Твой Остагар

Три храмовника и восемь магов пробирались по вязким топям, выбиваясь из сил. Две лошади, везущие троих неспособных идти самостоятельно – в отряде магов быстро лечатся раны, но не истощение. Жалкие остатки плесневеющего хлеба, несколько полос завяленного мяса, да пара лошадей, что еще идут. Десять пузырьков лириума, из которых только четыре предназначены концентрацией храмовникам. Ульдред не знал, радоваться ему, что у магов есть средство пополнить запасы сил на случай встречи с группой порождений тьмы, с бандой дезертиров, с кем угодно, или бояться, что рыцари Церкви начнут сходить с ума от нехватки своего наркотика. Надо признать, храмовники доблестно выполняли свой долг и защищали магов не только от них самих, но и от окружающей агрессивной действительности, что и привело к значительному сокращению числа рыцарей. Так получилось, что их все уменьшающийся отряд оказался сначала без рыцаря-лейтенанта, а затем и без сержантов. Оставшиеся три рыцаря, один из которых был опустошен после схватки с эмиссаром, были весьма молоды. Ульдред перетягивал на себя одеяло командования постепенно, и теперь стал полноправным лидером их жалкой группы. Маги, совершенно не приспособленные не только к походной жизни, но даже просто к длительным пешим переходам, постоянно ныли, храмовники стоически терпели их стансы, а Ульдред насмешками, сарказмом и просто злостью заставлял их заткнуться и идти. Ему самому было тяжело, ноги гудели, сапоги грозили развалиться в любой момент, влажная жара выматывала быстрее всяких сражений, но он не мог позволить себе слабости. По ночам он делал мелкие надрезы на боках и заговаривал кровь на отдых всего организма. По-хорошему, надо было бы накладывать заклинание на всю их группу, но тупица Ронус еще в начале бегства стал агитировать за побег, заявлять, несмотря на косые взгляды храмовников, что им не нужно возвращаться в башню – все посчитают их мертвыми, и они смогут спокойно прожить остаток жизни. После того разговора в палатке молодой маг все еще дулся на Ульдреда и совершенно не воспринимал слов старшего коллеги: на резонные возражения, что идея абсолютно дурацкая и полностью лишена смысла, он не рисковал отвечать, но на лице его яснее ясного читалось «Ты нас предал! Испугался свободной жизни!». Ульдреду совершенно не улыбалась роль гонимого отступника, ее он мог обеспечить себе почти в любой момент. Он хотел, чтобы его оставили в покое на законных основаниях, чтобы никто не смел тыкать ему в лицо его магией. Поэтому он предпочитал политику исследованиям. И исследования наставничеству. Глупцы раздражали его не меньше надзирателей, хоть и бывали порой удобны, а ученики почти никогда не отличались умом. Даже уже прошедшие Истязания. Поэтому заклинание на восстановление тела он накладывал только на себя. Когда остальные еле тащились и уже мечтали о горячей ванне и теплой постели вместо вольных хлебов, Ульдред был собран, относительно бодр и, главное, уверен в себе, что кроме его статуса способствовало его лидирующей роли. Естественно, у подобных манипуляций были и побочные эффекты: раздражительность, которую чародей списывал на неприятную обстановку и усталость, начинающаяся бессонница и конечно же навязчивые мысли. Ульдред пока с легкостью различал зов Тени в своем сознании, но он никогда раньше не использовал магию крови так часто, и не знал, как долго сможет балансировать на грани, не переступая ее. Но риск стоил того, и чародей вновь разверзал свою плоть. – Солдаты! Храмовники были подготовлены к путешествиям лучше магов, и они первыми заметили большой отряд вдали. Ульдред приказал остановиться и на всякий случай приготовиться защищаться. От отряда к ним направилась небольшая конная группа – переговорщики. – Караульный разъезд отряда банна Сеорлика армии Ферелдена под командованием тейрна Логейна! Назовитесь! – Маги из Кинлоха. Возвращаемся в Круг. Старший группы, окинув их взглядом, хмыкнул. – Ну и жалкие же вы, ребята. Пошли, дадим вам еды и коней. Люди Ульдреда явно воспряли духом. Пока магов откармливали и укутывали, расспрашивая, как они выбрались из котла порождений тьмы, пока храмовников вынимали из покореженных лат и подбирали доспехи взамен, у старшего чародея случилась небольшая беседа с командиром отряда. Задачей солдат было патрулировать границы Диких земель