The curse of Dracula - 2: the incident in London...

У главы совершенно неожиданно появился саундтрек: Black Lab — «This Night» Едва оказавшись в коридоре реанимационного отделения Больницы Восточного Суррея, даже не дойдя до палаты номер триста девяносто четыре, где лежала Гвендолин, Влад понял, что снова что-то пошло не так. Об этом красноречиво свидетельствовали и распахнутые настежь двери, и громкие голоса, несколько из которых были хорошо знакомы князю, и суета медперсонала. «На пару часов нельзя одного оставить», — закатив глаза мысленно произнес Дракула, машинально ускоряя шаг. Впрочем, злился в этот момент он больше на себя и, чего уж скрывать, на Всевышнего, умеющего оставаться глухим и слепым к своим созданиям в самый нужный момент, а не на потомка, не в силах которого было хоть что-то изменить в этой ситуации. Пресловутое шестое чувство, еще ни разу в жизни не подводившее Влада, просто кричало о том, что Драган не удержал оборону. Дойдя до нужной двери и остановившись на входе, князь понял, что его опасения подтвердились. Помимо Драгана, леди Элизабет и сэра Рэймонда, по-прежнему сопровождавшего супругу своего покойного друга, возле Гвен находились трое не на шутку встревоженных врачей. Они громко переговаривались между собой, то и дело начиная спорить и строить догадки, одна нелепее другой, по поводу загадочного состояния своей пациентки. Вмешательство посторонних людей, Влад не сомневался, что тревогу поднял именно мистер Эддингтон — единственный непосвященный, сняли с медперсонала внушение князя, поэтому замешательство докторов и их весьма удивленное или, правильнее было бы сказать, шокированное состояние были вполне естественны. Кроме этого в палате суетилась парочка медицинских сестер, привыкших в отличии от старших коллег не особо задумываться над причинами, а просто исполнять то, что от них требуется в тех или иных обстоятельствах. Поэтому они ловкими, годами отлаженными движениями молча снова подсоединяли к Гвендолин кучу аппаратуры, которую предусмотрительно отключил Дракула, покидая больницу. Выругавшись про себя, Дракула устало привалился к дверному косяку и, по-прежнему не привлекая к себе внимания, уже собирался наслать на назойливых медиков отвлекающие чары, как уловил магию, исходящую от Гвендолин. Толком не понимая, что делает, она инстинктивно использовала новоприобретенную силу. И, надо заметить, весьма успешно, особенно с учетом ее нынешнего состояния. На какой-то короткий миг Дракуле самому захотелось уйти из палаты Гвен и оставить девушку в покое. Но, безусловно, силы Гвендолин были слишком слабы для чего-то подобного. Без проблем стряхнув с себя наваждение и дав возможность беспрепятственно выйти назойливым медикам, а также совершенно его не заметившим леди Элизабет и сэру Рэймонду из помещения, при этом усилив наложенные на них отвлекающие чары, князь остановил Драгана, который вздрогнул от неожиданности, практически нос к носу столкнувшись с Дракулой. — Влад?! Я тут… не… Прости, но… — бессвязно бормотал Дракулешти, пытаясь хоть как-то оправдаться перед грозным предком. — Не волнуйся, все в порядке, — положив руку Драгану на плечо и немного его сжав в знак поддержки, очень тихо произнес князь. — Скажи Больдо отвезти леди Элизабет и сэра Рэймонда домой, а потом пусть возвращается за нами. И пусть заедет на подземный паркинг, дневной свет для Гвен губителен. — Хорошо, — кивнул Дракулешти и тут же поспешил на выход, чтобы передать Больдо распоряжения Влада. Проводив небольшую процессию взглядом, Дракула, вернувшись в палату Гвендолин, довольно усмехнулся: все шло даже лучше, чем он мог предположить. Надежда на то, что Гвендолин все же обретет иную сущность, становилась с каждой минутой все больше. И это не могло не радовать князя, практически с первой встречи с Гвен решившего, что она непременно должна стать его спутницей. Конечно, положа руку на давно мертвое сердце, Влад хотел бы, чтобы Гвендолин сама изъявила желание разделить с ним одинокую вечность и сделала это при совершенно других обстоятельствах, но не воспользоваться представившимся шансом князь не мог. Если бы у него было в запасе время, Дракула действительно выполнил бы свою часть их договора — дал бы Гвен возможность подумать и принять самостоятельное решение, но судьба распорядилась иначе. Как всегда, собственно, внеся непредвиденные коррективы в жизни своих подопечных. К тому же проигнорировать просьбу убитой горем матери Гвендолин и вовсе ставшей последней каплей, склонившей чашу весов в сторону столь радикальных действий с его стороны, Влад никак не мог. Внезапный стон, полный одновременно нечеловеческой боли и ярости раненого зверя, который, впрочем, совершенно не желает сдавать свои позиции и будет биться до последнего своего вздоха, самым бесцеремонным образом вырвал князя из размышлений. В пару шагов преодолев расстояние, разделяющее его с кроватью, на которой лежала Гвендолин, Влад быстро отключил аппаратуру, которую ранее снова подсоединили медики, а затем склонился над девушкой. — Осталось совсем немного. У тебя все получится, — убирая непослушные пряди пепельных волос с воскового, покрытого холодной испариной лба Гвен сказал Дракула. Гвендолин молчала, не открывая глаз и вообще никак не реагируя на слова князя, но тот и так знал, что сейчас с ней происходит. Влад прекрасно помнил, словно это было вчера, а не почти шестьсот лет назад, свое собственное перерождение. Заклятому врагу он не пожелал бы оказаться на их месте, именно поэтому обращенных лично Дракулой вампиров за все эти столетия можно было на пальцах одной руки сосчитать. Хотя не только невыносимая боль