My baby boy.

Слишком много людей и слишком маленькое помещение. Громкая музыка гулкими ударами отдает в висках, но голос солиста все равно доносится, словно из-под толщи воды. Такое бывает, когда выпьешь слишком много, не рассчитав свою дозу и перебрав лишнего. Из головы вылетает даже мысль, что было бы неплохо вернуться этой ночью домой. Желательно трезвым. Хотя от последнего его отделяют всего три рюмки вермута, а это ведь только начало. В такие моменты мозг перестает контролировать то, что ты делаешь, и еще, на всякий случай, запоминать все происходящее. Меньше знаешь — крепче спишь. Опьяненный музыкой, танцем и, по большей части, бутылкой вермута, он беззастенчиво двигался под музыку, выгибаясь в такт ритму, плавно покачивая бедрами. Он прикрыл глаза, окунаясь с головой в безудержный океан человеческих тел, так плотно прижатых друг к другу, таких же бессознательных, возбужденных, взбудораженных атмосферой. Эйфория захлестывала с головой, и чуть обезумевшая улыбка не сходила с его лица. Это чем-то похоже на оргазм, когда перестаешь контролировать поток собственных эмоций и ощущений, получая откровенный кайф от происходящего. Не отрезвили даже чьи-то широкие ладони, что так по-хозяйски легли на его бедра, следуя за каждым плавным движением. Чья-то близость сводила с ума, заставляла кровь вскипать в венах, смешивая алкоголь с ударной дозой адреналина. Всего один шаг назад, и хрупкая мальчишеская спина вжимается в широкую грудь, а чей-то стояк, упирающийся в задницу, заводит, и он совсем не собирается останавливаться, покачивая бедрами в такт музыке, потираясь о чужое возбуждение, слыша в ответ сдавленный выдох, обжигающий нежную кожу шеи. Для него такое не впервой. Кого еще может привлечь низкий, худосочный парень со смазливым личиком, густо подведенными глазами и обесцвеченными волосами? Точно не женщину. Но это совершенно его не смущает. Ведь если тебе хорошо, то какая разница, кто доставляет удовольствие — мужчина или женщина? Парень откидывает голову назад, удобно устраиваясь затылком на чужом плече, прикрывая глаза, ощущая, как мужчина, получив негласное разрешение, скользнул руками под темную футболку, изучая тёплыми ладонями разгоряченную кожу. Он кажется выше примерно на голову, шире в плечах, а его руки с витиеватым плетением венок украшены замысловатым узором ярких татуировок от самого запястья и до локтя. Широкие ладони и длинные узловатые пальцы просто невероятны. — Поехали ко мне? — мужчина шепчет, зарываясь носом в обесцвеченные прядки, касаясь губами мочки ушка. Его голос низкий, глубокий, вызывающий толпы мурашек на мальчишеском теле и дрожь в коленях. Подмывает согласиться и поехать, наплевав даже на обещание, данное самому себе: «не спать с первым встречным, как шлюха». Парень изворачивается в кольце чужих рук, укладывая ладони на широкие плечи мужчины и коварно улыбаясь. Его хрупкое тело прижимают ближе к себе, тому оценивать незачем, все решено уже давно: он хочет этого парня, стройного, невысокого и, самое главное, с невероятной задницей, которую будет просто божественно трахнуть на своей широкой кровати. А парень скользит любопытным взглядом по чертам лица стоящего напротив. Он и впрямь выше, с отлично слаженным телом, широкими плечами, невероятной, яркой улыбкой и глазами, застеленными поволокой желания. Красив, на самом деле красив, порядком старше, особенно если сравнивать с самим парнем, но не настолько, чтобы сказать ему «нет». Отказ кажется вопиющей глупостью, которую только можно совершить. Раз такая красота сама пришла к нему в руки, отказываться — просто грех. — Поехали, — он соглашается, абсолютно не сомневаясь в своем выборе, в конце концов, мало кто обидится, если сегодня он не вернется домой. Все начинается еще в такси, когда мужчина заталкивает младшего в салон автомобиля, называя адрес не в самом дешевом районе Сеула. А после — двадцать минут откровенного мучения, которое они разбавляют недвусмысленными касаниями, оглаживая бедра, перебегая тонкими пальцами на торс. Было ли дело в алкоголе или в обаянии мужчины, но легкие касания к бедру перетекли в поглаживания чужого возбуждения сквозь плотную ткань джинсов. Их не отрезвляли даже недовольные взгляды таксиста через зеркало заднего вида. К концу поездки, окончательно