Дети Неба

СЕЙЧАС — Итак, детишки, слушайте внимательно, — Леонид хмурился. — Полет займет восемнадцать часов. Вы можете делать всё, что хотите, но есть два условия: не мешать мне и не ломать мой корабль. Против особо ретивых у меня установлена защита, так что если желаете жить — не буяньте. Красавину не нравились вести с Марса. Там начали собирать армию — как и предсказывал дядя. Армию Земли, армию Совета Федерации. Поэтому, когда будущие студенты Института дружно кивнули, согласившись, Леон вздохнул с облегчением и направился в инженерную. «Я оператор, — сказал он себе. — Сейчас я просто оператор, и я не должен волноваться ни о чем. Моя серебристая малышка сделает всё сама». В это время в общей каюте кадеты пытались общаться, хотя, пожалуй, они вовсе даже и не пытались. Рома сидел и слушал музыку в наушниках, Мария читала «Основание», Софья просматривала видеофайлы с прошлогодних испытаний нового типа ДСС, присланного с далекой планеты Деметры. Анита сначала интересовалась занятием каждого из них, потом, определившись, решила поговорить с Марией. — Ты можешь сыграть мне что-нибудь на скрипке? — попросила она. — Я никогда раньше не слышала настоящей игры на скрипке. Сходникова задумалась, глядя на серьезное лицо Аниты. Потом кивнула: — Хорошо. Я за инструментом. — О нет, — возвел очи к потолку Роман, — только этого нам не хватало. Сейчас начнутся эти заунывные мелодии, и все из-за девочки, играющей с голограммой. — Ты подглядывал? — резко развернулась к юноше Аймара. — Ты подглядывал за мной?! — Пф, — фыркнул тот. — Будто это секрет. Я просто мимо проходил, а тут ты, болтаешь с изображением какой-то серьезной тётки, а дверь нараспашку. Я и слушать не стал. Анита чувствовала себя оскорбленной, будто этому мальчишке удалось растоптал всё самое ценное в её сердце. Мама всегда была её самой лучшей мамой на свете, и, хоть девушка знала, что это лишь материнский интерфейс, она не могла не любить его. Аните тут же захотелось доказать этому мелкому глупому мальчишке, что мама намного лучше, чем он может себе представить! Вскочив, она направилась в комнату Марии. Закрыв за собой дверь, Аймара повернулась к удивленной скрипачке и выпалила: — Послушай, ты можешь сыграть произведение для скрипки с оркестром? — Я знаю кое-что, но где ты возьмешь качественный звук концерта? — разумно оценила идею Мария. — Этот корабль не оборудован соответствующей техникой. — А вот это может сделать мама, — Анита указала на висящий у нее на шее кулон. Сходникова со скепсисом изогнула бровь. Аймара не выдержала: — Пойдем, покажу… И, схватив скрипачку за руку, потащила её в свою каюту. Леонид сидел, закинув ноги на переднюю часть приборной панели, и грыз солёные крендельки. Любого другого Красавин за такую вольность убил бы, но самому себе прощал: он мог управлять кораблем даже ногами, он пробовал. — Да, дядя, — вспомнил он, глядя на экран с видеоизображением Дмитрия Васильевича, — я же тут прихватил аж двух твоих девочек. Зануда из ИГМ, которая как раз успела поругаться с парнем, и ещё одна, с астероида. — Что? — Дмитрий выглядел обеспокоенным. — Лёня, осторожнее там. Будет глупо погибнуть в последнем рейсе. — Погибнуть? – откусив еще кусочек от хрустящей выпечки, Красавин с удивлением посмотрел на бывшего пилота. — С чего это? Кем бы они ни были, это лишь четыре подростка. Оженко, Аймара, Сходникова и Каменюк. Мне осталось семнадцать часов, и я буду свободен. Кстати, знаешь, как я назвал мою малышку? — Лёня, — вздохнул Дмитрий Васильевич, — мне не нравится то, что происходит. Я очень надеюсь, что твой список — просто совпадение, если же нет, где-то должен быть манипулятор, и это пугает меня, по-настоящему пугает. — Манипулятор? — Это слишком похоже на то, что кто-то расставляет фигуры по шахматной доске. Ты сам хоть знаешь, кого везёшь? — Эм-м… — оператор пожал плечами. — Нет, а что? — Объясняю, — названный дядя не переставал хмуриться. — Каменюк — главный человек в Совете Федерации, Сходникова — дочь популярнейшей певицы и археолога, раскапывающего сейчас остатки Атлантиды, Оженко — сын малоизвестного музыканта, когда-то написавшего пару песен для Сходниковой-старшей, и не получившего за них ни гроша. А Аймара — вообще отдельный разговор. — Но детишки-то вроде нормальные, — хмыкнул Красавин. — Никто пока никого не убил. Из динамиков вновь послышался тяжелый вздох. Наконец, Дмитрий Васильевич произнёс: — Лёня, просто будь осторожен. Когда-нибудь я познакомлю тебя с одним курьером, Лирой