***
«У меня уже забрали все, и тебе нечем поживиться! Бери, что найдешь…» Нечем поживиться. Теперь и вправду — нечем. Кадм Певерелл выглядел теперь даже хуже, чем в тот миг, когда тень впервые его увидел. — Аb aliis… transire ad alios… — шептал тот как проклятый. Почему никто не видит, что он? «Не бродят призраки ни в молчаливом царстве Эребуса, ни в мертвенных глубинах царства Диса, но тело новое дух обретает и здравствует в мире ином…» — торжественно басил кто-то за его спиной. Кадм развернулся и дерганой своей, напряженно-пружинной походкой направился прочь. Прочь. С площади, из города. Аннстис ждала его на окраине. Прекрасная дева на скамье в цветущем кустарнике. Тонкие ветви сплетались у нее над головой, и мелкие белые цветы осыпались ей на плечи. Бузина все еще цвела, но Аннстис не было до этого дела. Как не было дела и до бедного Кадма Певерелла. — Мы уходим, — коротко бросил он. Лишь когда он взял ее за руку, Аннстис подняла на него глаза. В них отражалось серое небо и белые цветы — и ничего более. Ни вопроса, ни единого проблеска интереса. — Идем же, — он увлек ее за собой. Они вышли из города, и пересекли поле, и поднялись на холм; тень скользил следом. На полпути Кадм начал спотыкаться — он рвался вперед, не разбирая дороги, и вряд ли у него был какой-либо план. Даже без Аннстис он казался более живым.***
— Мистер Неттлшип! Северус! — А? Он вынырнул из видения — это оказалось неожиданно трудно. Как если бы он взялся работать в разгар лихорадки. — У вас кровь идет. Люпин — черт бы побрал это его участливое выражение лица! — протянул ему носовой платок. И правда — кровь. Раньше, до издания «Напутствий магу мыслей», инсульт был профессиональным заболеванием легилиментов. Переоценил свои силы — и все, финал. Такая будущность прахом из-за какого-то чахлого сосудика в мозге. Северус, впрочем, и прежде пренебрегал техникой безопасности. Хотя таких дотошных наблюдателей ему раньше не попадалось. Хоть в чем-то ему везло. Да и сломанный нос вкладывался в сброс давления. — Спасибо. Драко вышел из купе — должно быть, очаровывает проводницу, чтобы лишний раз не тревожила тонкий «ритуал». Ну вот, снова вспомнил тот первый сеанс. Захотелось выплеснуть скопившуюся желчь — но нет, нельзя. Да и к чему переводить слова на этого Люпина! Как есть — восторженный щенок. — Скажите, а можно… научиться этому? Северус смерил собеседника мрачным взглядом — ну хоть это он может себе позволить? — Можно. При наличии природной склонности и некоторого усердия. — А… — Нет, — отказал он, возможно, даже резче, чем следовало. — Конкретно вам этот вид магии противопоказан. Неуверенная полуулыбка. — Думаю, при должном старании я мог бы научиться. Понимаете, я… — Вы эмпат, Люпин. Ваш визит в чужой разум будет примерно так же полезен вашей душе, как детонация рога взрывопотама. На миг повисла тишина, а потом половина улыбки превратилась в целую. — А вы любите яркие метафоры. — Наглядность во имя понимания. Они помолчали еще немного. — Вы ведь знали, что вам не стоит пробовать? Люпин пожал плечами. — Но я не знал, Северус, не попробуете ли вы меня научить.***
— «…И по мере того как Гренгуар углублялся в переулок, вокруг него все возрастало число безногих, слепцов, паралитиков, хромых, безруких, кривых и покрытых язвами прокаженных: одни выползали из домов, другие из ближайших переулков, а кто из подвальных дыр, и все, рыча, воя, визжа, спотыкаясь, по брюхо в грязи, словно улитки после дождя, устремлялись к свету…» — прокомментировал вполголоса Драко Малфой, пробиваясь сквозь толпу на вокзале. — Дюма? — поинтересовался Северус. — Гюго, — не оборачиваясь, ответил Драко. — Как мне рассказала милая мадемуазель проводница, с катакомбами связано множество легенд. В том числе и вполне литературная из «Собора Парижской Богоматери». Мол, там находился так называемый «двор чудес», прибежище разного рода жуликов, бродяг, беглых монахов, шлюх и убийц. Ну, и поэтов — в этом случае Гренгуара. Наконец они выбрались из толчеи. — Легенда о подземном озере под зданием Оперы не менее известна. Разумеется, благодаря романам этого несносного Леру. «Призрак оперы»! Если бы не финал, его бы судили за нарушение Статута о секретности! — Такси, Драко, — устало прервал его излияния Неттлшип. — Нам пора садиться в такси. Молча.***
— Ваше стремление к истории, разумеется, заслуживает восхищения, — голос смотрителя окутывал слушателей, прокрадывался в уши точно на мягких кошачьих лапах и незаметно заполнял сознание. Пожалуй, голос и был его самой выдающейся чертой — в остальном мсье Клод с неразборчиво написанной на бэйджике фамилией не представлял из себя ничего примечательного: невысокая чуть полноватая фигура, подбородок с чуть намеченной ямочкой, по-детски пухлые щеки. Глаза неизменно полуприкрыты — не то от усталости, не то удовольствия. Театр этот человечек — судя по его речи — любил трепетно и искренне. — Разумеется, мсье Леру имел некоторый прообраз «подземного озера», но — вынужден вас разочаровать — это лишь резервуар с водой на случай пожара. Специалисты говорят, что он придает фундаменту устойчивости, но, право слово, я не столь сведущ в архитектуре. — Да что вы говорите? Носить фамилию Малфой, видимо, означало текущую в самой крови учтивость. Смотритель в сером костюме всплеснул изящными ладошками: — Не спорю, резервуар производит впечатление! Мощь, объем, усмиренная стихия… Но не лучше ли уделить внимание более реальным вещам? Знаете ли вы, господа, что более ста лет назад мсье Кларк поручил записать голоса — величайшие голоса! — для потомков и сохранить урны с дисками в подвалах нашей Оперы? Не так давно их извлекли и оцифровали. Карузо, Мельба, Патти… Божественные голоса, господа! Малфой кивал, весь будто в сопереживании, Северус к стыду своему вспомнил одного лишь Карузо, но потом утешился тем, что Люпин, вероятно, не знает и того. — А если устремиться ввысь? Крыши Парижа стали прибежищем для пчел, и Опера — не исключение. Три сотни ульев, господа! — Непременно взглянем, мсье. Но хотя бы резервуар мы успеем посетить до начала представления? — Драко был сама заинтересованность. — В конце концов, Опера Гарнье — это не только зал и Зеркальный салон… — Разумеется, мсье. Мы успеем обернуться туда и обратно. Слово свое он сдержал: «маленькая приватная экскурсия» успешно добралась до резервуара (как на взгляд Северуса, они представляли собой ухоженного и расцвеченного огнями двойника хогвартских подземелий) и даже полюбовались на живущих в водоеме сомов. Нырять в глубину прямо перед смотрителем никто, конечно, не собирался, но когда Малфой с довольным видом вывел всю компанию вслед за смотрителем в фойе, Северус поймал Драко за рукав и прошипел: — И что теперь? На крышу, посмотрим на пчелок? Малфой снисходительно — нечасто он себе это позволял — ухмыльнулся: — Зачем? С местностью мы познакомились, так аппарируем как приличные люди — из заказанной ложи.