наплевав на случайного свидетеля, они полностью ушли в изучение тел друг друга, пробуя мягкие губы на вкус, проскальзывая ладонями под футболки, сжимая нежную кожу. Их лобызания продолжались бы еще долго, если бы не взбешенный водитель, который чуть ли не за шкирку вытянул их из салона, окатив напоследок не самыми лестными эпитетами. В ответ он получил наманикюренный средний пальчик мальчишки и подробный адрес того, куда ему пойти со своим мнением. Молодежь сейчас ни к черту. Дорога на двенадцатый этаж казалась бесконечно долгой, даже несмотря на наличие лифта. Стоило створкам закрыться, как мужчина, подхватив младшего под бедра, вдавил его в стальную стену кабинки, заставляя обвить свой торс стройными ногами, жадно впиваясь поцелуем в припухшие губы, потираясь своим возбуждением о чужое, вырывая из легких тихие стоны. Широкие ладони по-свойски сжимали мягкие ягодицы, а в мыслях уже вовсю мелькали картинки того, как в эту задницу будет входить его член. Младший цеплялся за плечи мужчины тонкими пальцами, а острота его ноготков ощущалась даже сквозь плотную ткань футболки. Они не сразу заметили, как створки лифта разъехались с характерным звуком, с еще большим трудом дойдя до двери квартиры, в которую тут же был втиснут младший, пока ее хозяин пытался найти ключи. В темноте комнаты найти верный путь к спальне было сложнее, особенно если все твое внимание сосредоточено на стройном теле, которое скинуло с себя футболку еще на подходе к гостиной. Безумно нежная светлая кожа кажется прозрачной в тусклом свете луны и далекого уличного освещения, пробирающихся через тонкий тюль занавесок. Было страшно прикоснуться к чему-то столь идеальному, хотя сам парень, кажется, не поддерживал этого мнения, довольно агрессивно стягивая со старшего футболку, провоцируя на такие же решительные действия. Тело мужчины было сложено во многом лучше: не было той юношеской угловатости, впалого животика, нежной груди, как у парня. Накачанный торс, крепкие, украшенные чернилами, руки, темная блядская дорожка от пупка, что скрывалась за резинкой боксеров, выглядывающей из-под джинсов. К этому телу хотелось прикасаться, и младший не мог отказать себе в этом, проводя пальцами по чужой коже, припадая губами к ключице. В спальню они ввалились уже без одежды, если не считать боксеров. Старший прижимал к себе мальчишку, держа его за ягодицы над полом, по памяти доходя до кровати и грузно бросая тонкое тело на мягкий матрац, нависая сверху. Но у младшего были свои планы, и, поддев его ноги своими, он заставил старшего лечь на спину, устраиваясь на его бедрах, вжимаясь в чужое возбуждение своим. Короткий поцелуй во влажные губы, и боксеры того соскальзывают с крепких ног, отправляясь куда-то на пол, заставляя мужчину скривить губы в ухмылке. Это все выглядело довольно многообещающе. И он не ошибся. Младший без толики стеснения опустился ниже, проходя юрким язычком от основания плоти к налитой кровью головке, вылизывая уздечку, проскальзывая кончиком в уретру, собирая капельки естественной смазки. — Как твое имя? — сквозь зубы выдыхает мужчина крайне своевременный вопрос, сходя с ума от ощущения чужого язычка на своем члене и того, как же пошло это выглядит. Устраивает свои ладони на обесцвеченной макушке, даже не пытаясь руководить процессом: все и без того невероятно, и лучше он точно не сделает. — Бэкхён, — он отвечает, почти не отрываясь от своего занятия, лишь бросая похабный взгляд из-под ресниц на мужчину. — Чанёль, — на выдохе произносит мужчина, когда влажный язычок щекочет чувствительные яички. — Приятно познакомиться, — с детским озорством в голосе отвечает младший, вбирая головку в рот, втягивая щеки, скользя по стволу к основанию. — А мне-то как приятно, — произносит старший голосом, граничащим со стоном, когда его член полностью погружается во влажный ротик, упираясь в глотку, что так охотно принимает его. В способностях этого парня не приходится сомневаться, и внизу живота скручивает только сильнее от мысли о том, что же он будет творить непосредственно во время секса, если способен на такой минет. Оттягивать выяснение этого вопроса не хочется, оттого, собрав всю оставшуюся силу воли, он потянул парня на себя, несильно сжимая светлые локоны между пальцев. Тот охотно подчинился, меняя