Война сердец

      Эстелла была уверена: её свадьба с Данте станет событием, которое она запомнит на всю жизнь. Великий день, когда она навсегда соединится с любимым мужчиной. День исполнения мечты.       Ярко-зелёный атлас подвенечного платья — первое, что увидела Эстелла, открыв глаза утром. Девушка потянулась и, задорно вскочив на ноги, закружилась по комнате в порыве безудержного веселья. Сегодня она выходит замуж!       Сборы невесты, вопреки обычаям, много времени не заняли. Платье Эстелла сделала из бального, укоротив верхнюю юбку до щиколоток, а к нижней пришив цветы — искусственные орхидеи, скрученные из белого гипюра. Спина девушки была обнажена — корсаж держался только на шнуровке. На ногах — зелёные башмачки без каблуков. Волосы невеста распустила, закрепив их заколкой в виде морской раковины. Вот и весь наряд.       В таком виде её и застала Пия. Долго разглядывала, не в силах решить, нравится ей или нет. И сказала, что у Эстеллы определённо есть фантазия, но она сама никогда не надела бы такое платье — слишком открытая спина, а Бог этого не одобряет.       Данте, одетый в белую рубашку, штаны из кожи крокодила и сапоги, возжелал ехать верхом на Алмазе. И, вопреки протестам Пии и Клементе, Эстелла тоже села на Жемчужину.       — Где это видано, чтобы жених и невеста ехали верхом? — возмущалась Пия. — Кощунство! Клементе мог бы отвезти вас на повозке.       — Ни за что! Я хочу верхом! — упёрся Данте.       Клем, оседлав Лимончика, отправился с молодожёнами, а Пия осталась дома. Как истинная католичка, она не могла пойти на языческую свадьбу, но пообещала встретить Данте и Эстеллу вкусностями, когда они вернутся.       До места назначения доехали за полчаса. Ещё издалека услыхали мелодичные переливы флейты и гитары, стук барабанов и звон пандейро. Вынырнув из зарослей, Данте, Эстелла и Клементе оказались на поляне, огороженной корзинами и кадками с цветами. Повсюду горели факелы. Гости, вперемешку с музыкантами, сидели по-турецки прямо на траве. Негры стучали на джембе, усатый креол бренчал на гитаре, зычно исполняя страстную пайяду. Три индейца, все в перьях, играли на кенах.       Тибурон находился внутри импровизированного алтаря — полукруглого возвышения, усыпанного белыми и красными цветами. Всадники спешились. Гости подвинулись, освобождая проход. Держась за руки, под звуки чаранго, гудение морских раковин и перестук барабанов Данте и Эстелла вступили в центр круга, огороженного кроваво-красной верёвкой.       Тибурон поклонился молодожёнам, гостям и музыкантам, и, воздев руки к небу, сказал что-то на незнакомом Эстелле диалекте. Одет он был в длинную золотую рясу и синий тюрбан; шею колдуна украшало множество бус и амулетов.       — Приветствую вас в доме Солнечного Света, что предлагает нам Мать Земля, для проведения ритуала воссоединения и трансформации двух людей по их собственной воле и выбору, — молвил старик загробным голосом.       Сердце Эстеллы трепетало от волнения. Пригласительным жестом велев жениху и невесте опуститься на колени у алтаря, Тибурон набросил на их шеи цепь, сплетённую из двенадцати ракушечных нитей.       Звуки барабанов вводили в транс; креол-певец затянул что-то схожее с молитвой. Выйдя из-за алтаря, Тибурон прошёл по кругу, повторяя слова на непонятном языке и собирая из рук гостей лепестки белых и красных цветов: роз, лилий, калл, орхидей, хакобиний и сесбаний, и складывая их в две корзины.       Поляну заволокло алым туманом. Добившись того, что туман занял весь круг, Тибурон вернулся к алтарю и поставил обе корзинки в его центр.       — Oluwa ti orun! О, Владыка Стихий Небесных! — провозгласил колдун. — Обращаюсь к тебе, возрадуйся, ибо сегодня соединяются два любящих сердца. Призываю тебя благословить эту любовь! Oluwa ti aiye! О, Владыка Земли! Пусть дочери твои — цветы даруют влюблённым свою красоту и терпение.       Из пальцев старика заструился лиловый свет, и он направил руки на лепестки в корзинках. Те вспыхнули подобно крохотным звёздочкам.       — Petals! Пришло время цветов!       Тибурон указал Данте на корзину с белыми лепестками. Когда юноша осыпал ими Эстеллу, девушка почувствовала, как по жилам её разлилось тепло. Затем колдун велел Эстелле высыпать красные лепестки на Данте.       — Цветы дарят вам свою красоту. Они говорят: храните любовь, ибо это есть ценнейшее богатство на земле. Принимайте друг друга, не пытаясь что-то менять. Любовь учит терпимости. Enu o si wa! Да будет так!       — Oluwa ti ina! О, Владыка Огня, обращаюсь к тебе! — продолжил дед. — Да снизойди до нас и пошли этим любящим сердцам свою защиту! — он поднял два пальца вверх. В воздухе материализовался факел. — Ina si! Пришло время огня!       Тибурон прошёл по кругу, поджигая верёвку, отгораживающую молодых от гостей. Они оказались объяты стеной пламени.       — Огненное кольцо дарит вам защиту. Оно говорит: храните тепло в своём доме, оберегайте его от чужого вторжения. Ибо дом — место покоя и уверенности. Не допускайте, чтобы в него проник холод. Enu o si wa! Да будет так!       Эстелле казалось: она обратилась в птицу и парит высоко-высоко в небесах. Голос Тибурона гипнотизировал, вводя в экстаз.       — Oluwa ti afеfе ati eye! О, Владыка Ветров и Повелитель Птиц, обращаюсь к тебе! Спустись к нам и сохрани любовь этих двух сердец на веки вечные!       Колдун щёлкнул пальцами. Появилась золотая клетка. В ней сидели две разноцветные колибри.       — Eye to! Пришло время птиц! Это колибри. Те, чья любовь прожила на земле до самой смерти, умирая телесно, превращаются в колибри — порхающие драгоценные камни. Они дарят вам своё бессмертие и говорят: любовь ваша станет вечной, уничтожив все преграды. Отныне вы не сможете существовать один без другого. Enu o si wa! Да будет так! — с этими словами Тибурон открыл клетку.       Крохотные, словно бабочки, птички, вылетев, уселись на плечи жениху и невесте. Тибурон взмахнул рукой. ХЛОП!       Эстелла едва удержалась от вскрика. Колибри исчезли. А вместо живой птицы на левом плече девушки красовалась пинтадос — татуировка в виде колибри.       — Oluwa ti omi! О, Владыка Морей и Океанов, Благословенных Дождей, дарующих слёзы небес! Спустись и ты к нам и подари этим любящим сердцам верность! — в руках колдуна появились два серебряных кубка со сверкающей жидкостью. Он протянул их молодожёнам, велев выпить всё до капли.       — Ni omi! Пришло время воды! Вода дарит вам свою верность. Она говорит: будьте осторожны в делах и словах. Никогда не лгите, не предавайте друг друга. Если в душах ваших вспыхнет пожар обиды, гнева и ненависти, загасите его нежностью воды. Вода лечит. Вода поит жаждущего. Вода оберегает. Enu o si wa! Да будет так!       — Oluwa ti ether! О, Владыка Эфира, Луны и Звёзд, Тьмы и Света! Приди и подари двум влюблённым сердцам силу!       Щёлк! Теперь в руках колдуна появилось блюдо. На нём лежали золотые ножницы и кинжал. Дед велел Данте и Эстелле взять ножницы и отрезать у себя по пряди волос. Он пожелал, чтобы они обменялись прядями и, располосовав себе руки, кровью смочили отрезанные волосы.       Молниеносно схватив кинжал, Данте разрезал себе руку. Обмотал её волосами Эстеллы. Тибурон щёлкнул пальцами, и рана у Данте исчезла.       