Наследие. Abyssus invocat

      Роза буквально за руку втащила Скорпиуса в дом на Брук-стрит — иначе, чем со столь конкретного приглашения в квартиру на пятом этаже было не попасть: Гермиона Грейнджер-Уизли изрядно доработала старинные Охранные чары.       Но постойте: любой скажет, что в этом доме, сложенном из белого камня, только четыре этажа! И Скорпиус, пока поднимался вслед за девчонкой Уизли, насчитал столько же! — Маскировочные чары плюс Фиделиус, — пояснила Роза, заметив удивление на лице Малфоя. — Хранитель тайны не я, так что можешь только в гости зайти. Потом, стоит тебе шагнуть за порог, ты не то что попасть внутрь — вспомнить о местонахождении дома не сможешь. — Это что, вы всех гостей Обливиэйтом шарахаете? — изогнул бровь Скорпиус. — Только избранных, — улыбнулась девочка. — Чары заставят тебя забыть о том, как ты попал в дом. Кто-то думает потом, что аппарировал с кем-то из семьи, кто-то полагает, что это был портал — то есть сам визит ты запомнишь, а вот способ перехода — извини.       Скорпиус пожал плечами, делая вид, что ему такой способ посещений не в новинку.       Смешно сказать: перехода он и сейчас не запомнил. Вот они стояли на лестничной площадке, и Роза вещала ему про охранные чары; вот она взяла его за руку… Что ж, теперь он стоит в самой обычной прихожей — разве что входной двери не видно. — Добро пожаловать, — сказала девочка, стягивая шарф. — Раздевайся-разувайся, и пойдем искать Лили.       Такое предложение не очень-то вдохновляло. — Зачем? — нахмурился Скорпиус.       Он-то помнил про младшую сестру Альбуса, которая не желала даже письма ему прислать, узнав, что тот попал на Слизерин. Пусть у Скорпиуса и не было сестер и братьев, достаточное количество кузин и кузенов отчасти восполняли этот пробел в жизненном опыте. И он, например, с трудом мог представить, что обрывает все связи с кем-либо из них. Тем более, по такой дурацкой причине.       Да, конечно, кое с кем из них он списывался всего-то пару раз в году. Так там какая разница в возрасте и какое расстояние! Вот с Джеком, с которым они в свое время были неразлучны, он связывался почти каждую неделю. И надеялся, что не успеет натворить ничего особо наказуемого перед летом: лишиться поездки — и встречи с Джеком — было бы крайне неприятно. — На доме Альбуса похожие чары, — пояснила Роза. — Тебе понадобится приглашение кого-то из постоянно живущих на площади Гриммо. — А через камин? — с тоской спросил Скорпиус. — Есть же защищенная линия…       Роза покачала головой. — Все строго регламентировано. Хоть камин, хоть аппарация, хоть портключ самодельный — все только в сопровождении хозяев. Ну, или по семейному разрешению — как мы с Хьюго, например. Но мы, в отличие от Лили и Джеймса, не можем никого туда привести.       В Хогвартсе Скорпиус достаточно насмотрелся на поведение Джеймса. Лили представлялась ему мелкой юбконосящей версией своего старшего братца. Просить такую о чем-то?       Наверняка сейчас трескает шоколадные котелки и ни капельки не переживает. Или проверяет, насколько ей идет траурная мантия. Или чем там должны заниматься в таких случаях бессердечные девчонки?       Чего он не ожидал, так это того, что навстречу ему выйдет пестрый лоскутный сверток в одном шерстяном носке. Рыжие — ярче, чем у Розы — волосы лежат неухоженной копной. Карие глаза приобрели отчетливый красноватый оттенок. Нет, она не плакала — сейчас не плакала. — Там Хьюги уснул в библиотеке, а Джейми заперся в своей комнате. Рози, раз ты вернулась, можно я с тобой поси… Ой, — девочка заметила наконец, что кузина пришла не одна, и метнулась куда-то вглубь квартиры. Резко хлопнула дверь.       Роза отнеслась к этому явлению абсолютно спокойно. — Значит, не в библиотеку. Скорпиус, ты не против посидеть на кухне? Чувствую, нам всем понадобится хорошая кружка чаю…       Скрпиус уже ни против чего не протестовал. — Это Лили, — невозмутимо представила Роза девочку, когда та вошла в комнату. Стеганое одеяло исчезло, его сменили джинсы и вытянутая черная кофта, а волосы были собраны в хвост — пусть косой и неаккуратный, но все же. — А это Скорпиус. Садитесь, пожалуйста, и пейте свой чай.       Лили плюхнулась на стул напротив, самый далекий от места Скорпиуса. Теперь их разделял широкий, добела выскобленный стол. Взгляды, которые Лили бросала на гостя, были далеки от доброжелательных.       