Мятежный Ферелден

Категория: джен, ангст Персонажи: Брайс Кусланд, Мэрик Тейрин, оригинальные Рейтинг: R Бета: Herr_Tatzelwurm Предупреждение: Смерть персонажа Цитата: — Логэйн ждет, что мы ему поможем. — Им можно пожертвовать. — Эрл произнес последнее слово с явной неловкостью, но, тем не менее, произнес. — Мы должны делать то, что должно. Чтобы выжить. Так поступала королева Мойра, и так поступит ее сын. Этот Логэйн и те, кто отправился с ним, просто исполняют свой долг на службе у короля. (Д. Гейдер «Украденный трон») …Рикард вошел в шатер Брайса с нехорошим предчувствием, и выражение лица полковника предвидение беды только усилило. «Что у нас плохого?» — едва не спросил он по стародавней привычке, но сдержался. Воздух был насыщен гневом, словно предгрозовыми разрядами, и юмор, пусть даже кладбищенский, был тут неуместен. — Сер, — сказал он кратко, отдавая салют. Приглядевшись к Кусланду, капитан слегка нахмурился — командир здорово сдал за последнее время. Парень, который был вдвое моложе, сейчас выглядел едва ли не ровесником сотника: под красными от бессонницы глазами — тяжелые мешки, лоб изборожден морщинами, а на отдающих желтизной щеках — неопрятная щетина. Брайс приветственно кивнул и хрипло пригласил: — Присаживайся, Рик. Стол, занимающий большую часть палатки, застилала трофейная тактическая карта с расставленными флажками. Среди разноцветной пестроты капитан разглядел значки и своих отрядов. — Я только что из главной ставки, — Брайс, не глядя, достал из-под стола початую бутыль самогона и быстро наполнил оловянные стаканы. — Обсудили план завтрашнего боя. Держи. Пей. — Полковник сунул один из стаканов ему в руки. Синхронно опрокинули в глотку мутноватую обжигающую жидкость, синхронно поморщились. — Что, совсем дерьмово? — хмуро спросил сотник, утирая рот. От невнятного беспокойства выпитое встало поперек пищевода колом. — Не то, чтобы… Шевалье больше почти на треть. Но сумрачный гений Мак-Тира снова нашел выход. — В голосе Кусланда промелькнула ирония. — Отвлекающий маневр с переодеванием, вроде того, что он сам как-то раз провернул во Внутренних землях. Рикард знал эту историю. Его зрачки расширились: предощущение ловушки, в которую он вот-вот угодит, обожгло сердце ледяным дыханием. Однако он, сохраняя внешнее спокойствие, уточнил: — Каков его план? — Один из флангов орлесианцев упирается в непроходимый ручей с крутым берегом, за которым лежит болото. — Брайс ткнул пальцем в карту. — На втором стоят лучники и легкая кавалерия. В начале боя летучие отряды застрельщиков должны начать тревожить лучников и кавалерию Мэгрена, создавая видимость угрозы удара во фланг. — Их командующий не поверит, — произнес Рикард с сомнением. — Он решит, что это отвлекающий маневр и удержит легкую кавалерию от ответной атаки. — Точно. Он уже сталкивался с Логэйном. Так что будет лишь парировать атаки, а в серьезное преследование не пойдет. После этого мы показываем им ферелденскую конницу, которая действительно движется с того же фланга, что и застрельщики, и начинает выстраивать линию перед позицией шевалье для атаки. Идеально, если рыцари возьмут щиты и копья. — Кусланд говорил, все более увлекаясь. — Я знаю орлесианцев: это создаст у командующего впечатление, что «собачники решили атаковать нас, как рыцари». Но голос разума все равно скажет, — Брайс передразнил картавый акцент, — «если фег’елденцы успеют постг’оиться и начнут г’азгон до того, как мы выйдем на дистанцию г’ывка, то мы понесем ненужные потег’и!» Бывший храмовник промолчал с каменным лицом. Лихорадочный блеск в глазах полковника не нравился ему точно так же, как и его усталая апатия. Парню явно требовался нормальный отдых. — Дальше надо показать орлесианцам знамена и штандарт Мэрика, чтобы у них возник соблазн покончить с войной одним ударом. Они начнут двигать линию тяжелой кавалерии вперед, сначала