The curse of Dracula - 2: the incident in London...

Когда Влад и Гвен, неспешно облетев расцвеченный бронзой и старым золотом парк, приземлились недалеко от входа в старинный особняк, уже более как десять веков принадлежавший герцогам Графтонам, над миром распростерла свои крылья ночь, окончательно погасив все краски. На смену вечерним сумеркам пришли чернильная тьма и алмазная россыпь холодных звезд, что зажглись под куполом неба, словно повинуясь воле какого-то невидимого глазу обычного смертного могущественного колдуна. Луна, вытеснив своего собрата, с которым играла в догонялки со дня сотворения этой Вселенной, стала наконец-то полноправной хозяйкой и, воцарившись на темно-лавандовом небосводе, милостиво озарила землю своим мертвенно-бледным светом, бросая налет волшебного блеска на листья, цветы и гладь озера. Мотоциклист, молодой человек лет тридцати, высокий, неплохо сложенный, с русыми волосами, стянутыми на затылке в хвост, ощутив чье-то присутствие за спиной резко обернулся. Не ожидая увидеть вампиров так близко, он буквально подпрыгнул на месте и свалил на землю свой чоппер, о который опирался. Схватившись за сердце, готовое выскочить из груди, человек с трудом перевел дыхание. — Думаю, просить не пугать так в следующих раз будет бессмысленно, — полу вопросительно, полу просительно произнес мотоциклист, возвращая свое транспортное средство в вертикальное положение и снова вешая шлем на руль. — Попросить, конечно, можешь, — Влад усмехнулся, — но никаких гарантий я дать не могу. Вы, смертные, такие… — князь задумался, подбирая подходящее слово. — Забавные, — воспользовавшись паузой, вставила Гвендолин. Ее голос лился сладкой патокой, маня и лишая воли. Гвен медленно вышла из-за спины Дракулы и остановилась в центре сияющего островка, образовавшегося от серебряного света луны и звезд, хлынувшего на землю. — Знаешь, — она повернулась к стоящему рядом князю, — а я начинаю тебя понимать. — Уже?! — брови Дракулы взлетели вверх. — Вундеркинд попался, не иначе, — улыбка тронула тонкие губы вампира. — Боюсь тебя разочаровать, дорогая, но тебе еще предстоит долгий путь. И не только к пониманию меня, а, что намного важнее, к осознанию и принятию себя. Молодой человек во все глаза смотрел на Гвендолин и с каждой секундой все больше холодел, безошибочно узнавая в ней ту, за которой должен был следить, которую должен был оберегать даже ценой собственной жизни. Не в силах поверить в случившееся, а в том, что мисс Оллфорд уже не принадлежала к миру живых у мотоциклиста не возникало никаких сомнений, он машинально попятился и опять чуть не сбил свой чоппер, да и сам чудом удержался на ногах. Чувство вины в его сознании соперничало с банальным страхом. Он разрывался между желанием броситься на колени и вымаливать у Гвен прощение и желанием вскочить на мотоцикл и дать деру. Ведь молодой человек, не один год общаясь с детьми ночи, много слышал о новообращенных вампирах, об их неутолимой и неудержимой жажде крови и убийств, а потому его сердце снова пустилось в дикий пляс, колотя о ребра, словно обезумевшая птица, попавшая в сети. Куда деть глаза, чтобы не видеть результат своей ошибки, человек не знал. Наконец, после жестокой внутренней борьбы, разум все же победил, взяв верх над эмоциями, и мотоциклист выдавил, обращаясь к Владу: — Вермандо отправился во Францию, как Вы знаете, а я обыскал дом Сьюзен и вот что нашел, — с этими словами молодой человек слегка дрожащей рукой протянул князю сложенные вдвое листы бумаги, которые достал из внутреннего кармана кожаной куртки. — Это все? — забирая найденные улики, поинтересовался Дракула. — Интересно, — развернув бумаги и вчитываясь в отпечатанные на компьютере строки, протянул князь. — А все действительно так, как я и думал. Только… — он замолчал, погружаясь в раздумья. — Что там? — не выдержала Гвен, совершенно по-детски заглядывая Владу через плечо в попытке узнать, что так заинтересовало князя. — Это договор купли-продажи особняка в Суррее, — продолжая что-то обдумывать, ответил Влад. — Но вот интересно, тут не указан будущий владелец дома, — и он показал Гвендолин документ. В графе покупателя был пропуск. Продавцом же значился герцог Графтон. Печати и подписи были на месте. — Да, действительно странно, — сказала Гвен, рассматривая подпись мистера Оллфорда. — Это точно подпись отца. — В этом как раз нет ничего странного, — несколько отрешенно произнес Влад. — Скорее всего он подписал этот договор будучи под действием скополамина. А вот отсутствие имени покупателя меня беспокоит. Если Сьюзен и Ник провернули эту аферу, то почему же тогда не вписали свои имена? — И почему она бросила этот документ дома, если он был так важен для них? — вклинился в диалог вампиров молодой человек. — Хороший вопрос, — кивнул князь. — Вот только боюсь, что ответ на него мы уже никогда не получим. — Почему? — задала вопрос Гвен. — Потому что Сьюзен мертва, — ответил Дракула, смотря в никуда. — Ну кто бы сомневался, — закатив глаза выдохнула Гвен. — Есть хоть кто-то, кто пережил встречу с тобой? — на этих словах мотоциклист похолодел, прекрасно понимая, чем чревато для него общение с древним вампиром, о крутом нраве которого он столько всего знал. — Вот только не надо вешать на меня всех собак, — недовольно бросил Влад, сверкнув глазами. — К смерти мисс Митчелл я никакого отношения не имею. Более того она мне нужна была живой и по возможности невредимой. Слишком уж много у