Похоже, она и умыться успела. Не то чтобы это сильно спасло положение с заплаканными глазами, но бодрости, похоже, прибавило. Лили Поттер явно прикидывала, как половчее вцепиться Скорпиусу в глотку.       Скорпиус с крайним интересом вглядывался в содержимое кружки.       И ни один из них не проронил ни звука.       Роза возвела глаза к потолку: — Вы точно не хотите поговорить?       Они почти синхронно дернули головой, выражая полное нежелание вести беседу.       Роза выдержала приличествующую случаю паузу… И с оглушительным звоном шваркнула кружкой о стол.       И Лили, и Скорпиус подскочили от неожиданности — и посмотрели-таки на Розу.       Убедившись, что внимание аудитории захвачено, и неблагодарные слушатели готовы внимать, она отодвинула чудом уцелевшую кружку и встала, уперев побелевшие пальцы в столешницу: — Пока вы тут демонстрируете характер, время уходит. Не ты ли, Лили, рыдала, что была полной дурой, позволив Альбусу уйти? Не ты ли, Скорпиус, что на все готов, лишь бы отыскать Альбуса?       Рыжая Поттер не удержалась и посмотрела на него. В глазах у нее плескалось удивление… И надежда?       С чего бы это, если она столько раз игнорировала Ала… Позволила уйти? А он что, еще и послушаться ее мог? — Вы можете продолжать сколько угодно. Хоть передеритесь тут, — размеренно продолжала Роза. — Но прежде того Скорпиус осмотрит тело этим своим артефактом и подтвердит, Альбус это или нет. А ты, Лили, проведешь его на Гриммо. Или миссис Поттер узнает, куда пропала ее гоночная метла.       Лили Поттер покраснела до самых своих рыжих бровей: — Нет, Рози! Это все из-за него! Из-за него и его слизеринских штучек! Ал не мог связаться с настолько темной магией! Не по своей воле! Я читала папин отчет, Ал не мог участвовать в таких ритуалах! Не по своей воле! Где он, спрашивается, мог найти темных магов? Только среди слизеринцев! Он… — Действительно, как все просто! — взвился Скорпиус. — Давайте, повесим всех собак на факультет! А еще лучше — приплетем парочку ритуалов пострашнее! Плевать, что Альбус делал, ради чего — этого нет в школьной программе, какой ужас! Давай, в Азкабан предложи его засадить! Тебе же брат все равно не нужен! Чего мелочиться, давай сразу Поцелуй дементора! Как же, Альбус опозорил ваше белое и пушистое семейство, посмел выбрать что-то помимо красно-золотого рассадника героев… Что, Джеймс на его фоне плохо смотрится? Тебе мешает факт наличия брата-слизеринца? Действительно, зачем такой неудобный Альбус? Наверняка радуешься, что его нет, а? Довольна? Теперь-то никто не заставит писать ему?       Что-то было точно не так. Девчонка смотрела ему в глаза — и краснела все ярче и гуще. Руки у нее опустились, и кулаки — хотя какие кулаки, одно название — разжались. Она отступила на шаг, упершись спиной в стену. И вместо того, чтобы демонически, как полагается торжествующим стервам, расхохотаться, она сползла на пол, прямо по веселенькой овощной расцветочки обоям, и разрыдалась.       Скорпиус озадаченно умолк. Вообще-то его учили девочек не обижать, а, напротив, всячески беречь. И, в общем-то, Скорпиус этой науке всегда следовал. Так что сообразить, что делать с собственноручно доведенной до истерики сестрой лучшего друга, было непросто. — Эй… Ты чего? — по возможности мягко попытался окликнуть ее Скорпиус. — Слушай, хватит…       Бесполезно. Девчонка ревела, не реагируя на него совершенно. Рыдала, сопела, захлебывалась слезами — и собственными словами, потому что сквозь рыдания периодически прорывались какие-то посторонние звуки.       Разобрать что-либо было сложно. — Ал… Никогда… Я д-думала… — хлюпающий нос не прибавлял ее речам разборчивости. Как и то, что она уткнулась лицом в рукав кофты. — Ал… Он всегда, в-всегда… н-моей стр-роне… Не как Джейми… А я… Сама… С-сама его… оттолкнула! — рыдания перешли в натуральный вой. — Он… Он из-за меня… М-моей глуп-сти… У-у-у… У-умер!       Она вцепилась зубами в этот несчастный рукав. Ее плач стал глуше, но звучал от этого только больнее.       Надо было что-то делать. Пусть это что-то ей и не понравится. — Хватит! — Скорпиус взял ее за плечо и легонько тряхнул. — Он! Не! Мертв!       