была тому причиной. Сила — вот то, что всегда отличало Влада от сородичей. Доверить такую мощь, способную с легкостью сокрушить хрупкий мир смертных, князь мог далеко не каждому. К счастью, в Гвендолин Дракула видел то, что ценил в людях: волю, ум, стойкость духа, решительность, целеустремленность. Конечно, в девушке были и излишняя эмоциональность, и импульсивность, и раздражительность, но все это лишь дань молодости. Опыт все расставит по своим местам, в этом Дракула ни минуты не сомневался, поэтому, собственно, и предложил Гвен вечную жизнь и вечную молодость. Вообще Гвендолин напоминала Владу тростник: его можно согнуть, наклонить до самой земли, но почти невозможно сломать. Вот этот самый внутренний стержень и покорил древнего вампира. Да и как ни крути другого способа задержать мисс Оллфорд на этом свете попросту не было. Еще один протяжный стон, почти сразу же перешедший в хрип, искривил пересохшие губы Гвендолин. В следующее мгновение черты аристократичного лица, на котором уродливой маской застыла нестерпимая мука, снова исказились, выпуская на волю новообретенное демоническое обличье девушки. Некогда ореховые глаза широко распахнулись и в их глубине уже не было пасмурной мягкости, на Дракулу смотрели очи демона Преисподней — темные и беспросветные, как сама ночь, с вертикальными зрачками. Кожа Гвендолин тоже менялась, постепенно приобретая светящийся перламутровый оттенок; клыки ее удлинились, став просто огромными; ногти все больше походили на звериные когти, они то вырастали, то втягивались обратно. Еще пару секунд спустя хрупкое тело Гвен выгнулось дугой, срывая с ее уст очередной душераздирающий крик. Влад на мгновение прикрыл глаза, притворяться перед самим собой смысла не было. Хотел он того или нет, но где-то глубоко внутри него что-то дрогнуло: одно дело терпеть боль самому и совсем другое видеть страдания небезразличного тебе человека, и при этом не иметь ни малейшей возможности хоть как-то облегчить эти мучения. Дракула не задумываясь поменялся бы с Гвен местами, если бы это было в его власти, но в этой ситуации он был совершенно бессилен что-либо изменить. Посему ему оставалось лишь молча наблюдать страдания мисс Оллфорд и молить Дьявола, чтобы превращение прошло как можно скорее. Влад видел, как каждая косточка в теле Гвендолин меняется, делаясь более гибкой и подвижной, а мышцы буквально выкручиваются, приноравливаясь к новым возможностям. Именно эти изменения, отличающие потустороннее существо от простого человека, и вызывали ни с чем несравнимую боль, выдержать которую было дано не каждому. В большинстве своем обращение в вампира проходило менее болезненно, хотя тоже было малоприятным, но так случалось с обычными детьми ночи. Князь же не принадлежал к их числу, — Дракула был особенным, уникальным, если быть уж совсем точным с какой стороны не глянь. Влад Дракула был сыном самого Дьявола, единственным перерожденным вампиром, а не обращенным, как все остальные рыщущие в ночи хищники. И, естественно, это имело свою цену, которую в этот самый момент платила Гвендолин и которую половину тысячелетия назад заплатил он сам. — И сколько эта пытка еще будет продолжаться? — сорванным от практически беспрерывного крика голосом поинтересовалась Гвен, впиваясь по-звериному беспощадным взглядом в своего Создателя и садясь в кровати. Тем самым уже в который раз заставляя Влада разорвать шлейф его мрачных мыслей. Ее еще совсем недавно теплый и лучистый взор сейчас пылал черным инфернальным огнем. Казалось, что в Гвендолин было не меньше ярости и неистовства, чем в Аду. От гнева, волнами исходящего от нее, кожа девушки замерцала, переливаясь точно опал на солнце. Одного мимолетного взгляда на новорожденную вампирессу было достаточно, чтобы Влад мысленно возблагодарил Дьявола за то, что взглядом нельзя убить. Иначе от него сейчас осталась бы кучка пепла на полу. Гвендолин хотела еще что-то сказать, но очередной спазм, в одну секунду скрутивший девушку пополам, не дал ей этого сделать, как и все еще большие клыки, разговаривать с которыми было не так-то просто с непривычки. — Вечность обещает быть весьма увлекательной и точно нескучной, — с легкой усмешкой, коснувшейся лишь уголков тонких губ, протянул Влад, внимательно рассматривая сидящую подле него девушку. Бесспорно, перерождение Гвен прошло успешно и все самое страшное осталось позади, но мисс Оллфорд требовался отдых. Как, впрочем, и самому Владу, который только в эту самую минуту осознал, что понятия не имеет, как до сих пор держится на ногах. События последних суток молнией пронеслись в голове, вызывая у вампира массу самых разных эмоций, так чуждых его мертвому сердцу и привычной, размеренной жизни. Не добавлял настроения и погожий день за окном, едва переваливший за полдень. Солнечный диск хоть и скрытый неопрятными лоскутами облаков, с методичностью армии варваров, атакующих вражескую крепость, упорно вытягивал последние силы из властелина ночи. — Это несколько не тот ответ, который я рассчитывала получить, — все еще зло смотря на князя, не без труда отчеканила Гвен, немного совладав с болью, которая, к ее несказанному счастью, уже начинала затихать. — Всему свое время, — туманно бросил князь, услышав приближающиеся шаги Драгана за дверью. Казалось, с души Дракулы упал камень — у него не было ни малейшего желания, да и, чего уж скрывать, сил что-либо выяснять в данный момент, а тем более отношения с Гвендолин. А то, что разговор будет непростым — тут даже к гадалке ходить не нужно. Девушка и при жизни-то была крепким орешком, а теперь, получив могущество детей ночи, пусть и пока самую малую его часть, с