зовут. Тот ягоды возит, иногда таскается с помидорами нам. Старый знакомый Алексея из ИГМ: его дед ягоды вырастил, это долгая история. Так вот, тот мальчик мне много интересных слухов рассказывает, сейчас он тоже отвозит посылку на Землю. Может, там и встретитесь. Однако у него есть одно очень важное отличие от тебя: он всегда точно знает, что везёт. После окончания сеанса связи, Леонид некоторое время молча грыз крендельки, заполняя тишину хрустом. Потом большим пальцем левой ноги — по своему бесценному кораблю Леон ходил босиком — сдвинул переключатель, и на экране перед ним появилось видео происходящего в общей каюте. Бросив мимолетный взгляд на изображение, Красавин подавился, вскочил, и, прокашлявшись, ринулся туда. — Какого чёрта здесь… — начал было он, ворвавшись в каюту, но тут же заткнулся. Мария играла. Яркие блики, мелькавшие на цветных бусах, скакали по глиняным стенам хижин, а девушки продолжали танцевать у костра, словно они не работали до этого весь день: распустили волосы, надели лучшие украшения, красивые платья, и стали отплясывать столь лихо, как будто сами фэйри пришли на землю и решили повеселиться с простыми смертными. Юноши, вернувшиеся с полей, охотно присоединились к веселью: с гиканьем, с хохотом, они схватили девушек за руки и закружились с ними вместе, украшая волосы красавиц принесенными с собою цветами. Костер горел ярко, освещая их разгоряченные танцем лица, иногда выплёвывая снопы искр, но танцующие каждый раз вовремя отпрыгивали в сторону, не переставая петь и смеяться. Ночь потихоньку обволакивала равнину, звёзды казались высоко взметнувшимися искрами костра. Скрипач, не отставая от ритма танца, притоптывал ногой в такт, а рядом уже собрался целый оркестр… Леон, на свою беду, обладал музыкальным слухом. Он не мог просто так взять и прервать это чудо. Софи не умела выражать свои чувства. Она замечала, как неловко выглядела её речь в попытках быть эмоциональной, поэтому придерживалась официально-делового стиля и четкости формулировок. Но теперь Софи сидела и слушала, потрясенная тем, как обманчиво нерасторопная Мария играет: вдохновенно и с полной отдачей. Это было необычно и ново для Софи. Музыка передавала чувства напрямую, минуя неуклюжие речевые конструкции. Более того: когда Сходникова-младшая играла, Софи могла поклясться, что видит своими глазами то, что звучит в мелодии. Роман Оженко был в смятении. Он с первых же звуков понял, что сейчас будет нечто потрясающее, и не ошибся. Слушая концерт для скрипки с оркестром, Рома вдруг очень ясно увидел, что ему скажет Аймара после этого представления. С небрежным чувством превосходства она заявит, что его бренчание на гитаре — лишь жалкое подобие музыки, ну и ещё как-нибудь унизит. И, что самое обидное, будет совершенно права. Рома слушал, чуть покачивая головой в такт, и в его голове зарождался план, который не мог не сработать. «Я докажу. Мы вместе с ним докажем». Анита слушала, и ей почему-то хотелось расплакаться. Она чувствовала эту игру, замечала каждое движение скрипки. Но это было не так, как она слышала, не так, как она представляла. Это было красиво, но голограммы, те самые голограммы — они всё равно были лучше! Они были идеальными, а Мария сейчас играла не так, как надо было бы. Может быть, это и было по-своему красиво, или даже лучше, но это было неправильно! Анита так надеялась, что люди, о которых она столько слышала, будут чем-то необычным, превосходящим то, что она видела раньше. Она смотрела фильмы, слушала музыку, читала книги: и теперь перед ней были самые обычные существа, уступающие ей самой! Как только Мария закончила играть, Анита развернулась и помчалась к своей каюте. Роман начал было мямлить что-то про неплохой инструмент, но Софья перебила его. — Отличная игра, — заявила она, после чего отвернулась, отводя взгляд, и направилась к себе. Ей хотелось переосмыслить услышанное. Рома, бросив взгляд ей вслед, поступил так же. Леонид только хмыкнул, пропуская его, и подошел к скрипачке. — А кто эту штуку убирать будет,— Леон окинул взглядом серебристый налет на стенах общей каюты. — Да и что это такое вообще? Скопления флуоресцировавших кристалликов резонировали, создавая звук целого оркестра, который и требовался Марии для игры. — Это все Аймара, — пожала плечами она. — Предложила мне сыграть произведение для скрипки с оркестром, а потом компьютер с голограммой, который уже обжился у нее в каюте, вырастил эти кристаллы, создавшие музыку. Леонид