Трандуилово Средиземье. Дополнительные главы.

Наступило утро. Жена Трандуила сидела на подоконнике и гусиным пером, к которому был приделан стержень шариковой ручки, вычёркивала из фанфика романтические сцены, которые из корректности были написаны невидимыми чернилами и которых, на её взгляд, было слишком много. Трандуил стал вырывать у жены фанфик. На его взгляд позитивных романтических сцен было столько, сколько нужно. «Ненавистники жены Трандуила меня съедят, если увидят эти сцены!» - кричала жена. «Они не умеют читать невидимые записи!» - кричал Трандуил. «Ещё как умеют!» - кричала жена. Они чуть не подрались. И тут у Трандуила возникло предчувствие какого-то исключительного события. Он поспешно причесался и накинул тёмно-зелёный бархатный халат, который был украшен едва заметной тонкой вышивкой, дополненной изумрудами и чёрными агатами. Трандуил лебедем в профиль проплыл мимо подоконника, сложив перед собой крест-накрест кисти рук. «Ну как?» - спросил он. «Ничего так», - сдержанно ответила жена. В кресле у камина вдруг появился mr.Толкин. «Милая моя, - обратился он к жене Трандуила, даже не обернувшись и смотря на огонь в камине, - Трандуил – король старого-старого леса (такие древние кряжистые деревья вам, кстати, не нравятся), король-охотник, с винным кубком, погребом, тюрьмой, сокровищницей, очень строгий, что не близко вам никаким боком, и почти без чувства юмора. Он не будет плясать под вашу дудку и в Валинор с вами не поедет. Он самый восточный, обособленный и консервативный эльф. Со временем дух сожжёт его изнутри, и он станет тенью, воспоминанием. Ему нет никакого дела до Валинора!» Толкин обернулся. Трандуил сидел у изножья кровати, в углу, такой рафинированный, такой утончённый, печальный и просветлённый, и спальня-гостиная была не такая уж неотёсанная, а вполне уютная; на стены легли золотые пятна солнечных лучей, проходивших сквозь зарешеченные окна. Толкин чуть не выронил изо рта трубку, но вовремя поймал её: «Что вы тут со своим ПиДжеем вообще с ним сделали?» Он обернулся во второй раз, чтобы рассмотреть вышивку на тёмно-зелёном халате Трандуила, украшенную изумрудами и чёрными агатами. «А вышивка ничего так», - ни с того ни с сего сказал вдруг Толкин. Жена Трандуила просительно смотрела на Толкина. «Но Трандуила все так любят, он просто не может не поехать в Валинор!» С другой стороны кресла, в котором сидел Толкин, стоял Лось и так же просительно смотрел на гостя. «Нет, - ответил Толкин, немножко настороженно покосившись на Лося, - в своей личной истории выдумывайте, что угодно, но в Средиземье со своей самодеятельностью не лезьте. Вы ничего, ничего не понимаете!» Жена Трандуила собралась плакать. Она достала чистый носовой платок и, взмахнув им и расправив его, уже поднесла к лицу. Платок был большой, белоснежный и обшитый очень тонким кружевом в два слоя. Он произвёл на Толкина странное магическое воздействие. «Хорошо, - сказал Толкин, - вы можете остаться с Трандуилом, но должны пожертвовать своим валинорским блаженством. Вы станете тенью, как и он, и никогда не вернётесь в Валинор». «Это исключено, - ответила жена Трандуила. – С меня хватит того, что я пол жизни провела в Мирквуде». Толкин ещё раз обернулся, взглянув на Трандуила. «Нет, кое-что, вы, безусловно, угадали, но эти ваниарские замашки…» Трандуил поднялся, взял с тумбочки бокал вина и встал у окна, отвернувшись. Ему было неприятно, что Толкин и жена решают, отправлять или не отправлять его в Валинор, как будто Трандуил какой-нибудь чемодан на таможне, а не высокопоставленная личность. Он вдруг сказал своё веское, как всегда, слово: «Сумеречный я или не сумеречный, но все эльфы одним миром мазаны, вы же сами на это намекали, mr. Толкин. Почему это мне нельзя ехать в Валинор?» Толкин чуть не выронил трубку во второй раз. «Подкаблучник! – воскликнул он. – Трандуил, что с вами, вы никогда таким не