легкостью могла превратить их общение в самый настоящий Ад. Поэтому снова обратив свой обсидиановый взор к Гвендолин, Влад что-то быстро прошептал, погружая девушку в целительный сон. — Нееееттт! — протяжный рык сорвался с губ Гвен, за мгновение до того, как она поняла, что собрался сделать князь. Она попыталась воспрепятствовать Дракуле завершить начатое, но ее сил все еще было недостаточно, чтобы противостоять могущественному вампиру. Поэтому уже в следующую секунду ее веки послушно сомкнулись, а сознание уплыло, также подвластное чужой воле. Мгновение спустя Гвендолин спала, словно младенец. Тем временем Влад, подхватив Гвендолин на руки, направился к открывающейся двери. — О, вы уже готовы? — немного удивленно произнес Драган, стоя на пороге. Выглядел потомок грозного князя ночи немногим лучше своего предка. Казалось, что мужчина вот-вот рухнет там, где стоит. Но выбор у Дракулы был невелик. Передав Драгану свою драгоценную ношу, Влад сделал ему знак покинуть больницу. — Она в порядке, просто спит, — ответил на немой вопрос Дракулешти, тревожной ноткой застывший в его карих глазах. Сам же задержался на несколько бесконечно долгих минут, приводя все в порядок: снимая одно внушение и накладывая новое. Воспоминания медперсонала об их странноватой и колоритной компании, а также о причине их визита в Больницу Восточного Суррея были вампиру совершенно не нужны. Завершив все необходимые манипуляции с сознаниями смертных, Дракула очень быстро, словно за ним гналась стая голодных хищников, покинул здание и присоединился в машине к Драгану, Гвендолин и Больдо. Стоило дверце черного Rolls-Royce Phantom закрыться за князем, как автомобиль, буквально сорвавшись с места, на полной скорости направился в старинный особняк герцога Графтона. ******* Гвендолин широко распахнула глаза, немного приподнялась на локтях и покрутила головой по сторонам, пытаясь сфокусировать взгляд и осмотреться. Сначала комната, от первого дюйма до последнего знакомая ей с детства, показалась пустой, как рождественский чулок в середине июля. Но присмотревшись чуть внимательней, Гвен увидела темноту — вязкую черную субстанцию, заполнившую собой все пространство вокруг нее. И эта чернота медленно кружилась в воздухе, затягивала, увлекала за собой и все предметы, находящиеся в комнате. Тревога растеклась по венам Гвен, заставляя ту прокручивать в голове события минувших дней. От обрушившихся на нее водопадом воспоминаний, Гвендолин застонала в голос и, снова откинувшись на подушку, натянула на голову одеяло, желая спрятаться от всего мира в этом уютном коконе. Но отрешиться от жестокой реальности у мисс Оллфорд не вышло, как она ни старалась. Всему виной были ее новообретенные способности, будь они трижды прокляты! Гвендолин без труда слышала все, что происходило не только в доме, но и за его пределами, даже чертовых уток, резвящихся на озере в парке. Вся эта какофония шорохов, гула, разговоров, треска вмиг обрушилась на нее, сводя с ума. Но более всего ее пугало то, что она отчетливо различала биение людских сердец. Этот ритмичный звук одновременно манил к себе, обещая ни с чем несравнимое наслаждение, и вынуждал Гвен желать заткнуть уши. Желательно на веки вечные. — Хватит, выключите кто-нибудь все это, — простонала Гвендолин, зарываясь еще и под подушку в тщетной попытке скрыться от мира. — Ничего не поделаешь, придется привыкать, — знакомый голос тихим шелком заговорил ей прямо на ухо. Гвендолин вздрогнула всем телом и, враз отбросив подушку и одеяло, села в кровати. Ее пристальный взгляд лихорадочно заскользил по комнате, ища обладателя этого самого голоса. Но в комнате по-прежнему никого не было. Лишь кромешная тьма начала двигаться быстрее, ее танец с каждой секундой становился все замысловатей. Затем разрозненные частички стали соединяться друг с другом, образовывая призрачную фигуру. От этого бешеного мельтешения у Гвен закружилась голова, и она прикрыла глаза. Когда она снова их открыла, перед ней стоял Дракула. Как обычно с головы до ног весь в черном, волосы собраны в высокий, слегка небрежный хвост, в руках он держал средних размеров золотую чашу, богато инкрустированную драгоценными камнями. — Пей! — без лишних церемоний Влад протянул сосуд, более чем наполовину заполненный темно-красной жидкостью. — Что это? — слегка вытянув шею, чтобы иметь возможность заглянуть внутрь чаши, спросила Гвен. Хотя она и так представляла, какое содержимое в ней находится. — Уверен, догадаешься с первой попытки, — хмыкнул на ее вопрос князь и придвинулся чуть ближе. — Пей! — повторил свой приказ Дракула, его обсидиановые глаза при этом блеснули алым. Гвендолин смотрела на чашу в руках князя, подозрительно напоминающую ритуальную, и все никак не могла отважиться сделать первый осознанный в своей новой жизни глоток живительного нектара. — Не буду! — внезапно выпалила Гвен, отворачиваясь. Но тут же добавила, буквально затылком ощущая нарастающее раздражение Дракулы: — Во всяком случае до тех пор, пока не узнаю, чья она. Казалось, воздух вокруг них сейчас заискрится, настолько сильное повисло напряжение. — Тебе действительно это так важно? — веками выработанный самоконтроль сейчас был готов разлететься на сотню крохотных лоскутков, треща по всем швам. — Да, — снова поворачиваясь и смотря на Влада в упор, ответила Гвендолин. Откуда в ней столько отчаянной дерзости и безрассудства, по-другому это назвать было нельзя, девушка не представляла. Ведь и до обращения она опасалась князя, зная его жестокий нрав. Сейчас же и вовсе боялась, всем своим существом чувствуя его поистине безграничную власть над ней. Как ни крути, но