чертыхнулся. — Прав был дядя, говорил мне — ломай что-нибудь и поворачивай обратно, чёрт с ней, с неустойкой, но нет, мне хотелось последний рейс отлетать! — он с подозрением уставился на Марию. —У тебя нет чего-то ещё более разрушительного в запасе, а? — Конечно. Я же опасный шпион с далекой планеты, — пожала плечами Мария, и направилась в свою каюту. Красавин дотронулся рукой до блестящих кусочков неизвестного материала. Ничего подобного он раньше не видел нигде, кроме астероида Аймары. — Если доживу до конца рейса — буду всю жизнь потом возить только овощи дяде, — пробормотал Леон. — Тьфу, да кого я обманываю? Красавины вечно в самом пекле. Леонид уже собирался направиться в каюту к Аните, чтобы прояснить ситуацию, но тут кристаллы, задрожав, издали мелодичный звон, и посредине комнате возникло голографическое изображение красивой темноволосой женщины. — Та-ак, — протянул Леон, замерев и впившись взглядом в незнакомку. — Если сейчас кто-нибудь не объяснит мне происходящее, я поворачиваю обратно. Голограмма на мгновение стала более тусклой, но тут же вернула себе прежнюю яркость. — Здравствуйте, — зазвучал приятный женский голос. — Я — материнский интерфейс, созданный для защиты Аниты. Я бы хотела поговорить с вами сейчас, Леонид. — Тогда я, пожалуй, присяду, — пробормотал тот и, отступив на шаг, опустился на диван, не отрывая взгляда от изображения. — Вы можете называть меня Роза, — иллюзия присутствия была совершенной: казалось, что женщина, подобрав полы платья, прошла к креслу и аккуратно присела. — Леонид, я вынуждена немного рассказать вам об обычаях нашей планеты, которую вы называете Фаэтоном. Едва ребёнок достигает возраста совершеннолетия, он расстаётся с родителями. Поэтому, незадолго до прибытия на Землю я декристаллизуюсь — кажется, это будет так звучать на вашем языке. Конечно, кулон с ядром останется, но будет не более чем красивой безделушкой. — Аймара уже знает? — Нет, — голограмма пожала плечами, — но узнает об этом завтра утром, когда мы прилетим. Я хочу, чтобы она обучалась сама. Анита говорит со мной о том, что видела за день, и я начинаю понимать, что с самого начала выбрала неверный подход к воспитанию. Мне следовало сделать её одной из вас, а не растить самой, в обществе голограмм и синтезированных мною объектов. Пусть уже поздно что-то исправлять, но я надеюсь, Анита сможет встать на ноги самостоятельно. Я не прошу вас помогать ей, но хочу, чтобы вы были терпимее и осторожнее с моей дочерью. Изображение женщины на секунду стало призрачно-прозрачным, затем Роза встала и наклонила голову в знак уважения, собираясь закончить беседу. Леонид взмахнул руками, останавливая. — Подождите, — он хотел решить ещё один вопрос. — Вы не могли бы оставить эту акустическую систему здесь? Подсоединить её к приборам на моем корабле или как это у вас делается? Голограмма снова мигнула, лицо призрака стало удивленным: — Зачем вам это, Леонид? Тот ухмыльнулся. — Я музыку люблю. Реакция остальных кадетов Марию не удивила. Она знала, что порой спешит с темпом. И она знала, что есть кое-что ещё, делающее её игру особенной, не такой, как обычная музыка. Было неприятно видеть разочарование на лице Аниты, но восхищение Софи и того ярковолосого мальчика компенсировало обиду. Даже разгневанный пилот не посмел прервать её! Это воодушевляло играть ещё и ещё, лишь бы дальше смотреть, как флегматичный взгляд Леона загорается восторгом. Вернувшись в свою каюту, Сходникова увидела, что её планшет мигает: прошло сообщение от опекуна! Положив скрипку в футляр и осторожно закрепив, Мария села на кровать, взяв в руки планшет, и взглянула на текст. «Не волнуйся, всё будет отлично. Твой отец сейчас на раскопках в Атлантиде, а мать сегодня вечером будет петь в Резиденции Совета на главном торжестве в честь сдачи Деметры. Рид всё такая же гадость. Проблем нет, как приедешь — позвони. И не забудь про подругу». Мария посмотрела на часы и взялась за книгу. Почитать, поужинать, немного поспать, а завтра утром — уже Земля, а, значит, и новые сложности. Времени на чтение больше не будет. Роман заперся у себя в каюте. Он достал гитару, тщательно проверил звучание струн, подкрутил колки, и только подготовившись, бросился искать в своей сумке самое ценное: записи отца, его родного отца, Валерия Даниловича. До этого момента Рома не решался их играть и даже читать. Но сейчас он понимал, что только талант его отца может произвести впечатление. Оженко-младший не собирался присваивать себе