***
В гостиной было темновато, через окна почти не поступал свет, ведь время близилось к вечеру. Одинокий торшер освещал темный силуэт альфы и его книгу — единственное, что ему сейчас было нужно. Медленно листая потертые страницы сборника, мужчина раз за разом перечитывал понравившиеся работы…— Если бы так поэта измучила, Он любимую на деньги б и славу выменял. А мне ни один не радостен звон, Кроме звона твоего любимого имени…
Итачи обернулся на тихое шуршанье и, увидев перед собой юного паренька, немного засмущался. Когда он читал стихи, он частенько забывал об окружающих его вещах, начинал нашептывать строки, а через пару четверостиший уже с выражением рассказывал полюбившиеся отрывки. Мужчина посмотрел в черные глаза, те с интересом наблюдали за ним, а Саске будто ждал долгожданного продолжения. — Ты всегда что ли за мной так наблюдаешь? — с ухмылкой спросил Альфа. Он, не ожидая ответа, немного улыбнулся и, отодвинувшись на диване ближе к каретке, жестом пригласил младшего сесть рядом с собой, а когда, наконец, омега плюхнулся на свое место, он продолжил:— И в пролет не брошусь, и не выпью яда, И курок не смогу над виском нажать. Надо мною, кроме твоего взгляда, Не властно лезвие ни одного ножа…
Саске закинул ноги на диван, скрестив их, устроился поудобнее и приступил внимательно слушать Итачи. Его голос был как всегда приятен до невозможности, а слова, которые он произносил сейчас, казались чем-то божественно возвышенным. Юный омега не мог оторвать взгляд от серьезного лица мужчины, каждое движение манящих губ заставляли Учиху вспоминать о пылких поцелуях, о ласковых прикосновениях его рук, бегающие по строкам глаза только и делали, что напоминали, насколько жгучим и возбуждающим может быть взгляд карих глаз. Итачи медленно повернулся в сторону омеги и беспокойно закончил:— Дай хоть последней нежностью выстелись Твой уходящий шаг.
Саске с непониманием смотрел в сторону мужчины, он не знал, чего тот хочет (ведь это была явно не игра или очередной подкол), поэтому мог только сказать: — Это очень красиво… Ты прекрасно читаешь стихи. — Спасибо, — чуть слышно ответил Итачи. Он закрыл книгу и, встав с дивана, направился в свою комнату. Уже было достаточно поздно, а за день мужчина вымотался хорошенько. Младший все также сидел на месте, лишь искоса поглядывая на широкую спину. Неожиданно Итачи остановился в дверном проеме, хотел уже завернуть на лестницу, но что-то его остановило, и он спросил: — Где ты ляжешь сегодня? Омега тихо усмехнулся у себя в голове: «Вот, значит, что, Итачи…». Он, не тратя время, собрал все силы в кулак и непринужденным голосом ответил: — У себя, конечно. Мужчина ушел, а Саске тут же развалился на диване, пытаясь сдерживать широкую улыбку. «Эх, Итачи, Итачи. Сам хочешь, а первым действовать запрещено… Решил поймать меня на провокации? Ну, посмотрим, что из этого выйдет…»