О, этот сверкающий мир.

– Аллен, с тобой всё в порядке? – Тикки поставил перед мальчиком чашку с чаем. – Эй. – Да, всё хорошо, спасибо, – парень потянувшись, взял посуду с небольшого, приземистого белого столика, но так и не прикоснулся к напитку, лишь грея ладони. Мужчина осторожно чтобы не спугнуть присел рядом – они уже половину недели жили вместе в небольшой съёмной квартире неподалёку от одного из филиалов мастерской модельера. За всё это время Уолкер не высказывал никаких положительных эмоций. Вообще. Микк сам всем занимался: обустраивался в офисе, договаривался об отпуске для себя и своего же протеже, организовывал переезд… Всё чтобы они могли чувствовать здесь себя как можно более уютно. Чтобы Аллен как можно быстрее обвыкся здесь. – Малыш, если не хочешь пить, не надо, – мужчина вытянул чашку из его пальцев, и поставив её на накрытый тоненький серый ковёр близ дивана, очень аккуратно приобнял мальчика за плечи. Тот не отодвинулся – даже не пошевелился, поэтому Тикки передвинул руку на талию, придвигаясь ещё ближе. В комнате было чуть прохладно – открытое окно вносило в дом запах сырости и остро-щекочущий «аромат» холода. Белые, абсолютно ничем не примечательные занавески, оставшиеся после прошлых жителей квартиры изредка раздувались от сквозняка. – Не надо грустить. – Со мной всё в порядке. «Ну, хотя бы откликнулся». Осмелев, Микк обеими руками обнял парня, прижимая к себе. И только тут Аллен очнулся от захватывающей его с головой последние дни прострации. – Эмм... Вы чего это? – Просто захотелось. Не против? – Микк внимательно следил за переменой выражений на лице юноши. – Не то чтобы совсем очень, но… «Покраснел, ну надо же. Ва-банк?» – Знаешь, Аллен, ты мне очень нравишься. – А… спасибо, – беловласый совсем было растерялся. Тикки сидел очень близко. Слишком отчётливо ощущались горячие руки на талии, слишком внимательно смотрели на него золотистые глаза, слишком ярко горели щёки. Не часто, а точнее, вообще никогда ему не приходилось оказываться в смущающей ситуации такого типа. – Очень нравишься, – повторил кутюрье, – И ещё. Я тебя точно не оставлю. К тому же, вместе мы сможем добиться ещё большего в карьере, – мужчина опустил руку ещё ниже, зацепившись за жёсткий ремень брюк. «Наклониться для…» *** Резко встать, вывернувшись из ставших давно далеко не дружескими объятиями, соскользнуть телом по скользкой бархатной обивке дивана, как и в Лондоне, быстро подняться. – Я… Мне нужно проветриться. Немного… – схватив куртку и обувшись, громко стуча ботинками, Аллен вылетел из квартиры, захлопнув за собою дверь. Тикки вздохнув, немного посидел, откинув голову на спинку дивана. Низкий белый потолок как нельзя лучше подходил, будто был создан для того, чтобы на него бессмысленно пялились. Через некоторое время, всё же одна мысль прокралась в голову и он поплёлся на кухню, где уже была припрятана бутылочка хорошего коньяка. Альтернатива вечеру с Уолкером была хоть и не лучшей, но гораздо более доступной. *** Аллен же бродил вокруг дома. Отходить далеко он побаивался – учитывая его периодически просыпающийся географический кретинизм, это было весьма чревато. Всё казалось каким-то странным, незнакомым. Город выглядел неприятным и грязно-серым, улицы – тёмными, люди – недружелюбными. Вроде и дома не сильно отличаются – не другой же конец земного шара, всё-таки, узкие переулки напоминают Лондон, небо – такое же. Но всё равно на душе было по-прежнему паршиво. Да, он просто сбежал из дома, не желая разобраться с ситуацией и объяснить всё мужчине. Точно также, как сбежал и из города. Приставания Тикки не особо задели за душу – о подобном отношении к нему учителя догадывался, просто сейчас догадки переросли в уверенность. Просто нужно было немного охладиться им обоим, а дальше – видно будет. Это смущает, но неприязни особой юноша не чувствовал – слишком ли хорошие взаимоотношения их двоих были на то причиной, их общение или ещё что… После краткой эмоциональной встряски, вернулась и навалилась в контрасте апатия, преследовавшая последние дни. Можно было попробовать свалить всё на результат столь быстрого переезда, акклиматизации на новом месте – ведь это было правдой. Отчасти. Только вот причина, по которой англичанин так легко согласился переехать на некоторое