он был ее Создателем, и она априори не могла восстать против него. Да и сил для такого противостояния было явно маловато. Но почему-то Гвен упорно не желала сбавлять обороты, уже в который раз откровенно провоцируя Влада. — Даже я понимаю, что для подобного кровь из пластикового пакетика непригодна. Она должна быть свежей. Значит, кого-то убили. И я хочу… — Неужели?! Плевать я хотел на то, чего хочешь ты! — все же выходя из себя бросил Дракула. Князь стоял на месте, не двигаясь, в то время как тьма, господствующая в комнате, так и норовила заполучить девушку, протягивая к ней свои костлявые сумрачные конечности. Заметив это, Гвендолин резко вскочила на ноги, словно ее подкинуло пружиной. Отшатнувшись от разгневанного Влада и мрака, который клубился за его спиной, грозясь поглотить ее в любой момент, она едва не упала с края кровати, на которой все еще стояла, испуганно вжавшись всем телом в стену. — Кто бы сомневался, — на грани слышимости произнесла Гвендолин, спускаясь на пол с другой стороны своего ложа. Тем самым неосознанно возводя преграду между ними. Хотя и отлично осознавала, что все ее попытки сопротивляться древнему вампиру до смехотворного ничтожны. Противопоставить князю ей было абсолютно нечего. — Женщины… — как-то устало выдохнул Влад, ставя золотой сосуд на прикроватную тумбу. Хоть он и был готов в этот момент разорвать Гвен на сотню крохотных кусочков, все же понимал, что по большей части сам виноват в том, что произошло. Если бы в тот роковой вечер он не оставил Гвен одну — ничего этого не было бы. И не пришлось бы ему силой вырывать душу из ее тела, тем самым лишая девушку возможности обрести вечный покой в Раю. — С армией охотников на нечисть справиться легче, чем с тобой, — отворачиваясь и собираясь покинуть комнату, заметил Дракула. Гвендолин, удивленная такой резкой сменой настроения Влада все еще стояла, не шевелясь, по другую сторону кровати. Эмоции от всего пережитого и множество самых разных мыслей устроили у нее в голове полнейший кавардак. Ее душили своими цепкими ручонками злость, непонимание и обида, заставляя забыть обо всех остальных чувствах, которые будто бы стерлись, провалились в бездонную черную дыру ее мертвого сердца. Ей было плохо, невероятно плохо. Поэтому она хотела, чтобы виновник ее бед испытал хоть часть той боли, что безжалостно, будто хищник свою добычу, рвала ее на части в этот самый момент. — Раз со мной так сложно, зачем же ты меня обратил? — Гвен сама не заметила, как произнесла мучивший ее вопрос вслух. — Почему не оставил все, как есть? Я же просила дать мне уйти, — последние слова Гвендолин прошептала, даваясь слезами, которые ручьями хлынули из ее теперь уже обсидиановых, точно таких же, как и у ее Создателя, глаз. — Но нет же, Вашему Величеству по-видимому стало скучно, и Вы решили обзавестись очередной куклой… Ненавижу! — процедила сквозь зубы мисс Оллфорд. Дракула, стоя в пол-оборота, наблюдал за мыслями, что тенями отражались на лице Гвен. Подобная реакция не была для него неожиданностью. Признаться, он даже ожидал чего-то большего. Ей столько всего довелось пережить за последние дни, ее то и дело кидало из одного кошмара в другой. Поэтому вполне понятно, что она искала того, на ком могла бы сорваться, выплеснуть эмоции, злость и боль. — Кровь моя, — полностью проигнорировав гневный выпад против себя, произнес Влад, открывая входную дверь и впуская в комнату леди Элизабет, приближающиеся шаги которой услышал еще несколько минут назад. — Что?! — за чередой своих вопросов и обвинений не сразу поняла Гвен то, что сказал ей Дракула. — В чаше, — он повернулся и взглянул на Гвендолин, лицо его как обычно было непроницаемым. Отчего девушке очень сильно хотелось хорошенько его встряхнуть. — Выпей, тебе нужны силы! Да и голод утолишь, ты же не хочешь, чтобы кто-то пострадал, — добил Влад напоследок, переводя красноречивый взгляд на миссис Оллфорд. — Чертов эгоистичный тиран! Бездушная тварь! — выкрикнула Гвендолин и запустила подушку в спину Влада, но, естественно, орудие не настигло свою цель. Дракула в один миг растворился в господствующей в комнате темноте, оставив кипящую от злости Гвен без ответов и объяснений. Впрочем, как и всегда. — Проклятый кукловод! — обессиленно падая в кресло, выдохнула девушка в пустоту. — Что происходит? — поинтересовалась миссис Оллфорд, переводя недоумевающий взгляд с того места, где еще мгновение назад находился Дракула, на разгневанную дочь. Леди Элизабет, оказавшись в спальне Гвендолин, тут же неосознанно поежилась от гнетущей темноты, царящей там, ее словно обдало могильным холодом. Несмотря на то, что за окном еще был день, в спальне властвовала настоящая ночь. Ни один солнечный луч не проникал сквозь плотную завесу мрака, заполнившего собой каждый дюйм окружающего ее пространства. Сейчас комната дочери напоминала ей больше всего склеп, холодный и унылый. — Ничего особенного, — произнесла Гвен, встав с кресла и подходя к шкафу с одеждой, желая переодеться, ведь на ней все еще была больничная сорочка. — Гвендолин, ты не должна вести себя подобным образом, — леди Элизабет, ощущая камень на сердце, попыталась немного образумить дочь. Но ее слова были встречены в штыки. — Вот только не нужно его защищать! — не в состоянии развязать шнуровку на спине, Гвен просто рванула ткань, которая тут же разошлась по швам, не выдержав такого с ней обращения. Отбросив уже ненужное одеяние, Гвендолин быстро надела на себя любимые джинсы и футболку. После чего снова повернулась к матери. — Я никого не защищаю, — потеряно вымолвила миссис Оллфорд, избегая смотреть дочери в глаза. Отчасти это было продиктовано