были! Женщина должна знать своё, женское место, вы не можете обуздать вашу жену, объяснив ей пределы её компетенции?» «Не могу, - ответил Трандуил. – И вообще не советую. Вы можете получить копытом прямо по лицу. И потом, вы же сами говорили…» В спальню-гостиную вошла внучка Трандуила. С середины главы, когда она появилась как идея, она уже успела немного подрасти и не стала хлопать в ладоши и смеяться, восхищаясь зелёным халатом Трандуила. Она налила себе в стакан, украшенный завитками из мельхиора, фруктовый сок, уселась в кресло и стала листать большую книжку с картинками. «Это ещё что такое? В конце Третьей Эпохи у эльфов не может быть детей!» - сказал Толкин, положив трубку на стол. «Это символ неповиновения при обстоятельствах высказывания намёка на неравноправие полов. Так сказать, месть…» - пояснил Трандуил, который, как всегда, отлично сёк почти любую ситуацию (кроме, пожалуй, ситуаций с гномами). Эльфы, пританцовывая, внесли несколько подносов с угощениями. Стол был так разнообразен и так празднично украшен, что Толкин заулыбался, позабыв про какую-то там не вполне каноничную и очень обидчивую жену Трандуила. Жена Трандуила отставила шампанское подальше от Толкина. «Вам нельзя», - невнятно буркнула она. «Я вообще-то в компании веселиться люблю», - сказал Толкин. С улицы послышались переборы струн арфы, как бы воссоздающих, вспоминающих забытую мелодию, и смех лесных эльфов. «Ничего у вас тут», - наконец, смягчился Толкин, отрезая жаркое. И тут вошла тяжёлая артиллерия. Прачка принесла выстиранный пурпурный халат Трандуила. Трандуил скинул зелёный халат и облачился в пурпурный. Этот халат буквально сводил всех с ума, после чего с жертвой, скованной чарами, можно было делать всё, что угодно. Толкин, отвлёкшись от угощения, взглянул на элегантного Трандуила. Белоснежное платье жены Трандуила и её чистый носовой платок не слишком растрогали писателя, но и халат Трандуила неожиданно не оказал особого воздействия. Но от семьи Трандуила исходила такая гармония, что Толкин, думая, из чего же может быть приготовлен этот прекрасный лёгкий десерт, украшенный лесными ягодами, отпустил ситуацию. Приехал Гэндальф и устроил фейерверк. «Ура профессору!» - кричали лесные эльфы, а с неба, расцветая золотом, серебром и лазурью, падали яркие огни. Толкина обступила четвёрка прославленных хоббитов. «У вас тут что, по Зеленолесью и хоббиты разгуливают?!» - схватился за голову Толкин. «У нас тут почти все по Зеленолесью разгуливают после экранизации Пи Джея», - сказал Трандуил. «Но это же какой-то винегрет, а не Средиземье!» - сказал Толкин. «Да, - ответил Трандуил. – Но зато все счастливы». «И кстати, mr.Толкин, - обратилась к писателю жена Трандуила, - Трандуил, отсталый синда конца Третьей Эпохи, не совершал таких ошибок, как Тингол, которому в лице Мелиан сиял свет Валинора. Имея слабость к сокровищам, в критический момент он был свободен от их влияния и не потерял трезвость от вида Аркенстона, как Тингол – от желания обладать Сильмариллом. Он никогда не был жесток, ну разве что на гномов разозлился, когда те вели себя неучтиво". Трандуил едва удержался, чтобы не подпрыгнуть от радости и поспешно направился в сокровищницу. Жена перестала проедать ему плешь своими нудными рассуждениями и вопросами, на которые не было ответов, и перекинулась на другой объект – mr-а Толкина. Он пошёл искать, какой подарок можно преподнести писателю за такое избавление, ну и просто за визит. Транудил преподнёс Толкину брошь в чёрном футляре. Брошь представляла собой рамку, в поле которой была выгравирована старинная эльфийская мудрость, рамку же украшали ландыши и лесные фиалки, выполненные в технике перегородчатой эмали и перевитые тонкой лентой оттенка «пепел розы». «Ваш Трандуил моложе и пластичнее, чем я себе представлял. Вроде тот самый лесной король и не тот», - сказал Толкин и пошёл зажигать с Гэндальфом и хоббитами. Mr.