чужие заслуги, но сыграть и спеть так, чтобы эта девочка с астероида онемела от изумления, очень хотелось. Слава звёздам, что Ленка, вспыльчивая сестрица, выгнала взашей требовавшего авторские права менеджера, и сберегла бумаги. Рома читал ноты и текст, поражаясь. Он, конечно, слушал музыку отца раньше, но что тот был способен написать такое, Рома и не подозревал. — Спасибо, пап. Твои песни обязательно будут услышаны. — Анита, что тебя расстроило на этот раз? — мягко поинтересовалась Роза. Разговаривая с дочерью, она казалась настоящей: никакого мерцания или просвечивающих силуэтов. — Я не хочу туда, — Аймара поморщилась. — Я думала, люди — это что-то особенное, но они… они… Мам, они неправильные! Я не хочу с ними быть! Я хочу обратно, на астероид, где будем только ты и я, ты создашь мне библиотеку, морской берег, что угодно, только чтобы на этот раз там не было ни одного землянина, мам, ни одного! Давай вернемся, ты же можешь это сделать! — Анита, — Роза явно была огорчена. — Я разочарована. Конечно, это ещё и моя вина — надо было с самого начала отправить тебя на Землю, но я хотела дать тебе знания твоей родной планеты. Но ты не должна так легко сдаваться. Тем более, твоим желанием было учиться в Институте. — Ну и что! — Аймара дёрнула плечом. — Я думала, всё будет такое, как ты рассказывала! Как в фильмах, как в тех записях, как в книгах! А люди не такие, мам… не такие! Изображение женщины дрогнуло, она прикрыла глаза ресницами, будто успокаиваясь. — Мне казалось, — её голос звучал уже чуть строже, — я научила тебя открытости, гибкому мышлению и готовности пересмотреть свои убеждения. Я ошибалась. — Да нет же, мама! — Анита взмахнула руками. — Дело не в тебе! — А в ком же? — Роза наклонила голову. — Во всей человеческой расе? Или, может быть, в тебе? — Я не желаю с ними быть! Аймара сорвалась на крик, но тут же ей стало стыдно. Она стояла посреди комнаты, покрасневшая от гнева и обиды. — Делай то, что сочтешь нужным, Анита, — несмотря на мягкий тон, речь Материнского Интерфейса звучала строго, — но я не буду тебе помогать. Ты сделаешь всё сама. И мягковатый синий свет от кристаллов, выросших в каюте, погас. Леонид отправился спать не сразу, допоздна засидевшись перед монитором. Материнский Интерфейс, Роза, была чем-то особенным, а над этим стоило поразмыслить. Искусственный интеллект, развивающийся, ищущий решение, докапывающийся до истины. Красавин так и заснул в своем кресле, убаюканный синеватым мерцанием кристаллов. Утро он встретил хмурый и не выспавшийся. До прилёта оставалось несколько часов, в новостной ленте всплыло сообщение о концерте в Резиденции, о войне с Деметрой, об армии и прочих «радостях» жизни, от коей Леонид прятался в космосе. Оглядев инженерную, пилот остался доволен — синеватые кристаллы удачно спрятались под панелями и покрытиями, не потеряв своих возможностей, но и не бросаясь в глаза так, как раньше. Прихватив пару крендельков, Леон вышел в коридор, но тут же, заслышав звучание гитары, вздохнул и направился в общую каюту. Роман играл, улыбаясь, и его звонкий голос словно заполнил весь корабль. Он пел свободно, импровизируя на ходу, а пальцы его двигались по струнам, подчиняясь правилам, выученным этой ночью. Оженко не спал несколько часов, прежде чем смог играть на гитаре автоматически, не задумываясь. И только когда это получилось, он наконец-то смог сосредоточиться на пении. Отец умел придумывать тексты, захватывающие дух. Рома выбрал самую радостную песню, отозвавшуюся где-то внутри приятным резонансом, и теперь, исполняя её, он чувствовал себя прекрасно. Подошла Софи и внимательно посмотрела на музыканта. Роман подмигнул ей, добавив мощности в голос, удивляясь, насколько глубоким кажется звук. Ему нравилось слушать, как отдельные ноты превращались в гармоничную мелодию. Пожалуй, сейчас он был даже готов согласиться с Аймарой: его собственные попытки сочинять музыку были довольно жалкими. Но сейчас было не до этого — Рома пел, получая удовольствие не от впечатления, которое производит, а от самого процесса. Песни, написанные отцом, были солнечными, жизнерадостными, а эта была самой-самой лучшей. «Прорываясь через сотни искр, Капли Млечного пути разбрызгав, Мы летим на парусах желаний и стремлений. И никто нам помешать не сможет, Страхи больше нас не потревожат, Потому что знаем — в жизни нет ограничений! Жив! Я жив, и жизнь прорвется в небо! Вверх! Нет потолков, есть лишь мечта и вера! Страсть! Без нее не достичь победы! Иди