Не как все

Стайлз еще вчера извинился перед Корой за то, что не сможет забрать ее, чтобы они вместе поехали в школу. Он не виноват, что утром ему понадобилось больше времени на сборы, чем обычно — сегодня будет матч, а также первое выступление Стайлза в чирлидерской команде. Стайлза трясло все утро, но он понимал, что давать задний ход теперь, когда столько уже пройдено, абсолютно бессмысленно. Но мозг, кажется, отказывался работать в слаженной команде с его коленями, которые предательски подгибались от всех этих переживаний. Уф. Если он не соберется, то они облажаются. А этого допустить было нельзя. Не только потому, что Лидия спустит с них три шкуры. О, а вот и она! Вспомнишь, как говорится… — Стайлз, — говорит Лидия, растягивая последнюю согласную так, что она начинает звенеть у него в ухе. Стайлзу кажется, что этим вполне можно убивать, и ловит себя на мысли, что сейчас совсем не против отправиться на тот свет из-за перспективы возможного позора. — Я принесла косметику из дома, — трясет перед его носом прямоугольной косметичкой, и Стайлз судорожно сглатывает нервный ком в горле. Он совсем забыл о том, что Лидия обещала сделать из него «девочку» перед выступлением. Застрелите его кто-нибудь. — Иди за мной, и только попробуй отстать где-нибудь. И даже если бы Стайлз хотел, он бы не посмел. Возле раздевалки их догоняет Кора и сжимает Стайлзово плечо, замечая его бледный вид и желая поддержать. Лидия ничего не говорит, и Кора принимает молчание за разрешение и входит в женскую раздевалку следом за ними. Во время всей процедуры со всеми этими кистями, спонжами, карандашами, подводками, пудрой (список можно было продолжать вечно, но Стайлз мало что запомнил из всех этих мудреных названий), ему отчаянно хотелось чихнуть или почесать нос или глаз, но Лидия будто видела его насквозь и при появлении любого зудящего чувства смотрела на него «я-убью-тебя-Стилински-а-твою-кожу-пущу-на-новую-косметичку» взглядом. И, ну, в общем, зуд как рукой снимало. Кора наблюдала за ними со стороны, не рискуя предложить свою помощь, потому что она на самом деле понимала в этом всем не больше Стайлза. У оборотней не бывает проблем с кожей, а декоративная косметика явно не подходила той, кто любит в жаркий день залезть в фонтан (а в Калифорнии почти всегда жарко) или прогуляться без зонта под дождем. Водостойкая косметика? Нет, не слышала. Кому вообще нужна вся эта штукатурка? Но Лидия Мартин считала иначе. И когда со Стайлзом было покончено, она добралась и до Коры, проделав с ней тот же магический обряд. Коре оставалось только поражаться тому, как мастерски, почти на автомате у нее все выходит. Точно ведьма. Когда пытка кончилась, Стайлз берет свой рюкзак в руки и благодарит Лидию, не желая смотреть на свое отражение в небольшом карманном зеркале, которое она ему протягивает. Не-а, нет, ни за что. Хватит с него и того, что он весь размалеван, как девка, да еще и в юбке. Его психику к такому не готовили. Уже на выходе из раздевалки Лидия окликает Стайлза и Кору: — Совсем забыла, — тянется своими наманикюренными ручками и… Красит им губы ярко-красной помадой. Блять. *** — А где Стилински? — невольно удивленно звучит вопрос Милса. — Струсил, — с мрачным довольством озвучивает общую мысль вслух Джексон, который все еще не простил ущербному заморышу пережитое унижение. Он собирался припоминать ему это до конца жизни. — Он третий справа во втором ряду, — лениво тянет Дерек, единственный из всех, кто смог распознать в этой угловатой, но убедительной девушке Стайлза. И то лишь по запаху. Эта Мартин… Дерек не знал, хочет убить ее за этот маскарад или поблагодарить. Девчонка из Стайлза вышла… кхм, что надо. Парни тут же подались вперед, стараясь рассмотреть указанный объект и убедиться, что зрение не подводит их капитана. — Жалкий педик, — выплевывает Уиттмор, но замолкает под тяжелым взглядом сидящего рядом Хейла. Тот забывает о ядовитой змее под своим