шагом, потом ускоряясь, нашей коннице придется имитировать неумение, засуетиться, подставляясь под удар. Задача — заставить шевалье протаранить и смять выстраивающуюся ферелденскую линию. Затем этот отряд должен разделиться на две части. Большая группа будет отбиваться до последнего и максимально свяжет шевалье боем. А пятьдесят твоих бойцов на более легких конях и пяток настоящих рыцарей «уведут» лже-Мэрика, изображая панику: «Король ранен, спасайте короля!». Их надо поставить на вторую-третью линию, чтобы случайно не убили. Коней, кстати, надо замаскировать попонами, чтобы скрыть отсутствие панциря. Легкую кавалерию орлесианцев задержат застрельщики. А шевалье, не связанные боем, бросятся в погоню. Они знают, что ущелье из-за разлившейся реки стало тупиком, и будут «гнать» лже-Мэрика туда, надеясь прославиться. Там их и накроют. — А что с отвлекающими десятками? — негромко спросил капитан. Не мог не спросить, хотя уже догадывался, каким будет ответ. — Пусть рассчитывают только на себя, — жестко отрезал Кусланд. — Шансов, что мы успеем прийти им на помощь, нет. — Но это же половина моей сотни, Брайс. — Его голос дрогнул от неожиданно острой безысходности. Он отчетливо понимал, что слова ничего не изменят, но смолчать было выше его сил. — Мы не можем их бросить… — Это и мои люди, Рикард. — Молодой полковник поднял на сотника усталый взгляд. — Мне так же тяжело выполнять этот приказ, как и тебе. Но чтобы никакой самодеятельности, ты понял? — Так точно, — вздернул подбородок Рикард и поднялся на ноги. — Разрешите отправиться в составе группы? — Не разрешаю! — тоже вставая, обрубил полковник и зло сверкнул глазами. — Но, сер… — клокочущим голосом начал сотник, глядя на командира исподлобья, однако тот с размаха жахнул по столу кулаком и рыкнул: — Отставить, капитан! Вы мне нужнее здесь. А теперь ступайте и доведите до десятников боевую задачу, — и, увидев, что Рикард все еще медлит, снова рявкнул, — Выполнять! — Есть, сер, — сквозь зубы процедил сотник, вышел из шатра и размашистым шагом направился к своей палатке. *** …Небо набухло тяжелыми свинцово-фиолетовыми тучами, вот-вот грозящими пролиться стылым дождем. Промозглый ветер стегал лицо колючими порывами, раздувал полы подбитого мехом плаща, сковывал тело мерзкой дрожью. Но капитан не делал попыток запахнуться поплотнее или хотя бы накинуть капюшон. Холод, заледенивший его изнутри, был сильнее студеного умбралиса. Бывший храмовник быстро двигался сквозь хаотично-упорядоченную суету лагеря, и в то же время находился вне ее, мысленно вернувшись в то время, когда сдал интенданту щит и кирасу, украшенные пылающим мечом, и навсегда покинул Орден. Бросил своих братьев, бросил магов, которых когда-то клялся защищать… Бросил женщину, которую любил больше жизни и чести… Пересекая озеро Каленхад, он принес Создателю новый обет: быть надежным защитником тем, кто ему доверился, и никогда больше не предавать… *** …Он громко кликнул ординарца и вошел в свою палатку, с мясом срывая фибулу плаща. А потом схватил со стола кувшин с дрянным разбавленным вином и жадно приложился к горлышку. — Вызывали, сер? — за спиной раздался знакомый молодой голос. Рикард со стуком поставил кувшин, тяжело развернулся к преданно глядящему на него юноше и велел: — Сбегай за Роном, Фраем, Свеном, Хансом и Освальтом. Пусть срочно придут ко мне. Парень кивнул и поспешно выскочил наружу. Сотник сел за стол, расстелил свою копию карты и в задумчивости в нее уставился, нервно щипая то ус, то аккуратно подстриженную бороду. Оживленно пересмеивающиеся десятники подоспели совсем скоро. Бывший храмовник встрепенулся и вышел им навстречу. — Здорово, капитан! — Молодой великан Рон, бывший кузнец из Лотеринга, был, как всегда, благодушен и фамильярен. — Что за спешка? Остальные десятники ограничились салютом и выжидающе уставились на командира. — Дело