Когда Эстелла взяла кинжал, она приготовилась к тому, что будет больно. Чикнула запястье, но ничего не почувствовала. Заструилась кровь. Девушка прижала к ране смоляные волосы Данте. Щёлк, порез затянулся и у неё. В мгновение ока Тибурон скрутил из волос два кольца. И когда Данте надел одно Эстелле на палец, девушку словно молнией ударило — кольцо заискрилось серебром, а по венам потекла магия.       — Ni ether! Пришло время Эфира и магической сущности его! Эфир дарит вам свою силу. Помните, отныне, где бы вы ни были: во свете или во тьме, в аду или в раю, вы всегда сможете найти друг друга. Волосы и кровь — сильнейшая магическая субстанция. Но ничто не вечно, помните и это. Кольца умрут в тот день, когда умрёт ваша любовь. Кольца будут чувствовать друг друга. Если умрёт одно, умрёт и второе. Enu o si wa! Да будет так!       У Эстеллы поползли по спине мурашки. Зачем колдун такое говорит? С чего вдруг их любовь умрёт? Они будут счастливы до конца жизни! Сумасшедший дед.       — Oro ti okan! Владыка Стихий Небесных говорит, что пришло время для Слов Сердца! — объявил Тибурон. В его руках возникли два пергаментных свитка. — Это клятва. Читайте её вслух, одновременно, громко и чётко.       Развернув свитки, Данте и Эстелла приступили к чтению:       — Солнце — Отец Небес, Мать Земля, Ветер, Эфир и Океан соединяют нас. Они дарят верность и силу нашим сердцам. Они благословляют наш вечный союз, союз любви и света. Огонь подарит тепло, Вода смерит горячность, Цветы научат видеть красоту, Ветер избавит от бед, а Эфир не позволит потерять друг друга. Мы вручаем души, тела и всю жизнь друг другу. Мы дарим друг другу любовь и уважение. Да будет так, здесь и сейчас, всегда, навсегда и бесконечно!       Столб алого света окутал Данте и Эстеллу, когда они произнесли клятву. Он просочился сквозь них, захватив волосы и всю кожу. Эстелла чувствовала, как вскипает её кровь — ощущение было приятным.       Теперь зрители, которых до этого момента от глаз молодожён скрывал туман, стали видимы. По-прежнему стучали барабаны и гудели ракушки. Тибурон объявил, что Данте и Эстелла могут встать с колен и поцеловать друг друга. Приблизив лицо к лицу Эстеллы, Данте накрыл её губы своими, и по жилам обоих побежала вибрация, словно с поцелуем юноша отдавал девушке свою магию, как это бывало в моменты их близости.       — Владыка Стихий Небесных благословил вас! — сказал колдун. — Теперь вы муж и жена. И пусть солнцем для вас станет любовь! — Тибурон приложил два пальца (указательный и средний) ко лбу Эстеллы, вливая в неё струю света. Это же он проделал и с Данте. — Enu o si wa! Да будет так!       Сцепив пальцы, молодые вышли из зачарованного круга. Гости заорали. На Данте и Эстеллу посыпались лепестки цветов, кукуруза и зёрна какао. Ритм барабанов вновь сменился мелодией гитары, и певец затянул нежную балладу о вечной любви.       — Эсте, я на секундочку, — шепнул Данте Эстелле на ухо. — Скажу колдуну пару слов.       Девушка не сразу поняла, что он имел ввиду — в эту секунду местные женщины, улюлюкая, надевали на неё бусы из камушков и ракушек.       Данте возвратился к алтарю. Тибурон поджидал его, попутно убирая свечи и факелы.       — Ну что, доволен? — спросил старик хитро.       — Да, церемония была замечательная. Очень красиво! Значит, мы с Эстеллой теперь всегда будем вместе?       — Абсолютно точно! Если сами всё не разрушите. Что ж, я выполнил свою часть уговора. Теперь ты должен выполнить свою.       Данте без колебаний снял с шеи шнурок с перстнем и вложил его Тибурону в руку.       — Я всегда выполняю свои обещания, — сказал он. — Надеюсь, я об этом не пожалею.       