Сдавленные, рваные всхлипывания.       Он тряхнул сильнее. Метод этот и ему самому не нравился. — Но если не прекратишь, то он точно погибнет!       Скорпиус, преисполнившись отвращения к себе, уже прикидывал, не поможет ли здесь пощечина, как плач все же прекратился. Лили Поттер подняла голову и встретилась с ним взглядом. — О ч-чем ты?       Ее все еще трясло, но зубы она стиснула — будь здоров. — О том, что Альбус не мертв. Мы с ним использовали один артефакт, и теперь он показывает, что Альбус жив. Он где-то далеко, его чуть ли не пытают, но он совершенно точно жив.       Лили рывком встала, проигнорировав протянутую руку Скорпиуса. — Тогда кого мы будем хоронить в субботу?       Скорпиус выпрямился. — Я тоже был бы не против узнать.

***

      Гарри Поттер сходил с ума от ощущения собственного бессилия. Он бездарно провалился — и как отец, и как аврор.       Не уследил. Не уберег. Не успел.       И теперь Альбус лежит внизу — восковито-бледный, глаза запавшие, черты лица заострились. Джинни никого к нему не подпускала: сама обмыла сына, сама надела на него рубашку и мантию. Гарри было позволено лишь перенести тело, безвольное и недвижимое, до странности легкое. Теперь Альбус лежит внизу — бездыханный.       Не защитил. Почему список смертей, в которых аврор Поттер винит себя, пополнился именем его сына? Почему именно он? Почему?       Джинни собрала вещи Джеймса и Лили — надо отправить детей в «Нору». На площади Гриммо будет слишком тяжело для них. И сейчас-то их отправили к Рону и Гермионе. Гарри же должен заняться организацией похорон — раз уж не в состоянии организовать расследование. Даже здесь он провалился.       Аврорат, аврорат. Каждый — каждый сослуживец уверил Поттера в своем сочувствии его утрате. Каждый выразил соболезнования. Но расследования это не ускорило. А что там ускорять? Магловская полиция знать не знает ни о Гарри Поттере, ни о его семье. Как и о том, что одиннадцатилетний Джон Доу, найденный заколотым в ночь после Рождества, был опознан как Альбус Северус Поттер. Они, конечно, старались. И Риджбек, и кругленький коронер, приводивший Поттера в чувство тогда, в морге, и вся подневольная полицейская братия с того участка. Но что взять с маглов? Старлинг поспособствовал, конечно, переводу дела в аврорат. Вызвал эксперта из Мунго, законно отдыхавшего по случаю праздников. Да, были следы темных ритуалов — давнишние, отцветшие. Отголоски неведомого, но жутковатого прошлого. Быть может, глупый эксперимент. Или просто пребывание в наполненных старой магией подземельях. Хогвартс Хогвартсом, но, к примеру, комната с василиском фонила чем угодно, но только не светлой магией. Думать об этом не хотелось — никакой связи с последними событиями. В остальном же — ничего.       Ничего. Убит совершенно по-магловски. Стилет в сердце — ровно фут стали. Ровно фут — прямо как самая длинная волшебная палочка. И такой же тонкий. Убийца стоял за спиной — длинные ли руки нужны, чтобы обхватить ребенка поперек груди? Он приобнял Альбуса за плечи, прежде чем нанести удар. Так говорили и магловские эксперты, и штатный легилимент Аврората. Не забавно ли, что всей мощи волшебников хватает всего-навсего на предсмертное воспоминание?       Возможно, Снейп мог бы сказать больше. Но искать его теперь — что ветра в поле. Все долги розданы, новых нет и не предвидится. К тому же, Гарри подозревал, что новая жизнь мастера зелий связана с Воскрешающим камнем и его владельцем.       Тогда, выходя к Волан-де-морту, он сжимал в руках этот камень, и тени дорогих ему людей сопровождали его. Но эти тени развеялись, когда его настигла Авада.       Гарри боялся узнать, что зельевар мертв. Тоже. Снова.       Хватит с него смертей.       Хлопок аппарации — и серая громада аврората исчезает из виду.       Площадь Гриммо все еще не отошла от Рождества. Венки остролиста и электрические гирлянды. Засыпанные снегом автомобили, терпеливо ждущие, когда владельцы решат покинуть дом и отправиться-таки на работу…       Дом.       Гарри возвращался домой. Но возвращение это было полно горечи.       Что его встретит? Пустота. Зеркала под черным крепом. Увядающие снежно-белые лилии. Тишина покинутых комнат и вой ветра за стеной.       Чего он не ожидал застать, так это троих выбирающихся из камина детей.