есть, братцы, — Рикарду удалось справиться с голосом, норовившим уйти в безрадостный хрип. — Очень важное и очень опасное. Настолько опасное, что пойму, если кто откажется. Он спокойно и обстоятельно пересказал их роль в плане Логэйна, упустив лишь одну деталь. Ее он приберег под самый конец. — Подкрепления не будет. — У этих слов был тухлый привкус и такой же мерзкий смысл. Десятники переглянулись и притихли. Через пять ударов сердца, показавшихся сотнику долгими, как во сне, Освальт преувеличенно изящно смахнул с рукава пылинку, ухмыльнулся и заявил: — Чур, я Мэрик! Во мне больше шика. — Чой-то? — возмутился Рон. — У тебя волосья не в цвет! А я вот, башку помою, и снова красавец-блондин! — Патлы у тебя коротковаты. Да и принцев доспех не налезет, — скептически поднял бровь сухопарый, как орлейская гончая, Свен, исходивший с караванами весь Ферелден вдоль и поперек. — К тому же, на коне ты, как куль, смотришься. Так что, Освальт. Он и брякнуть что-нибудь этакое сумеет. Поднимающее настроение… Обычно немногословный, Ханс коротко хохотнул и показал большой палец. В глазах бывшего денеримского головореза Фрая промелькнуло сомнение, но и он кивнул: — Авось пронесет… Зато всыплем этим говнюкам, как следует! — Решено. — Рикард решительно кивнул. — Я отправлю разведчиков с запасом стрел и копий, которые они спрячут в ущелье. Унесут немного, но все-таки. Они организуют вам какую-никакую баррикаду и подготовят склон для обвала, что накроет часть шевалье. Это немного облегчит вашу задачу. В плюс вам — ширина ущелья от пятнадцати до тридцати шагов, места для маневров нет, и толпой не сомнут. Минус — у них лучше доспехи, они более умелые воины и их будет намного больше… Есть вопросы? — Сколько стоять-то? — деловито поинтересовался Свен. — Одно дело — пара часов, другое — сутки с лихом. — Столько, сколько потребуется, — сурово ответил капитан. — Здесь время никто не считает. Слишком много неясностей. — Отобьемся, — уверенно заявил Рон, почесывая грудь. — Если уж луки будут, да еще и лавину на башку им обрушат, всяко отобьемся. — Или продержимся, — поддержал Свен. — Не вечно же в низине бой будет. Как разобьют шевалье — к нам подоспеют. Главное — дожить. — Угу, — задумчиво пробормотал Фрай. — Рикард руку бы отдал на отсечение, если в голове у этого жулика сейчас не рождался хитрый план отступления. — Два часа по-любому осилим… Ханс, не менее опытный наемник, чем сам сотник, наморщил лоб. — А что, река там совсем быстрая? Плавать вообще никак? А если без доспеха и с бревном? — Где ты там бревно возьмешь, дурень? — насмешливо поинтересовался Рон. — Ты был в том ущелье? Один голый камень, а стремнина такая, что лося к демонам унесет, не то, чтобы человека… — А ты, стало быть, там прохаживался? — Ханс поглядел на парня с интересом. — И как там с тропками в скалах? Если мы поднимем лучников наверх, отбиваться будет веселее. — Тропки, понятное дело, есть, но я их не знаю, — неохотно признался тот. — Край дикий, козопасы разве что бродят, и долийцы. Да были бы укрепления, а лучников найдем, где устроить! — Коней порежем, — предложил Фрай. И в ответ на недоуменные взгляды, пояснил, — Нам-то они уже без надобности будут. А вал из туш и от стрел закроет, и шевалье ходу дальше не даст. Полсотни конских трупов — шутка ли! Не вдруг переползешь. Мы тоже зевать не будем, перехватим придурков на подходе. — Фу! — с чувством сказал Освальт. — Вечно у тебя идеи… с душком. — А ты все в чистеньких ходить думаешь? — насмешливо спросил головорез. — Я бы с радостью рядышком постоял, когда ты личиком в грязь ухнешь! — Фрай дело говорит, — вмешался Ханс добродушно. — Дополнительная защита будет кстати. Лучше лошади, чем мы. Десятник продотряда поморщился, но промолчал. Рикард всегда симпатизировал этому воину, более похожему на денеримского щеголя, чем на командира группы ополченцев. Но здесь приходилось думать