Меняя будущее

На пляже просыпалась молодая златовласая девушка. Она нехотя открыла глаза и посмотрела на небо: оно было чуть бледным. Рассвет только-только начал вступать в свои права. Усаги поёжилась от холода и встала со своей расстеленной на песке куртки. Она надела носки, туфли и потянулась. Девушка, всё ещё дрожа от холода и зевая, отряхнула куртку и натянула её на себя. Усаги посмотрела на море и улыбнулась. Она помнила свой сон, её встречу с матерью и чувствовала, что клетка, в которой она была, начала рушиться. Скоро она станет свободной, сможет расправить крылья и полететь! Усаги ещё немного постояла у берега, слушая ветер и волны, но через пару минут взяла свою сумочку и медленно пошла домой. Все сомнения, что одолевали до этого девушку, растаяли. Теперь можно было спокойно жить и наслаждаться жизнью. Усаги шла медленно, не спеша, наслаждаясь утренней прохладой. Свои волосы она не собрала в такие привычные для неё и для других два оданго, и теперь они спускались волной до колен. Одежда была слегка помята из-за того, что она в ней спала. Но девушку это совсем не волновало. Кто может увидеть её в такую рань? На улице было спокойно и тихо. Попадались только редкие прохожие, и всё. Девушка шла по городу и улыбалась. Ветер трепал её распущенные волосы, и из них иногда вылетали маленькие золотые песчинки. Усаги впервые встречала рассвет на улице в городе, было интересно за этим наблюдать. Солнце восходит, и небо становится нежно-розовым. Редкие лучи солнца проникают в окна людей, мешая им спать. Солнце озаряет ещё не всё пространство на улицах и иногда прячется за высокими многоэтажками. Рассвет был очень красивым, и можно было наблюдать за игрой красок вечно, но надо было идти. Когда она добралась до дома, то тихо открыла дверь и с облегчением стянула свои туфли с ног. Посмотрев на часы, она удивилась, было всего лишь семь часов. Получается, она добиралась до дома около двух часов. Пройдя на кухню, она застыла в удивлении от увиденной картины: за столом сидели и спали Ами, Рей и Минако. Девушка тихо выдохнула и на цыпочках вышла из кухни. Тихо поднимаясь по лестнице в свою комнату, Усаги становилось всё совестнее. Ушла, никого не предупредив, не оставив ни записки, ничего. Девушка уже собралась открывать дверь, как до неё донеслись голоса из ее комнаты. — Мамору, не волнуйся ты так, найдётся Усаги. Ничего серьёзного с ней произойти не могло, всё-таки она — воин в матроске и очень сильный! Она даже справилась с Галаксией! — Но в одиночку она ничего не могла сделать! Если бы ни ваша и моя помощь, то Усако не выдержала бы ни одной битвы. — Почему ты так говоришь, Мамору? Она — твоя невеста, будущая жена, ты должен верить в неё! — яростно зашипела на Мамору Макото. — Я говорю только правду, Макото, правду. Она не сможет жить одна! Не справится с этим! Привыкла полагаться на других, вечно ожидая помощи. И если на неё напали, то она наверняка может находиться сейчас при смерти или вообще уже умереть! Мамору говорил это с такой уверенностью, что стало понятно: он не верит в свою будущую жену. Не верит в то, что она сильная, что смогла прожить и без его помощи. Да, ей вечно помогали, но это не значит, что она ничего сама не может сделать. — Мамору, — осуждающе прошептала Мако. — Что? Скажи, что это неправда. И Рей, и Ами, и Минако, и ты всегда могли сражаться одни и выходить победителями из большинства схваток. Там, где вы не могли справиться, заканчивала уже Усако, но только после того, как демона ослабляли вы! Макото промолчала, и Усаги не видела её лица и не могла понять, какие её одолевают мысли. — Вы всегда погибали от её слабости, и я тоже погибал. Она сама умирала множество раз, но это её не исправило. Она — будущая Королева, а ведёт себя, как ребёнок. Я её люблю, но ей давно пора повзрослеть. Ей давно следовало взять пример с девочек и с тебя, Мако, тоже. Я всегда в неё верил! Не гляди так осуждающе, но я устал верить! Устал от её наивности и глупости. Я хочу видеть рядом с собой взрослую, умную и мудрую королеву, с которой мы будем править королевством, с которой у нас родится дочь. Я стал меньше с ней общаться, думал, хоть немного поумнеет. И вот, она исчезает, и мы из-за