Толкин и жена Трандуила расстались прохладно. Между ними произошёл какой-то неприятный разговор. Все шумно, с фейерверками и подарками провожали профессора. В самоуправляемую повозку на воздушной подушке (кони были впряжены только для красоты) сели также хоббиты и Гэндальф – они поехали провожать писателя. Все пели, хлопали в ладоши, махали выглаженными носовыми платками. К Трандуилу подошёл гном и отдал ему незаконченное ожерелье – на нитку были нанизаны только три жемчужины. По каким-то причинам гном не смог завершить работу и был сердит. Это было как-то связано с разговором mr-a Толкина и жены Трандуила, обрывки которого до него донеслись. Рядом с Трандуилом стояли Боромир и Глорфиндел. Вышедшая из дворца сердитая жена Трандуила взяла у Боромира рог, вскочила на Глорфинделева Асфалота и унеслась в Вековечный лес, в гости к Бомбадилу и Золотинке, чтобы немного отдохнуть от всего. Боромир и Глорфиндел остолбенели от неожиданности. В мгновение ока они лишились знаменитого рога и любимого коня. «Ваше величество, вам не кажется, что это уже слишком?» - обратился Глорфиндел к Трандилу, который смотрел на три жемчужины и пытался интуитивно определить, что всё это значит. Асфалот, уносясь к Бомбадилу, обернулся и послал Глорфинделу прощальный, наполненный слезами взгляд. Он знал, что у жены Трандуила есть намерение обучать его выездке, а он ведь был богатырским, полным сил и энергии конём, негодным для такой кропотливой работы. «А ты смотри за ней, присматривай, – проворчал Толкин из отъезжающей повозки Трандуилу неожиданно на «ты», забыв про английскую сдержанность и вообще корректность, с которой обычно высказывал критику, - а-то ещё на Глорфиндела перекинется, закрутит с ним пленеры, будет выездке обучать! Будет первой эльфийской девой, которая присвоила короля, не принесла никаких жертв, да ещё кучу любимчиков завела и кормит их чаем с лимоном, тьфу, то, что мужику нужно!» - совсем уже не по-английски завершил тираду Толкин. Он понял, какую ошибку совершил, не придумав жену Трандуила самостоятельно. «Но вы же сами из чайного клуба, mr.Толкин», - сказал Трандуил, оставшийся на пороге дворца в прострации, с тремя жемчужинами, остолбеневшими Глорфинделем и Боромиром и очень весёлой толпой эльфов и гостей-хоббитов, которые пели бодрую и вселяющую не то надежду, не то тревогу песню «Меньше знаешь – лучше спишь». «А ещё, - говорила жена Трандуила Асфалоту на скаку, - хорошо бы Арагорна сделать бессмертным, он столько всего пережил, пусть живут с Арвен сколько угодно, а потом отправляются в Валинор. А Фродо и так в Валинор поедет, он тоже заслужил, не нужно Арвен ничем жертвовать!» «Но это как-то незамысловато, просто», - сказал Асфалот. Жена Трандуила подпрыгнула от неожиданности (она думала, что из млекопитающих в Средиземье только Хуан и Лось Алёша могут разговаривать), хотя её и так потряхивало в седле – ход у Асфалота был мягкий, но, когда они перепрыгивали через канавы, приходилось держаться. «Ты вспомни, сколько они всего претерпели, неужели в конце истории им нельзя дать маленькую скидку?» - продолжала продвигать Арагорна, Арвен и Фродо жена Трандуила. «Ну да, конечно…» - неопределённо сказал Асфалот, то ли грустно, а, может быть, просто задумчиво и, заржав, прибавил ход. Трандуил тем временем сидел в конюшне и высказывал наболевшее за три тысячи лет кобылке жены. Кобылка кивала и фыркала, как бы поддерживая Трандуила. И вдруг Трандуилу тоже очень сильно захотелось в Вековечный лес. Он выехал немедленно. Лесные эльфы удивились и отправили Леголасу (гостившему у Арагорна) sms: «Леголас, отца вашего встретите на переправе через Андуин часа через два. Передайте Арагорну, что его ждёт бессмертие и не 200 счастливых лет с Арвен, а 2200». По Зеленолесью неслась сюрреалистическая кавалькада. Впереди скакала жена Трандуила, уткнувшись в гриву Асфалота и орошая её слезами. За женой