вперед, сквозь звезды, без оков! Холод космоса нам не преграда, Эта песня – не просто бравада, Звезды: эра новых скоростей и приключений!...» Софи и не двигалась с места, глядя и запоминая. Эмоции, чистые эмоции, пафос в его изначальном значении, так легко находили выход, оформляясь в слова и музыку. Оттенки звуков передавали то, что хотелось сообщить другому, не искажая смысла. Совершенство. Мария слушала, стараясь не улыбаться. Она отлично помнила эти слова. Более того, она знала, когда и почему они были написаны. Сейчас каждое слово казалось ей иронией, насмешкой над будущим. Мечты — Мария знала их, планы на будущее каждого из летящих с ней кадетов. И мечты эти вряд ли осуществятся. Леонид, уже вернувшийся к пульту управления, тоже слушал. Песня нравилась ему, вдобавок, у пилота было отличное настроение: ведь больше ничего не случится, никаких происшествий. Кого-то из детей не хватало. Леонид присмотрелся и понял, что в общей каюте нет Аниты. Судя по датчикам корабля, она заперлась у себя и не выходила с самого утра. Через пару часов уже пора было приземляться, поэтому пилот встал, потянулся, зевнул и отправился выяснять причину добровольного заточения. — Эй, Аймара, — он постучал по дверной панели. — Не пора ли тебе собирать свои вещички? В ответ раздались несколько приглушенных воплей, из которых Красавин разобрал «прочь», «ненавижу» и еще несколько не самых добрых пожеланий. — Ну, это уж совсем никуда не годится, — пробормотал Леонид, доставая из кармана ключ-карту. Как только он приложил пластиковую поверхность к замку, дверь отъехала в сторону, представив взору затемненную каюту. Когда глаза пилота привыкли к недостатку освещения, Леон разглядел сидевшую на полу Аниту, крепко сжимавшую в ладонях свой кулон, с которым она пришла на корабль. Ранее излучавшее свет украшение выглядело мёртвым, холодным и бессмысленным, как перегоревшая лампа. — Я не нанимался психологом, — не переступая порога заявил Красавин, — но либо ты собираешься с духом и собираешь вещи, либо я вышвыриваю тебя отсюда сам, как только мы совершим посадку. Получив вместо ответа полный злобы взгляд, Леонид пожал плечами и вышел прочь. — Аймара в депрессии, — сообщил он остальным кадетам, удивленно наблюдавшим за этой сценой. — Кто вытащит её из каюты, тому конфетка. Озадачив таким образом пассажиров своего корабля, пилот вернулся в инженерную. Леону надо было рассчитать курс и траекторию посадки для его серебристой малютки, а это дело Красавин компьютеру не доверял. Роман полез пробовать первым. — Анита… — начал он, непривычно робея. У него не было причин симпатизировать к девчонке, которая его несколько раз оскорбила. Но только благодаря её скверному характеру Рома взглянул на себя со стороны и признал свои недостатки. Частично. — Эм, — продолжение фразы никак не приходило в голову, — тебе чем-нибудь помочь? — Прочь! Роман, поразмыслив, сделал ещё одну попытку: — Анита, послушай… — Я не хочу с тобой контактировать, разве не ясно? — гневный тон нисколько не изменился. — Я не желаю контактировать со всеми вами! Ни с кем! На этот раз у Оженко закончились идеи, но вмешалась подошедшая на шум Мария. — Кажется, ты и так по умолчанию считаешь нас всех идиотами, — отчетливо заявила она. — Ты решила лететь, ты отправила результаты тестов в Институт, так чего же тебе теперь не нравится? Или то, что Вселенная не соответствует твоему представлению о ней, так сильно задевает тебя? Знаешь ли, ты — это не весь мир, и тебе придется жить с другими людьми, общаться с ними и сосуществовать. Рома удивленно уставился на Марию и не отрывал взгляд в течение всей этой короткой речи. — Я не хочу! — Анита явно спич не оценила. — А меня не волнует. Тебе всё равно придется. Или, если тебе так хочется, тебя запрут в больничной палате, и ты действительно останешься одна, отобрав у себя самой целый мир возможностей. — Они мне не нужны, и вы все тоже мне не нужны! — Зато ты нам ещё пригодишься, — Мария, пожав плечами, прекратила разговор и направилась к себе. У неё было ещё много дел. Собственный скромный багаж теперь казался Софье странным. По сравнению с остальными, у неё было лишь немного личной одежды, две смены формы и пара-тройка учебников. Остальные вещи Софья собиралась купить уже на месте: она помнила по картам, что рядом с Институтом был торговый центр, для студентов, кадетов и прочего персонала. Институт Освоения Космоса был наполовину военным подразделением, и каждый, окончивший его, мог идти