виной перед ней, но в большей степени из-за страха. Женщина смотрела на стоящую всего в паре шагов от нее Гвендолин и не узнавала ее. За спором, обидами и мучительными мыслями, Гвендолин даже не заметила метаморфоз, которые с ней происходили. Запах крови из стоящей на тумбе чаши дурманил разум, напрочь выжигая остатки здравого рассудка. Внутри Гвен стал расправлять крылья демон, весьма голодный демон. Отчего черты ее лица исказились, являя шокированной женщине истинное обличье ее дочери. Склонив слегка голову набок, словно приноравливаясь к укусу, девушка застыла, не в силах отвести черных глаз, подернутых алым туманом, от голубой жилки на шее матери. Казалось, весь ее мир в этот миг сузился лишь до сводящего с ума аромата крови. Не до конца понимая, что делает, Гвендолин стала медленно приближаться. — Гвен… Гвендолин, — в голосе леди Элизабет звучала паника. Женщина начала отступать назад. Внезапно Гвен остановилась, будто бы натолкнувшись на невидимую стену, мотнула головой и в изумлении уставилась на перепуганную до смерти маму. — Господи, — кровавый туман спал, и девушка осознала весь ужас ситуации, — я тебе ничего не сделала? — она подскочила к леди Элизабет. — Нет… все… в порядке, — приходя в себя, ответила миссис Оллфорд. Сердце в груди женщины от пережитого колотилось, словно сумасшедшее. — Прости меня, — бросила Гвен и метнулась к прикроватной тумбочке, на которой все еще стояла чаша с кровью Дракулы. — Будь ты проклят! И я вместе с тобой! — выпалила едва слышно Гвен и залпом осушила золотой сосуд. На мгновение голова ее сильно закружилась, и девушка была вынуждена опять сесть в кресло, чтобы не оказаться на полу. Она чувствовала, как кровь ледяной и вместе с тем живительной рекой разливается по всему ее телу, неся с собой силу и даря покой. Сводящие с ума звуки начали затихать, мысли прояснились. — Прости меня, — снова повторила Гвен. — Только доберусь до этого чертова вампира, — процедила она, обнимая себя за плечи руками. — Тебе не за что извиняться, — вернув себе прежнее хладнокровие и самоконтроль, сказала леди Элизабет, приближаясь к дочери. — И, знаешь, не вини во всем только его… Договорить ей не дала Гвендолин. Возмущенно вскинув подбородок, она поинтересовалась: — А кого мне винить? Себя?! Тишина, виноватая и оцепенелая, словно огромная птица распростерла свои крылья над находящимися в комнате, оглушая, отрезая от всего остального мира. — Меня, — тяжело вздохнув, бесконечно долгое мгновение спустя сказала леди Элизабет, в одночасье разрушая иллюзию. — Что, прости?! Я не ослышалась? А ты тут при чем? Я вообще в шоке, что ты знаешь правду. Я думала… Теперь леди Элизабет прервала поток слов дочери: — Именно я настояла на том, чтобы Дракула обратил тебя, — казалось, только глухой не услышал грохот, с каким признание миссис Оллфорд сорвалось с ее уст и упало в кромешную тьму. — Остальное не важно. Извини меня, если… Гвен! — в отчаянии выкрикнула леди Элизабет, пытаясь удержать дочь, но ее слова разбились об уже закрывшуюся дверь. Совершенно не желая больше слушать то, что говорила ей мама, Гвендолин вскочила на ноги и кинулась прочь из комнаты. В голове острой болью пульсировала лишь одна мысль: только смерть спасет ее от дальнейших ужасов, уготованных ей судьбой. Где-то глубоко внутри девушка понимала мотивы, которыми руководствовались ее спасители, но принять их, а тем более смириться с таким положением вещей она не могла. И ладно бы еще виновником ее нынешнего состояния был только Дракула, от него-то как раз Гвендолин вполне ожидала чего-то подобного, но признание матери буквально вбило последний гвоздь в крышку гроба ее здравого рассудка и самообладания. Такого удара в спину от самого близкого и родного человека на свете девушка точно не ждала. Но факт оставался фактом. Все происходящее не было кошмарным сном, от которого можно было в любой момент проснуться, случившееся с Гвендолин было до безобразия реально. Таким же реальным, как и пробуждающейся в ней голод. Снова. Жажда крови становилась все сильнее, вынуждая девушку всерьез задуматься о поиске своей первой жертвы, если ей не удастся решить этот вопрос по-другому. При чем в самое ближайшее время. Гвен казалось, что ее внутренности выедает какое-то маленькое злобное существо, настолько невыносимой была скрутившая спазмом ее желудок боль. Это невероятно пугало. Менее всего на свете Гвендолин желала причинить вред кому-то из находящихся в доме, особенно маме. Даже несмотря на ее роль во всей этой истории. Выход из этой ситуации Гвендолин видела только один — смерть, окончательная и бесповоротная. Потому и бросилась бежать куда глаза глядят, лишь бы оказаться как можно дальше от всех, заглушить хоть на одно короткое мгновение этот гул в голове, этот манящий, сводящий с ума шум бьющегося сердца. Оказавшись в коридоре, Гвен метнулась к лестнице, ведущей на первый этаж, а потом намеревалась выбежать на улицу. На грани подсознания она ощущала, что солнце еще не уступило место своему ночному собрату, а значит, у нее были все шансы проститься с ненавистным ей существованием, на которое ее обрекли против ее же воли. Едва не сбив с ног Драгана, с которым она столкнулась, выскочив из-за угла, и даже не обратив на это никакого внимания мисс Оллфорд быстро слетела по ступеням и уже приблизилась к заветной цели, как отчетливо услышала лязганье железных ворот, которые захлопнулись перед самым ее носом, звук задвигающихся стальных засовов. Гвендолин замерла, так и не дотронувшись до медной ручки на входной двери. Волосы на голове у нее встали дыбом, когда до ее слуха донесся вкрадчивый, очень тихий голос, но