боком, потому что после построения чирлидеры начинают танцевать свою программу, и все внимание Дерека приковано к мелькающим под легкой юбкой белым трусам Стайлза. Когда в поле зрения оказывается Кора, Дерек раздраженно выдыхает — не потому, что не видит аппетитных ляжек своего потенциального парня, а потому что нехрен его сестре юбку задирать перед таким количеством парней. Надо было приковать ее к батарее и морить голодом, пока она не отреклась бы от участия в этом мракобесии. За свист в сторону стройных ножек и неприлично коротких юбочек парни быстро схлопотали от своего злого капитана. А вот команда противника отрывалась на полную катушку, и когда Дерек со своими парнями вышел на поле, на лице его отражалось лишь одно желание — убивать. И такой настрой дал им вырваться вперед в первой четверти. Но во второй противник уделал их, как малышей — они просчитали стратегию их команды и бросили двух своих сильных игроков, тяжелого форварда и атакующего защитника, на Дерека. Ему никак не удавалось выйти из-под опеки, чтобы отработать под кольцом или бросить свой коронный трехочковый — и после первого же фола, прозвучавшего в его адрес из-за грубой игры, тренер отправил Дерека на скамейку запасных до конца четверти. Уиттмор быстро взял на себя функции капитана, и только благодаря его злобным окликам отрыв составил меньше половины. Первый тайм был закончен. Тренер собрал всю команду вместе и обсудил новую стратегию. Дерек все время просидел на скамье с накинутым на голову полотенцем, и только Коре было известно, чего ему стоит не дать своему внутреннему зверю вырваться наружу. Конечно, это спорт, у всех бывают неудачи, но Дерек категорически не принимал грязную игру, и примириться с внутренним протестом было не так-то просто. — Останешься до последней четверти, — сказал ему тренер, и Дерек только кивнул. — А вы не дайте им уйти в отрыв. Не можете играть в нападении, усильте защиту, — дал он указания парням. — Уиттмор, присмотри за ними. — Да, сэр, — Уиттмор дал отмашку команде, и они вернулись на поле под звук окончания перерыва, который чирлидеры весело оттанцевали, не давая зрителям заскучать, но Дереку было не до соблазнительной задницы Стайлза. Он напряженно обдумывал их возможности победить. В конце концов, баскетбол — командная игра, и он не единственный сильный игрок. Болельщики обеих команд были в сильном напряжении всю третью четверть — команды шли наравне, и отрыв не увеличивался и не сокращался. Ясно было, что если не удастся переломить тактику противника, их школе этот матч не выиграть. Когда Дерек вышел на поле в последней четверти, ему скандировали стоя, и вместо какого-либо довольства он почувствовал лишь еще большую тяжесть ответственности. Парни робко поинтересовались, что им делать. — Не мешайтесь, — был им короткий ответ. — Ты один не потянешь, — раздраженно заметил Уиттмор — Хейл нашел не самое подходящее время для того, чтобы продемонстрировать свой дерьмовый характер волка-одиночки. — Их передняя линия… — Я знаю, — Дерек невозмутимо поправлял перчатки между пальцев. — Работаем, как всегда. Он ушел на свою позицию, откуда наблюдал за розыгрышем мяча. Милс смог выбить его на половину противника, там его перехватил второй защитник и сделал пас Уиттмору, тот, не желая участвовать в этом безумии, все же не осмелился идти против прямого приказа Дерека и перепасовал ему. Снова двойная опека. Все принимающие закрыты. Сбоку подбирается второй защитник противника, готовясь к перехвату мяча. Но вместо ожидаемой обводки Дерек поворачивается лицом к опекающим и резко уходит назад, чтобы сделать бросок с края поля по максимально высокой траектории. Тяжелый форвард не успевает накрыть его сверху, и судья засчитывает им два очка. И сдвигу с мертвой точки, кажется, радуются все, кроме Дерека. Потому что это лишь начало. Утреннее волнение кажется Стайлзу сущим пустяком по сравнению с тем напряжением, что он испытывал сейчас, наблюдая