. После того, как он женился, он живёт отдельно от родителей. Думаю, мы остановимся у него на несколько дней.       — О, ты так много о нём рассказывал! Я давно хочу с ним познакомиться! — обрадовалась Эстелла.       Юноша и девушка выехали на импровизированную аллею из вишнёвых деревьев, внутри которой стоял дом, похожий на перевёрнутую половинку яйца.       — А это что за здание? — полюбопытствовала Эстелла.       — Здесь живёт местный знахарь. Говорят, что он колдун, но по мне, так обычный дед. Навряд-ли он маг, хотя я не общался с ним, только издалека видел. Он лечит травами и совершает ритуальные обряды на праздниках. Завтра я к нему наведаюсь. Именно он будет проводить церемонию нашей свадьбы.       — Значит, он что-то вроде местного священника?       — Нет, священник здесь другой, падре Хасинто. Про него рассказывают, что он лишён сана, но никто не знает, правда это или домыслы.       Они спешились у двухэтажного дома, засаженного кустиками папоротника. Привязав лошадей у входа, Данте толкнул низенькую калитку и вошёл в сад. Эстелла — следом. Но юноша не успел постучать — из двери вылетела девушка. Пронеслась мимо, чуть не сбив Данте и Эстеллу с ног. Одета она была в длинную чёрную рясу с капюшоном, что закрывал гриву волос цвета каштана. Девушка выскочила, как смерч, и унеслась по дороге. Эстелла, переведя взгляд на Данте, заметила на его лице недоумение.       — Данте, что-то случилось? Кто это?       — Понятия не имею, что она тут делала! — презрительно фыркнув, Данте постучал в дверь.       На стук никто не отозвался, и он повернул ручку. Дверь поддалась — после ухода незнакомки осталась незаперта. Данте втащил Эстеллу внутрь. Небольшая прихожая, на полу — циновки.       — Клем! — позвал он. — Клем!       Но его не услышали — из внутренних комнат раздавались вопли.       — Замолчи! Хватит надо мной издеваться! — кричал голос Клементе. — Ну невозможно так жить, ей богу!       — Не смей поминать Бога всуе, ты Сатана и брат твой Сатана! — не менее громко орал женский голос. — Я буду молиться, чтобы вы все сгорели в аду!       Данте и Эстелла переглянулись.       — Кажется, мы не вовремя, — шепнула Эстелла. — Нехорошо сваливаться людям на голову, когда у них скандал.       — Да брось ты, Клем мой брат. Я не хочу идти в тот дом… ну… — Данте запнулся, — к моим приёмным родителям. Я не хочу их видеть.       — Не переживай, я всегда буду с тобой, — Эстелла взяла Данте за руку, уловив боль в его глазах.       А Пия с Клементе продолжали сыпать оскорблениями.       — Ты меня достала со своими молитвами и истериками! — заливался Клем. — Будь проклят тот день, когда я на тебе женился!       — Не смей проклинать, это грех! О, Господи, спаси меня от этого нечеловека, который по твоей воле или по воле злых людей, не знаю, стал моим мужем. Чтоб он провалился! Это чудовище заставляет меня купаться во грехе, а я вынуждена после этого стоять на кукурузе и читать молитву Пресвятой Деве Марии тридцать четыре раза, — гнусавила Пия нараспев.       — Иди и молись у себя в комнате, больше не могу это слушать! Какая ты жена? Нет у меня жены! Я женился на бревне!       — Грешно заставлять приличную женщину заниматься непотребностями!       — Спать со мной — это непотребности?! — взвыл Клементе.       — Бог всё видит, учти. Я позволила тебе это сделать один раз, но больше — ни в коем случае! Это грех! Я согласна даже не рожать детей, лишь бы этого не делать.       — Не рожать детей — тоже грех, — сморозил Клем.       — Ты не можешь меня заставить! Если Бог даст нам детей, то даст. И для этого необязательно спать в одной кровати. Я могу пойти к падре Хасинто, и он скажет, какие молитвы надо прочитать, чтобы зачать ребёнка, — стоявшие в прихожей Данте и Эстелла прыснули со смеху. — Падре Хасинто знает, что я верная католичка и не занимаюсь развратом. Иди вон к своим девкам и делай пакости с ними. И больше пусть сюда не являются, а то я за себя не отвечаю! Со мной рядом Бог! Надо было сунуть ей в лицо святой крест, чтобы она превратилась в кучку пепла! Пойду помолюсь, а то скоро мне на мессу идти.       Раздались шаги — Пия убежала. Когда Данте высунул нос из-за угла, Клем стоял в центре комнаты, обхватив голову руками.       — Кхм… можно? — спросил Данте.       Клементе обернулся и окаменел от неожиданности.       — Данте? Ты… откуда здесь?       — Да вот, приехал по делам. Знакомься, это Эстелла, — он выудил девушку из-за себя. — А это Клем, мой брат.       — Привет, — Клементе похлопал глазами.       — Привет. Данте много о тебе говорил. Рада познакомиться, — Эстелла подошла и сама пожала Клему руку.       — Мы, похоже, не вовремя? — скептически заметил Данте.       — Вы всё слышали, да? Собственно, у нас каждый день так. Обычные будни обычного брака. Извини, что стала свидетельницей этой сцены, — Клем повернулся к Эстелле.       — А не страшно, не извиняйся, я привычная. У меня дома примерно тоже самое, — улыбнулась она.       — Клем, мы с Эстеллой женимся, — не стал ходить вокруг да около Данте.       — Вот как? — наморщил тот лоб. — Когда же?       — Да хоть завтра! Главное договориться с этим, как его, Тилон… Тритон…       — Тибурон. Ты хочешь языческую свадьбу? Но… думаю, мама будет против. Она туда не пойдёт.       — Я её и не приглашаю! — взмахнул Данте волосами, после трансформации в Салазара ощущая нехватку их длины. Хоть обернуться в себя и оказалось легко — достаточно было снять перстень.       — Ну что ж, располагайтесь. Хорошо, что вы пришли сюда, а не к родителям. Я соскучился по нормальным людям, — вздохнул Клементе. — Пия — сдвинутая, сами увидите. А где ваши вещи?       — Там, у порога.       — Идёмте, я вас отведу в гостевую спальню. У нас только одна гостевая комната, кстати.       — А нам больше и не надо, — Данте прижал Эстеллу к себе. Та вспыхнула от стыда и удовольствия.       Клем рассматривал парочку как-то обречённо.       — Ты прям весь светишься, — с завистью сказал он.       — Я встретил Гвидо, — синие очи дерзко сверкнули. — Он говорит, что уже забыл, как ты выглядишь.       — Всё бы тебе шуточки шутить. А мне теперь никуда не выйти, потом крику два дня. У меня ж это, семья, — Клем сморщился, будто съев лимон.       — Никуда не выйти, семья, бу-бу-бу, ты говоришь, как дряхлый дед! — ухмыльнулся Данте. Клем сейчас действительно выглядел старше своих лет. — Но я в любом случае безумно рад тебя видеть!       — А я-то как рад!       Клементе и Данте внесли чемоданы в небольшую светлую комнату: стены, обитые ситцем в мелкий горошек, двуспальная кровать по центру, деревянный шкаф и прозрачные шторы на окнах.       — Не хоромы, но жить можно, — объявил Клем. — Располагайтесь.       — Мне нравится! — воскликнула Эстелла. — Здесь так светло и уютно! А я люблю, когда светло!       — Да, нам всё нравится. Главное, что кровать просторная, — рассмеялся Данте. — Эсте, ты позволишь, я спущусь вниз и поговорю с братом? Я недолго.       — Ага, иди. А я пока вещи разберу…       Клем и Данте спустились вниз, оставив Эстеллу одну. Сели на плетёную соломенную софу. Клем заварил мате.       — Милая девчонка, — сказал он. — Где ты её подцепил? Кто она?       — Падчерица алькальда.       Клементе вытаращил глаза.       — Что, та самая? Ты же говорил, у вас всё закончилось.       — Ну… сказал так, чтобы все отстали. Я люблю её до безумия. И она меня. Мы не можем жить друг без друга.       — А что её родители?       — Я с ними познакомился, но они хотят выдать Эсте замуж за другого, поэтому мы сбежали и хотим пожениться здесь. У нас нет вариантов, Клем. Или свадьба, или у меня её заберут. А если мы расстанемся, мы оба умрём.       — Ты молодец! Ты делаешь то, чего не смог сделать я: борешься за свою любовь. А девчонка хорошенькая, смышлёная такая. Я желаю тебе счастья, брат! — обняв Данте, Клем похлопал его по спине.       — А теперь рассказывай о себе. Судя по мной услышанному, твои отношения с Пией далеки от идеальных, — усмехнулся Данте.       — Нет у нас никаких отношений, — хмуро буркнул Клементе. — Одна ругань. Мы спим в разных комнатах. Ей религия, видите ли, не позволяет спать с мужем. Грех, понимаешь ли. У нас это было всего один раз, после свадьбы. Представь, она была в ночной рубашке. Когда я сказал, что надо раздеться, она начала орать. Дескать, какая-то там нянька, которая её воспитывала, учила, что женщина не должна раздеваться ни перед мужем, ни перед зеркалом. Она и моется в одежде. На мой вопрос, а как же, простите, я должен с ней спать, она сказала, что через рубашку.       Данте не сдержался и хрюкнул.       — Да, тебе смешно, а я впервые узнал, что, оказывается, приличные женщины, в отличие от неприличных, занимаются этим через дырочку в ночной рубашке. Она и мне не позволила раздеться. Сказала, что голое тело — это срамота. Прекрати ржать!       