положение и ложась на спину. Со скрипом выдвинулся шкафчик в прикроватной тумбочке, и ловкие пальцы выудили оттуда небольшой тюбик прозрачной смазки и презерватив. Узловатые пальцы легко скользнули в податливое колечко мышц, вызывая некое удивление у мужчины, но задаваться этим вопросом всерьез не было ни желания, ни терпения. Бэкхён, уже наученный не самым приятным опытом, знал, что готовиться лучше заранее. Два пальца осторожно поглаживали растянутые мышцы, изредка проезжаясь подушечками по чувствительному бугорку, вызывая сладкие стоны у парня. Он отчего-то казался таким прекрасным, хрупким, нежным и до дрожи податливым. В тусклом свете луны алебастровая кожа словно светилась от мелких капелек пота, тонкая фигура, изящно прогибающаяся под точными движениями пальцев внутри тела, влажные, припухшие от поцелуев губы, прикрытые глаза и невероятно нежные стоны, словно перед мужчиной девственник, а не парень, больше походящий на шлюшку с соответствующими навыками. Дополнял эту невероятной красоты картину небольшой аккуратный член, подрагивающий в такт движений пальцев, истекающий вязкой смазкой. Люди не должны быть такими красивыми. Сил терпеть становится все меньше, и желание обладать этим парнишкой наполняет Ёля до краев, заставляя осторожно отстранить пальцы и под разочарованный стон раскатать резинку по изнывающему члену, обильно смазав его лубрикантом. Приставив головку к сжимающейся дырочке, Чанёль плавно толкнулся вперед, легко входя до половины, не причиняя лишнего дискомфорта. Бэк вскрикнул от неожиданности, когда член вошел в него полностью, чуть поморщившись: тот оказался немного больше, чем он рассчитывал. Пара секунд на привыкание и первый толчок в узком проходе, даже слишком узком, если учитывать, что Чанёль был уверен, что снял шлюшку. Но об этом позже, сейчас давящая теснота сводит его с ума, а ритмично сжимающиеся мышцы, что так плотно обхватывают его член, заставляют желать большего. Бэкхён прогибается навстречу, подмахивая бедрами, пытаясь насадиться как можно глубже. Это можно было бы назвать его лучшим сексом, ведь партнер заботился не только о своих ощущениях, подбирая подходящий угол для проникновения, пока наконец не задевает простату. Звонкий стон наполняет комнату, и звуки влажных шлепков оголенных тел эхом отбиваются от стен, дополняя эту картину разврата. Мышцы сводит от напряжения и желания двигаться еще быстрее, что заставляет Чана перевернуться на спину, не выходя из желанного тела. Парень быстро ориентируется и, не тратя времени впустую, сам насаживается на пульсирующий внутри него член, двигая бедрами, отклоняясь назад и запрокидывая голову, сверля пьяным взглядом потолок. Пьяным не от алкоголя, нет, тот уже давно выветрился, а его место заняла похоть, желание сделать еще лучше, еще ярче, глубже, ближе. Ритм сбивается, становится рваным, толчки — мощнее. Чанёль, придерживая парня за бедра, толкается ему навстречу, ускоряя движения, утопая в его звонком голоске. Бэку хорошо — и это главное. Они кончают с небольшой разницей, сначала — Бэкхён, доведя себя до крышесносного оргазма парой движений руки по члену. Чанёлю хватает лишь плотно сжавшихся вокруг его члена мышц, чтобы излиться в презерватив. В возбужденном мозгу мелькнула мысль, что было бы очень круто кончить в Бэка: наполнить его собственной спермой изнутри, увидеть, как она вытекала бы из растраханного колечка мышц, стекая по бедрам. От этих мыслей возбуждение стянуло узлом низ живота, но он вовремя откинул их куда подальше: мало ли где и с кем этого парня носило. А вспоминая его минет, да и в целом, то, как он двигается, носило его много и часто, сомнений в этом нет. Разморенное тело парня опускается на широкую грудь Ёля. Мальчишка тяжело дышит, щекоча шею мужчины, но вовремя приходит в себя, соскальзывая с чужого члена, опускаясь на кровать рядом. Чанёль швыряет презерватив куда-то на пол с единственной мыслью: «Завтра уберу». Сейчас куда важнее был просто сон. Теплое одеяло опускается на обнаженные тела, и, поддавшись какому-то только Богу ведомому порыву, Чанёль прижал тело парнишки к себе, зарываясь носом в его светлую шевелюру. Тот, кажется, наплевав на все, уже уснул, интуитивно утыкаясь в широкую грудь мужчины, касаясь маленькой, хрупкой ладошкой его шеи.