меня было к ней вопросов, которые теперь вряд ли удастся прояснить. — Ладно, ладно, прости, что… — Гвен не закончила мысль, как Дракула ее перебил: — Вот ее нового дружка на тот свет отправил я. Но тут, прости, либо ты, либо он. Разговаривать нормально он не желал, а мне нужна была информация. — Я лучше промолчу по этому поводу, — покачав головой, произнесла Гвендолин. Влад, явно не веря своим ушам, смерил Гвен удивленным взглядом. На что та только фыркнула и, немного отойдя от мужчин, села на крыльцо. Одинокий фонарь, освещающий вход в особняк, играл бликами на ее лице, придавая Гвендолин более живой оттенок. — Что-то еще хоть немного заслуживающее внимания было в доме? Может, какие-то лекарства? — возвращаясь к прерванному разговору, спросил Дракула у мотоциклиста, который, словно завороженный, наблюдал за Гвен. — Я перерыл буквально каждый дюйм в том доме: две комнатушки и кухню, — отводя от Гвендолин потерянный взгляд серых глаз, сказал молодой человек. — Ничего заслуживающего внимания там нет. Никаких личных вещей, фото, документов, лекарств, даже одежды почти не было. Такое ощущение, что домом давно не пользовались. — Похоже, что все свои более-менее ценные и нужные вещи Сьюзен и Ник хранили в доме герцога. Тогда почему же эти бумаги остались там? Возможно, это просто копия. В таком случае, где-то должен быть оригинал этого договора, — будто бы разговаривая с самим собой произнес Влад, все еще что-то обдумывая. Затем он поднял бумаги вверх, поочередно поднес к яркому желтому свету фонаря, внимательно осматривая. — Тут, кажется, что-то отпечаталось. Нужен карандаш. — Есть ручка, — похлопав себя по карманам, сказал мотоциклист. — Нет, не подходит. Если это все, — князь выжидательно посмотрел на человека, который с опаской все это время поглядывал то на него, то на Гвен, — можешь быть свободен. Пока, — немного склонив голову набок, уточнил Дракула. Вздрогнув всем телом, молодой человек заверил Влада, что больше ему добавить нечего. После чего с нескрываемым облегчением выдохнул, все-таки он ни разу не общался с легендарным вампиром тет-а-тет. А прошлая их встреча надолго отбила у него желание вызывать недовольство Дракулы. Поэтому он никак не мог поверить в то, что все еще жив и здоров. Так что уже в следующую минуту человек сидел на мотоцикле, готовый покинуть старинный особняк и его обитателей. Почти надавив на газ, он вдруг обернулся и, перехватив взгляд черных глаз Гвендолин, тихо сказал: — Простите мне мою ошибку. Я даже предположить не мог, что все так закончится, — и мгновение спустя мотоциклист растворился в ночи, слившись с поглотившим землю густым и вязким, как смола, мраком. Гвендолин какое-то время недоуменно смотрела ему вслед, а потом повернулась к Дракуле и поинтересовалась: — И что это значит? — А это значит, — Влад нарочито медленно сложил договор, который до этого внимательно изучал, и положил его в карман пиджака, — что он виноват в том, что с тобой произошло. Правда, отчасти. — И все еще не понимаю, — буравя князя взглядом произнесла Гвен. — А что тут понимать? — делая несколько шагов в сторону дома, который во мраке, освещенный желтым светом электрических фонарей, казался еще печальней и мрачнее, произнес Дракула. — Этот смертный был приставлен к тебе в качестве охранника. Как видишь, со своей задачей он не справился. — Но он мог погибнуть, если бы был там со мной, — заметила Гвендолин. — Мог, а мог и нет. У него при себе огнестрельное оружие. В любом случае, если бы он не потерял тебя по дороге в Суррей, ты бы вряд ли оказалась похороненной заживо в семейном склепе. Однако, — Влад печально улыбнулся, — моей вины тут тоже хоть отбавляй. — И на немой вопрос, повисший в воздухе между ним и Гвен, пояснил: — Зная тебя, я имел глупость поверить твоему обещанию никуда не совать свой нос. Так что… — князь многозначительно развел руками. — Значит, моей вины в этом нет? — ехидно поинтересовалась Гвендолин. — Есть. В первую очередь именно ты во всем и виновата, — серьезно ответил Влад, пронзая насквозь Гвен укоризненным взором обсидиановых глаз. — Единственная, кто ни в чем не виновата — это твоя мать. Но по иронии судьбы досталось ей больше всех. Гвендолин хотела возмутиться, сказать, что никто из них, даже ее мама, не имел никакого права так с ней поступать, но все ее мысли позорно разбежались, как крысы с тонущего корабля, стоило ей только взглянуть на своего Создателя. За грозным фасадом, который Влад демонстрировал всему миру, она отчетливо увидела целую гамму эмоций. Но более всего ее поразило разочарование в беспросветно черных очах князя. — Ты хотя бы на одно мгновение встань на ее место и подумай, что она чувствовала, теряя тебя снова. Знаю, сейчас ты не воспринимаешь мои слова всерьез, злясь на весь окружающий мир за вселенскую несправедливость, ненавидишь всех и каждого по отдельности, оплакиваешь свою прошлую непрожитую жизнь, но, боюсь, когда ты все осознаешь, будет уже поздно и прощения просить будет не у кого, — слова Дракулы кинжалами вонзались в мертвое сердце Гвендолин и от понимания его правоты ей становилось совсем не по себе. — У тебя теперь в запасе целая вечность. Другие же ее не имеют. Не забывай об этом. Помирись с матерью! Гвен отвернулась от Дракулы не в силах видеть в его глазах печаль и, опустив голову, уронила ее на руки. Сказать или тем более возразить было нечего. Умом она понимала, что Влад прав на сто процентов, но обида была все еще сильна, она