Но Данте прорвало. Он съехал с дивана и почти икал, вообразив, как заниматься любовью «через дырочку в ночной рубашке».       — Тебе-то весело! А мне каково? Потом, когда мы всё-таки это сделали, она сказала, что это было ужасно, рассыпала по полу кукурузу, стала по ней ползать на коленях и читать молитвы. Теперь мы спим в разных комнатах.       — Бедный Клем! Но, я смотрю, ты времени даром не теряешь. У меня была галлюцинация? Или когда мы с Эсте пришли, мимо нас промчалась Лус?       Клементе кивнул.       — Вы что помирились?       — Да мы и не ссорились. Просто она сказала, что не любит меня, и я женился на Пии. А потом… потом снова пошёл во «Фламинго».       — И это говорит женатый человек! — съязвил Данте.       — А что мне делать, если у меня жена — бревно? Я здоровый молодой мужчина, у меня есть определённые потребности. Можно подумать, ты сам туда не ходишь.       — Сто лет не был!       — Хочешь сказать, тебе хватает твоей аристократки?       — Да, мне хватает Эстеллы. Мне не нужны другие женщины. Она самая прекрасная! Она — восхитительное чудо!       — Ты говоришь о ней, как о божестве. Да ты голову потерял! — скептически поцокал Клем. — Спусти её с пьедестала. Ты ж говорил, она девственница.       — Ну, время идёт, всё меняется, — улыбнулся Данте.       — Однако быстро ты её уломал! Такие девочки обычно долго водят за нос и требуют сначала жениться.       — Она ничего от меня не требует, я сам этого хочу. Мы любим друг друга. Ты лучше объясни, зачем Лус явилась сюда?       Клем потупился, разглядывая свои ногти.       — Говорит, что беременна. От меня.       — Чего? — Данте захохотал так, что чуть не подавился мате. — И ты поверил? От тебя, как же! И ещё от ста человек. Попала в неприятность и теперь думает, на кого навесить отцовство. Кто первый клюнет, тот и папочка. Она проститутка, Клем, очнись!       — Я и не говорил, что верю. Я наоборот ей сказал, что не верю, будто ребёнок мой. Лус сказала, что хозяйка «Фламинго», мисс Нэлл, грозится её выгнать. Она дала ей время, чтобы та нашла отца ребёнку и место, где жить. Беременные девочки в её заведении не нужны, а идти Лус некуда. Её семья от неё отвернулась. Вот она и пришла ко мне. Она пригрозила доложить Пии, если я не признаю отцовство. Потом пришла Пия, начала орать и обзывать Лус. Стукнула её иконой Пресвятой Девы Соледад. И Лус убежала.       — Я, конечно, в таких делах мало разбираюсь, — задумчиво произнёс Данте, — но лучше бы этого ребёнка не было…       — Ну, не знаю… вроде дети — это божий дар. И как его не будет, если он уже есть? А убийство — грех.       — И бла-бла-бла… — Данте закатил глаза. — Не надо уподобляться своей жене и рассказывать про божий дар и грехи, а то меня стошнит. В данном случае это не дар, а головная боль. Вроде у женщин есть способы, как избавиться от беременности. Лус опытная, должна знать. Не думаю, что у неё это впервые. Есть лекари, всякие там знахари, бабки, травки… Я в этом мало понимаю, я же не женщина. Ты ей просто скажи, пусть она найдёт способ.       Клементе немного помолчал.       — Но ведь это убийство человека, — пробормотал он.       — Клем, он ещё не человек! Он будет человеком, когда родится. Почему я должен тебе это объяснять, ты уже большой мальчик?!       — Не сегодня-завтра дети появятся и у тебя. Неужели ты тоже захочешь их убить?       — Я не собираюсь заводить детей, — отрезал Данте.       — Как это не собираешься? — удивился Клем. — Что, вообще? Даже с Эстеллой?       — Даже с Эстеллой. Третий лишний нам не нужен, ведь он заберёт её у меня. Заберёт её любовь и внимание. Нет, ни за что!       — А если она захочет? Всё женщины хотят детей.       — Если бы все женщины их хотели, не было бы брошенных детей. Я — главный тому пример. Мои родители явно меня не хотели, иначе не бросили бы. Я не вижу в Эстелле склонности к материнству. Она хочет учиться, а не заводить детей.       — А если случайно получится, ну, как у Лус? Тут ведь такое дело, знаешь ли…       — Ты забыл, что я маг? Я могу контролировать такие вещи, Клем. Если я не захочу, детей у меня не будет. Вообще. Никогда. А я не хочу.       — Я всегда говорил, что ты не от мира сего, — аргументы у Клема иссякли, когда Данте принялся рассматривать потолок, давая понять, что больше не намерен обсуждать эту тему.