***

      Гарри Поттер стиснул зубы. Мерлин свидетель, сейчас ему не до соблюдения принципов гостеприимства. — Что вам нужно, мистер Малфой? — устало произнес аврор Поттер. — Ваши забавы здесь не к месту и не ко времени.       Ответом стал дерзкий взгляд серых глаз. Они буквально светились незамутненным чувством собственного превосходства. — Я хотел бы просить вашей помощи, мистер Поттер.       В выражении его лица найти хоть что-либо отдаленно похожее на смиренную просьбу, было затруднительно. — Боюсь, вам придется умерить свои запросы. Ничем не могу вам помочь, мистер Малфой. Обратитесь в аврорат по месту жительства.       Почему, Мерлина ради, почему Лили привела его сюда? С подачи Розы? Почему они молчат, не пытаясь ни объяснить происходящее, ни осадить Малфоя?       На упрямцев слова не действуют. — Мне нужны именно вы, мистер Поттер. — Ничем не могу вам помочь, — голова болела так, будто там прописался еще один Волан-де-морт. — Это просьба личного характера, — продолжал гнуть свою линию мальчишка. — И в ваших интересах выслушать меня.       Видит Мерлин, долготерпение не относилось к числу добродетелей Гарри Поттера. — У меня нет интересов, мистер Малфой! Мой сын мертв. Альбус мертв, и Рита Скитер в кои веки написала в «Пророке» чистую правду! Уйдите, прошу вас!       Мальчишка как клещ вцепился в его рукав. Волей-неволей пришлось обернуться, мысленно уговаривая себя не выхватывать волшебную палочку.       Серые глаза смотрели не по-детски твердо. — Вы ошибаетесь, мистер Поттер. И вам придется меня выслушать.       К дракклам терпение! Аврор сдавленно рыкнул и рванул мальчика за собой: — Ошибаюсь? Уверьтесь сами, Малфой!       Гостиная. Удушливый запах лилий. — Смотрите, Малфой! Смотрите! Так для вас достаточно доказательств?       Гарри едва не за шкирку потянул мальчишку к столу. Он бросил взгляд на лицо Малфоя — и ярость исчезла. Мальчишка побледнел, губы его дрожали.        «Он ребенок, — напомнил себе Гарри. — Ребенок, перед которым лежит тело его однокурсника.» — Насмотрелись? — бурчит он почти спокойно. Гнева больше нет — только давящее чувство всеобъемлющей усталости. — Проводить вас?       Малфой коротко дернул головой. Сделал еще полшага вперед. Вот он возится со своими перчатками. Левая рука — белая, тонкая, чисто малфоевская — дрожит.       Легким, бесплотным почти движением он отвел челку со лба покойного, заправил прядь за ухо…       И вдруг разразился истерическим хохотом. — Я прав, черт подери, — забормотал он бессвязно. — Я прав! Я знал!       Гарри мысленно подготовился к невербальному Агуаменти. Но смех стих, и Малфой поднял на аврора отливающие сталью глаза: — Вы просто поверили в то, что вам подсунули. Готов спорить, вы не в курсе, что такое пластическая хирургия…

***

      Гарри Поттер признавал, что порой ему недостает знаний — а вместе с тем иногда и умения их добывать. Но такое, чтобы его учил первокурсник, в его практике случалось впервые. — …Альбус жив, магия крови железобетонно это доказывает. Его двойник, вероятно, создан, чтобы ни у кого не появилось и мысли искать настоящего Альбуса. Только, спрашивается, какой в этом резон? Если похититель мог прятать Ала от аврорской службы всей Британии, зачем ему усложнять все инсценировкой? Он провел с ним три дня — и все силы магического правопорядка ничего не засекли.       Гарри мерил шагами комнату, а мальчишка Малфой действовал ему на нервы, размышляя вслух. — Ничего не засекли — значит, похититель сверхсильный волшебник уровня Мерлина. Или, что проще, у него есть некая скрывающая его магию штука. Вероятно, защищенное убежище? Редкие артефакты? Экранирующие гоблинские подземелья? Или попросту расстояние. Он, возможно, здесь даже не появлялся. Всего-то нужно было подсунуть объекту предмет-привязку, и вуаля! — ты можешь влиять на него, хоть на Луне прячась. Но тогда как доставить похищенного к себе?       