разъедала душу подобно серной кислоте, уничтожающей все, с чем соприкасалась. — После обращения моя власть над тобой во сто крат сильнее, — совершенно не щадя чувства Гвендолин ледяным голосом, от которого у Гвен мороз пошел по коже, продолжил Дракула. — И если ты думаешь, что я не буду нею пользоваться, то глубоко заблуждаешься на этот счет. Но при всем этом, есть вещи, которые ты обязана сделать и решить сама как бы мне не хотелось помочь тебе в этом, — отчеканил Влад, не сводя пристального взгляда с притихшей Гвен. — А что произошло в Суррее? Вы нашли Вики? — всем сердцем желая избежать обсуждения этой непростой и далеко не радужной темы, поинтересовалась Гвендолин, вклиниваясь в монолог князя. Мимолетная эйфория, которую она испытывала еще несколько минут назад прошла, испарилась, будто утренняя роса под первыми лучами солнца. На смену ей пришла жестокая реальность, от которой Гвен так хотела убежать. — И что за купля-продажа дома? Я ведь ничего не знаю. Влад только качнул головой, услышав вопросы Гвен. Князь ее отлично понимал, но в то же время он знал, о чем говорил. На собственном опыте. К сожалению. И никому не желал проходить через это, тем более Гвен, которая сама того не подозревая пробуждала в нем те крохи человечности, которые ему каким-то чудом удалось сохранить в своей душе. В который уже раз Дракула удивлялся тому, с какой же все-таки невероятной легкостью рядом с Гвендолин открывались двери его памяти, обрушивая на него самые тягостные и мучительные воспоминания. Безусловно, князь мог заставить Гвен помириться с леди Элизабет, но он хотел, чтобы она сделала это по собственной воле. Потому что, когда ее накроет понимание того, что она упустила шанс это сделать, будет уже поздно что-либо менять. И Гвендолин будет также, как и он много веков назад, стоять над безучастным ко всему холмиком земли, едва поросшему мхом, и проклинать себя на чем свет стоит за упрямство и медлительность. Каждое слово, не сказанное вовремя, комом будет стоять в горле, душить, разрывать изнутри, но при этом все равно ничего изменить будет нельзя. Можно выть раненным зверем на весь мир, можно шептать, но докричаться до ушедшего за грань человека будет уже невозможно… Зыбкие мрачные тени пробежали по лицу древнего вампира, заставляя его давно остывшее сердце сжаться так, что, казалось, оно просто разорвется, распадется на мириады частиц. Гвендолин, заметив взгляд Влада, полный горечи и боли, вздрогнула. Переступив порог вечной ночи, она однозначно стала лучше понимать своего Создателя, видеть малейшие изменения его настроения, которые еще несколько дней назад были надежно закрыты для нее на сотню замков и засовов. — Снова воспоминания, да? — едва слышно поинтересовалась она, вставая с крыльца и подходя к Дракуле. В какое-то мгновение Гвендолин очень захотелось обнять князя, но она прекрасно понимала, что он не примет подобного проявления эмоций. Жалость — это последнее, что было нужно ему в этот момент. Вместо ответа Дракула лишь слегка кивнул и прикрыл глаза, отгоняя воспоминания подальше — в темные чертоги своей души, и возвращая на лицо привычное каменное выражение, тем самым ясно давая понять, что обсуждать это он не намерен. — По поводу твоего вопроса о произошедшем, — уже абсолютно спокойно ответил Влад, — поговорим об этом чуть позже. Сейчас… — Зачем ты это сделал? — вдруг совершенно неожиданно спросила Гвен, опять кардинально меняя тему их разговора и не давая Дракуле войти в дом. — Сделал что? — остановившись на верхней ступени, спросил князь. — Ты прекрасно понимаешь, о чем я, — преградив дорогу произнесла Гвендолин. — Отнюдь. За последние дни столько всего произошло, что… Гвендолин, не дав договорить князю, заметила: — Нет, ты и правда законченный садист! — Не без этого, — Влад усмехнулся, наблюдая за мыслями своей собеседницы. — Если хочешь о чем-то спросить, называй вещи своими именам, а не ходи вокруг да около. Гвендолин сделала несколько шагов назад и оперлась спиной о двери, отрезая Владу путь в дом, хотя и отлично понимала, что если он захочет войти, она его не удержит. Но все же Гвен очень надеялась, что Дракула объяснит ей, почему отверг ее. — Разговор, кажется, будет долгим, — легкая улыбка заиграла на лице князя. Дракула, смирившись, отошел и присел на крыльцо, ожидая, когда Гвен созреет для обсуждения хоть чего-то. Это бесконечное прыгание с темы на тему начинало порядком надоедать. Да и дел было невпроворот. Хотя Влад и понимал, что не меньше Гвендолин ищет отговорки. Так как сам то и дело ловил себя на том, что не в состоянии объяснить все то, что с ним происходило рядом с этим хрупким созданием. Однозначно, Гвендолин имела над ним чудовищную власть. Наконец-то собравшись с мыслями, Гвендолин очень тихо спросила: — Почему ты, — она на секунду замолчала, подбирая слова, — не воспользовался ситуацией? Влад слегка повернулся и, взглянув Гвен в глаза, ответил вопросом на вопрос: — Сколько мне лет? — Что? — Гвендолин перестала подпирать собой входную дверь и подошла к князю. — Около шестисот. Или тебе точную цифру? — съязвила она, присаживаясь рядом на ступеньки. — И так сойдет, — смилостивился Влад. — Ты думаешь, что за это время я не научился разбираться в людях? — Теперь ты ходишь кругами! — недовольно бросила Гвендолин. — Ответь нормально на вопрос хоть раз. — Ты сама ответила на свой вопрос: не хотел пользоваться ситуацией, — Гвен попыталась возразить, но Влад не дал ей