и подбирать всех выживших для новой армии против порождений тьмы. Были у командира сера Мербола и особые приказы, один из которых он передал собеседнику. – Значит, это ты Ульдред? – произношение командира выдавало в нем простолюдина, выслужившегося до рыцаря. Чародей провел грязной ладонью по лысому черепу и утвердительно кивнул. – Есть особый приказ на твой счет. Сказано искать тщательно и в случае обнаружения передать следующее: «Договоренность в силе, но нужен совет. Рэдклифф». – Что «Рэдклифф»? – Ульдред недоуменно нахмурился. Он понятия не имел, о чем идет речь. – А я знаю? Приказано передать дословно. Я и передал. Взбодренные маги и храмовники в сопровождении небольшой группы солдат отправились на север. Их пока не призывали в армию повторно, и каждый мечтал насладиться комфортом до того, как это случится вновь. А Ульдред продолжал ломать голову, что хотели сказать его высокопоставленные друзья. Когда они прибыли в Лотеринг, вопрос наконец разрешился. *** – Йован? Какой еще Йован? Перед Ульдредом стояла женщина-солдат. Чародей не сомневался, что она одним движением руки может сломать ему шею, но это не помешало ему оценить открывающуюся перед ним картину. Женщина была хороша, что не способствовало плодотворности попыток освежить память. Воительница скрестила на груди руки, чем только подчеркнула свою очевидно не мужскую сущность. – Он сказал, ты его учил. Ульдред посмотрел на нее скептически, как бы говоря «Где я и где учил?». Женщина уже собралась добавить еще что-то, как их перебили. – Прошу прощения! – к ним тяжелой поступью подошел храмовник. Он был не из остатков кинлохского отряда, совершенно незнакомый. – Да, сер? – Ульдред уже понял, что сейчас произойдет. – Вы маг. Это не было вопросом. – Старший чародей Ульдред, если быть точным. Рыцарь был местный, лотерингский. Он дотошно выспросил все детали их военной кампании, выяснил, где остановились остальные маги и храмовники, и ушел проверить слова чародея, не забыв на прощание кивнуть своему собрату по ордену. Теперь еще один храмовник внимательно следил за магом издалека. – Так что там с Йованом? – напомнила о себе женщина. – Не знаю такого. Все настроение беседовать пропало. – Он сказал, что бежал, потому что его хотели усмирить. – Что? – Ульдред снова включился в разговор. Он попытался вспомнить все о недавних учениках, по которым поднимался вопрос об усмирении. «Йован, Йован…» – крутил он в голове. – А! – Наконец вспомнилось. – Так и что с этой бестолочью? *** Их встретили как героев. И как побежденных. По Кругу неслись шепотки о новом призыве и плач по погибшим. Их вежливо ни о чем не расспрашивали, но в каждой паре глаз горело любопытство, каждый ждал, что он окажется тем самым избранным, кому ветеран битвы под Остагаром поведает обо всех тяготах и горестях и ужасах войны. Вот прямо сейчас, сей момент… А Ульдред маялся. После встречи с разъездом он не прибегал к магии крови, но симптомы, что начались во время скитания по Диким землям, не проходили. Это пугало и мешало, потому что сейчас требовалась вся выдержка, все самообладание и весь разум, чтобы повести игру, как следует, и избавиться уже от вечного надзора. Добиться покоя. На следующий день после прибытия горстки магов, Ирвинг собрал совет. На нем произнесли торжественную речь по погибшим, особо помянув Винн. Вторым вопросом было выбрать новую группу магов для армии, если информацию о Море подтвердят. И, наконец, слово взял Ульдред. – Возможно, нам всем грозит Мор. Это еще не доказано, но мы обязаны допустить такую возможность. Но я обращаюсь к вам не поэтому. Мы – маги. Мы – чародеи. Нашей воле подвластны стихии, жизнь и сама смерть. Ирвинг нахмурился, Торрин отодвинул свиток, на котором рисовал схему руны. Все остальные подобрались, впитывая каждое слово. – Мы выполним свой долг, когда бы нас ни призвали. Мы защитим страну, нет – страны, которых мы почти не видели. И вернемся в свою башню, вспоминать, возможно, самое великое деяние в нашей жизни. По крайней мере, этого от нас ожидают. Но я заявляю – даже Мор не должен отвлечь нас от наших насущных проблем. Я даже думаю, что наоборот: Мор – это прекрасная возможность показать всему миру, что маги – это не зло. Маги – союзники, маги сражаются рядом, бок о бок с простым солдатом. Я сражался. Никто из присутствующих не был под