о выживании, а не об этике. Бывший храмовник кивнул: — Хорошо. Коней под нож. Еще вопросы? — Да вроде как, все ясно, — протянул Рон. — Замочить как можно больше шевалье и не скопытиться самим. А ежели выжившим премию назначат, это будет просто распрекрасно! — Не сомневайся, боевые будут знатные, — уверенно заявил Ханс. — Кусланд в таких делах не мелочится. А там, глядишь, и от короля что-нить перепадет. — Своим говорить станем? — негромко спросил Освальт. — Я — да. Так будет честно. — Я — пас, — покачал головой Свен. — Меньше знаешь — крепче спишь. Чего людей зазря пугать? — А о чем говорить-то? — удивился Рон. — Обычное солдатское дело. Все мы тут под смертью ходим, никто в бессмертные не лезет. — Я скажу. — Ханс пожал плечами. — Из штанов будут выскакивать, чтобы выжить! — А я со своими вообще откровенничать не привык, — хмыкнул Фрай. — Обойдутся. Чего их баловать?.. Ну, все, командир, кажись, нету больше вопросов. Пойдем собираться. Рикард кивнул и тихо произнес: — Да хранит нас Создатель… *** …План Логэйна, как всегда, сработал — орлесианцы с аппетитом проглотили наживку. Освальт с заметным удовольствием отыграл принца, пятеро рыцарей, выданных им Кусландом для усиления и достоверности, умело его поддержали, и вдогонку за отрядом пустились, по меньшей мере, триста всадников. Легкая конница ушла в отрыв, едва позволив загнать себя на дорогу, ведущую через ущелье. Вскоре цокот копыт, многократно подхваченный эхом, перекрыл оглушительный грохот и дикие крики: человеческие и лошадиные — Рикардовы умельцы таки устроили обвал. — Однако, здесь, — придержал шарахнувшегося коня Рон. — Камни, вон, подходяще навалены, кажись это и есть капитанова баррикада. Опять же, узенько тут, неплохой вал выйдет, высокий. — Я своего коня не дам, — решительно возразил один из рыцарей, сер Лукас, когда понял, о чем идет речь. — И не надо,– пожал плечами Фрай. — Нам и своих хватит. Тащи его к реке, а то еще подстрелят тут. Будет орать и мешаться. Четыре рыцаря удалились, уводя под уздцы боевых коней, всем своим видом выражая неодобрение, а пятый остался наблюдать за скотобойней, настукивая сильверитовой перчаткой по налокотнику нервный ритм. — Я бы тоже прошелся… — Освальт задумчиво прищурился. Этот жест выглядел подозрительно знакомым. Однако лицо рыцаря скрывало опущенное забрало. — Но наши картавые друзья наверняка как раз спешиваются. Самое время готовиться к обороне. Поможешь расставить людей, мессер? Панцирник глухо хмыкнул и снял шлем. Десятник криво ухмыльнулся, нисколько не удивленный: — Зачем такая конспирация, мой капитан? Рикард вернул ему такую же невеселую усмешку: — Была нужда, капрал. О, прошу прощения — мой принц… Освальт фыркнул и щелчком опустил лицевой щиток. — А вот теперь, да, принц… — Он приосанился и повелительно заорал. — Эй! Лучники! По местам, живее, живее! Копейщики! Взяли щиты, встали наизготовку! В этот момент десятник был похож на особу королевской крови едва ли не больше, чем сам Мэрик. — Напомни спросить, почему ты до сих пор торчишь в капралах, — негромко произнес храмовник, снова надевая шлем. *** …Если первую волну атаки мятежники отбили с легкостью, то вторая оказалась для них кровавой: орлесианцы, обломав зубы на лобовом штурме, перешли на арбалеты, поливая обороняющихся колючим дождем. Мечники и копейщики, потеряв сразу десятерых, попрятались за сырыми и холодными валунами и вынужденно отдыхали. Лучники отстреливались, пока им удавалось держать врага на расстоянии, но и их ряды заметно редели. Освальт сидел, привалившись к камню спиной, и пытался хотя бы примерно сосчитать количество выпущенных в них болтов. Не телегу же с колчанами они с собой пригнали! Рано или поздно, их запас иссякнет. Рикард сидел справа, положив сильверитовый меч на колени, и, кажется, молился про себя. А слева тихо и беззлобно переругивались бойцы его