этого сделать. — Помолчи! — Гвендолин насупилась, но все же с ее уст не сорвалось и слова. — Просто я не хотел, чтобы ты пожалела о том, что сделала. Это не было твое осознанное желание, это был жест отчаяния. Ты хотела ощутить жизнь, почувствовать хоть что-то, кроме всепоглощающей безысходности. Ты ухватилась за эту близость, словно утопающий за спасательный круг. Где-то глубоко внутри тебя мелькали отголоски здравого смысла, но они благополучно растворились в состоянии аффекта. Тебе казалось, что ты отдавала отчет своим действиям, но, поверь, это далеко не так. Не останови я тебя, ты бы потом злилась и на меня, и, что намного хуже, на саму себя. — А с крыши обязательно было сталкивать? — все еще обижено поинтересовалась Гвен. Хотя и понимала, что князь поступил правильно. Она действительно в тот момент не особо понимала, что делает, полностью угодив в плен эмоций, которые бросали ее из крайности в крайность. — По-твоему, я должен был сесть рядом с тобой и разрыдаться? — в который раз вопросом ответил Дракула. Гвендолин, на мгновение задумавшись, рассмеялась, представив эту картину. — Нет, конечно, — утерев выступившие от смеха слезы, подытожила Гвен, — но ты бы мог поддержать, утешить… — И мы бы в конечном итоге оказались все равно в постели, — констатировал Дракула под несколько удивленным взглядом черных глаз. — И ты бы закатила мне еще одну истерику по этому поводу. Мол, какая я сволочь, что воспользовался ситуацией и твоей слабостью. Скажешь я не прав? И снова Гвендолин на некоторое время выпала из реальности, обдумывая сказанное Владом. — Пожалуй, все-таки прав. — То-то же. К тому же тебе нужна была встряска. Чем быстрее ты осознаешь и смиришься с тем, что ты уже абсолютно не та, что была раньше, тем лучше для тебя же. Пока ты не уяснишь, что толку от рыданий над разбитым корытом ноль, ты не сможешь двигаться дальше. Жизнь жестока, девочка. А злиться вообще бессмысленно, — холодно продолжил Дракула. — Гнев только создает новые проблемы, при этом совершенно не помогая решать уже имеющиеся. — Я это понимаю, — пробурчала Гвендолин. — Нет, ты только так думаешь, — спокойно заметил Дракула, всматриваясь в черный шелк неба. — Откуда ты знаешь? — в сердцах бросила Гвендолин больше из чистого упрямства, нежели не осознавая правоту Дракулы. — Я? Действительно, — печальная улыбка на мгновение изменила суровые черты аристократичного лица князя. — Оу, прости, — понимая, что сморозила очередную глупость, сказала Гвендолин. — Вот об этом я и говорю. Эмоции не дают тебе рассуждать здраво. И, самое удивительное, это, оказывается, заразно, — Влад из-под полуопущенных ресниц глянул на Гвен, сидящую совсем рядом. — Признаться, тогда и мне необходимо было остудить голову, — как бы между прочим заметил Влад. — Значит, теперь это так называется? — Гвендолин не выдержала и опять рассмеялась, но в этот раз к ней присоединился и Влад, в темных глазах которого в этот самый миг отплясывала добрая сотня чертей. — Еще вопросы есть? — немного совладав с приступом веселья, поинтересовался Дракула. Гвен, все еще продолжая смеяться, отрицательно помотала головой. Спорить с князем было бесполезно, с какой стороны не посмотри. Хоть Гвендолин и не хотелось этого признавать, в ней еще было много боли и обиды, которые своими острыми когтями скребли у нее на душе, но от этого поступки и слова Влада не становились менее правильными. — Понимаю, что сейчас я кажусь тебе несправедливым и даже жестоким, но со временем ты осознаешь, что по-другому поступить я просто не мог. — Время лечит, — задумчиво протянула Гвен, вставая и направляясь к входной двери. — Нет, — послышалось сзади, — оно нас просто меняет. Заставляет смотреть на окружающий нас мир по-другому, меняет наши взгляды и приоритеты. Но достаточно философии, психологии и меланхолии,  — Влад в пару шагов догнал Гвендолин, и они уже вместе вошли в дом. — Нужно найти Драгана, у нас целая куча дел, не терпящих отлагательства. Первым, кого Влад и Гвендолин увидели оказавшись внутри, стал Больдо. Верный слуга князя спускался по лестнице, то и дело обеспокоенно что-то высматривая в полумраке, в который был погружен старинный особняк. Больдо освещал себе дорогу фонариком на телефоне, но почти ничего не видел под ногами, потому что гаджет все время вибрировал в его руке, вынуждая последнего вчитываться в идущие одно за другим сообщения. И только его зыбкая тень истерически металась по стене, перепрыгивая из тьмы в небольшие освещенные участки, которые появлялись по мере того, как человек спускался вниз по ступеням. — Что происходит? — отлично видя в темноте и заметив изрядно нервничающего слугу, поинтересовался Дракула. Больдо вздрогнув от неожиданности и посветив фонариком в сторону, откуда раздался голос, облегченно вздохнул: — Хозяин, наконец-то. Тут Арно обрывает телефон, не знает, что ему делать. — Что у него произошло на этот раз? — едва не прорычал Влад, приближаясь к Больдо и забирая у того телефон. — Насколько я понял из его корявых и обрывочных сообщений, Ник Одли мертв. — Как?! — практически в унисон удивленно поинтересовались Дракула и Гвендолин. — Он, кажется, не писал. Хотя понять его английский только гений может. Простите, Хозяин, — виновато потупился Больдо. — Ничего, ты тут совершенно не при чем. Сейчас разберемся, — сказал Влад, набирая номер своего подручного. — Что у тебя там опять творится?! — без предисловий спросил ледяным тоном Дракула Арно. — Не