О, этот сверкающий мир.

Канда вот уже несколько минут с нарастающим раздражением стучал в массивную деревянную дверь квартиры, где, если верить Роад, и остановились кутюрье с учеником. Почти бегом с вокзала, распугивая чопорных прохожих, на такси, найти это место и с каждой минутой, наполняясь всё большей злостью и возмущением. Апатию, длившуюся всё время его пути сюда, резко сменил всплеск эмоций. «Я всё выскажу этому Шпенделю! Вот так вот, без предупреждения умотать неизвестно куда, ещё и с этим. Чёрт». Напоследок стукнув кулаком в дверь, Юу всё же был вынужден признать, что дома никого нет. Вряд ли бы Роад стала врать в таком случае – а значит, придётся немного подождать хозяев. Сверкнув мрачным взглядом по сторонам, парень предпочёл оттуда ретироваться – за соседней дверью уже минуты две кто-то громко сопел, по-видимому разглядывая гостя в блестящий дверной глазок. «Не хватало ещё». *** Аллен прошёл в дом первым и через мгновение послышался тяжёлый стук. Вздохнув, Тикки практически бессильно стянул с себя тёмно-синюю куртку и направился в зал. Мальчик же уже распластался по дивану и уткнувшись в его мягкую бежевую обивку и свесив руку к полу. Микк же упал в соседнее кресло. День выдался более чем насыщенным: уборка в мастерской, закупка тканей и необходимых инструментов также легла на плечи этих двоих. Просто был у модельера такой бзик – закупать первую партию всего самостоятельно, чтобы работа на новых точках начиналась без ненужных мельтешений и происшествий. А потом, они оба окунулись в работу. Новые канцелярские принадлежности пахли чуть резковато, но это только настраивало на рабочий лад. Приятные на ощупь ткани нагревались на проникающих через большие окна солнечных лучах и с готовностью скользили по столу, подставляясь под острейшие лезвия ножниц. Раскройка, эскизы, уже сломанные карандаши, начинающая витать в воздухе пыль от стружек и мельчайших частиц обрезанных ниток, скомканные листы бумаги, валяющиеся на полу ленты и пуговицы – так мастерская постепенно приобретала всё более обжитый вид, каждая упавшая ниточка добавляла какого-то почти домашнего уюта в этот начавшийся художественный беспорядок. Общение между кутюрье и парнем вновь наладились – о том что случилось ранее вслух не вспоминали, а общее дело, как известно, скрепляет узы очень и очень сильно. К вечеру, они наконец оторвались от работы и по молчаливому согласию отправились домой. Совершенно не хотелось ничего делать – ни заниматься чем-либо, ни даже ужинать – эти двое уже перекусили по дороге, сейчас хотелось лишь раствориться в нахлынувшей приятной от полезного дела усталости. Хотя… Тикки скосил взгляд на недвижимого подростка. Аллен наконец оправился от переезда и стал похож на того переполненного энергией молодости и новыми идеями парня, что так притягивал к себе неуёмным желанием заниматься любимым делом. У Уолкера за работой неизбежно поднималось настроение, и Микку приходилось всё чаще себя одёргивать. Таким – усталым, но довольным, подросток нравился гораздо больше. Гораздо. «Может, попробовать ещё раз?» Мысли лениво кружились в голове, отливая цветными гранями, завлекая в хоровод фантазии и отбрасывая здравый смысл. – Малыш? – Мм? – сонно откликнулся Аллен, неожиданно обнаружив лицо присевшего у дивана мужчины совсем рядом – Что? –«Не краснеть, не краснеть…» – Знаешь, а ведь я не лгу тебе в этом, – почему-то у Тикки была потребность акцентировать внимание на слове «этом». «Совесть что ли…» – Я действительно хочу, чтобы ты был со мной. Всегда. Почему тебе не поддаться? – мужчина приподнявшись, порывисто притянул Аллена к себе. Парень не сумел вовремя сориентироваться, оказавшись зажатым между горячим телом и чуть просевшей поверхностью дивана. – Давай… Ты же ничего не теряешь от этого, – тихий, чересчур проникновенный шёпот мешал нормально соображать, равно как и утончённые пальцы, поглаживающие пока что сквозь рубашку по пояснице. Отвращения не чувствовалось абсолютно, а усталое тело и глупое сердце каким-то странным замиранием реагировало на сложившуюся ситуацию. «И как я не заметил ранее», – лёгкий запах алкоголя почувствовался в воздухе, и это быстро объяснило поведение учителя. Более того, предательская мысль что всё можно списать на это и действительно, ничего такого не случится, прокралась в туманное сознание. Уолкер вдохнул поглубже, надеясь как-то вернуть себе остатки разума, на этот раз уносившиеся вместе с ненавязчивыми прикосновениями и остатками тяжёлой обиды, на человека, который последним, даже просто находясь рядом, заставлял себя чувствовать мучительно-сладко, как предвкушая бесподобный десерт