при этом заполнивший собой, казалось, весь дом: — Далеко собралась, девочка? На какое-то мгновение все звуки мира умерли. Гнетущая тишина давила, напоминая затишье перед бурей. А в следующее мгновение Гвендолин услышала за спиной приближающиеся шаги. Точнее не услышала, а почувствовала беззвучное приближение кого-то почти такого же древнего и могучего, как океан. В том, кто это был у девушки даже сомнений не возникло. Гвен повернулась, прижалась спиной к двери — потому что чувствовать Его за спиной было невыносимо, легче уж встретить Влада лицом к лицу. На мгновение перед ней повисла сумрачная завеса, скрывая от ее взора лестницу и часть дома. Гвендолин вгляделась в темноту — и вот та уплотнилась, в ней проступил смутный, едва различимый силуэт. — Успокойся и доверься мне! — шелестящий голос обволакивал Гвен, завораживал ее, проникал в самую глубину ее существа. Ее тут же охватило непреодолимое желание подчиниться этой темной силе, стать частью ее. Влад, выступив из тьмы, подошел к девушке и оперся руками о двери по обе стороны от Гвен, отчего та еще сильнее вжалась в деревянные двери. Казалось, еще чуть-чуть и она просто сольется с ними воедино. Он склонился к ее лицу, продолжая смотреть на нее, как кот на загнанную мышь. Влад был близко. Слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно. Дьявол подери, князь появился просто из ниоткуда! Его едва различимая улыбка стала чуть шире, от того, как она смотрела на него. — Не бойся ничего. Я научу тебя любить ночь! Научу ее удивительному языку, языку лунного света и таящейся во тьме тайны. Гвен завороженная слушала Влада — и с удивлением прислушивалась к себе. Слова Дракулы околдовывали ее, одурманивали, окутывали, как кокон окутывает гусеницу перед превращением в бабочку. — Нет, — с огромным трудом сбрасывая оцепенение, пролепетала Гвендолин. — Все это неправильно, так не должно быть! — уже более твердо произнесла девушка, при этом всеми силами стараясь избежать нового зрительного контакта с Дракулой. Гвен прекрасно понимала, один его взгляд — и она утонет в нем уже навсегда. И тогда дороги назад у нее точно не будет. Влад молчал, но его глаза потемнели еще сильнее, а поза излучала опасность и силу. Очень медленно он убрал руки с входной двери, давая Гвен такую желанную свободу, и сделал шаг назад. Не успела девушка опомниться и ощутить в ладони холодную медь дверной ручки, как Дракула в мгновение ока оказался на лестнице, где на ступенях сидела леди Элизабет, выбежавшая следом за дочерью из комнаты. Рядом с ней стоял Драган, с неприкрытым ужасом наблюдающий разворачивающуюся перед ними драму. В полной тишине, которая стеной встала меду ними, одним быстрым движением разорвав на груди своего потомка рубашку, Влад рванул с его шеи серебряный крест на толстой цепочке. Никто и глазом не успел моргнуть, как Дракула уже снова был рядом с Гвен. На его глаза легла тень. Сейчас князь был по-настоящему пугающим. Двигался, словно дикий зверь, не отводя ни на миг от застывшей перед ним, словно кролик перед удавом, девушки своих бездонных черных глаз. Гвен почувствовала, что ноги ее больше не держат и она оседает на пол. Она хотела кричать, плакать, бороться, но не могла. Гвендолин вообще ничего не могла в эту минуту, лишь широко раскрытыми от ужаса глазами смотреть в непроницаемое лицо князя и пытаться отыскать на нем хоть одну эмоцию. — Ты желаешь проститься с этим миром, — не вопрос, утверждение отчетливо звучало в тоне Дракулы. — Что же, позволь тебе в этом помочь, — Влад, снова вплотную приблизившись к Гвен и отрезав ей все пути к отступлению, смерил ее совершенно безумным взглядом. — Небольшая демонстрация того, что ждет тебя за этой дверью, — с этими словами князь взял ее правую руку и вложил в раскрытую ладонь серебряный крест Драгана. И секунды не прошло, как тишину нарушил крик, полный шока, неверия и адской боли. Гвендолин очень медленно, словно не в силах поверить в реальность происходящего с ней, опустила взгляд на свою ладонь, туда, где алел и пузырился ожог, безразлично поедающий ее плоть. Сначала на руке отпечатался лишь сам крест, оставляя после себя глубокие красные отметины, но потом бледная кожа Гвен, отравленная серебром, стала обугливаться дальше. Рана равномерно расползалась, растекалась, словно пролитое на стол молоко, по всей ладони, причиняя нестерпимую боль. В какой-то момент девушка не выдержала пытки и попыталась вырвать пальцы из руки Влада, но хватка князя была мертвой. — Нравится сгорать заживо? — бесцветно поинтересовался Дракула. — Там, — он кивком головы указал на входные двери, — будет еще хуже. Только в глупых фильмах смертных все происходит за долю секунды. На самом же деле гореть ты будешь невероятно медленно, а поэтому очень долго. И заметь, что смерть от болевого шока тебе не грозит, поскольку твое сердце не бьется. Так что ты вполне сможешь насладиться процессом. Этого ты хочешь? — Нет, прекрати это, пожалуйста, — упав на колени перед своим мучителем, прохрипела Гвен. Мощный укол страха и паники, накрывший Гвендолин, словно волна во время прилива, отрезвил, вынуждая девушку полностью капитулировать. Признать, что несмотря на все, что с ней приключилось, она все же не желает покидать этот мир. Тем более таким кошмарным способом. Поняв, что только что произошло между Владом и Гвен, леди Элизабет хотела вмешаться, но Драган предусмотрительно ее удержал, не дав даже с места сдвинуться. — Они сами разберутся. Лучше не вмешивайтесь, — тихо произнес он, дрожащими пальцами запахивая на груди разорванную рубашку. — Но как же?.. Он же… Она… — женщина не могла подобрать слова, чтобы сформулировать