тараторь, я и так с трудом тебя понимаю, — недовольно бросил князь в трубку, вслушиваясь в сбивчивую, искаженную сильным скандинавским акцентом речь вампира. Его и в обычных условиях понять было непросто, а сейчас, когда Арно буквально трясся от ужаса, что провалил очередное задание, разобрать некоторые слова было вообще почти невозможно. — Так, — не выдержав, Влад оборвал пламенную речь вампира, наполовину состоящую из норвежского языка, — в больнице от тебя толку мало, поэтому немедленно возвращайся! — и отключив телефон, отдал его Больдо. — Еще приятные новости будут? — Насколько мне известно, это пока все, — тихо ответил Больдо. — Чувствую чья-то смерть будет очень медленной, — зло выдохнул Дракула. Больдо, взяв телефон из рук князя, машинально сделал пару шагов назад, поднявшись на несколько ступеней. Даже в темноте он видел, как исказились, изменились до неузнаваемости черты его Хозяина. Он не боялся Дракулу так, как боялись все остальные, но при всем этом все же предпочитал лишний раз не искушать судьбу в лице древнего, могущественного и жестокого вампира. Гвендолин тоже непроизвольно отпрянула, ощутив волну ярости, исходящую от князя. Не хотела Гвен быть той, на кого она направлена. — Так это правда? — поинтересовалась она, прислонившись к высоким кованным перилам и своим вопросом пытаясь отвлечь князя. — Судя из того, что мне удалось разобрать, да, — возвращая себе человеческий облик, чем вызвал немалое облегчение находящихся рядом, произнес Влад. — Но подробности узнаем, когда Арно явит нам себя. Сейчас же, — он на мгновение задумался, — Больдо, найди Драгана и скажи, что мы будем ждать его в библиотеке. — Слушаюсь, Хозяин, — с этими словами верный слуга буквально испарился. — А мы что будем делать? — спросила Гвендолин, проводив взглядом стремительно удаляющегося от них Больдо. — Думать, как докатились до подобного, — ответил Влад, делая знак Гвен следовать за ним. Гвендолин ничего не оставалось, как послушно идти за князем. Но дойдя до середины холла, она все-таки остановилась, прислушиваясь. — Не понимаю, — прошептала Гвен. — Чего? — не оборачиваясь, спросил Влад. — Я ничего не слышу, точнее, — Гвендолин замолчала, в который раз вслушиваясь в окружающий ее мир, — слышу, но будто сквозь вату. При этом вижу прекрасно, могу пересчитать все пылинки, кружащиеся в воздухе. Ты не… — она резко оборвала свои размышления вслух, — твоя работа? — осенило вдруг Гвен. Дракула все же соизволил обернуться и, взглянув на растерянную девушку, демонстративно щелкнул пальцами. В тот же миг плотина тишины была прорвана — на Гвендолин лавиной обрушилась самая настоящая какофония звуков: от ритмично бьющихся сердец и шума кровотока находящихся в доме смертных до мыслей случайных прохожих, гуляющих этой осенней ночью за оградой особняка, и шелеста листьев в парке. — Черт, черт, черт, — прикрыв уши руками, бормотала Гвендолин. Небрежный, едва различимый жест и мир вокруг Гвен снова стал прежним. Она убрала руки и покрутила головой, прислушиваясь. — Это просто невыносимо, — тяжело вздохнув, сказал Гвендолин. — Ты научишься контролировать свои способности, а пока, — мимолетная улыбка тронула губы Влада, — обращайся. — Конечно, я всегда и везде могу рассчитывать на тебя, как сосиска может рассчитывать на горчицу, — недовольно пробурчала Гвен себе под нос, бредя следом за князем в библиотеку. — Твой сарказм, как ржавый топор, — не удержался от шпильки Дракула, услышав слова Гвендолин. — Было у кого учиться, — огрызнулась Гвен. Впрочем, беззлобно, скорее по привычке. — Туше, — усмехнулся Дракула, поворачиваясь и в примирительном жесте поднимая руки вверх. — Не злись. Ты только переступила порог вечной ночи и уже хочешь все знать и уметь. На это необходимо время точно так же, как новорожденному ребенку нужно время, чтобы научиться ходить, — спокойно заметил Влад. — Я всему тебя научу, но немного позже, когда вернемся в Тырговиште. В данный момент же нужно в конце концов разобраться во всем этом безобразии. — Ты как всегда прав, — тенью проскальзывая в открытую князем дверь сказала Гвен. — Я совершенно ничего не понимаю. — Не ты одна, — входя в библиотеку следом за Гвендолин, задумчиво проговорил Влад. Как ни пытался, Дракула в который уже раз никак не мог выстроить логическую цепочку преступления. Казалось, только что-то начинало вырисовываться, как тут же что-то происходило и ставило все с ног на голову. Влад видел разрозненные картинки, частички паззла, но соединить все это в единое целое не получалось. Князь прекрасно знал, что у любого преступника, даже самого сумасшедшего маньяка есть своя логика действий, пусть извращенная, но она есть всегда. Нужно было только ее понять и тогда его поимка была лишь делом времени. Но в этом конкретном случае Дракула дико устал искать эту самую чертову логику. Нагромождение данных, в большинстве своем абсолютно не вяжущихся между собой, было столь велико, что просто терялся весь смысл. Было ясно, что задумавшими эти дерзкие преступления, руководила месть. Месть, направленная на герцога Графтона. После этого была огромная дыра, избавиться от которой было просто необходимо, но никак не получалось. И вроде имелась целая куча всего, что послужило бы благодатным материалом для заполнения пробелов, даже имена преступников, но нет же — связать одно с другим все равно не выходило. — Дьявол подери! — в сердцах бросил Дракула и с силой запустил попавшийся под руку ноузинг, стоящий