время сюда… Со счетов не сбрасывалась. Уолкер вздохнул, безразличным взглядом скользя по сдержанного цвета витринам. И только одна из них, ярко-красная, привлекла его внимание. «Кондитерская? Хм… А вот Канда не любит сладкого…» Парень направился прямо в павильон, благо покупателей было немного, и его очередь подошла довольно быстро. Закупившись конфетами и разными батончиками, Аллен решил поискать какой-нибудь парк и погрустить уже там в обществе универсального антидепрессанта всех времён и народов – еды. На улице было прохладно, его повседневные перчатки не спасали и пальцы казались уже деревянными, но юноша упрямо направлялся прочь, по пути спрашивая направления и стараясь запомнить дорогу. *** Сквозило. Холодный воздух проникал в мелкие щели рядом с окном и своими иголочками покалывал кожу, особенно не скрытую под тканью одежды, заставляя пассажиров время от времени передёргиваться. Канда прислонился к стеклу, и взглянув на мутное отражение, закрыл глаза. Еле слышное гудение «за бортом», лёгкое покачивание поезда располагали к глухой, без сновидений дрёме, которой вполне можно было скрасить путь. «Несколько часов, ночь, и я буду там». Роад исполнила обещание, и адрес Мелкого был сохранён в памяти телефона, а также, переписан на завалявшуюся в кармане визитку какого-то спонсора. Пальто грело с трудом, и японец сжался, сильнее натягивал рукава вниз. «По идее, в вагоне не должно быть так холодно». Парень пытался не думать что будет, когда приедет к месту назначения. Но мысли невольно крутились вокруг некого Шпенделя, поэтому Юу всё равно возвращался к весьма неприятной теме – причине, побудившей Мояши уехать. Ещё и без предупреждения. А ведь казалось, они неплохо общались. Ну что могло случиться? «Что он себе там напридумывал? Что за извинения за потраченное время?! Мы же почти… подружились?» – Канда фыркнул, до чего нелепо это звучало. Он – и подружился. Это первое. И второе… Ну не походило его отношение к Мелкому на дружбу. Не так давно знакомые – и он уже едет чёрти куда из-за того, что не был в курсе его отъезда. Или… «Это из-за того что он с Микком? Да уж. Когда я докатился до ревности? Или когда её не было?» Что-то было не так. Непонятно что, но предчувствие у Юу было не самым хорошим. «И что мне ему сказать? Что спросить?» Не думал японец, что когда-нибудь будет со всей серьёзностью задумываться над такими вопросами. «Совсем расклеился». Подтрунивания над собой не помогали и настроения не поднимали. «Уж куда приятней посмеиваться над Мояши». А ещё Канда думал, если бы он в поезде ехал вместе с ним, так холодно не было бы. В оправдание можно было бы взять погоду, и присесть поближе к «спутнику». У парня никогда не было особо яркого воображения, но и на его отсутствие он не жаловался. Потому, фантазия быстро нарисовала Шпенделя сначала напротив, точно также как и Юу, прислонившегося к стеклу. Только вот рот был забавно приоткрыт, и прядь длинноватых волос почти щекотала губы. «Брр. Спокойствие». Да, такую сцену ему доводилось как– то раз видеть, на одной из их прогулок, когда они решили проехаться на автобусе – вариант с подземкой был отвергнут обоими. В горле сейчас, как и тогда пересохло и молодой человек решил завернуть мысли в более простые и менее соблазнительные мысли. А за окном темнело. *** Аллен в последний раз оглянувшись на небольшую скамейку, бывшую его местом убежища последние часы, направился домой. Завтра предстояло кое-что сделать в мастерской – в крупном кабинете Микка было довольно-таки много ненужного мусора и тряпок, ни на что уже не годных. Так как кутюрье никому не разрешал, ни в одном городе, входить в его личную обитель, поначалу там ещё было и грязно, но теперь, когда уборщица протёрла пыль, окна и полы (бурча на разбросанные принадлежности для творчества модельера), там по-крайней мере можно было спокойно дышать. Однако, сейчас там требовалась уборка другого рода – выкинуть или перенести в другие комнаты всё уже ненужное и пришедшее в негодность, вроде пересохших ручек, фломастеров, красок и клея, и заполнить кабинет новыми тканями, пишущими принадлежностями, плотной бумагой и ещё одним столом. Для Уолкера. Светящийся фонарь несколько раз моргнул, словно поторапливая парня, и тот, подняв ворот куртки, поспешил уйти.