служить в армию по специальности. Но Софи нужно было не это. Музыка была прекрасным явлением. Роман, не понравившийся Софье с самого начала, смог превзойти себя благодаря этой магии звука. Незнакомая тихоня Мария смогла найти себе если не друзей, то поклонников — и это тоже было чудом музыки. Хотя, насчет Сходниковой у Софи было какое-то непонятное подозрение. Предчувствие. То ли дело было в отношении, то ли Софья просто не привыкла общаться с людьми своего возраста, но что-то было не так. На всякий случай, дочь первого человека в Совете Земли проверила заветную коробку на дне сумки. Она была уверена, что это ей не понадобится, но протокол обязывал носить оружие с собой. В конце концов, до Земли оставалось совсем немного. Вряд ли что-то случилось за то время, что не было новостей, и конечно же, ничего не случится до конца полёта. На мониторе тревожно замигал красный огонёк, немало изумив пилота. «Красная» тревога! Леонид ожидал чего угодно, но только не сигнала, оповещающего о террористической атаке государственного масштаба. Он метнулся к экрану связи и принялся прощупывать эфир. «Красная» тревога на большинстве земных каналов, на остальных же — кантри, комедийное шоу и очередное новое направление музыки: невнятный дребезжащий гул, перемежаемый монотонным зачитыванием рифм. Неважно, успокоил себя Леонид, главное — совершить посадку, вышвырнуть детишек с корабля, и снова в космос, в безопасность, в уютную тьму и одиночество. Домой, к дяде Диме, снова предложить помощь — может, на этот раз упрямый старик согласится на операцию и обновит кардиостимулятор на новый, действующий аппарат. Может, хватит денег, а если не хватит, Леонид всегда готов заработать ещё, его кораблик готов к любым передрягам. Ведь Дмитрий Могилин был тем, кто вырастил Красавина-младшего, когда его родители отправились в Пятую Колониальную, замороженными во сне покинув эту Галактику. «Красная» тревога. Космопорт был уже близко, но визуальное подтверждение пилоту не понравилось: возле площадки были люди, одетые в деметрианскую военную форму. Явно не почётный караул: больше походило на конвой. Едва кораблик опустился на поверхность и выключил двигатели, его тут же окружил вооруженный отряд. Леонид нахмурился. Он дорожил тем, что работа на правительство освобождала корабль от унизительной процедуры досмотра и обыска. Кем бы ни были эти солдаты, цели их вряд ли были мирными. — Включить систему защиты от лучевого оружия: во внутренних помещениях, внешнюю… — пробормотал он, попутно выполняя соответствующие операции. — Заблокировать технические сектора с четвертого по одиннадцатый. ДСС перевести в режим готовности, перенаправить… Разговор с корабельным компьютером успокаивал. Красавин щёлкнул пальцами, вскочил, ещё раз оглянулся на родной и любимый пульт управления, и, вздохнув, помчался в общую каюту, находившуюся между выходом и основными помещениями корабля. Там, пользуясь личной карточкой, он подключился к терминалу связи. На экране возник один из солдат с нашивкой Деметры на плече. — Вы на территории, принадлежащей правительству Деметры. В случае выдачи пассажиров мы не причиним вреда вам и вашему кораблю, в случае же неповиновения нам придется применить силу. Повторяю: вы на территории, принадлежащей правительству Деметры. В случае… — Да вы там совсем ополоумели! — взвыл Леонид. — Забирайте эту мелочь и я валю отсюда! Солдат замолк, но быстро оправился от удивления. — Откройте главный шлюз. Мы сами заберем… — А вот черта с два! — Красавин был на нервах. — Мой корабль — моя территория! Кажется, дядя Дима был прав даже больше, чем хотелось бы. Война началась и закончилась в один день. И лучше не стало. Позади пилота возникла Мария. — Я советую открыть, — она была совершенно спокойна. На немой вопрос Леонида Сходникова пожала плечами: — Ты думаешь, что сможешь сопротивляться им один? На орбите тебя ждет флот Деметры, и поверь, каким бы хорошим пилотом ты ни был, тебе не справиться с ними. Тем более, какое тебе дело? Ты все равно собирался улететь, оставив нас здесь. Чуткий слух Красавина уловил что-то странное в её речи, но слова были правильными. Эта девчонка была права, чёрт возьми, и лучшим вариантом сейчас было не спорить. Не спорить с людьми, у которых много-много оружия. — Хорошо, забирайте ваш груз. Леонид открыл вход для солдат, и повернулся к ним, пристально следя за каждым движением. Деметрианцы ворвались в общую каюту, где были Роман и Софья, тут же направив оружие на обоих. — Софья