на изящном столике из красного дерева рядом с графином из богемского хрусталя, наполовину заполненным односолодовым «Isabella’s Islay». — Ай! Влад! Услышав удивленно-испуганный вскрик, а также звон разбившегося хрусталя, Гвендолин буквально подскочила в кресле, в котором расположилась, как только они оказались в библиотеке. Она пару раз пыталась заговорить с князем, но тот настолько ушел в свои размышления, что достучаться до него у мисс Оллфорд не получилось. Поэтому Гвен и решила не мешать Владу, удобно устроившись в любимом кресле своего отца и также погрузившись в размышления, на какое-то время тоже выпав из реальности. — Что ты творишь? Совсем с ума сошел?! Ты же мог меня убить! — сон с Драгана как рукой сняло, его сердце было готово покинуть пределы бренного тела, а самого человека била крупная дрожь. Хрустальный ноузинг пролетел практически в дюйме от его головы и, ударившись о закрытую створку деревянной двери, рассыпался по полу сотней острых осколков. Потомок валашского князя тяжело дышал и сверлил предка тяжелым взглядом темных глаз, застыв в дверном проеме, словно каменное изваяние с острова Пасхи. Он сам себе не верил, что практически накричал на предка. — Прости, — фокусируя хмурый отчужденный взор черных глаз, охваченных алым пожаром, на Драгане, только и сказал Влад. — За мыслями не услышал твои шаги. — Я так и понял, — восстанавливая сбившееся дыхание, выдохнул Драган, наконец входя в библиотеку и включая там верхний свет, потому что, будучи обычным смертным нуждался в освещении. Заметив сжавшуюся в комочек Гвен, он, обращаясь непосредственно к ней, поинтересовался: — Все в порядке? Как рука? Гвендолин вытянула поврежденную серебром руку вперед и покрутила нею перед Драганом. — Могло быть и хуже, — заметила она. — А как мама? — потупившись, поинтересовалась Гвен. — Очень расстроена случившимся. Я дал ей успокоительное и снотворное. Сейчас она спит, — внимательно осматривая ожог от своего креста, проговорил Дракулешти. — Хм, странно, след остался. Ничего не понимаю. Уже прошло достаточно времени, чтобы рана полностью регенерировала. — Не беспокойся, заражение крови ей не грозит, — сверкнув на Драгана недовольным взглядом, сказал Влад. — И вообще не вмешивайся в то, что тебя не касается, — отчеканил князь тоном, не терпящим возражений. — Лучше просвети Гвендолин по поводу ее приключений в Суррее и их последствий. Я же отлучусь ненадолго. Ни Драган, ни Гвен не успели и слова вымолвить, а князя уже и след простыл. Лишь легкий ветерок, всколыхнувший волосы на их головах, говорил о том, что Дракула действительно был здесь еще секунду назад. — Прости, но я действительно ничем не могу помочь. И не потому, что Влад… — Не переживай, все и правда в порядке, — заверила Гвен Драгана. — И он прав. Лучше расскажи, что случилось в Суррее. Вздохнув и присев за стоящий неподалеку стол эпохи Возрождения, Драган стал рассказывать о том, что произошло прошлой ночью. О том, как они нашли в заброшенном доме горничную Вики, как Больдо отвез ее в больницу. Поведал о непосредственно ее поисках на кладбище и в фамильном склепе, о смерти Сьюзен и ее подручного. Также упомянул о том, что Влад действительно пытался спасти ее, забрав в клинику, хотя мог попытаться обратить на месте. А еще о его выходке с арестом. — Вот только подробностей посещения Скотланд-Ярда я не знаю, — устало закончил свой рассказ Драган. — Кстати, под арест угодили также и леди Элизабет, и сэр Рэймонд. Но судя по всему, все закончилось благополучно для всех. — Кошмар, — выдохнула Гвендолин, выслушав Драгана. — Столько всего произошло. — Да уж, — откинувшись на высокую спинку и потирая переносицу, подытожил мужчина. Только Гвендолин хотела рассказать Драгану последние новости, что поведал им Больдо, когда они вернулись, и об обнаруженном договоре, как библиотеку заполнил густой туман, из которого мгновение спустя появился Дракула. — Все плохо? — осторожно поинтересовался Драган, видя алые отблески в глазах Дракулы. — Хуже не придумаешь. Мы лишились очередного, я бы даже сказал — последнего шанса хоть что-то выяснить. — Ник все-таки умер? — тихо спросила Гвен. — Да, — кивнул Влад, буквально падая в соседнее кресло. — Я только что говорил с Арно, который был все это время в больнице. Так вот, Нику на самом деле стало лучше, его вывели из искусственной комы и перевели в обычную палату, так как кому-то срочно понадобилось место в интенсивной терапии. Все было в порядке пока пару часов спустя его не нашли мертвым. Никто, кроме медперсонала к нему не приближался. Арно клянется, что глаз с палаты не спускал. — Он просто умер? Вот так ни с того, ни с сего? — удивленно спросил Драган, прокручивая в голове возможные осложнения после ранений, которые могли бы привести к летальному исходу. — Арно не стал дожидаться результатов вскрытия, но посетил морг. И ему очень запомнился… — Влад сделал паузу, внимательно смотря на Драгана, — запах моющих средств. — Ну это же морг, что тут удивительного? — вклинилась в разговор Гвен. — Запах исходил от самого мистера Одли, — уточнил Дракула. И тут Драгана словно молнией ударило: — Кетамин! — Уверен, — выдохнул князь. — Кетамин? — задумавшись, переспросила Гвендолин. — Подождите, это то самое средство, которое выпила я? — Да, — снова кивнул князь. — Но я ничего такого не помню, никакого запаха, — удивленно произнесла Гвен, поочередно смотря на мужчин. — Никто из нас тогда не обратил внимания на запах, исходящий