Колыбельная для монстра

Раз. Два. Три! Щелкнула решетка клетки, выпуская на свободу оскалившегося зверя. Взревели трибуны. Дэймон замешкался на долю секунды, глядя в безумные глаза летящей к нему погибели. Потом взмыл кверху, цепляясь за висящие над ареной веревки. Зубы оборотня вхолостую щелкнули в паре миллиметров от вампира. Завораживающий танец смертельных врагов продолжался 6 минут 6 секунд. Ровно столько нужно было продержаться вампиру наедине с разьяренным оборотнем. После чего спасительная дверь за кулисы открывалась (с одной из четырех сторон клетки, всегда с разной, и если вампир успевал добежать до нее, то он оставался жив. На этот раз Дэймону повезло. Елена уже встречала его по ту сторону прутьев. Белое осунувшееся лицо, огромные черные глаза. Согласно правилам зверинца, она держала руку наготове, запястьем вверх. "Не сейчас" - мотнул головой Дэймон, тяжело наваливаясь на нее. Равнодушная охрана отконвоировала их в камеру. Лунный камень позволил людям из клана Клауса увеличить количество представлений. Отныне не нужно было ждать новолуния, чтобы насытить кровожадным зрелищем дикие сердца зрителей. Теперь вампиры и оборотни будут умирать куда чаще. А значит и расходного материала нужно больше. Каждому гладиатору-вампиру предоставлялась живая кормушка. Если монстр в порыве чрезмерной жажды убивал человека, питавшего его, то вслед за ним умирал и сам. Исключения составляли только закаленные бойцы, любимцы публики. Им предоставляли нового спутника из плоти и крови. Кормушкой Дэймона была Елена. В камере вампир обессилено рухнул на кровать. Девушка встревоженно встала перед ним на колени. - Дэймон, рано или поздно ты должен это сделать, - беспокойно и испуганно сказала она. - Мы здесь уже три дня, и ты ни разу не питался. Ты слабеешь с каждой минутой. Следующий оборотень растерзает тебя в два счета. Он поднял на нее воспаленные, замученные глаза. - Если ты умрешь, - настойчиво сказала Елена. - Меня отдадут другому вампиру, и он будет делать всё, что захочет. - Ты даже не представляешь, как мне не хочется этого делать, - хрипло сказал Дэймон. - У нас у обоих нет другого выхода, - прошептала она, снова протягивая ему руку. Дэймон взял дрожащую ладонь в свою и поцеловал ее. И только потом выпустил клыки. Яркая вспышка боли и наслаждения пронзила Елену, и сквозь кровавую пелену в глазах, перед нею вдруг встала другая сцена. Забытая."Я люблю тебя, Елена, и я люблю тебя так сильно что даже не могу сделать ничего эгоистичного". Она смотрела на склоненную голову перед ней, и память отрывками возвращалась. А потом все прошло. Дэймон поднял лицо и улыбнулся: слабо, благодарно и виновато. - Мы выберемся отсюда, - сказал он, и уверенность вновь возвращалась к нему. - Я тебе обещаю.