Каменюк, вы обвиняетесь в предательстве и лояльности старому режиму. Вы арестованы, ваше дело рассмотрит суд… На эти слова Софья отреагировала почти автоматически. Она потянулась к карману брюк, где лежал миниатюрный образец лучевого пистолета, выдаваемый каждому в её семье. Раньше, чем кто-либо попытался остановить Софью, она направила оружие на солдата. — К черту! — выкрикнула она. — Только не сейчас! — Какого… — Леонид успел рассмотреть предмет в руках Софьи. Он понял, что произойдет в следующую секунду, но сделать ничего не успел. Звук локального взрыва был похож на хлопок петарды, но намного громче. Лучевой пистолет взорвался в руках владелицы при попытке стрелять, разворотив ей часть грудной клетки, отшвырнув девушку к стене. Так и работала система защиты от лучевого оружия: прежде, чем происходил выстрел, источник излучения взрывался в руках у стреляющего. Софи падала, и ей казалось, что это не взрыв, нет, это просто не мог быть взрыв! Это гром, грохочущие барабаны, начало новой, ошеломляющей симфонии, самой красивой из всех, что она слышала. Мария оказалась рядом с Софьей прежде, чем кто-то успел что-либо предпринять. Взглянув на её лицо, Сходникова вытащила обычный, не лучевой, пистолет и выстрелила бывшей однокурснице в голову. — Рана смертельная, — пояснила она, оборачиваясь к замершим свидетелям расправы. — Так не будет мучиться. Леонид выругался, мрачно зыркая в сторону солдат. Подозрения, начавшиеся с пойманного сигнала тревоги, подтвердились: на его корабле оказался чёртов агент Деметры. Значит, нельзя делать лишних движений, нельзя провоцировать этих… Леон бросил взгляд на Оженко и поморщился: Романа, кажется, начало тошнить. — Позовите Аниту, — продолжала командовать Сходникова. — Нам нужно уйти с корабля как можно быстрее. — Никуда я с моей малютки не уйду! — вскинулся пилот: любовь к кораблику была сильнее инстинкта самосохранения. — Ты улетишь немедленно, — Мария была абсолютно спокойна. — А вот Аймара останется здесь. — Зачем? — вклинился в разговор Рома. Он уже не зажимал рот рукой, и зелёный оттенок постепенно исчезал с его скул. Сходникова ответила вопросом на вопрос. — А ты бы оставил её без присмотра? Со всемогущим компьютером, может быть, и покончено, но её язык — это язык Атлантиды, и, ради будущего человечества, мы должны узнать о них всё, что только можно. Роман не нашелся, что ответить, зато вмешался Леонид. — А я-то надеялся, — с иронией произнес он, взмахнув руками, — что у меня хоть один нормальный пассажир на корабле! Забирайте Аймару, можете и этого дуралея прихватить, я улетаю отсюда куда подальше! Мария холодно улыбнулась: — И тебя не интересует, что только что случилось? Леонид, направившийся было в инженерную, замер, потом повернулся к девушке: — Я не хочу участвовать в ваших интригах. Я не землянин, я родился в небе и вырос на станции Сатурна. Я помню забастовки, я видел смерть. Я ушел от этого в космос, и я не позволю отнять у меня еще и его. Мария Сходникова одобрительно хмыкнула: — Запомни свои слова и постарайся выжить: ты нам ещё понадобишься. Деметра становится сильнее, и чтобы избежать бойни, мы просто нанесли один удар, собрав земных лидеров в одном месте. Сходникова Лесья была больна синдромом Авроры, ей оставалось жить несколько дней. Она помогла нам сосредоточить всех важных шишек, пока Сходников Михаил, её муж, заботился о сохранности руин Атлантиды. Мне же надо было позаботиться об Аните Аймара, поэтому, повторяю: ведите её сюда. Не медлите. Мальчика мы отпустить не можем, поэтому я вынуждена… — Мы должны что-то сделать! — отчаянно выпалил Роман и с надеждой покосился на Леонида. Тот прошипел: — Я что, пуленепробиваемый? — Н-нет, — опешил Рома. — Тогда иди и лови дырки сам, но меня в это не впутывай, — Леон был в ярости. — Возьмите вашу девчонку сами, она заперлась у себя в каюте. Он швырнул ключ-карту одному из солдат, внимательно глядя, как тот ловит пластиковый прямоугольник. Скорость реакции у них была потрясающая, пилот отлично понимал, что не успеет и дернуться, как будет мертв. А жаль — Красавин вовсе не был рад тому, что приходится отдавать детей деметрианским войскам. Хотя ситуация была хуже некуда: один предатель, один труп, один бесполезный мальчишка и девчонка, не желающая ни с кем разговаривать. Спасать их шкуры не особо хотелось. Всё тот же солдат приволок Аниту, крепко держа её одной рукой, в другой же у него была сумка Аймары, видимо, с накопившейся за путешествие мелочью, созданной