за игрой. Он все пытался найти и потеребить шнурок от своей толстовки, забывая, что на нем только лишь топ и жалкая юбка. Он пиздец как нервничает, и ему просто необходимо выместить свою злобу на чем-нибудь. До конца второго тайма остается пара минут. Команда их школы отстает на одно очко от противника, и нужен всего один рывок, чтобы разгромить их. Со стороны трибун слышатся крики поддержки, но ребята, кажется, выбиваются из сил (нехер было отвлекаться на женскую половину в спортзале, идиоты!), и их уже ничто не спасет. Разве что… Стайлз отходит немного назад, ближе к стене, не желая быть услышанным окружающими, и горячечно шепчет: — Дерек, блять, если ты не сделаешь это, если окажется, что я зря здесь прыгал в юбке, выставляя на всеобщее обозрение то, что принадлежит тебе… Выиграй. И возьмешь меня с узлом. Слышишь? Только порви их, и мы сделаем это. Кора пораженно оборачивается на Стайлза, потому что Дерек не единственный, кто обладает волчьим слухом, и Стайлз не знает, как продолжает стоять, когда отчаянно хочется провалиться сквозь землю. Но главное, что Дерек его слышит. Он находит его взглядом среди чирлидеров и успевает всмотреться в незнакомое, непривычное лицо, и ему хочется стереть всю эту косметику с лица его Стайлза, но юбку… юбку он хочет оставить. Как трофей на память. Он усмехается и идет в защиту под свое кольцо. Стайлз думает, что наглая провокация должна подействовать — а как иначе?! Но секунды на электронном табло стремительно убегают, а Дерек бездействует. Пропускает бросок под кольцом, и отрыв команды противника уже два очка. Чтобы выиграть, им нужен трехочковый, но защитники противника пасут Дерека, не давая ему сделать финальный бросок. И когда до конца остается всего пара секунд, Дерек уходит к границе поля и, прыгнув назад, делает бросок уже в воздухе. Упав на спину, одновременно со свистком судьи он видит, как меняются цифры на табло счета. Они выиграли. А Дерек даже нечто большее, чем очередной межшкольный матч. *** Ночь. Улица. Окно. Тень с дерева, растущего под окнами Стайлза, перемещается к распахнутой настежь раме, скользит через подоконник и бесшумно приземляется на пол в комнате. Стайлз не спит, потому что жарко, он ворочается, и сквозь закрытые веки замечает движение. Но не успевает вскочить и заорать, как горячая ладонь накрывает его едва открывшийся рот. — Это я, — сообщает ему знакомый голос, принадлежащий Дереку. Мать его Дереку, который чуть до инфаркта его не довел. — Господи, — говорит Стайлз, точнее, хочет сказать, но получается только невнятный бубнеж, заглушаемый чужими пальцами. Он думает, что достаточно злобно сейчас смотрит на Дерека для того, чтобы тот убрал свою руку. Что тот и делает. — Ты понимаешь, что напугал меня до усрачки? Никогда не привыкну к вашей долбанной привычке забираться ко мне через окно, — если начало его речи походило на шепот, то теперь он высказывается довольно-таки громко, и когда понимает это, мысленно залепляет себе подзатыльник, потому что разбудить отца совсем не хочется. И, в общем, он всегда как-то умудрялся перескакивать с темы на тему, неважно, разговор это или всего лишь собственные мысли, поэтому Стайлз зависает, когда до него доходит, что Дерек у него дома, ночью, в его комнате, в его кровати… И это… ну… волнительно. Глаза Дерека кажутся человеческими, но когда на них падает отраженный свет, Стайлз видит серебристый отблеск в широко расширенных зрачках — совсем как у волка. Из чего Стайлз делает однозначный вывод, что из них двоих в темноте ни черта не видит только он. А Дерек видит все: и его мятую пижаму, и след от подушки на щеке, и начинающий проявляться румянец. Стайлз замечает, как раздуваются узкие ноздри Дерека, когда он незаметно глубже вдыхает, стараясь разобраться в эмоциях парня за его бессмысленной болтовней. — У тебя новый гель для душа? — задает Дерек совершенно неожиданный вопрос. — Нравится? — Стайлз так же неожиданно понимает, что