отряда. — Тридцатый, — самодовольно сказала Мэгги Снежку. — Обскакала я тебя уже на троих, зайка ушастая. — Сама ты зайка! — недовольно пробурчал тот. — Еще не вечер, я еще тебя сделаю! Он наложил стрелу, выдохнул и пружинисто подскочил, отпуская тетиву. Снова засвистели болты, но ушлый эльф опять умудрился нырнуть в укрытие целехоньким. — Двадцать восемь, — гордо доложил он. — Ты устала и скоро начнешь мазать, а я только разошелся! Посмотрим еще, кто из нас зайка! — Миллен всенепременно ввернул бы про развесистые ухи и такой же длинный нос. Который надобно натянуть… — проворчала девушка грустно, и повторила маневр эльфа. На них вновь обрушился смертоносный град, Мэгги ударило болтом, она покачнулась, но успела пустить свою стрелу. Плюхнувшись на место, она ухватилась за древко, вонзившееся в кожаный наплечник, и сильно дернула. Наконечник был окрашен красными разводами. — Ерунда, царапина, — бодро заявила лучница и достала новую стрелу. — Тридцать один… Нужен свежий колчан. Кто побежит? — Скинемся? — предложил Снежок, и поморщился, когда его ножницы утонули в ее колодце. А потом поднялся с места и, пригибаясь, побежал к кучке с боезапасом. — Никогда не понимал позиционную войну, — сказал Освальт с неодобрением, а потом вдруг заорал в сторону баррикады. — Эй! Venez, lâche sale! Porcs vils! — замолчал, прислушиваясь к ропоту с той стороны, и с удовлетворением отметил, — Бесятся… Наверное, с акцентом ругался. Сам терпеть не могу, когда так делают — всю красоту убивает! Кто-то из солдат засмеялся, а Ханс с любопытством спросил: — Чего кричал-то? — Назвал их грязными трусами и подлыми свиньями, — невозмутимо перевел сер Лукас. — И да, акцент у тебя ужасный. Мэгги поменяла позицию и снова вынырнула из-за баррикады, отправляя в полет стрелу, а потом ойкнула и повернулась к Освальту: — Кажись, в атаку пошли! — Приготовились! — скомандовал Рикард, поднимая щит. — Тридцать два? — с тревогой спросил эльф, подбегая с двумя колчанами и устраиваясь поодаль. — Нет, промазала, — огорченно призналась девушка, тоже отступая в укрытие. Рыцари, Освальт и храмовник выстроились в линию, закрываясь щитами. За их спинами встали копейщики. Губы Рикарда по привычке, вошедшей в плоть и кровь, шевелились в беззвучной молитве. — Андрасте, храни нас! — пробормотал кто-то, когда над валом появились противники. — Отобьемся, — буркнул Рон, осторожно пошевелив раненным левым плечом. — Ну да, — подтвердил Фрай. — Рыцари нам попались неслабые. Да и сотник наш — чисто демон в людском обличье. Я б на месте орлейцев полные штаны уже наложил. Чудовище железное… — Отставить обсуждать командира! — беззлобно прикрикнул храмовник, слегка улыбнувшись. А потом им всем стало не до смеха… *** … Льняные волосы эльфа были испачканы грязью, кровью, кусочками костей и мозгов, но лучница, словно не замечая этого, успокаивающе гладила его по голове и лицу, как гладила бы испуганного кота. — Хорошо, что ты хоть Мику не взял. — Мэгги не плакала, просто сидела рядом с телом, страдальчески сведя красиво очерченные брови. Ее рука остановилась на лбу товарища. — Хоть он и орал, как резанный, а рано ему помирать. Да и Снежку рано… И всем нам тоже, чего уж… Эх, даже не думала, что мне будет так не хватать этого сукина эльфа… Освальт промолчал. Он чувствовал себя дырявым мешком, из которого все высыпалось, остались лишь усталость и холодная злость. За четыре года, проведенных на войне, он должен был привыкнуть к чужим смертям. Но почему-то, не привык. Сосущая пустота растет с каждым мертвым бойцом, и когда-нибудь поглотит его без остатка. Здесь, у ревущей, распухшей и мутной, как будущее, реки, лежали пятеро из его десятка и еще пятнадцать солдат, знакомых ему в лицо. Скорее всего, пройдет не так уж много времени, и он сам к ним присоединится. Это казалось естественным, как смена дня и ночи. Но от этого не менее отвратительным. — Все