от баночки со снотворным. Это обнаружилось уже когда Драган проводил исследование лекарства едва не отправившего тебя на тот свет, — заметил Влад. — Тогда получается, что… — начало было Гвендолин, но тут же осеклась, услышав слова Дракулы: — А ничего опять не получается, — Влад невесело рассмеялся. — У меня уже все идеи закончились. Сейчас я очень сильно напоминаю себе инспектора Бабкока, который, зациклившись на сложных схемах и планах, упустил очевиднейшие вещи, лежащие на поверхности. — Ты о чем? — заинтересованно подавшись вперед спросил Драган. И Влад вкратце рассказал о том, что произошло в Скотланд-Ярде, посвящая Драгана и Гвендолин в детали расследования: об обнаруженной чисто случайно связи между жертвами убийств, о зоне комфорта преступников, которую инспектор Бабкок проморгал, строя безумные теории и притягивая за уши факты. Не забыв при этом упомянуть и об инциденте в шахте, о котором поведал им сэр Рэймонд. — Да, и еще один любопытный факт, — Дракула немного сменил позу. Теперь он снова восседал на кресле, словно на троне, — по поводу смерти первого секретаря герцога Графтона. Оказывается, отчетов о его смерти было три, а не два, как мы думали. И там тоже упомянут кетамин. — Действительно голова кругом идет, — снова откидываясь на спинку стула, заметил Дракулешти. — И главное, куда ни глянь: скополамин и кетамин. Просто нарколаборатория какая-то. — Вы про цианид забыли, — снова подала голос Гвендолин. — Собственное имя тут забудешь, — массируя устало виски, тихо ответил Драган. — Хм, когда я разговаривал с мисс Харли, — смотря в никуда проговорил князь, — тогда, в Суррее, она упомянула, что родители Ника и Сьюзен были наркоманами, а вот ее родителей убили. Но я видел закрытый гроб и самоубийство, могу предположить, матери Вики. — Может, этот Пуатье, который погиб на шахте, является родственником кому-то из этой троицы? — обдумывая появившуюся информацию, поинтересовался Драган. — Если он и имеет какое-то отношение к ним, то скорее всего к мисс Харли, — заметил Влад. — Но пока не будет информации от Прайса и Вермандо, что-то определенное сказать трудно. — Ты прав, — соглашаясь, сказал Драган. — Но можно же поговорить с Вики. Мы вполне можем навестить ее в больнице. Думаю, она уже пришла в себя после всего пережитого. Хотя, ты меня, конечно, извини, но мне почему-то с трудом верится, что подобное хоть кто-то мог провернуть в одиночку. — Извиняю, — фыркнул Влад в ответ. — Если честно, мне вообще не верится, что кто-то способен на такой хладнокровный расчет и такую изощренную месть, — голосом, полным боли, проговорила Гвен. В глубине ее глаз разгорался пожар подобный тому, что в минуты гнева охватывал обсидиановые глаза ее Создателя. — Представить не могу, кем нужно быть, чтобы даже придумать такое. — Всего лишь не обделенным умом, расчетливым, целеустремленным, злопамятным и мстительным человеком, — заметил Дракула несколько отрешенно, в который уже раз мысленно перебирая всю имеющуюся у них информацию. И снова понимая, что они топчутся на месте. — Кого-то мне это напоминает или это только так кажется? — улыбнувшись, поинтересовалась Гвендолин. — Шучу, прости, — тут же добавила она, заметив на себе взгляд глаз цвета безлунной ночи, обещающий долгую и мучительную смерть. — Скоро рассвет, а мы так ничего и не прояснили, — устало констатировал Дракула. — Три головы, безусловно, хорошо, но еще лучше, когда они хоть что-то соображают. — И что ты предлагаешь? — спросил Драган. — Пойти спать, особенно тебе, — князь кивнул на потомка. — С утра у тебя и Больдо будет куча дел, потому как мы, боюсь, до заката выбываем из игры. — Но я могу… — начало было Гвендолин. — Ничего ты не можешь! Ты с рассветом голову от подушки не оторвешь, — отрезал князь, смерив Гвен мрачным взором. — Как и я, впрочем. Я чертовски устал за эти дни. — Что нужно будет сделать? Съездить в клинику к мисс Харли — это понятно. Что еще? — переключая внимание на себя и насущные проблемы спросил Драган. — Обыскать комнаты отсутствующей прислуги и в Суррее проверить заброшенный особняк. Когда Сьюзен покидала этот дом у нее была спортивная сумка. Нужно ее найти. — С утра все сделаем, — вставая и направляясь к выходу из библиотеки сказал Драган. — Что-то еще? — Нет, иди отдыхать. Кроуфорд соберет информацию относительно убитых, а Прайс и Вермандо во Франции. Пока мы все это не сложим воедино, думаю, дело мы не раскроем. — Хорошо, тогда до завтра, — сказал Драган и вышел. — До завтра, точнее, уже до сегодня, — отозвался Дракула, смотря как за его потомком закрываются массивные деревянные двери. — Но я правда не устала, — решив снова попытать удачу, заметила Гвендолин. — Это сейчас. Теперь ты — дитя ночи, и в это время суток у тебя прилив сил. Подожди наступит рассвет, твой первый рассвет, — многозначительно произнес Влад. Вздохнув, Гвен отвернулась от князя, демонстративно игнорируя его последнее замечание, чем вызвала у последнего мимолетную улыбку. — Подожди дуться, — Влад, поднявшись на ноги и приблизившись к креслу, в котором сидела Гвендолин, протянул ей руку. — У меня для тебя кое-что есть. Как только Гвендолин встала и вложила свою руку в широкую ладонь князя, тот властно притянул ее к себе, буквально впечатывая в торс и заключая в стальные объятия. Гвен хотела возмутиться от такого неуважительного обращения со своей драгоценной персоной, но не успела. В следующее мгновение они одновременно рассыпались на миллион