Малфой раскачивался на пятках, размахивал руками — не забывая загибать пальцы на каждый свой аргумент — и следил краем глаза за перемещениями аврора. Движения аврора Поттер, с посеревшим от напряжения последних дней лицом вышагивавшего по комнате, становились все резче. — Аппарация? Слишком высок риск расщепления, особенно в случае принудительной трансгрессии. К тому же из-за пограничной магической завесы точка выхода искажается до неузнаваемости. Смысл напрягаться и похищать ребенка из дома главы Аврората, чтобы тебя размазало от дурацкого сбоя аппарации?       Малфой наконец перестал жестикулировать. — Криви пытался всучить Альбусу портключ. Не попытался аппарировать с ним из Хогсмида — хотя казалось бы, куда уж проще было; нет, он усложнил все настолько, что ему пришлось использовать дурманящий порошок, целый арсенал подчиняющих волю заклинаний, Непростительное… Даже если бы он был непроходимым идиотом, он бы отказался от такого плана, если б мог. Аппарация из Хогсмида представляется наилегчайшим путем — но он им не воспользовался. А что может портключ такого, что неподвластно трансгрессии? Действует на защищенных территориях, а значит, в пределах Хогвартса и при перемещении через государственные границы. — Есть только одно «но» — все портключи международного сообщения отмечаются минимум дважды, пограничной службой Британии и пограничниками же принимающей стороны. Даже если не было официально зарегистрированного канала, служащие бы отметили возмущение магического поля. Но в связи с этим не поступило ни одного отчета, — отозвался наконец Гарри. Он и сам пришел к тому же выводу, вот только верить в него, в отличие от Малфоя, не хотел. — Это же касается и защищенных объектов уровня Хогвартса.       Малфоевская версия означала предателя в Департаменте международного сообщения. Либо коррупционера в таком же отделе в Министерстве Магии принимающей стороны. Если портключ не всплывет в Лондонском архиве, то обнаружится за границей. Где-нибудь, знаете ли: Китай, Германия, Соединенные Штаты… Где угодно. И в этом случае отыскать Альбуса нереально.       Кажется, последнюю фразу он опять произнес вслух. — Может, бумажный след и ведет в никуда, — задрав подбородок, заявил Малфой. — Но магия крови дает направление — и чем ближе к объекту поиска, тем точнее.       Идея была чертовски хороша. — Любое действие с помощью магии крови подлежит обязательной регистрации, — медленно произнес Гарри Поттер. — И они совершенно точно не выдают разрешений несовершеннолетним.       Белобрысый паршивец только ухмыльнулся. — Мне кажется, это сейчас не самое важное. — Мне арестовать вас, мистер Малфой?       Мальчишка насупился. — Без меня у вас не будет и магии крови. В конце концов, это не ваши часы и не вам Альбус доверил свою кровь. Дольше суток вы меня удерживать не сможете. Так что я, пусть и с опозданием, возобновлю поиски — один. А вы можете и дальше жалеть себя.       Гарри приглушенно зарычал. — Чего ты хочешь, шантажист? — Вашей помощи. Помощи без оглядки на Аврорат и Министерство. Я показываю дорогу, вы исполняете роль ударной силы. Мы возвращаем Альбуса и расходимся, не ставя никого из упомянутых органов в известность о произошедшем.       Разумные условия — если, конечно, не учитывать того, что выдвигает ребенок. Но если учесть других детей — мертвого, лежавшего в гостиной дома Поттеров, не имевшего не то что имени, а собственного лица, и пока еще живого, страдающего неизвестно где… — Мы обойдемся без Непреложного Обета или как? — поинтересовался Гарри.        Малфой усмехнулся. — Будь это кто-то другой… Нет, с вас достаточно честного слова. Ну как, вручаете мне полномочия вашего проводника?