Но дед уже не слышал. Он жадно вперился глазами в изумруд, рассматривая его. Данте ушёл, испытывая огромное облегчение. Он вернулся к гостям и Эстелле, обнял супругу за талию.       — А я думала, мы будем праздновать в доме Клема, — удивилась Эстелла, когда один из гостей позвал всех к столу.       — Не вижу смысла. Клем с нами, и здесь все люди, которые ко мне хорошо относятся. Никто из них не будет издеваться надо мной, потому что они такие же отщепенцы, как я.       — В каком смысле?       — Ну, многих из них не принимают в обществе, даже в среде своих. Метисов, например, не выносят как белые, так и чистокровные индейцы. Многие здесь язычники, еретики, беглые преступники. Некоторые отлучены от церкви или скрываются от врагов. Как и мы.       — Но нас ждёт Пия…       — Плевать мне на Пию! Эсте, мы немного попразднуем с ними, а потом уйдём. Будут песни, танцы, угощение. Тебе понравится.       Эстелла не хотела обижать Пию, но мечтала увидеть и праздник, поэтому не стала возражать.       Неподалёку, на расстеленной в траве холщовой скатерти были выставлены лакомства: устрицы, свежие и тушёные в горшочках овощи, эмпанадас, яйца страусов, жаренные на углях говядина, баранина, мясо антилопы, зебры и даже мясо крокодила.       Гости, рассевшись под деревьями и кустарниками, принялись за еду. Когда Данте и Эстелла появились в их поле зрения, раздались аплодисменты. Увешанная бусами Эстелла еле двигалась, шея у неё затекла, но сердце ликовало. Теперь этот мужчина навсегда принадлежит ей. Живший в душе страх сменила уверенность. Отныне им не надо прятаться. Она может открыто держать Данте за руку, обнимать, целовать. Это невероятно!       Пока молодых обсыпали пахучими травами, цепкие пальцы Данте сжимали Эстелле ладонь. Заглянув в фантастические очи своего возлюбленного, девушка прочла в них безграничное блаженство. Таким счастливым она Данте никогда не видела.       Женщины зажгли факелы и начали окуривать округу травами, мужчины, в перерывах между едой, пели песенки. Эстелла рискнула попробовать несколько незнакомых блюд. К такой тяжёлой пище она была непривычна и много не съела, зато просекла, что Данте вообще не притронулся к еде. Но выпил женевер, и, кажется, слегка захмелел. Эстелла припомнила, что её милый-любимый и с утра ничего не ел. Выпить такой крепкий напиток на голодный желудок! Как бы он вообще не грохнулся в отключке. Эстелла взглянула на Клементе — тот уже набрался и весело хохотал в компании мужчин и женщин-гаучо. Впервые за долгое время он вырвался из-под надзора жены и поэтому разошёлся ни на шутку.       — Данте, съешь что-нибудь, — сказала Эстелла вполголоса.       — Не хочу.       — Но ты сегодня ничего не ел.       — Но я не хочу.       — Что с тобой? — забеспокоилась Эстелла.       — Ничего. Наверное, я переволновался. А сейчас мне надоело. Я не привык к толпе, я не люблю быть среди людей. Давай сбежим, — в голосе его скользнуло нетерпение.       — Ну не знаю, а мне нравится! По-моему здесь весело, — не согласилась Эстелла. — К тому же, мы обещали Пии заехать после свадьбы к ней. Она тоже приготовила для нас ужин.       — Потом. До вечера ещё много времени. А пока давай смоемся отсюда.       — Ну хорошо.       Но и через полчаса они не смогли улизнуть. Едой их всё же напичкали. Даже Данте вынудили отведать кусок свадебного пирога. А когда с угощением было покончено, молодожёнов убедили совершить ещё один ритуал — посадить саженец драцены.       — Это Дерево Удачи, — объявил кто-то позади.       То был Гвидо. В уголках его глаз пролегли лучики — он улыбался. Рядом находилась и Джованна, которая вела за руку мальчика лет семи.       — Я расскажу одну древне-индейскую легенду, — продолжил Гвидо. — Жили давным-давно девушка и юноша — Келькацкуотль и Тецкаоматль. И полюбили они друг друга. Но Келькацкуотль была дочерью Верховного жреца, а Тецкаоматль — бедняком. Однажды юноша собрался с духом и попросил у Верховного жреца руки его дочери. Жрец, однако, разгневался. Схватив валявшуюся рядом палку для жертвенного костра, он с силой вонзил её в землю и сказал: «Повелеваю тебе каждый день приходить сюда и поливать эту сухую палку водой. Ежели появится на ней хоть один зелёный листок, я отдам тебе в жёны свою дочь. Но если через пять дней палка не оживёт, ты будешь принесён в жертву богам за свою дерзость!». И стал Тецкаоматль приходить каждый день и поливать эту палку. И на четвертый день на сухом дереве появился зелёный листок. На пятый день юноша прибежал и увидел, что палка сверху донизу покрыта плотными зелёными листьями. Девушка и юноша поженились и до конца своих дней приходили к этому дереву, вознося благодарность богам за подаренное им счастье! С тех пор индейцы верят: росток Дерева Удачи, срезанный в полнолуние, приносит счастье в любви. Так что, пока будет расти это дерево, будет жить и ваша любовь! — закончил Гвидо, указывая на саженец, и надвинул шляпу на глаза.       Начались танцы. Невесте и жениху принимать в них участие запрещалось — они могли только смотреть, дабы не потерять энергию и силу, что передал им Тибурон. Но Эстелла и не хотела танцевать, мечтая прижаться к Данте и не покидать его объятий, и чтобы весь мир исчез. Да и так танцевать она не умела. Стучали барабаны, гудели ракушки, и все дёргались в безумной пляске, словно у них были припадки. Женщины крутили бедрами и волосами. Мужчины от них не отставали. Эстелла была в шоке, впервые увидев мужчин, которые трясли попой не хуже, чем танцовщицы кабаре. Затем был танец под названием маламбо. Исполняли его только мужчины, а женщины хлопали в ладоши и свистели.       Данте схватил супругу за руку.       — Пойдём, — шепнул он.       Они быстро поднялись и незаметно ретировались, оседлав Алмаза и Жемчужину. Некоторое время скакали галопом, пока «Лас Бестиас» и его жители не остались позади.       — Данте, а куда мы едем? — удивилась Эстелла, поняв, что они удаляются от посёлка.       — Я хочу остаться с тобой наедине.       — Мы и так наедине.       — Нет, не так, а совсем. Понимаешь?       Эстелла не понимала, чего он хочет, но, привыкнув Данте доверять, упираться не стала.       Данте остановил Алмаза у небольшой рощицы. Отпустив лошадей лакомиться травкой, влюблённые проломились сквозь кусты мимозы. Оказались на незнакомом берегу. В отличие от местечка их тайных детских свиданий, здесь растительность доставала до колен, а на мели не было ракушек и гальки — лишь мягкий песок, омываемый водой.       — Зачем мы сюда пришли?       — Я хочу искупаться! — объявил Данте радостно.       — Искупаться?       — Да! У меня штаны из крокодила, знаешь, как жарко! — он мигом скинул сапоги и всю одежду. Остался голый. Эстелла вспыхнула.       — Ты что рехнулся? Ты же голый! А вдруг тебя увидят?       — Никто не увидит. Это место безлюдное. Присоединяйся! — крикнул он, с разбега прыгая в воду.       — Ни за что! У меня нет купального костюма, а голой я плавать не буду!       — Ну и жарься тогда на солнце. А водичка, между прочим, — чудо!       Эстелла села на берегу и некоторое время наблюдала за поверхностью реки. Данте то выныривал, то снова уходил на дно. Солнце пекло нещадно, и вскоре она позавидовала своему новоиспечённому мужу. Данте там здорово, и вылазить из воды он явно не собирается. А Эстелла сидит на жаре! Несправедливо! Но за ним она не полезет. В платье точно. А купаться голой в общественном месте — это дикость.       