Остагаром. Поэтому не знал, как Ульдред и другие чародеи поливали огненными потоками группку солдат, что оказалась окружена огромным числом порождений тьмы. Они были и так обречены, но осознание этого не делало работу легче, пусть вместе с ними сгорали заживо десятки, сотни моровых тварей. – Мор – это способ доказать, что мы достойны освобождения. Ульдред чувствовал, что вспотел. Это не имело никакого отношения к речи, он произносил их, разной степени пафосности и бессодержательности, почти на каждом совете, потому что этого от него ожидали. Настоящая работа велась не так. Озноб и испарина были новыми последствиями магии крови, он чувствовал это. И чувствовал, как на периферии сознания эхом отдается «…освобождения …свобождения …ждения». – Если ты закончил… – поднялся Ирвинг. Он с легкостью заметил малейшую заминку в речи своего старшего чародея. – Вообще-то, нет. Не в этот раз. Я должен спросить вас, коллеги, на что вы реально готовы, чтобы получить свободу. Потому что сейчас, прямо сейчас мы можем ее получить. Если только вы не станете сидеть сложа руки. Головы заинтересованно склонились, в глазах появился расчетливый блеск. Безумные проекты либертарианцев чаще всего оказывались пшиком, но Ульдред слыл очень разумным и очень прагматичным. Он никогда не бросал слов на ветер и, если что-то предлагал, это стоило как минимум выслушать. – Король мертв. Не вздрагивайте, вы это знаете. Для нас, магов, это мало что меняет. Взглянем правде в глаза – ничего не меняет. На трон сядет новый король и станет править по-своему. Только одно будет неизменно – стены клетки вокруг нас. Потому что королям нет дела до нас. Но нам есть дело до них. Если мы окажем услугу будущему королю, ему придется отблагодарить нас. Вряд ли мы избавимся от надзора Церкви совсем, но даже определенное смягчение условий будет лучше, чем ничего. И это станет первым шагом. – Но мы даже не знаем, кто станет следующим королем! У Кайлана нет детей. Как мы сможем оказать услугу кому бы то ни было, если не знаем, кто он и что хочет. Ульдред с трудом удержался от закатывания глаз: Годвин сидел в совете не за ум, а для перевеса лоялистов. Он делал одолжение Ирвингу, поддакивая, когда тому требовалось, а Ирвинг делал одолжение ему – закрывал глаза на кое-какие контрабандные махинации Годвина. Насколько Ульдред знал, дело доходило вплоть до лириума. – Ты зришь в корень, старший чародей Годвин. Нет однозначного наследника трона, а значит начнется борьба за власть. Если мы предложим свою поддержку одному из претендентов, мы сделаем его обязанным нам. – И кого ты предлагаешь поддержать? Чувствовалось, что молодой еще – не старше самого Ульдреда – лидер эквитарианцев Торрин будет решать не за или против плана, а в зависимости от личности претендента. – Я думаю, мы должны решить это сообща. Ульдред сел, старательно скрывая дрожь пальцев рукавами. Первая партия была разыграна, как ожидалось, без проблем. Но это была разминка, вскоре начнется самое сложное, самое главное, для кого-то самое интересное. Но не для лидера либертарианцев. Ульдред был хорош в интригах и заговорах, но никогда не получал от этого удовольствия. Это был способ достичь цели, не более того. – Кхе-кхе! – Ирвинг откашлялся. – Не кажется ли вам, уважаемые чародеи, что мы недостаточно осведомлены о внешней для нас политике государства, чтобы мы могли решать, кто достоин нашей поддержки, а кто нет? Не лучше ли нам переждать волнения и примкнуть к победителю, чтобы нас не вырезали в чужой борьбе за власть? Не лучше ли нам остаться при своих? – У нас нет никаких своих! – неожиданно выступил Фонст. – Все одолжено Церковью. И хуже в любом случае не будет. Мы не ввязываемся в войну, нас на нее призывают. Я уверен, каждая из сторон захочет получить нас к себе. И мы наконец сможем действительно что-то выбрать. По крайней мере, я уверен, что мы должны попробовать. Поддержка эквитарианцев оказалась весьма кстати. Лоялисты остались в меньшинстве, и Ирвинг постановил: – Две недели, чтобы выяснить все, что сможете, во внешнем мире о политике, претендентах, Море и аристократах. Две недели на то, чтобы братства ознакомили своих членов с вариантами и выбрали предпочтительные. Через две недели соберемся вновь. На выходе из зала совета Ульдреда уже ждал Гревид. Старший чародей кивнул и произнес «Собирайте».