умирают, Мэг. Но не все когда-нибудь жили… — тихо сказал Рикард, и десятнику захотелось, чтобы он замолчал, не тревожил тишину и пустоту напрасными словами. Но бывший храмовник зашептал до оскомины знакомые слова молитвы, которые не утешали никого на свете, включая его самого. — К демонам твоего Создателя! — внезапно прошипела девушка, и ее глаза зажглись темным пламенем гнева. — Не больно-то он нам помогает! Злобный ублюдок, бросил нас тут, так же, как все эти ваши полководцы! Им плевать, что мы мрем ни за грош! Только и могут, что флажочки по карте двигать… Кто мы им — грязь?! — А ты что — ради них сюда пришла? — Освальт отвернулся от реки и посмотрел на нее в упор. — Ты пришла сюда ради себя самой и ради своей родины! Вытри сопли, боец. Ты знаешь, что делать. — Что значит — бросил? — напряженно спросил сер Джарвис, до этого молча стоящий рядом. — А то и значит, — угрюмо ответила Мэгги, поднимаясь с колен и подбирая свой лук. — Никто нас спасать не будет, ясно? — Но… Полковник сказал… — на лице рыцаря были недоумение и недоверие. — Наврал тебе твой полковник, — и Мэг, закинув лук и колчан на плечо, побрела в сторону баррикады. Дворянин развернулся к капитану: — О чем она тут болтала?! Сер Брайс никогда бы… — Да, разумеется, — легко махнул рукой десятник. — Полковник — отличный мужик и в жизни никому не соврал. Так что, ждем подкрепления и дальше… Стоп. Я сказал: «ждем»? Демона лысого! Не ждать надо, а пойти и надавать по репе шевалье! Нас тридцать, и мы по-прежнему сила. Или сомневаешься, сер рыцарь? — Идемте, сер Джарвис, — бросил на него хмурый взгляд сотник. — Враги наверняка уже отдохнули и вот-вот пойдут на новый штурм. Когда рыцарь двинулся в баррикаде, капитан достал из подсумка небольшой пузырек, сверкнувший синевой, и быстро его опустошил. — Ого! — негромко присвистнул Освальт. — А я-то думал: ушел из Ордена — лириум врозь… Где берешь? — У меня очень насыщенная жизнь и обширные связи, — криво усмехнулся Рикард. — Я рад, что все это, наконец-то, пригодилось… *** … — Сколько мы уже тут? — задыхаясь, спросил Грег. Он полулежал, привалившись спиной к валуну, и Мэгги пыталась перевязать его располосованную грудь. — Если по солнцу смотреть, часа три, — пробурчала она. Бинты мгновенно намокали, и кровотечение все никак не желало униматься. — А если по нам всем — сутки, не меньше… Холера, да что ж это такое! — Три часа… Эх, не придут они… Иди к остальным, Мэг, не трать время… — на его губах пенилась ярко-алая кровь. — Сначала я тебя перевяжу, — упрямо сжала зубы девушка. — Да брось ты это гиблое дело. — Грег попытался усмехнуться, но усмешка вышла окровавленной и жуткой, как у вурдалака. — Скажи лучше, было у тебя со Снежком что? — Чего? — лучница даже застыла от неожиданности. — Дурак! Нет, конечно! — Эх… — печально произнес солдат. — А я думал — было… И вправду, дурак. Только время зря терял… — Голос его звучал все тише. — А меня ты тоже кулаком приветила бы? — Грег… — Глаза Мэгги заволокли слезы. — Ты чего, прекрати! Вот поправишься и снова меня спросишь, а? Грег?! — но он не ответил. — Чтоб этот ваш Орлей к демонам в бездну провалился! — она с отчаянием потрясла головой, а потом сердито вытерла кулаком глаза, проморгалась и, подхватив лук, вернулась к баррикаде… *** … Арбалетный болт ударил Освальта в спину в опасной близости от шеи. Он резко развернулся и увидел мелькнувшую в камнях тень. — Лазутчик! — рявкнул он. — Брать живьем! — Вижу его! — Мэг вскинула лук, стремительно наложила последнюю стрелу и выстрелила. Раздался возглас и глухой стук. На каменистую дорогу упало тело. — Сорок первый! — с мрачным удовлетворением произнесла девушка. — Я же сказал — живьем! — десятник свирепо обернулся к лучнице. К упавшему уже подбежали Ханс и Фрай. Денеримец присел рядом, пощупал пульс, пошевелил лежащего. — Живой. — Он хмыкнул. — Нога прострелена и башкой чутка