Война сердец

      Когда через час Пия и Эстелла вышли, они увидели, что Данте сидит в коридоре, подпирая стену спиной.       — Данте? — Эстелла еле сдержала улыбку. — Ты что тут делаешь?       — Жду тебя.       — А почему под дверью? Мог бы в другом месте подождать.       — Не мог бы! Мало ли что эта женщина намерена с тобой сделать.       — Не понимаю, как ты его терпишь? — гневно сказала Пия. — Он же не в себе!       — Закрой рот, живодёрка! — выплюнул Данте. — Это ты не в себе!       — Данте, ну хватит! Мы с Пией сложили оружие. У нас мир.       — Она специально что-то затевает, не верь ей, Эсте! — не унимался Данте.       — Я не намерена слушать ваши разборки. Пойду накрывать на стол. Кстати, не знаю, где ты болтался весь день, но сегодня к нам на ужин придут твои родители, — задрав нос, Пия удалилась.       — Ой, я так рада, что познакомлюсь с ними, хоть они тебе приёмные, но… Данте, ты чего?       — Ничего! Теперь мне всё ясно, вы сговорились против меня! — убежав в спальню, он закрылся там на ключ.       — А я думала мы ровесники! — крикнула Эстелла через дверь. — Но теперь вижу, что тебе лет пять максимум!       Молчание.       — Я, между прочим, помирилась с Пией из-за тебя! — вещала Эстелла. — И с родителями твоими хочу познакомиться. Это я попросила Клементе их привести. Я же буду твоей женой! Я не хочу начинать семейную жизнь со скандалов, а ты ведёшь себя, как маленький. Данте, открой мне! Долго я буду кричать на весь коридор?       Щёлкнул замок. Эстелла вошла. Данте стоял к ней спиной.       — Данте, ну что случилось? Чего ты капризничаешь?       — Я не капризничаю! — резко бросил он. — Ты не понимаешь, что я испугался? Я чего только не надумал. Решил, что она тебя убила, и хотел убить и её. Хотел задушить её этой верёвкой, — он потряс мотком верёвки, который продолжал держать в руках.       — Ты рехнулся совсем, да? — отобрав верёвку, Эстелла цепко обвила юношу руками.       — Да, рехнулся! Я тебя люблю! Если с тобой что-то случится, я умру!       — Какой ты дурачок! — хихикая, Эстелла развернула Данте лицом к себе.       — Значит, ты помирилась с Пией? Как ты умудрилась? Она же сумасшедшая!       — Вовсе нет. Она нормальная, Данте, просто одинокая. Ей не с кем общаться. Вот она и общается со своими иконами. Я пришла к ней поближе познакомиться. Рассказала о себе, о том, как мы любим друг друга. Потом я уговорила Клема позвать ваших родителей и убедила Пию поменять причёску, чтобы понравиться мужу.       Данте пожал плечами.       — Зачем ей нравиться мужу, если она не любит его? Кроме своего бога никого не любит.       — Клементе сам виноват, — не согласилась Эстелла. — Пия мне рассказала, что в их первую брачную ночь он вёл себя, как мужлан. С коровами и то лучше обращаются. Сначала Пия пыталась мне внушить, что спать с тобой — грех, и что я не должна терпеть твои издевательства. Я её не поняла и объяснила, как нам хорошо, как я летаю, когда мы вместе, и она была шокирована. Пия не представляет, что это может приносить удовольствие. Данте, ты должен научить своего брата, как обращаться с женщинами. Она же неопытная, а он ведёт себя с ней, как с проституткой. Пии девятнадцать лет, но она не знает жизни. Она и платьев красивых никогда не видела, не была ни на одном празднике, кроме своей свадьбы. Она всегда жила в окружении запретов и религиозных книг, потому что в доме её отца не было ничего другого. И единственное её развлечение — мессы и молитвы. Понимаешь, когда я ей рассказала о своей жизни, о нарядах и балах, о танцах и театрах, о столичных магазинах, она слушала это как диковинную сказку. И мне стало жаль её.       — Всё равно я ей не верю. Будь осторожней, Эсте. Пия — живодёрка. Я пока не забыл, как она убила Грозу и хотела убить Янгус.       — А ты сегодня хотел убить Пию, — рассмеялась Эстелла, дёргая Данте за уши. — Так что вы квиты.       — Когда тебя кто-то обижает, я перестаю себя контролировать, — грустно сказал юноша.       — За те выходки я её простила. Она так выражала свой протест, потому что думала, будто ты меня мучаешь. Она считает, близость с мужчиной для любой женщины — пытка. Данте, давай забудем об этом. С тех пор, как мы сюда приехали, ты какой-то нервный, — Эстелла убрала растрепавшиеся волосы с его лица. — Взрываешься, раздражаешься. Успокойся. Я хочу, чтобы ты стал таким, как раньше.       — Я и раньше взрывался по пустякам. У меня такой характер, и другого нет. Если он тебя не устраивает, иди к своему маркизу, — совсем по-детски надулся Данте.       — Если бы мне нужен был маркиз, я бы не убежала из дома с тобой.       — Правда?       — Ну конечно! Данте, у нас завтра свадьба, а ты всё не веришь, что я тебя люблю?       — Я верю, верю, просто я боюсь тебя потерять. Эсте, ты — это всё, что у меня есть.       — А ты у меня.       — Неправда…       — Чистая правда! Поцелуй меня.       Сей занимательный диалог закончился предсказуемо. Когда в дверь постучал Клементе, он увидел, что Данте и Эстелла, лежа на кровати, покрывают друг друга поцелуями. Хотя они были одеты, он смутился и отвернулся.       — Простите, я хотел сказать, что там мама и папа пришли. И стол к ужину накрыт. Все ждут только вас.       — Мы идём! — Эстелла радостно скатилась с Данте. Тот обречённо вздохнул.       — Ну ты чего? — удивилась она. — Пойдём.       Данте молча встал с кровати, и они спустились на первый этаж.       Стол в гостиной уже был накрыт. Клем с удивлением взирал на супругу, впервые заметив, что она недурна собой. Причёска, сделанная Эстеллой, — две тугие косы, закреплённые на макушке шпильками, и с вплетёнными в них парчовыми розами — Пии очень шла. Она надела светло-серое платье в чёрный горох; Эстелла одолжила ей свой белый пояс-кушак и пришила на воротник кружева, так что Пия перестала напоминать монашку. Сама Эстелла, одетая в простое (по её мнению) муслиновое платье цвета милори с квадратным вырезом, была похожа на инфанту, случайно затесавшуюся в среду простолюдинов.       Гаспар увлечённо беседовал с Клементе, а Каролина, едва войдя в дом, распекла невестку за слишком вычурный наряд. Эстелла с лестницы услыхала что-то про «ад и сатану», про то, что «так наряжаются только куртизанки» и «одежда должна быть скромной». «Куда уж скромней-то?», — подумала Эстелла и насторожилась. Если уж Каролина и у богобоязненной Пии нашла к чему придраться, что она подумает о ней, об Эстелле? Каролина была единственным человеком, которого Пия боялась, — она стояла перед ней, опустив глаза и краснея.       — Это ОНА тебя научила? — шипела Каролина. — Только явилась, а уже всех развратила! Я так и знала, что этот демон найдёт себе безбожницу в жёны!       Когда Данте и Эстелла вошли в гостиную, Каролина умолкла.       — Здравствуйте, — смело сказала Эстелла. — Я Эстелла. Если вы говорили обо мне, я и есть та самая безбожница. Это я помогла Пии нарядиться. И не вижу в этом дурного. Она красивая девушка и имеет право выглядеть хорошо.       Сложив губы в ниточку, Каролина уколола Эстеллу взглядом.       — Она замужняя женщина, к вашему сведению. И должна выглядеть, как подобает замужней женщине, будущей матери и истинной христианке. А вы не успели войти в нашу семью, как уже распространяете разврат.       — Каролина, довольно! — встрял Гаспар. — Мы рады познакомиться с избранницей Данте, — он улыбнулся.       — И я рада знакомству с вами, — Эстелла сама пожала Гаспару руку.       Каролина неприязненно скривила лицо от вида её смелого (по меркам этих мест) декольте и пышных волос, увязанных в хвост.       Данте не произнёс ни слова — поздоровался с родителями кивком, но напоминал разъярённого коршуна, готового в любую секунду вцепиться во врага.       