наградой после нового показа. Сейчас, чувства явно отличались, но были приятными – Тикки не торопил, более того – не показывал, насколько далеко такая ситуация может зайти. Неискушённый чужими прикосновениями, странной, но заставляющей мелко вздрогнуть лаской, Аллен просто не смог сдержать резкого выдоха. В конце концов, он лишь человек, к тому же с до сих пор время от времени бушующими гормонами. А Микк – опытный любовник, знающий как расслабить и без того уставшее тело, а мысли – заставить повернуть в направление, далёкое от рационального. «В конце концов, ничего я от этого не теряю», – последняя мысль, перед тем, как его шею опалило чужим дыханием. Поддаться было не так теперь сложно, как думалось – некому было хранить так называемую глупую и не требующуюся «верность», но так хотелось почувствовать себя действительно нужным хоть кому-то. А этот «кто-то» был к тому же ещё и бесконечно уважаемым и приятным человеком. Аллен не предпринимал каких-либо действий, и Тикки просто позволил ему привыкнуть к ощущениям. Как и ожидалось, тело поддавалось довольно легко, а лёгкое возбуждение от светло-янтарных глаз не укрылось. Как и снова выступивший очаровательный румянец. Ярко-красная шёлковая лента несколько лениво сползла по краю дивана, и, на прощание блеснув острым краем, упокоилась на полу. Мужчина чуть отстранившись торсом, осторожно провёл кончиком языка по шее, приближаясь к лицу. Сейчас предстояло самое сложное – легко повернуть к каким-либо более определенным действиям подростка. Сейчас он уже не придавливал его всем весом к дивану – одна рука легко придерживала талию, вторая – просто будто бы запуталась в белоснежных волосах. Обозначив своё намерение тихим выдохом в губы, Тикки всё также аккуратно прикоснулся к ним. Словно на пару мгновений о чём-то задумавшись, парень чуть приоткрыл рот, уже окончательно расслабляясь. Удержавшись от победного возгласа, мужчина уже чуть жёстче продолжил поцелуй, начав расчёсывать пальцами длинные волосы и потянувшись к пуговицам рубашки. Становилось всё жарче. Аллен чувствовал, как температура тела поднималась, как горели щёки, как быстро сердце разгоняло кровь по венам. Как всё с большей готовностью тело откликалось на прикосновения, как всё больше затуманивался разум. Как совершенно по собственной воле представилось, что не эти, смуглые руки сейчас касаются его тела. Как не этот язык хозяйничает во рту, почти уже вызывая приглушённые стоны. Как не золотые, нет, как чёрные глаза сверкают сквозь ресницы, окидывая взглядом его тело. Но тут же наваждение прошло, стоило вспомнить близнецов Джасдеби, и вот уже переборов себя, Аллен потягиваясь, сам обнимает за шею, уже точно, Тикки Микка. Мужчина, признаться, не ожидал столь скорого отзыва, но это только подогрело интерес. Вообще, он не собирался заходить далеко сегодня – в таком деле, как приручение, спешка ни к чему. Но разве можно на его месте устоять, когда столь желанное тело, сейчас само, по собственной воле прижимается к нему, когда поцелуй наконец перестал быть «односторонним», и язык уже устал сплетаться с чужим, и остаётся только оставить и перейти к губам, которые сейчас ещё больше покраснеют от покусываний? Когда браслет часов цепляется за неизменную серёжку Аллена, когда рубашка прилипает к коже, когда мелкие пуговицы выскальзывают из пальцев, когда наконец слышишь стон которого так долго добивался, прикасаясь языком к выступающим мальчишечьим ключицам. Когда парень наконец выгибается на встречу, когда нет терпения чувствовать вместо горячего тела ткань одежды, когда руки скользят под рубашкой по худощавому телу, которое так подрагивает, что сладкие мурашки распространяются уже у самого по позвоночнику, спускаясь всё ниже, вызывая судорогу, заставляя пальцы ещё глубже зарываться в снежно-белые волосы и сжимать их почти до боли… И тогда, конечно же, нужно кому-то нажать на ненавистную кнопочку дверного звонка. Меньше всего Тикки на данный момент хотелось отрываться от такого сейчас открытого парня, от лихорадочного румянца на щеках, от искусанных до, вероятно и на следующий день, багровых губ, но назойливый посетитель никак не хотел оставить их в покое, теперь настукивая, кажется ногами, в дверь. Мужчина мрачно подумал, что сейчас выглядит явно не самым презентабельным образом, и уже давно обозначившееся напряжение внизу однозначно расскажет гостю, от какого занятия его тут, собственно оторвали. Последний раз поцеловав Аллена и чертыхнувшись про себя, взглянув в серые с томной поволокой глаза, модельер направился к двери с твёрдым намерением выставить такого не к месту заявившегося визитёра как можно скорее.