мысль, отчаянной птицей, бьющейся в ее сознании. Спокойно смотреть на происходящее, она не могла. — Пойдемте, вам необходимо отдохнуть, — помогая встать, заметил Драган. — Прости меня, Гвендолин, — прошептала женщина, даже не пытаясь скрыть слезы. — Не волнуйтесь, с ней все будет хорошо, — ободряюще проговорил Дракулешти, уводя миссис Оллфорд из злополучного коридора. Во всяком случае, ему очень хотелось в это верить. — Вот увидите, — скорее себе, нежели рядом идущей женщине сказал потомок валашского князя. — Но я перед ней действительно виновата. Даже ваш предок отступил, он бы не обратил ее, если бы я не настояла, — вина перед дочерью неподъемной ношей легла на плечи женщины, заставляя ее едва ли не впервые в жизни ссутулить спину. — Никто ни в чем не виноват. Вы хотели, как лучше. И вы, и мы это понимаем. Поймет и Гвендолин. — Вы думаете? — надежда зажглась в глазах несчастной матери. — Уверен! — и они скрылись за поворотом. А в это время Дракула, наконец-то забрав у Гвен крест и положив его в карман черного кашемирового пиджака, окутал их фигуры сумрачным туманом и переместился вместе с девушкой на крышу старинного особняка, выбрав самую высокую его точку. Оставаясь под покровом темноты, что всегда и всюду послушно следовала за своим хозяином, они смогли увидеть, как медный диск медленно катился за горизонт, как его последние лучи, расчертив своим рубиновым светом уже стремительно темнеющее небо, исчезли из вида, завершив на сегодня все свои дела. — Я больше никогда не увижу солнце, — практически беззвучно пролепетала Гвен, всей душой наслаждаясь невероятной красоты зрелищем. По щеке скатилась одинокая слезинка. Гвендолин тут же зло ее вытерла. — Не городи чепухи, — хмыкну Влад, отпуская девушку и садясь на крышу. — Всего-то нужно потерпеть несколько сотен лет. — Всего-то, — эхом отозвалась Гвендолин, глазами до краев заполненными тоской смотря как над миром воцаряется ночь. Влад же, наоборот, наслаждался темнотой, впитывал ее всей кожей, пил, словно дорогое вино. — Дорогая, третья истерика за последний час — это слишком даже для тебя. Не разочаровывай меня, — несколько отрешенно произнес князь, всматриваясь в лавандовое небо и зажигающиеся на нем немногочисленные звезды, словно хотел там что-то увидеть. — Ах, простите меня, Ваше Величество! Простите, что оказалась недостойной разделить с Вами вечность, — голос девушки сочился ядом, а глаза метали молнии, то и дело давая адскому пламени вырваться наружу из мрачных глубин обсидиановых глаз. Гвендолин даже не поняла как, но уже в следующую секунду оказалась прижатой к трубе дымохода. Влад крепко держал ее руки по бокам, буквально нависнув над девушкой и вжимая в каменную кладку. — С меня довольно! — прорычал Дракула. — Или ты проявишь хоть каплю уважения, или же будут последствия, дерзкая девчонка. И куда серьезней этих, — Влад, перехватив правую руку Гвендолин, поднес ее к ее лицу, показывая ожог, по-прежнему уродливой черно-багровой розой расцвечивающий бледную кожу. — Это уже стало дурной традицией, — прикрыв глаза, сказала Гвен. — Сначала нож, теперь крест. Я так и без руки могу остаться. — Все зависит исключительно от тебя. Продолжишь в том же духе, без головы останешься, — будничным, даже скучающим тоном произнес Влад, но от этого его слова прозвучали еще более жутко. — То-то же, — удовлетворенно констатировал князь, удостоверившись, что алые всполохи, еще мгновение назад выплясывающие сумасшедший танец в глубине глаз Гвен, угасают. Затем Влад отошел на пару шагов и снова устремив непроницаемый взгляд в чернильные небеса, начал что-то нашептывать. Странная, дикая мелодия, словно по мановению волшебной палочки, возникла в ночном воздухе. Звуки ее сплетались, поднимались к ночному небу и падали обратно. Они заполнили собой весь мрачный двор имения и вылились из него, как выливается вино из разбитого бокала. Едва Дракула закончил читать заклинание, как послушный его зову Зефир пробежал по парку, закачались молодые деревья, а старые заскрипели и застонали, как стонут перед грозой старые воины, иссеченные вражескими саблями. И так уже практически темное небо помрачнело, на него набежали тяжелые свинцовые тучи. Из самой черной из них прогремел гром, и огненная молния ударила в сухое дерево неподалеку от озера, в котором несколькими днями ранее Гвен чуть не простилась с жизнью. Старое дерево вспыхнуло, как факел, и запылало. Увидев это, Гвендолин дернулась, вскрикнув от неожиданности. Желая удержаться в вертикальном положении, она обеими руками ухватилась за полу пиджака Дракулы, практически повиснув на нем. — Что за черт?! Почему он не исчезает? — зашипела от боли Гвен, в секунду пронзившей сотней острых игл ее правую ладонь. Она инстинктивно отдернула поврежденную руку и прижала ее к себе. — Силенок маловато, — отцепляя от себя девушку, тихо произнес Влад. — Иди сюда. Да не бойся ты, — немного грубее, чем собирался, сказал Дракула, притягивая девушку к себе. Проколов себе указательный палец и дав крови выступить, Влад обвел ним контур ожога на руке Гвен. На глазах рана стала затягиваться, не оставляя после себя даже следа. Дойдя до глубокой отметины в форме креста, регенерация прекратилась. В недоумении Гвендолин подняла взгляд на Дракулу. — Что происходит? Почему весь ожог не сходит? — Он пройдет, со временем. До тех пор это будет тебе небольшим напоминаем о твоем безрассудстве, — едва касаясь обожженной плоти, серьезно произнес Влад. — Раз не слушаешь, учиться будешь на своих ошибках. — Чертов садист! — выдергивая руку, бросила Гвен, впрочем, беззлобно. Она прекрасно понимала, что ходила по тонкому льду, измеряя