его радует тот факт, что Дерек заметил. — Купил. На заправке. Не знаю зачем. Пока Стайлз тактически отвлекается на пустой треп, стараясь скрыть свое волнение, Дерек наклоняется к нему ближе, чтобы прочувствовать сквозь едкий, химический запах геля настоящий запах Стайлза, который особенно будоражит его на очередных усиленных тренировках. — У тебя сердце стучит так, что я не успеваю сосчитать, — произнес он, понизив голос. Стайлз затыкается после этих слов и нервно сглатывает. Дерек мог бы быть более тактичным и не говорить о таких очевидных вещах. — Сам-то не волнуешься? — неожиданно зло говорит он. Дерек поначалу теряется, а вот его губы растягиваются в улыбке от уха до уха. — Если мы оба будем волноваться, ничего не получится, — говорит он приглушенно перед тем, как накрыть губы Стайлза своими. Он уже не помнит, зачем именно пришел к нему посреди ночи, сейчас это совершенно неважно. Поцелуй выходит нетерпеливым и смазанным, и это определенно точно не потому, что руки Стайлза пытаются стянуть с Дерека футболку. В конце концов Дерек уступает ему и отстраняется, позволив осуществить желаемое. И вот уже под пальцами жар чужой кожи, а Стайлз снова вовлечен в поцелуй, не менее жаркий, но более осмысленный. Дерека очень отвлекают все эти хаотичные прикосновения, потому что он старается сдерживаться и сосредоточиться на том, что это-всего-лишь-поцелуй, и он никогда себе не признается, что понятия не имеет, что делать со Стайлзом, если тот, конечно, сам ему не покажет. Но все мысли окончательно исчезают из его головы вместе со здравым смыслом, когда Стайлз уже оказывается под ним — и они оба не замечают, как это произошло. Дерек наваливается сверху, вжимая его в постель, целует так жадно, сталкиваясь зубами, словно хочет высосать всего, без остатка. Стайлз понимает, что ему нужно отстраниться, чтобы получить немного воздуха в горящие легкие, пока не стало совсем плохо, но сделать это гораздо труднее, чем подумать об этом. Потому что волшебные губы Дерека творят что-то невообразимое, а его язык собственнически вылизывает рот Стайлза, так, будто от этого зависят их жизни. Стайлз стонет в его губы, и Дерек наконец отстраняется, правда, легче не становится — желтый узкий ободок его радужки почти затоплен черным зрачком, и Стайлз отчего-то уверен — будь в комнате светлее, он обязательно бы в нем отразился. Стайлз всхлипывает, понимая, что он просто не представляет себе жизнь без Дерека, и, чтобы не разрыдаться снова, коротко целует его. Дерек отвечает на его поцелуй, но потом отстраняется вновь, приподнимаясь на руках и стараясь сфокусировать взгляд на лице Стайлза. — Как ты хочешь? — задает он вопрос непривычно хриплым голосом. Надо же было знать, как далеко Стайлз готов зайти. — А ты разве не помнишь, что я тебе говорил на игре? — Стайлз крайне смущен, и он надеется, что Дерек все-таки помнит и ему не придется повторять это вслух. — Ты даже не знаешь, о чем говоришь, — выдыхает Дерек, и прорезавшиеся звериные нотки выдают его с головой — он не меньше Стайлза хочет его трахнуть, как положено. Но была одна проблема. Стайлз был парнем. И Дерек озвучил ее вслух. — Не помню, чтобы ты видел в этом проблему раньше, — ошарашено отвечает Стайлз, мгновенно напрягаясь. Он упирается ладонями в грудь Дерека, чтобы оттолкнуть его от себя. Пиздец. Приехали. — Раньше ты не просил меня себя повязать, — Дерек и не думает отстраняться — Стайлзу проще гору сдвинуть, чем решительно настроенного взять свое оборотня. Секунда — и парень уже лежит лицом вниз, пока Дерек стягивает с него пижамные штаны вместе с трусами. — Мы можем и не делать этого, — пыхтит в подушку Стайлз. Действия Дерека его успокаивают, но не слова. — Если тебе это принципиально, я имею ввиду то, какого я пола, мы можем ограничиться взаимной дрочкой. Дерек усмехается, выслушивая беспокойную трель Стайлза — и тот чувствует его усмешку на своей коже, потому что оборотень продолжает целовать