матерью. На секунду Леонид подумал, что вот он, шанс: пока мужчина не вооружен, сладить с ним, но потом вспомнил про то, что вооружены были остальные семь военных, стоявших в двух шагах от пилота. — Я не хочу, — Анита отчаянно вырывалась. — Я не хочу никуда идти! — Тебе придется помочь нам, — Мария говорила спокойно, глядя прямо на собеседницу, и та тут же притихла, слушая. — Цивилизация на Деметре стремительно развивается, а Атлантида — последнее напоминание о Фаэтоне, или как вы его называете. Ты нужна нам и мы сильнее, так что у тебя нет выбора. — Я не знаю об Атлантиде ничего! — на глазах Аниты проступили злые слёзы. — Мама лишь говорила, что давным-давно на Земле была база с нашей планеты, которая занималась изучением и направленной коррекцией эволюции! Я даже не знаю толком нашего языка! Мария не отреагировала на протест. — В любом случае, ты знаешь больше, чем мы все, — холодно ответила она, — и, поверь, я не намерена долго тебя убеждать. У меня не так уж много времени. Возможно, потеря ещё одного товарища убедит тебя, хотя знай, что я не намерена была этого делать. Она направила пистолет на Романа, тот вздрогнул, сглотнул и испуганно посмотрел на Аниту. Та застыла. Кричать было бесполезно, отрицать очевидное — глупо. Мать учила её совсем не этому. Мать учила её другому, но это казалось так давно, так фантастически невозможно, что Аймара не сразу смогла воскресить в памяти образ матери, её музыкальный голос, её рассказы об исчезнувшей планете, о потерянной культуре, о давно молчащих певцах… Это был первый раз в жизни Аниты, впервые за девятнадцать лет, когда она почувствовала себя последней в своем роде. Единственной, кто знает то, что знает она, единственной кто может то, что может она. И сейчас девушка знала — в её силах спасти юношу, который пел для неё, пусть и вопреки ей. — Он нужен нам, — решительно сказала наследница Фаэтона. Мария ничего не ответила, не убирая оружие, но и не стреляя. — Он нужен нам, — упрямо повторила Анита. — Мой язык — язык музыки и песен. — Хорошо, — согласилась Мария. — Но если попробует что-нибудь выкинуть, закончит так же, как и его отец. На самом деле, у неё были возможности найти любого специалиста по акустике. Но попытки Аймары торговаться означали то, что гордячка с астероида пошла на переговоры. Рома встрепенулся, сжал кулаки и сделал шаг вперед, не веря, что здесь удалось услышать что-то об этом: — Что ты знаешь о моём отце? — он почти кричал. Мария хладнокровно взглянула на него: — Он узнал о Деметре то, чего не должен был знать, но убили его не мы. Мы хотели просто переубедить его, отговорить рассказывать это всем, но он вышел из себя и попытался сбежать, спрятавшись. Дальнейшее мне не известно. Хочешь узнать больше — заработай доверие Деметры, и она отплатит тебе. Не усугубляй ситуацию. Оженко что-то пробормотал, подошел к Аните и нервно улыбнулся ей. Мария повернулась в сторону Леонида: — Не хочешь присоединиться к войскам Деметры прямо сейчас? Поверь, оплата будет более чем щедрой. Пилот молчал. Двигатель корабля неожиданно отозвался мелодичным низким гулом. — Всё, всё, молодцы! — хлопнул в ладоши Красавин. — Теперь у вас пять минут, чтобы убраться с моего корабля. Малютка только что запустила механизм самодиагностики, и если кто-то из чужаков окажется на ней в этот момент, от него останется ещё меньше, чем от той блондинки. Кстати! Труп заберите, мне-то он вообще ни к чему! — Тебе не кажется, что ты много лишаешься, отказавшись от моего предложения? Тебе всё равно придется работать с нами, поверь, — Мария, всё ещё не отрывала взгляда от Леона. Тот не отвечал, и тогда Сходникова присоединилась к покидающим корабль солдатам, собираясь уходить. — Каждый из них чего-то лишился, — вдруг нарушил молчание пилот. — Одна потеряла жизнь, другая — мать, третий — иллюзии об окружающем мире, а ты что потеряла? Мария обернулась, задумавшись. — Кажется, я потеряла книгу. Где-то на твоём корабле лежит, если найдёшь, — оставь себе. Ты точно не хочешь присоединиться к нам сейчас? Леонид вздохнул. — Это не моя война. Его кораблик стартовал через две минуты — казалось, так быстро Красавин не улепетывал ещё никогда. Пересекая орбиту Марса, он заметил на экране множество огромных боевых крейсеров с маленькими шустрыми истребителями. Казалось, главное сражение еще впереди. — Это не моя война, — повторил вслух Леонид, — не моя. Звёзды, старые знакомые, мерцали, как и всегда. Здесь, в чудесном тёмном мире космоса, не было войны.