Проклятия

— Множественные повреждения корпуса, пробоины в отсеках 368-а, 874-а и 145-б! — Радар засек повторный всплеск энергии! — Внимание! На нас нацелены ракетные установки! — По правому борту повреждение силового поля! — Капитан! Какие будут распоряжения?! Капитан Вирал! ... Бессилие. Опять бессилие. Оно всегда было его проклятьем. Бессилие — это то, что преследовало его с момента создания. Собственным не-рождением, появлением в лабораториях Спирального короля обреченный на бессилие, он раз за разом падал и, в кровь разбитый и униженный, поднимался вновь. Что есть бессилие? Без силы. Отсутствие силы спирали загоняло в рамки, обязательные для зверолюдей. Он не смог победить Камину в их первую встречу — не хватило силы. Ему, одному из лучших, не хватило силы победить человека, только недавно начавшего пилотировать ганмен. Тогда он его ненавидел. Тогда он только интуитивно чувствовал собственное бессилие, не зная правды ни о спирали, ни о зверолюдях, её лишённых. Неведение было его вторым проклятьем. Он не смог защитить своего командира Тимируфа — и это несмотря на то, что чуть не погиб тогда, защищая его. Но он выжил. Единственное, в чем ему всегда везло — это в сохранении в целости собственной шкуры. Чертово везение. Его удача всегда была его третьим проклятьем. Пережил он и госпожу Адинэ, хоть и клялся защитить её и отомстить за смерть Тимируфа любой ценой. Горькая насмешка судьбы — снова выжить. Везение. Видимо, его жизнь была слишком ничтожна, чтобы отдать ее за них. Ему снова не хватило сил. Бессилие. Снова он ощущал всю его глубину, стоя среди обломков на пустынном морском берегу, глотая слёзы ярости и бессилия и проклиная этот чертов Гуррен-Лаганн. Тогда он не знал, что тот, кого он винит в своих несчастьях, поражениях и унижениях, тот, кому собирается мстить, уже мертв. Неведение. Потом — новая попытка и новая смерть. Снова лишь гнев и ярость, бессильные что-либо изменить. Он опять проигрывал, уже не своему заклятому врагу, а мальчишке, почти ребенку, чёрт возьми. Но он начал понимать. Тогда, впервые не подчинившись приказу и опустив меч, именно тогда он стал понимать. Цитомандру он уже и не пытался защитить. И поэтому не оспаривал своё наказание — справедливое, честно говоря. Пытаясь переложить вину за собственное поражение на него, думая, что отправляет его на смерть, Цитомандра отправил его навстречу правде. Правде о его происхождении, о зверолюдях, о нём самом, правде о людях и о его врагах, правде о его бессилии. Ни один зверочеловек никогда не сможет победить человека, познавшего силу спирали. Неведение разбилось о правду. Его новым проклятием стало бессмертное тело. Его бессмертие не придало ему сил, лишь продолжило мучения. Новое поражение — новая смерть, ему снова не хватило сил защитить того, кого он должен был защитить. Но теперь он знал все и верил в предсказание лорда Генома. И ещё — он стал лучше понимать людей. И не мог их теперь ненавидеть. И он снова выжил. А его враги принялись увлеченно строить новый мир, мир, о котором они так мечтали. Вот только они не принимали в расчет, что не всем нужен новый мир, они не замечали тех, кто не принимал их желания. Наверно, когда-то так же поступал и Лорд Геном. Уверенные в своей правоте, они были ничуть не лучше его. А он всего лишь хотел защитить тех людей. Ему, столько раз пытавшемуся сохранить то, что должен был, так отчаянно пытавшемуся найти в своей жизни то, за что он мог бы бороться, ему было понятно их желание не сдаваться, защитить свои дома и то, что им дорого. Но он снова оказался слишком слаб. Бессилие. *** — Пойдём, Симон! В коридоре царит полумрак, но падающие через маленькое окошко тюремной камеры солнечные лучи окрасили волосы Ёко в кроваво-красный, режущий отвыкшие от света глаза, цвет. Наверное, он должен был завидовать. Потому что за ним не придут. Потому что некому было приходить за ним, ждать или беспокоиться. Но ему уже все равно. Путы бессилия и безразличия сковали его прочнее и надежнее любых кованых кандалов. — Ёко, дай-ка мне! Звуки выстрелов — и цепь опадает к его ногам. А его удивленный взгляд встречает уверенный Симона. И тот просто открывает дверь. *** — Зачем ты предложил мне пилотировать Гуррен, Симон? Я не обладаю силой спирали и буду бесполезен. Любой из людей, из Гуррен-Дана... от них было бы больше пользы. Слова застревают в горле, ему трудно... и больно говорить о собственном бессилии. Тем более — этому человеку. — А мне не нужна от тебя сила спирали, Вирал. Знаешь, тогда, в тюрьме, я кое-что понял. Главное различие человека и зверочеловека. Наша сила заключается в разном. Тогда ты запросто справился с этой курицей, против которой у меня практически не было шансов. Да и против тебя, если честно сказать, не особенно... Понимаешь? Моей силы спирали хватит на двоих, но мне не хватает твоего опыта, физической силы и выносливости. А вместе... вместе мы сможем все! И верь в себя, Вирал! Верь в меня и верь в нас! — Симон с силой хлопает его по плечу, словно физически передавая свою уверенность. — Люди такие странные существа... *** — Капитан! Капитан Вирал?! Проклятия? Незнание?! Бессилие?! Да за кого вы меня держите?! — Уклонение с прежнего курса! Перекрыть переборки к поврежденным отсекам! Полный ход им навстречу! И огонь из всех орудий! Мы им покажем, на что способны земляне! И тихо, почти про себя, усмехается: — Кем бы они ни были... И пространство космоса сотнями огненных фейерверков расцвечивают взрывы вражеских кораблей. А удачу, так и быть, я оставлю себе.