его между напряженно сведенных лопаток. — Я о тебе беспокоюсь, а не о твоем поле, — бормочет он в ответ. Стайлз облегченно выдыхает и пытается оглянуться через плечо, чтобы заглянуть в глаза Дереку. — Ты этого хочешь? Я — хочу. И я верю в то, что ты сделаешь все как надо. А Дерек едва справляется с внутренней дрожью, потому что он, блять, понятия не имеет, как все сделать как надо. Но Кора утверждала, что он справится с любой трудностью, и уже неплохо, что хотя бы Стайлз в него верит. Придется действовать по наитию и импровизировать. И, проложив дорожку влажных поцелуев вдоль позвоночника Стайлза, он раздвигает для себя его поджатые ягодицы и широко лижет по промежности. С трудом втягивает выпустившиеся от возбуждения когти и, довольно щупая упругую задницу, тщательно разрабатывает языком желанную дырку. Стайлз закусывает сжатые в кулак пальцы, чтобы не стонать вслух. Он пытается удержаться от того, чтобы не начать подаваться навстречу ласкам, пока его кровь никак не может решить, куда приливать — к лицу или к паху. — Дерек-Дерек, — шепчет горячечно на выдохе, скулит так отчаянно, прося неизвестно чего, но точно — большего. — Пожалуйста… Дереку хочется заткнуть Стайза, чтобы его голос не проходил этой сводящей его с ума дрожью по напряженному телу, и он тянется рукой к его встрепанному затылку, давит на него, вынуждая уткнуться лицом в подушку, становится слишком тихо — и поэтому оба слышат, как совсем пошло и оттого чертовски возбуждающе хлюпает дырка Стайлза, принимая в себя сразу два пальца. Дерек проталкивает их до конца, насколько хватает длины, рычит приглушенно, почти со злостью покусывая пока еще человеческими зубами плечо Стайлза, и тот такой горячий, тугой, бархатный внутри, что у него совсем рвет тормоза. И уже Стайлзу приходится хватать его с силой за волосы, чтобы он не разбудил отца. Стайлз чувствует каждое движение Дерековых пальцев — тот то еле двигает ими, нежно оглаживая стенки, то срывается на какой-то свой бешеный ритм, от которого мозг вообще отключается, а пальцы на ногах судорожно поджимаются. Стайлзу нравится и так, и так, но с каждым движением хочется чего-то большего, и Стайлз не высказывает своего недовольства только потому, что знает, что Дерек — тот, кто может ему это дать. Поэтому он просто скулит в порядком промокшую подушку и всеми силами помогает Дереку, подаваясь навстречу. И чертов оборотень, почти доведя его до грани, резко останавливается. Замирает за его спиной словно дикий зверь, почуявший угрозу. Стайлз слышит лишь его сиплое, тяжелое дыхание, касающееся его волос. — Черт… — одно короткое слово, которое звучит как-то сдавленно и почти обреченно. Ему до дури уже хочется внутрь, так что перед глазами все темнеет и плывет, и он больше не может сдерживаться, зная, что должен. — Прости. Еще одно долбанное «прости», Стайлз успел бы накрутить себя, снова ошибочно решив, что Дерек сейчас даст задний ход на половине пути, но пальцы оборотня выскальзывают из него, и уже через миг он чувствует давление головки его члена, приставленной ко входу. Дерек входит в него одним плавным, слитным движением, преодолевая сопротивление совершенно не готовых принять его мышц, и зажимает рот Стайлза своей ладонью, не давая ему закричать. Он уже не думает о том, что они не одни в доме, но подсознательно припоминает, почему им нужно вести себя как можно тише. Стайлз дергается вперед, но Дерек все еще крепко держит его одной рукой за бедро, очевидно, именно за тем, чтобы Стайлз не вздумал сбежать. И Стайлз обязательно бы рассмеялся (потому что он не собирается давать задний ход), если бы не тупое жжение в его заднице. Он искренне надеется, что со временем (и с практикой) он привыкнет к ощущениям, и сам себе поражается от того, что заглядывает так далеко вперед. Возможно, Дереку не понравится быть со Стайлзом после сегодняшней ночи, и… Стайлз ойкает, потому что Дерек, кажется, замечает, что парень уже не с ним, а