приложился. Везучий, подлец… А на хрена он тебе? — Он же по тропе откуда-то сверху пришел. А где один прошел, другие тоже смогут, — подойдя, пояснил Освальт. — Обыщи его, на всякий случай. И свяжи понадежнее. Мэгги сердито запыхтела, тоже приблизилась к орлесианцу и замерла, словно пораженная громом. Лазутчик был молод и так красив, что у нее сперло в горле дыхание. — Мать моя! — вырвалось у нее. — Я и не знала, что в Орлее таких делают… — Каких это — таких? — с подозрением глянул на нее Освальт. Девушка смутилась и ответила намеренно грубо: — Которые козлами горными по скалам ползают! — Ха! — отвлек их от опасного для лучницы разговора Фрай. — Никак, депеша? — Он аккуратно разрезал куртку раненого и извлек из-за подкладки запечатанный конверт. — Тьфу, тарабарский язык! — сплюнул он с огорчением. — Дай-ка. — Рикард протянул руку, и головорез с сожалением отдал ему письмо. Капитан быстро пробежался взглядом по строчкам и удивленно хмыкнул: — Это Луи Руссель, племянник командира панцирников. Руссель-старший вывез и где-то припрятал казну своего баннорна. Видимо, планировал выйти на покой. Вот и попросил орлейскую родню помочь с надежной охраной. Своим подчиненным он не доверяет. Парень привез ответ — через пару месяцев пришлют людей… — Хм, раз письмо не отдал, хана командиру панцирников, — задумчиво протянул Ханс. — Казна баннорна?! — Глаза Фрая вспыхнули, как фонари. — Да это ж демонова уймища золота! И выходит, вот этот, — он легонько пнул лежащее тело, — знает, где она спрятана? — Выходит, так, — согласился Освальт. — Ценный пленник… Да что толку? — в голосе десятника промелькнула безнадега. — Заткнись! — Фрай агрессивно ощерил поломанные зубы. — Мы живы! Мы уложили почти полторы сотни шевалье, нас пятнадцать, и мы все еще на ногах! Да я теперь из вредности не подохну! — Перевяжи его, Мэг, — велел сотник. — И приглядывай за ним. Уж больно шустрый, не убежал бы, как очнется. Может, и вправду, пригодится… Лучница кивнула и присела рядом с молодым шевалье, снова в него вгляделась, а потом воскликнула с удивлением: — Да он уже очухался! Вот же хитрый сукин кот! Убедившись, что притворство обнаружено, орлесианец открыл глаза, и сердце Мэг снова ухнуло в пропасть — такими ярко-зелеными они были. Она закусила губу, а потом спросила дерзко: — Ну, как? Много услышал, лисячья морда? — Достаточно, чтобы понять, что остатки кавалерии рискуют собой совершенно напрасно. — Лазутчик отвечал с чуть заметным акцентом, спокойно, словно не сидел на холодной каменистой земле со связанными руками в окружении врагов. — Дважды самозваный принц… Какая ирония! — Тревога! Новая атака! — закричали с баррикады. Десятники и рыцари быстро вернулись на позицию, а сотник, чуть замешкавшись, подманил Мэг и прошептал ей на ухо: — В камнях у реки лежит надутый бурдюк — Фрай подготовил себе бегство. Хватай шевалье и плывите отсюда. Хоть какой-то шанс. Постарайся доставить Русселя к командованию. Приказ ясен? — Но, сер… — Мэг вытаращила глаза и побледнела. — Выполнять! — рыкнул Рикард и, развернувшись, побежал к строю рыцарей, уже приготовившихся к обороне. — Есть, сер… — пробормотала девушка и за шиворот вздернула пленного с земли. — Иди, давай… — Вам не выстоять. — Он с трудом опирался на раненную ногу, но умудрялся сохранять надменный вид. Девушка, не обращая внимания на эти слова, потащила его к реке. За спиной вновь загремели звуки боя. И тут, перекрывая лязг, раздался громкий крик лазутчика: — Это не Мэрик! Il est un faux! Мэг с размаха врезала ему в челюсть, шевалье, не удержавшись, упал, кубарем покатился по земле, но было уже поздно. Орлесианцы засуетились, залопотали что-то, и откатились назад. А потом в ход снова пошли арбалеты. Лучница застонала — а ведь они были уверены, что у противников иссякли болты! — Вставай, орлейская морда, — зашипела она, снова поднимая пленника на ноги. Шум и стоны