POV Святослав:
В последний месяц моя жизнь, словно не про меня. Никита простил меня, даже принял и понял мотивы моего поступка. Мы были все время вместе и невозможное счастье переполняло меня. Мне постоянно казалось, что это не со мной, не про меня, что у меня просто не может быть столь долгого счастья, и, как оказалось в последствии - я был абсолютно прав. Не знаю: накаркал ли или просто предвидел печальный исход, но в итоге случился именно он. Возвращаясь одним осенним днем из магазина, в котором я делал необходимые для дома покупки, обнаруживаю звенящую пустоту в квартире и записку на тумбочке в прихожей.Меня не ищи, все то, что у нас было огромная ошибка. Прощай!
И как прикажете понимать сей шедевр?! Неужели опять ошибся? Нет, этого не может быть. Ошибка во всей этой дурацкой ситуации, никак не в наших чувствах. Это точно. Но сколько я не ломал голову над этой самой ситуацией - ни одного логического объяснения ее такому исходу не находил. А спустя пару дней беспрерывных головоломок и вовсе вырубился, а проснувшись, ощутил лишь давно привычную пустоту. Обдумав все события еще раз, решил просто отпустить все это и дальше жить, как и прежде в полном одиночестве. Вновь не нуждаясь ни в чем присутствии рядом со мной. Краски жизни в миг померкли, оставляя за собой лишь сплошную серость. От одиночества, а точнее, из необходимости заботиться хоть о ком - нибудь решил завести себе щенка. Выбор пал на замечательную породу, гордо именующуюся "Сибирский Хаски". Щенок был просто восхитителен и очень напоминал собаку из тяжелого психологически, но безмерно трогательного фильма "Хатико", поэтому с именем заморачиваться не пришлось, так и назвал его. И началась веселая жизнь: прогулки по пять раз в день, по полтора часа каждая, уборка в квартире по несколько раз в день и, безусловно, кормление с пипетки. Поскольку я взял его еще совсем маленьким, кушать сам он был просто не в состоянии - поэтому мне приходилось молоко буквально вливать в него. Теперь я жил по режиму и был предоставлен не сам себе, а подчинялся потребностям и желаниям этого маленького чуда и мне безумно нравилось это. Щенок же, в свою очередь, в качестве благодарности за любовь, проявленную к нему. Окружил меня ответной любовью. Каждый раз приходил ко мне на руки, сворачивался клубком и просто лизал мои пальцы, иногда слегка покусывая, но всегда не больно. Время шло и совсем скоро, Хатико уже перестал помещаться у меня на руках, что безмерно огорчало его. Но он быстро нашел альтернативу и дремал около моих ног. Приятно сворачиваясь на стопах, умильно щекотал пальцы носом и всегда подставлял пузико, для того, что бы я в свою очередь гладил его по нему. Время шло и мы засиживались с ним глубоко за полночь, нам обоим было так хорошо, что просто отрываться не хотелось. Но в один вечер, плавно переходящий в ночь, нашу такую идеальную идиллию так и прервали самым наглым образом. Проявляющимся в виде дверного звонка. Звонка, который я временами ненавижу. Но подумав, я все же решил среагировать на этот самый звонок. И лишь взглянув в глазок, даже не спрашивая о цели визита и его личности, просто открыл дверь. За порогом оказался курьер. Ничего не выражающим голосом он поинтересовался моей личностью, и, убедившись, что посылка адресована мне, просто удалился, вынудив меня расписаться напоследок. После его ухода я еще минут пять пребывал в шоке. Потом же вопрос:"Кто мог, да еще и так поздно прислать мне посылку" просто не давал мне покоя, но отвлечься от него пришлось благодаря маленькому комку, так рьяно напомнившего о себе, в виде дерганий за полы штанов. Очнувшись от странных мыслей, взял собаку на руки и пойдя к креслу открыл эту самую посылку. Внутри оказался конверт с письмом и пару фотографий Никиты. Первой мыслью было выкинуть все это прямо на помойку, даже не вскрывая письмо. Мало того, что бросил, так еще и посмеяться решил. Но что - то не дало мне это сделать и уже возле самого ведра моя рука дрогнула и пальцы судорожно разорвали конверт. В обход всякой логике я просто приступил к чтению письма. С каждой минутой изучения этого чертового письма мне становилось все хуже и хуже. Хотя, казалось бы, хуже уже было некуда. Оказалось, что еще как было куда, хуже. К концу прочтения я вообще себя уже не осознавал. В кратце, в письме говорилось о том, что если я его читаю - значит Никиты уже нет в живых. И, что он не хотел при жизни меня обременять - поэтому попросил, чтобы письмо мне отнесли строго после его похорон. Писал, что не желает умирать с крестом моего разбитого сердца на совести, но у него нет другого выхода и, что просто допустить не может, чтобы я гробил свою жизнь рядом со смертельно больным человеком. У него оказалось был рак легких. Последние дни провел в каком - то хосписе, в котором люди, как правило и умирали. Одинокие, брошенные, вычеркнутые из этой жизни. Боже, его единственной просьбой в этом письме было то, чтобы я пришел к нему на могилу, хотя бы один раз. Так как он знал, что умрет, причем очень скоро, то сам успел забронировать себе место на кладбище и в этом самом письме его же и указал. Дикость какая, уже живые люди себе могилы бронируют. Бррр... Раньше я считал, что хуже, чем ощущение, что меня: бросили, предали быть не может. Что же, сейчас могу признать, что может. И именно понимание всего страха и одиночества последних дней Никиты, для меня было намного тяжелее, чем любое из предательств в моей жизни. Я бы все отдал, лишь бы только он не умирал, ну или хотя бы, чтобы скрасить ему последние дни жизни. Но изменить уже ничего было нельзя и выбор он сделал за нас обоих. Я же на утро же собрался, купил цветы и поехал к нему на могилу. И не по его просьбе, точнее, не только из - за нее. А из - за того, что мне необходимо было поговорить с ним, хотя бы у его на могиле. Пусть это и глупо, но мне было нужно это. Ехать одному было страшно, и я решил взять с собой Хати. Да, со временем, Хатико я стал сокращать - поэтому у собака появилась кличка "Хати". Какой - то час в машине, потом еще полчаса блуждания по кладбищу и я уже мну землю на его могиле, своеобразное приветствие. Понимание, что под этой холодной, равнодушной ко всему землей лежит мой любимый человек меня просто разрывает, терзает мою душу, уничтожая ее. Хати, как почувствовал что - то не ладное, либо ощутил разрушающую энергетику смерти, стал прижимать ко мне плотнее, а через минуту и вовсе попросился на руки. Я, естественно не отказал ему и он просто стал мордочкой тереться о мое лицо, в поисках так необходимой нам обоим защиты. Около часа пробыв у могилы Никиты, я решил, что достаточно и не давая себе времени на обдумывания, совершенно не оглядываясь назад пошел в сторону выхода из кладбища. Как не странно, но мне стало намного легче после того, как я излил ему свою душу, сказал все то, что тревожило меня столь долгое время.