светящихся точек и в бешенном танце просто растворились в воздухе. Очнулась Гвендолин уже в комнате Дракулы. Она быстро отскочила от князя, словно ее ужалила оса, осматривая себя с головы до ног. — Проверяешь, ничего ли не потеряла по дороге? — засмеялся Влад. — Не смешно, — обижено просопела Гвендолин. — Как посмотреть, — сказал Влад и указал взглядом Гвен на небольшой столик в углу, на котором что-то стояло. — Да как ни посмотри. Это что? — Гвендолин сделала несколько шагов вперед, заинтересованно рассматривая небольшой прямоугольный предмет. — Это?.. Шкатулка?! Та самая?! — она ошарашенно уставилась на Дракулу. — Если это шутка, то плохая. — Можешь ее открыть и отпустить Гэбриэла, — совершенно спокойно сказал князь, усаживаясь в кресло и закидывая ногу на ногу, локтями он уперся в мягкие широкие подлокотники и привычно сложил руки домиком. Гвендолин, не веря собственным глазам, подошла вплотную к столу и дотронулась до резной, усыпанной драгоценными камнями деревянной крышки той самой шкатулки, которую она так хотела открыть в Тырговиште. Прикосновение тут же отозвалось резкой болью, по телу словно пустили разряд тока, и она быстро отдернула руку. Повернувшись к Дракуле, который наблюдал за ней сквозь полуопущенные ресницы, Гвен поинтересовалась: — С чего вдруг такая щедрость? Или это проверка? Я ведь все равно ее открыть не смогу. — Воспринимай это, как своего рода подарок на твои дни рождения, — Влад усмехнулся, видя недоумение и недоверие в глазах Гвен. — И, если ты действительно хочешь, чтобы душа Ван Хельсинга вознеслась на Небеса, я сниму удерживающие печати, и ты сможешь ее открыть. — Чувствую подвох, — будто завороженная глядя на шкатулку, сказала Гвендолин. — Просто перед тем, как открыть ее, подумай о том, кто в ней находится и о том, чем это грозит... нам, — все тем же спокойно-отрешенным тоном пояснил Влад. — Я знаю, кто там, — повернувшись и взглянув на князя, ответила Гвен. — И он не заслуживает подобной участи! — Ты знала его только с одной стороны. Сейчас ситуация в корне изменилась. Но при всем этом я знаю, что ты не успокоишься. Будешь снова и снова пытаться стащить ее и открыть. — Значит, все-таки проверка, — с какой-то мрачной удовлетворенностью констатировала Гвен. — Но мы с ним друзья. Я училась у него в университете. Он не причинит мне вреда, — уверенно заявила Гвендолин, чем вызвала горькую усмешку у князя. — Неужели? — холодно заметил Влад и от его голоса, казалось, могли сейчас замерзнуть даже черти в Аду. — Мы были с Гэбриэлом лучшими друзьями, соратниками, можно даже сказать почти братьями. Тем не менее это не помешало ему дважды убить меня. Он будет сожалеть, будет рыдать над твоим прахом, но это будет потом. В решающий момент его рука не дрогнет. — Хорошо, верю! — бросила Гвен в сердцах. — Тогда зачем весь этот спектакль? — Затем, чтобы научить тебя думать прежде, чем что-то делать. Научить отвечать за свои поступки, — открыв глаза и в упор смотря на стоящую перед ним, словно провинившаяся школьница, Гвендолин, сказал Влад. От его внимательного изучающего взгляда Гвен хотелось провалиться сквозь землю. Она ощущала себя подопытным кроликом. — Ты все время обвиняешь меня в том, что я все решаю за тебя. Не верю, что ты способна принимать обдуманные взвешенные решения, слишком опекаю тебя. Вот тебе шанс доказать, что я ошибаюсь. С этого момента наша судьба, наши жизни в твоих руках. Чем не подарок? — он приподнял брови в ожидании. Гвендолин стояла молча, чувствуя себя выброшенной на берег рыбой. Она то и дело пыталась что-то сказать, но слова не хотели превращаться в звуки, срывая с ее уст лишь отрывистые, ничего не значащие вздохи и стоны. Гвен была одновременно готова расцеловать князя и разорвать на сотню маленьких вампирчиков. И чего ей больше хотелось в этот момент она не могла решить. В этом был весь Дракула — одно сплошное противоречие. При этом, как и говорил чуть раньше Драган, каждое действие, даже каждое слово Влада было продумано и обосновано. Князь никогда не делал ничего просто так. И этот трюк со шкатулкой лучшее тому подтверждение. Он вверил ей свою жизнь. Он — ей… Гвендолин мысленно истерически рассмеялась. — Я подумаю, — это все, на что хватило Гвен. После этого она со скоростью стрелы, выпущенной из арбалета, вылетела из комнаты князя. Находиться рядом с ним было настоящей пыткой. На подкашивающихся ногах Гвендолин умчалась во мрак своей спальни, чтобы, оставшись наедине с собой, все еще раз обдумать. Ей было искренне жаль Гэбриэла, она очень хотела, чтобы его душа обрела свободу, но… на кону теперь стояли жизни. И не только ее, а что намного важнее Влада. — И на том спасибо, — закрывшейся за спиной Гвендолин двери сказал Дракула. Затем князь встал и уже собираясь снять пиджак, нащупал что-то в кармане. — Старею, однако, — усмехнулся он, доставая серебряный крест Драгана, а также сложенные вдвое листы. — Черт, совсем забыл. Времени искать канцелярские принадлежности не было, первые рассветные лучи настойчиво и совершенно бесцеремонно ломились в высокое стрельчатое окно старинного особняка, начиная вытягивать из древнего вампира остатки сил. Поэтому, недолго думая, Влад подошел к камину и, вытащив оттуда обугленную головешку, чиркнул нею пару раз по отпечатанному на компьютере листу там, где заметил оттиск подписи. Имя, которое он там увидел, заставило его брови удивленно подняться вверх: — Какой же я идиот! — вынес сам себе вердикт князь.