нёсся Трандуил на её белой кобылке. За Трандуилом следовала повозка с mr-ом Толкиным, хоббитами и Гэндальфом. Гэндальф ничего не понимал первый раз в жизни (а ведь ему было почти десять тысяч лет) и молчал, закусывая губу в раздумьях. Толкин выговаривал Трандуилу, держась за борт повозки и привстав: «Вот до чего вы дошли! Вот до чего докатиться можно, если ничем, кроме пиров, не заниматься! Где вы майю такую оголтелую подцепили?! Перевернула всё с ног на голову, везде разъезжает, делает, что хочет! Тоже захотели на курорт, да, чтобы без жертвы-платы, с Бомбадилом болтать да в речке плескаться, и на окнах занавесочки из ситчика, и потолки низкие, дворец, видите ли наскучил!» «Что касается реальности, mr.Толкин, жертва в мире, лишённом истины и сострадания, бессмысленна!» - сказал Трандуил взволнованным поездкой в Вековечный лес и подпрыгивающим от бешеной скачки голосом. «Создал Средиземье на свою голову! – подумал Толкин. – Собственные персонажи и читатели со мной спорят!» Приближалась переправа через Андуин. У Старого брода стояли ничего не подозревающие Арагорн и Леголас. Они грызли семечки и считали ворон. Арагорн, конечно, не поверил, что ему даровано бессмертие. У него была голова на плечах. Он успел насчитать уже десять ворон – семь на ветке дуба справа и три на ветке слева. Боромир и Глорфиндел не успели предупредить Арагорна, что ему следует спрятать свой меч в чулане, запереть на два замка и поставить на сигнализацию. А сам Арагорн не наблюдал решительно никаких примет приближающегося катаклизма. Проносясь мимо Арагорна, жена Трандуила выхватила Андрил из Арагорновых ножен, и, повернув назад Асфалота, объехала вокруг повозки с Гэндальфом, хоббитами и mr-ом Толкиным, воздев меч. Как она не свалилась, было непонятно. «А вы знаете, вы видели, mr.Толкин, что делают с вашими персонажами ваши почитатели?!» - воскликнула жена Трандуила. Она была на грани нервного срыва. Меч сверкнул так ярко, что на несколько секунд у всех потемнело в глазах, и какие-то тягостные видения, уродливые и извращённые, проступили сквозь темноту и снова исчезли в свете дня. «Добро обернулось злом, гений разменяли в угоду инстинктам и больному разуму, ничего невозможно изменить. Люди исправно служат падшему, но не в орочьих, а эльфийских обличиях», - жена Трандуила, держа Андрил за лезвие, вернула меч Арагорну, и Асфалот поскакал дальше, к Мглистым горам. Арагорн сказал: «Э…» Внезапных деталей было многовато даже для его ясного разума. Никогда ещё Асфалот, рог Боромира и Андрил не сталкивались в пространстве так близко. А Трандуил и Леголас ничего не сказали. Они не поняли, что произошло. Это был единственный случай, когда жена Трандуила держала в руках меч и не свалилась с коня, и была как-то сама на себя не похожа. Всё-таки Трандуил обдумывал ситуацию и сказал жене, когда они пробирались верхом по извилистой тропе через Мглистые горы: «Знаешь, если бы я так психовал по поводу того, как меня рисует фандом, в Зеленолесье бы уже давно не осталось камня на камне… т.е. дерева на дереве…Мне кажется, они выпускают ежемесячный журнал «1000 и один способ изуродовать Трандуила». А как меня рисуют с Леголасом иногда…» Трандуила передёрнуло и он сам не заметил, как стал впадать во вселенскую печаль. «Забей, пап. Это всё лажа. На самом деле всё норм!» - сказал неунывающий Леголас. Трандуил подозрительно посмотрел на Леголаса и вопросительно – на Арагорна, - мол, что стало с речью принца после очередного посещения Гондора. Арагорн пожал плечами. В Вековечный лес после произошедших событий все въехали немного вздрюченные. Но жилище Тома было таким гостеприимным, что путники быстро оттаяли и пришли в себя. Том и Золотинка спели отпадную песню «Если знает лес…» Фродо записал слова и ноты, чтобы не забыть, Сэм слушал, открыв рот, а Гэндальф и mr.Толкин улыбались. Гости перекусили, отдохнули с дороги и пошли купаться в речке.