границы терпения князя. — За языком следи, — оскалился в тон девушке Влад. Внезапно яркая вспышка расколола ночное небо пополам, а следом за ней грянул гром, принося на своих крыльях дух бури. Миг спустя дождь уже грохотал по крыше старого особняка, повидавшего много чего на своем веку, словно кредитор, требующий, чтобы его наконец-то впустили. Деревья еще яростней замахали ветками со все еще сохранившейся на них листвой, как большими тряпками, будто пытаясь вытереть небу слезы. Горящее дерево потухло, навеки застыв в своем обугленном уродстве. Гвендолин стояла по-прежнему рядом с Дракулой, ее здоровая рука была крепко зажата в его широкой ладони. Прикрыв глаза и тяжело вздохнув, понимая, что бежать дальше ей попросту некуда, Гвен запрокинула голову, подставляя лицо крупным каплям дождя, в надежде, что влага смоет неприятный привкус — привкус жизни, которая отныне ждет ее. Соленая влага на ее щеках, смешиваясь со слезами неба, смывала с души и сердца Гвендолин всю ее прошлую жизнь, стирала из памяти все горести и печали. В этот самый миг рождалась новая Гвендолин, вампиресса, спутница Дракулы… — Отпускаю! — Гвен прокричала это навстречу бешеному ветру. Влад молчал, давая возможность Гвен выплакаться и прийти в себя, переродиться для новой жизни. Лишь увидев, что Гвендолин стала успокаиваться и поток слез начал иссякать, он, слегка склонив голову, свободной рукой утер ее бледное лицо. Большим пальцем ласково провел по щеке, успокаивая. Гвен и не заметила, как обвила руками его торс, но зато это прекрасно заметил Дракула. — И что это такое? — приподняв в наигранном удивлении брови, поинтересовался князь. — Прости меня, — уткнувшись ему в грудь прошептала Гвендолин. — Простить говоришь? — Влад слегка отстранил от себя Гвен, удерживая одной рукой, заглянул в глаза. В них читалось смятение. — Так уж и быть, я подумаю, — на губах князя заиграла коварная улыбка, от которой у Гвен все похолодело внутри. Мгновение ничего не происходило, они все также просто стояли на крыше дома, промокшие от дождя уже, кажется, до последней нитки. Но ни один из них этого либо не замечал, либо же не желал отвлекаться на такие пустяки. Встретившись еще раз глазами, Дракула снова притянул Гвен к себе, медленно и нежно касаясь ее губ своими. Гвендолин не противилась этому. На самом деле, она открылась ему, наконец-то полностью отпуская страх и боль, терзавшие ее. Влад склонился ниже, углубляя поцелуй, но он не был напористым. Он был страстным, но в то же время медленным и тянущимся. Неосознанно, Гвен погрузилась в его ласку, наслаждаясь надежными объятьями и вдруг… ощутила себя в свободном падении. Растерявшись от неожиданности, Гвендолин камнем полетела с крыши спиной вниз. Паника в один момент мощными цепями сковала девушку, не давая пошевелить конечностями, даже голос отказал ей. Она уже приготовилась разбиться о землю, как внезапно ощутила за спиной огромные крылья. Будучи в шоке, Гвен совершенно забыла о том, что уже не человек. Почувствовав опасность, существо, отныне живущее внутри ее сознания, тут же интуитивно сменило хрупкую смертную оболочку на демоническое обличье, чем ввергло мисс Оллфорд в еще больший ступор. Пытаясь осознать произошедшее, она очень медленно и неловко взмахивая большими кожистыми крыльями опустилась на землю, отыскала глазами князя. Тот стоял в футе от нее, словно ничего и не случилось, на его лице играла легкая улыбка. — И что это было? — она вперила в вампира тяжелый взгляд и взмахнула руками, прослеживая свой полет. — А если бы я разбилась?! — возмутилась Гвендолин, обретая снова привычный вид. — Как видишь я страховал тебя, — Влад шутливо поклонился. — К тому же пора тебе уже перестать изображать жертву и оплакивать свою несчастную судьбу. — А по-человечески это нельзя было сделать? — обиженно поинтересовалась Гвендолин. — Боюсь, что по-человечески, — Влад специально выделил это слово, — уже ничего в твоей жизни не будет. Так что просто смирись и прими все, как должное. — Легко сказать, — все еще недовольно заметила девушка. Влад только глаза закатил на последнее замечание своей подопечной. — Ну что, будешь страдать и дальше или… — не успел князь договорить, как перед ним уже стояла демоница во всей своей красе, довольно скалясь в улыбке. В следующее мгновение Влад и Гвен уже расчертили мощными крыльями ночное небо, которое наконец-то перестало поливать землю своими горькими слезами. Князь легко и быстро взмыл вверх, Гвендолин же пришлось приложить немало усилий, чтобы подняться на пару десятков футов. — Расслабься, — усмехнулся Влад, заметив ее тщетные попытки совладать с новыми возможностями, — и доверься… — Тебе?! — опять неуклюже взмахнув своими крыльями, в сердцах уточнила Гвен. У нее никак не получалось лететь ровно, ее то и дело бросало из стороны в сторону. — Как же, разбежалась! — Себе и ветру! — уже смеясь ответил князь, подлетев к Гвен. — Не пытайся сопротивляться, просто найди воздушный поток и дай ему направить тебя. Иначе очень быстро устанешь. Недовольно что-то пробурчав себе под нос, Гвендолин все же решила последовать совету князя. Ведь опыта у него было в разы больше. Поэтому, закрыв глаза, она прислушалась к окружающему ее миру, полностью отключилась и отдалась на волю ветру. Казалось, тот этого только и ждал. Подхватив новорожденную вампирессу, Зефир бережно, как заботливый любовник, понес ее на своих крыльях. — Невероятно! — выдохнула Гвендолин, уже во всю наслаждаясь полетом. — Рад, что ты наконец-то смирилась с неизбежным. Потому как нам пора заняться делами, — и Влад указал вниз, туда, где по подъездной грунтовой дороге к дому мчался чоппер.