Пия подала на ужин пирожки-эмпанадас, асадо, салат из бобов и овощной паштет. После того, как еда была расставлена, молодая хозяйка тоже села за стол. Каролина приподняла брови.       — Сколько можно повторять? — шикнула она на невестку. — Хозяйка не должна садиться, пока гости не поедят!       — Нет, секундочку! — вмешалась Эстелла. — Пия тоже член семьи. Она не прислуга, а хозяйка дома и должна ужинать со всеми. А наложить себе еду каждый может сам.       — Не смейте меня учить, как мне обращаться с собственной невесткой!       — Но я тоже буду вашей невесткой, — ответила Эстелла спокойно. — Не хотелось бы, чтобы вы меня шпыняли также, как Пию. Хотя я могу дать отпор, сеньора, — Эстелла натянуто улыбнулась.       — Не волнуйся, Эсте, пусть только попробует, — изрёк, наконец, Данте, исподлобья зыркнув на Каролину. — Я никому не позволю гнобить мою жену! Кстати, кто ещё не в курсе, свадьба у нас завтра.       — Вот как? — обрадовался Клем, за обе скулы уплетая паштет. — За это надо выпить! Пия, у нас есть женевер?       — Есть, сейчас принесу, — и Пия ушла в кухню.       — Еретичка невоспитанная, ад по ней плачет! — заявила ей вслед Каролина. — Как не стыдно вставать из-за стола, не спросив разрешения? А вырядилась-то как кукла! Если б я знала, что она такая распущенная, никогда бы не позволила жениться на ней моему единственному сыну, — последние слова Каролина подчеркнула, метнув взгляд в Данте. Тот опустил глаза.       Привыкнув к разборкам в доме родителей, к хамству Хорхелины, наглости Мисолины и жестокости мамы, которые тоже говорили в лицо всё подряд, Эстелла не обижалась на Каролину, мысленно представляя: она находится в некой защитной сфере и обидные фразы пролетают мимо неё. Но когда Каролина уколола Данте, девушке стало больно. Она кожей почувствовала, что ему плохо, хоть он молчал, гипнотизируя взглядом бобы на тарелке.       — Мама, перестаньте! — сказал Клементе громко. — Вы хотите испортить вечер?       — А ты не затыкай мне рот! — не утихала мама. — Ты не занимаешься воспитанием жены, она от рук совсем отбилась!       — Кстати, а где сеньор Анхель? — полюбопытствовала Эстелла, силясь перевести разговор в более позитивное русло. — Он вроде собирался ужинать с нами.       — О, он очень извинялся, но он ушёл по срочному делу, — Клем развёл руками. — Кажется, у быков началась эпидемия. Мрут один за другим и никто не поймёт от чего.       Вернулась Пия с бутылкой женевера. Молча разлила его по стаканам.       — А что вина нет? — спросил Данте. — Эстелла не привыкла к таким напиткам…       Каролина закатила глаза.       — О, любимый, ничего страшного! Я попробую, — ответила Эстелла.       — Хочу пожелать вам большого счастья! — провозгласил Гаспар, подняв стакан. — Дети, живите в мире. Никогда не ссорьтесь и не упрекайте друг друга. Это убивает любовь.       Мужчины выпили. Пия едва прикоснулась к алкоголю. Эстелла, понюхав напиток, сделала маленький глоток. Горло обожгло огнём, будто она съела зажжённый факел, и Эстелла судорожно открыла рот.       — Я же сказал, ты непривычная к таким напиткам, — Данте налил ей воды. — Заешь чем-нибудь.       Положив в рот кусочек мяса, Эстелла немного отдышалась, хотя в глазах стояли слёзы и в горле щипало.       — Дорогая, а ты почему не выпила? Не хочешь поздравить молодожёнов? — осведомился Гаспар, заметив, что Каролина сидит с каменным лицом, не пьёт и не ест.       — Не вижу повода для поздравлений, — сказала она мрачно. — Очевидно, что эта женщина развращает всё, к чему прикасается. Не понимаю, что я делаю в этом рассаднике греха.       Бамс! Данте ударил кулаком по блюду с пирожками. Оно поднялось над столом, зависло в воздухе. Все застыли. Блюдо покрутилось, перевернулось, и пирожки разлетелись по столу.       — А я не понимаю, что здесь делаем я и моя жена! — по-змеиному прошипел он.       — Данте, успокойся, — Эстелла схватила его под локоть.       — И не подумаю! Хватит! Я долго терпел, но всему есть предел! Завтра мы с Эсте женимся, и вы больше никогда нас не увидите!       — И не надейся, что мы придём на твою свадьбу, — сказала Каролина жёстко. — Я не намерена участвовать в этом богопротивном мероприятии.       — А я вас туда и не приглашаю! — крикнул Данте, встав из-за стола. — Эсте, пойдём отсюда.       — Но, Данте, это ведь твоя семья!       — Ладно, как хочешь. Когда тебе надоест участвовать в этой комедии, поднимайся в спальню. А я ни секунды больше тут не останусь! — и он бросился вверх по лестнице.       Ужин продолжился. Пия подала десерт — вишни и яблоки в вине, но их ели только Гаспар и Клементе. Эстелле кусок в горло не лез, хотя она пыталась сохранить спокойствие. Каролина к еде так и не притронулась.       — Мама, пофему вы нифефо не едите? — спросил Клем с набитым ртом.       — Потому что готовить твоя жена не умеет. В рот это взять нельзя. Не понимаю, как ты ещё не помер с голоду. Вон исхудал совсем, сразу видно, что она тебя не кормит.       Пия покраснела, вилкой выковыривая из яблока сердцевину.       — А по-моему очень вкусно! — сказала Эстелла. — Я, кстати, хочу научиться готовить что-нибудь интересное для Данте. Пия, ведь ты меня научишь?       Та молча кивнула.       — Вы ещё и готовить не умеете? — Каролина сделала брезгливое лицо. — Ужас! Впрочем, вы два сапога пара. Вырастили изверга, змею на груди пригрели. Он никого не уважает! Я говорила тебе, Гаспар, не надо брать чужого ребёнка. Но это всё мои доброта и жалость, да твои уговоры. А результат на лицо. Мало того, что он бесноватый, распущенный и неблагодарный, так теперь решил опозорить нас, породнившись неизвестно с кем! Но Бог накажет его, вот увидите!       — Боже, я больше не могу! — Эстелла поднялась из-за стола. — Я хотела по-хорошему, хотела познакомиться с вами, как с будущей свекровью. Я ведь думала, что Данте преувеличивает, когда говорит о вас. Но теперь вижу, это не так. Вы бессердечная! Вы не имеете права говорить о боге, потому что бог — он в душе, а не в иконах и не на языке. Истинно верующий человек не кичится своей верой и не выставляет её напоказ. Он просто верит. А вы показушной набожностью прикрываете свою жестокость. Вы сами взяли Данте в семью, а теперь унижаете его, подчёркивая, что он вам неродной. Это подло! — и Эстелла ушла.       — Вот мерзость, — фыркнула Каролина. — Впрочем, он нашёл девку себе под стать.       — Мама, хватит! Я устал от вас! — рявкнул Клем. — Вы испортили весь ужин. Вы довели Данте до ручки и оскорбили его невесту.       — Не затыкай мне рот, Клементе!       — Боже, какой позор, — Гаспар, поставив локти на стол, упёрся лбом в ладони.       — Вот именно позор! — разглагольствовала Каролина. — Вы только полюбуйтесь на эту девицу! Вырядилась, как куртизанка, и смеет при всех высказывать своё мнение и повышать голос. Свадьба у них видите ли. Эта свадьба незаконна! Законная свадьба только в храме божьем. А за прочую ересь на костре сжигать надо! Это богохульство!       — Как мне стыдно, — добавил Гаспар тихо. — Бедная девочка наверняка подумала, что мы все сумасшедшие. И она недалека от истины.       — Бедная девочка? — Каролина сощурилась, став похожей на гигантскую ящерицу. — Да она мне хамила! Она вела себя, как хозяйка дома! Она надела платье с вырезом! Да она… она… — женщина задыхалась от ярости.       — Однажды я отправлю тебя в Жёлтый дом, — заявил Гаспар. — Ты устраиваешь скандалы ежеминутно. Ты хоть заметила, что Данте смотрел на нас с ненавистью? И я думаю, он прав. Мы его обидели. Теперь ты и эту девочку от себя отвернула. Молодец, поздравляю! Неужели нельзя было просто порадоваться их счастью?       — Нечему тут радоваться! — Каролину нисколько не трогали слова Гаспара. — Я категорически против, чтобы он женился на этой кокотке! Пусть он нам неродной, но я не позволю ему полоскать в грязи наше имя!       — Она не кокотка! — у Пии вдруг прорезался голос. — Она хорошая девушка.       — Стоп, я чего-то не понял, — удивился Клем. — Ты же только сегодня утром уверяла, что она должна сгореть в аду.       — Я была неправа. Мы с ней пообщались, и я изменила мнение. Она приличная девушка. Знаете, кто она? Аристократка, падчерица алькальда! И она добрая. Она единственная, кто говорил со мной, как с нормальным человеком. Проклинаю, прости Господи, тот день, когда папа вздумал породниться с вашей семейкой! Он всегда ломал мне жизнь. Он сделал из меня старуху в девятнадцать лет. А сегодня Эстелла раскрыла мне глаза. Она рассказала о своей жизни. И знаете, я бы всё отдала за шанс прожить такую жизнь! Но уже поздно. А всё потому что некоторые состряпали этот никому ненужный брак! А они женятся по любви. О, они будут счастливы, в отличие от всех нас! — Пия ушла, оставив родственников сидеть с открытыми ртами.       — Я тоже женился по любви, — в полной тишине сказал Гаспар.       Когда Эстелла зашла в комнату, Данте, стоя у раскрытого окна, упирался лбом в раму. Янгус сидела на его голове и махала крыльями, удерживая равновесие.       — Милый, прости меня, — голос Эстеллы звучал виновато. — Это я всё придумала, но я не знала, что твоя мать такая… такая... Ты обиделся на меня, да?       Он отрицательно качнул головой — Янгус, недовольно зашипев, тюкнула его клювом в затылок. Эстелла обняла Данте сзади за талию. На руку девушки упали слезинки.       — Ну Данте, ты чего?       — Ничего. Никогда, больше никогда я не хочу видеть этих людей! Я же тебе говорил…       — Да, но я не знала, что всё так.       — Теперь знаешь. Дело не в ужине, просто они мне неприятны. Неужели ты не понимаешь? — смахнув Янгус с головы, Данте повернулся к Эстелле лицом, переходя на задушенный хрип. — Они меня впустили в свой дом, подобрали, как брошенную собачку. Я их полюбил, полюбил всем сердцем, а потом они меня выбросили. Грубо, пинком. Как ненужную тряпку. Все люди — предатели, я всегда это знал, но продолжал на что-то надеяться. Лучше бы я остался в «Ла Пиранье». Наверное, сейчас меня бы не было в живых, тот человек однажды убил бы меня. Но от него я ничего хорошего не ждал, я знал, что он — дерьмо. Но этим людям я верил, а они вот так со мной. Потому что я не соответствую их ожиданиям. Я не такой, каким меня хотят видеть, вот в чём проблема, Эсте. Чтобы меня полюбить, им надо сделать из меня того, кем я не являюсь. Они не любят и никогда не любили меня настоящего. Потому что я сам себя таким не люблю, — и Данте всхлипнул, лицом уткнувшись Эстелле в плечо. Она, потрясённая этим потоком обиды, сама чуть не расплакалась.       — Идём, — Эстелла повела юношу к кровати. — Давай ты ляжешь, а то ты совсем расклеился.       — Эсте, не бросай меня… Хоть ты не бросай меня…       — Глупенький, — они сели на постель, — ты забыл, что у нас завтра свадьба? Я стану твоей женой и никуда больше не уйду!       — Я устал быть один… Я хочу, чтобы меня любил хоть кто-нибудь.       — Я тебя люблю, ты мне нужен, мой милый. И ты никогда больше не будешь один. И я никогда не буду одна. Нас теперь двое!       Влюблённые уткнулись друг в друга носами. И Данте, вспомнив о своём договоре с Тибуроном, улыбнулся сквозь слёзы — колдун обещал сделать так, что их с Эстеллой не разлучит даже смерть. Завтра он отдаст этот гнусный перстень, сломавший его жизнь в тот день, когда он загадал желание избавиться от Сильвио и попал к предателям. Он отдаст его в обмен на шанс быть с Эстеллой ближе, чем просто супруги. Они станут единым целым, и пусть мир катится к чёрту!