Уже вечерело, но солнце продолжало палить. И если несколько часов назад Эстелла ещё могла сидеть спокойно, то теперь это стало невозможным — земля прожигала кожу, точно ставя на ней клеймо раскалёнными углями. Единственным спасением были река и тень от кроны палисандра, где Эстелла и укрылась.       Данте, наконец, вылез из воды. Без зазрения совести направился к любимой. Взяв её за подбородок, страстно поцеловал в губы. С него текли ручьи.       — Ну Данте, ты меня намочишь, ты же мокрый!       — Так жара ведь!       — Но я в платье! Как я обратно пойду?       — Так сними платье.       — Ни за что! И вообще прикройся, — возмутилась Эстелла, чувствуя, как у неё колотит в висках. — Перестань меня провоцировать!       — Я не провоцирую, — он хитро прищурил глаза, сверкнув ими сквозь ресницы, где застыли капельки воды. — Но, если ты забыла, Эсте, мы теперь муж и жена. И я не виноват, что январь в этом году такой жаркий. А ещё я хочу тебя целовать.       — Ну Данте…       Эстелла пыталась его отпихнуть, но знала, что бессильна. Никогда она не сможет устоять перед ласками Данте. Это превратилось в болезнь. Сев на колени, юноша прижал девушку к себе. Провёл губами по её губам, по шее, спустился ниже… Эстелла охотно поддавалась, и Данте мигом уловил это её состояние безвольной куклы. Она погладила его мокрую спину. На пояснице нащупала что-то… что-то выпуклое.       — Данте, погоди, а что у тебя на спине?       — ???       — Дай я погляжу, там что-то есть. Вдруг там какое-нибудь насекомое? Повернись.       Данте подчинился. Эстелла внимательно осмотрела его. На пояснице красовалась серебряная надпись: «И солнцем для тебя станет любовь».       — Данте, что это? — глаза Эстеллы округлились. — Её раньше не было. Это последствия ритуала? Ещё один рисунок… — Эстелла перевела взгляд на его левое плечо с изображением колибри, пёрышки которой отливали золотом.       — Наверное.       — Интересно, — Эстелла поглядела и на своё плечо — колибри была такая же. — А на спине у меня есть? Данте, взгляни.       Ловкие пальцы Данте подцепили шнуровку её корсажа и, будто змеиные хвосты, заскользили по коже, избавляя её от одежды. Эстелла и ахнуть не успела, как осталась без платья.       — Ты настоящий злодей, — шепнула она ему в рот. — Я просила посмотреть рисунок, а не раздевать меня.       — Как я посмотрю, если ты в платье? — Данте погладил её по пояснице, нащупал выпуклую татуировку. — Кажется есть.       Быстрым движением он уложил Эстеллу на спину, и они перекатились по траве. Почувствовав, как напрягаются его мышцы, девушка перестала собой владеть.       — Что ты со мной сделал? У меня кружится голова! Может, ты что-то подсыпал мне в еду? Признавайся, коварный колдун!       Данте рассмеялся.       — Ага, свою любовь.       — Ммм… а это вкусно?       — Попробуй… — и он заставил девушку замолчать, закрыв ей рот поцелуем.       Мира больше не существовало. Они были вдвоём в их идеальной вселенной.       — Пошли окунёмся в воду. Ты столько сидела на солнце, смотри, конопушками вся покроешься. Идём!       — Ну Данте…       Он не стал слушать протесты, схватил Эстеллу на руки и вошёл с ней в реку. Вода оказалась тёплая-тёплая и прозрачная, как хрусталь. И они упали на мелкое илистое дно. Водоросли ласкали кожу, а река окутывала юные тела, слившееся в едином танце любви…       Сегодня ощущения от близости с Данте у Эстеллы были другими. Ранее они сочетали в себе любовь, страсть и некие фантазии, которые она сама надумала. Теперь же Эстелла была расслаблена и уверена в себе. Она больше не боялась потерять Данте, не боялась, что он её бросит обесчещенной. Они муж и жена. И это навсегда. Нет, любовь Эстеллы не иссякла, напротив, стала глубже и ярче, расцвела подобно тропической лиане. И Эстелла испытала острое наслаждение не только душой и головой, но и телом.       Глаза Данте были полны слёз. Бессознательно запустив пальцы в локоны девушки, он зажмурился. Только бы это не заканчивалось… Никогда… никогда. Его Эстелла. Вырванная у судьбы любовь. Украденная вопреки всему.       Когда солнце краешком приблизилось к воде, Эстелла вылезла на берег и натянула платье. Данте помог ей зашнуровать корсаж.       — О, боже, Данте! Мы совсем спятили! А если нас кто-нибудь видел?       — Плевать, — отрезал Данте. — По-моему, это было даже интересно. Придало остроты нашим ощущениям.       — Слушай, ты, любитель острых ощущений, я не уверена, что хочу быть предметом сплетен всей округи, — надулась Эстелла.       Данте захихикал.       — Никто нас не видел, успокойся! Иди сюда… — она позволила себя обнять. — Это было чудесно.       — Да уж… — щёки Эстеллы пылали. — А как же наша брачная ночь?       — А это по-твоему что было? — ухмыльнулся Данте.       — Ну… ведь ещё только вечер. Я предполагала, что брачная ночь должна быть ночью, — укоризненно сказала Эстелла.       — Эсте, ну какая же ты правильная! — он опять рассмеялся. — Какая разница? Можно подумать, мы делаем это в первый раз.       — В реке точно в первый.       — Значит, тебе не понравилось?       — Я этого не говорила.       — Но если ты хочешь брачную ночь, мы можем повторить и ночью. Ай! Ты чего дерёшься? — воскликнул Данте, когда Эстелла пихнула его кулаком под рёбра.       — Ничего. Умерь свой пыл! Я кто по-твоему, девка из борделя?       — Глупенькая, ну не обижайся. Мы теперь муж и жена.       — Ага, поэтому можно надо мной издеваться, да?       — Я не знал, что тебе неприятно. Я думал, тебе хорошо со мной.       — Мне хорошо. Но успокойся, ага? Мы ещё должны заехать к Пии и Клему. Они нас ждут с ужином. Давай, собирайся! — скомандовала Эстелла.       — Представляю, что с ними будет, когда они нас увидят… такими… — хохотнул Данте.       — Чего ты хихикаешь? Какими «такими»? Я что плохо выгляжу? — взбеленилась Эстелла.       — Даже очень хорошо! Но у нас мокрые волосы, а ещё по твоему лицу видно, что недавно ты получила греховное удовольствие. А-ха-ха-ха! Смотри, как бы Пия не начала размахивать крестом у тебя перед носом!       — Ну хватит, — обиделась Эстелла. — На себя погляди. У тебя во весь лоб надпись: «Я занимался любовью только что», — и Эстелла легонько щёлкнула его по лбу.       — Хо-хо-хо! Какая коварная женщина досталась мне в жёны!       — Не издевайся! Это ты меня соблазнил. Если бы ты не расхаживал голышом…голышом…       — Ты соблазнила бы меня сама, — закончил мысль Данте, прижимаясь щекой к щеке Эстеллы. — Помнишь, мы в детстве так делали?       — Ага… — Эстелла рассмеялась. — И мне это нравится до сих пор.       — И мне…       — Кто бы мог подумать? Ох, Данте, разве я предполагала тогда, что мы станем так близки?       — Я так тебя люблю!       — А я как!       Данте и Эстелла оделись. Сцепившись пальцами, они покинули своё тайное укрытие. Лошади, белая и чёрная, шли за ними, держась на почтительном расстоянии от хозяев, но бок о бок друг с другом. На землю опустилась южная ночь. Волосы юноши и девушки чуть мерцали в сумерках, пока они удалялись в горизонт. Лишь вода в реке да примятая трава остались свидетелями их любви.