её глупости не можем найти себе места. Я устал, Мако, и хочу спокойной, размеренной жизни, — закончил свой монолог Мамору. А Усаги слушала это, сидя под дверью и давилась слезами, которые текли против её воли. Он не верил в неё! Говорит, что любит, но не верит! А она специально оставалась весёлой девчонкой, ей ведь всего шестнадцать лет! А он уже требует от неё, чтобы она стала королевой! Он устал! А она? Она не устала? Вести бесконечные битвы, умирать и воскрешаться. Терять всех из раза в раз. Она тоже устала, но никогда не жаловалась. Ей всегда надо было быть сильной и не показывать ни грамма отчаяния. Мамору от неё требовал, чтобы она была сильной, умной, мудрой! Она давно стала такой, но не показывала это! Девочки радовались, пусть и не открыто, когда девушка глупила, говорила нелепости: «Усаги прежняя, прочее — не важно! Справимся!» — читалось в их глазах. Усаги посидела ещё немного и почувствовала, что начала успокаиваться. Быстро утерев слёзы, она поднялась. Если Мамору бы знал о том, что она слышала всё, что он говорил, наверняка подумал бы, что сейчас та убежит в слезах, выкрикнув что-нибудь, открыв на секунду дверь в комнату. Девушка глубоко вздохнула и, выдохнув, распахнула дверь. Мамору с Макото замерли и ошарашено на неё посмотрели. Шатенка сидела на кровати, а парень, судя по всему, до этого метавшийся из угла в угол, резко остановился и замер. Никто не произнёс ни слова, и златовласая, улыбнувшись, сказала: — Привет, простите, что заставила вас так волноваться. Как видите, я в порядке. Вы можете быть свободны и спешить по своим делам, — всё это Усаги говорила с улыбкой на губах. — Ты всё слышала, Банни? — тихо спросила у Цукино подруга. — Да, я всё слышала, но можете не беспокоиться, идите и разбудите девочек. Пусть тоже идут по домам. Её улыбка не меркла, но парень с девушкой не могли не заметить дорожки от слёз и опухшие красные глаза Усаги и то, что её волосы были распущенны и растрёпаны, а одежда — помята. Макото вздохнула, поняв, что сейчас ничего не добьёшься, и потянула Мамору к выходу. Усаги стояла посреди своей комнаты и прислушивалась. Вот послышалась возня на кухне, и через минуту хлопнула входная дверь, известив о том, что все ушли. С облегчением выдохнув, девушка сняла с себя куртку и пошла в ванную. Усаги набрала воды и, сняв с себя одежду, погрузилась в неё. Хотелось разреветься, но Усаги сдерживала слёзы, готовые вырваться наружу. Было обидно, до боли обидно, что Мамору так о ней думает. Он всегда поддерживал её, помогал, спасал много раз. И это привело к тому, что он начал её считать несамостоятельной, слабой глупышкой, которая без команды «Действуй, Сейлор Мун!» ни на что не способна. Но это было не так. Она могла сражаться одна, могла жить одна! Пролежав в ванне час, Усаги выбралась из воды и завернулась в полотенце. Она прошла в комнату и села у зеркала. Взяв расчёску, девушка начала расчёсывать мокрые волосы, с которых стекала вода. Больно уже не было, обидно — тоже. Она сама дала повод так о себе думать. Но её теперь ничего не держало рядом с Мамору, и он мог выбрать девушку, подходящую его требованиям. Сама Усаги могла делать, что захочет, и она не собиралась становиться королевой. Вопрос только в том, как объяснить всё это девочкам и Мамору? Они ведь могут и не понять этого. Королевой теоретически могла стать любая из принцесс Солнечной системы и Галактики. Ведь дело было только в принце Земли — Эндимионе. Его избранница и становилась королевой, а он сам — королём. Но только почему-то все думали, что только Серенити может править в будущем. О других никогда речи и не заходило. Но Усаги не хотела править, никто не мог теперь заставить сделать её это. Малышка, в любом случае, будет жить, а всё остальное — не важно. Решив это, Усаги отложила расчёску и посмотрела в зеркало. В нём отразились, смотревшие на девушку серьёзные синие глаза, полные решимости. Мокрые волосы цвета спелой пшеницы спускались почти до пола, и с них иногда капала вода. Милое личико, пухлые губы. Она была красива, и даже редкие седые прядки в волосах не портили картину. Улыбнувшись своему отражению, девушка отправилась готовиться к новому дню, в котором она будет свободной.