позади говорили ей о многом, и она не хотела оборачиваться. Она упрямо волокла отчаянно хромающего мужчину к реке. — Ты что задумала? — с ужасом спросил он, увидев, как она вытаскивает из-за валуна ненадежное плавсредство и бросает на землю бесполезный лук и пустой колчан. — Заткнись! — закричала она и поставленным ударом впечатала кулак в его подбородок. Шевалье снова упал. На берег рядом с ним полетела куртка лучницы и ее кожаный нагрудник. Ощупав себя, Мэг начала быстро отстегивать поножи, наручи и наплечники, не осознавая, что ревет в голос. Освободившись от лишней тяжести, она примотала руку к бурдюку, схватила в охапку безвольное тело врага и бросилась в ледяную воду… *** …Битва у Совиного ручья была выиграна — мысль об этом пьянила Брайса не хуже вина. И хотя отдельные стычки еще не завершились, было ясно, что они вновь блестяще разгромили превосходящего противника. Кусланд, легко раненный в бедро, вышел из боя и только-только расположился на отдых, как к нему примчался вестовой от Логэйна. Генерал напомнил ему о трех сотнях шевалье, уведенных отрядом смертников. Полковник нахмурился: действительно, они так и не вернулись на поле брани и отсутствовали более пяти часов — слишком долго. Он передал гонцу ответ: «Отправляюсь выяснять», собрал свою сотню и поскакал к ущелью. Орлесианцев они встретили на полпути — полторы сотни всадников в запыленных и помятых доспехах. — За Ферелден! — вскричал Кусланд, не давая им опомниться, и его отряд понесся вниз по склону, безжалостно сминая не успевшую выстроиться в боевой порядок вражескую конницу. Бой был недолгим: шевалье оказались настолько деморализованными, что даже уставшие ферелденские рыцари стали для них слишком грозным противником. Оставив после себя искромсанные трупы и потеряв лишь пятерых, Брайс продолжил путь. То, что он увидел в ущелье, преследовало его всю оставшуюся жизнь. Горстка ополченцев сделала невозможное — истребила полторы сотни превосходно вооруженных элитных шевалье и в течение четырех часов удерживала оставшихся. Эти воины продержались дольше, чем по силам человеку… Брайс шел по узкой, обильно залитой кровью дороге, не понимая, что он испытывает — ужас или благоговение? Наверное, все-таки ужас, подобный тому, что он изведал на Белой Реке. И не вид изрубленных на куски тел заставлял его сжимать зубы и бороться с удушливой волной, не вонь от свернувшейся крови и нечистот. А острое, как лезвие бритвы, осознание собственной смертности, которое накрыло его тогда и вернулось теперь. Кем нужно быть, чтобы избавиться от самого могучего человеческого инстинкта? Поверить ли, что обладаешь не смертной плотью, а сияющей неуязвимостью чистого духа? Или достаточно просто знать, что поступаешь правильно и достойно? Брайс вытер со лба пот. Вот, чего не хватало ему, и было в избытке у его подчиненного и старого друга. Он сделал еще несколько шагов и застыл в гневе и скорби. Тот, о ком он думал, находился прямо перед ним. Распятый на отвесной стене, пронзенный десятком клинков, но… все еще живой. Справившись со ступором, Кусланд лихорадочно шаря в поясном кармане, бросился к сотнику, вытащил пузырек с драгоценным зельем и поднес к его губам. — Не нужно, — Рикард с усилием открыл глаза. — Не удерживай меня от встречи… — Дружище, ты бредишь… Выпей! Ты должен жить! — Брайс говорил мягко и убедительно, но спокойный синий взгляд храмовника свел его уверенность на нет. — Я искупил свой грех. — Запекшиеся губы дрогнули в подобии улыбки. — И теперь свободен. Она ждет меня с той стороны. Она простит, я знаю… Брайс. Люди — не пешки, не фигурки на карте… Пообещай мне… всегда защищать тех, кто тебе доверился… Последние слова Кусланд еле расслышал. Яркие глаза потускнели, словно их присыпало пылью… — А ведь мы могли прийти раньше… — потрясенно пробормотал он. — Всего лишь на час раньше! Простите меня… Ему никто не ответил.