далеко в своих мыслях, и легко, но болезненно щипает его за задницу. Стайлз отзывается шипением, и если бы ему сейчас не было так неловко (не каждый день Стайлз стоял с оттопыренным голым задом перед горячим оборотнем), то обязательно бы наградил еще и яростным взглядом. Дерек старается быть нежным, правда, очень старается сдерживать свои животные порывы, и он дает Стайлзу время привыкнуть, вспарывая когтями его матрас. Но остановить обращение он уже не в силах, и Стайлз слышит, как трещат, видоизменяясь, чужие кости, но испугаться времени у него нет — оборотень наращивает темп, с каждым разом входя все глубже, и теперь его движения сопровождаются громкими шлепками голых, разгоряченных тел друг о друга, когда его бедра максимально плотно прижимаются к заднице Стайлза. И Дерек низко рычит, вибрируя от удовольствия, и прикусывает Стайлза за шею острыми клыками, уже не отдавая себе отчета в своих действиях. Стайлз чуть ли не орет в голос, когда острые челюсти смыкаются на его все еще человеческом теле, но вовремя затыкает свой рот кулаком. О боли он забывает уже через пару секунд, потому что невозможно сконцентрироваться сразу на нескольких источниках, вызывающих в нем оглушительные чувства. И Стайлз, конечно же, выбирает приятный для него — Дерек пялит его, ничуть не щадя, и не то, чтобы Стайлзу не нравится. Правда, от темпа он не может помогать Дереку в процессе, потому что ему нужно постоянно собирать в кучу свои колени, которые так и норовят расползтись в разные стороны и превратить Стайлза в морскую звезду. Его член крепко стоит и сочится смазкой, а также требует к себе внимания, но если Стайлз перестанет держаться за изголовье кровати, то пропашет носом… — О, господи, Дерек! — все-таки громко возмущается Стайлз, крепко зажмуривая глаза и наблюдая за разноцветными всполохами на обратной стороне век. Ему кажется, что еще немного, и он кончит прямо так, без рук, и Стайлз на самом деле не знает, что хочет больше — кончить или чтобы это никогда не заканчивалось. Но когда Дерек толкается в него особо сильно и коротко, а потом утробно рычит, замирая, и Стайлз чувствует… Что-то… Усиленное давление… В общем, он кончает, и кончает так сильно, и так долго, что полностью теряет связь с этой реальностью. Дерек наваливается сверху всем своим весом, прижимаясь к спине Стайлза, и тот безвольно распластывается под ним, только сейчас почувствовав, как оборотня лихорадит и практически мелко трясет. Когда Стайлз сдуру брякнул, что хочет, чтобы Дерек его повязал, он явно не предполагал, во что ввязывается. А теперь уже поздно — узел не только не спадает, но и, кажется, продолжает расти. — Тш… — Дерек успокаивающе целует Стайлза в висок, когда тот дергается, испугавшись, что его порвут, и толкается глубже, находя нужную точку, после чего снова замирает, вслушиваясь в загнанное дыхание парня под собой. — Дерек, — зовет Стайлз, и паника в его голосе очень многозначительна. — Что происходит? Если Стайлзу казалось, что ему было сложно в начале, со всем этим жжением и неприятием организмом вторжения, то он глубоко ошибался. Потому что — вот сейчас — ему страшно и больно по-настоящему. Хоть Дерек и долбил его сильно, на полную длину, растягивая под себя, но Стайлз оказался не готовым к чему-то большему. К чему-то, что — пока еще — буквально разрывает его сейчас. И Стайлз, ожидаемо, начинает паниковать. — Расслабься, — слышит он непривычно хриплый голос оборотня, щекочущий его ухо. Дерек целует его в шею, отвлекая, и ведет горячей ладонью вниз по спине, забирая часть боли, но не всю. Стайлз ерзает под ним, стараясь справиться со своими неоднозначными ощущениями, а потом, вздрогнув, подозрительно затихает, когда узел смещается прямо к простате. Дерек осторожно пробует двигаться, боясь травмировать парня, если тот снова запаникует, и жадно ловит приглушенные стоны. Стайлз понимает, что Дерек применил на нем свои читерские штучки оборотня, и думает о том, что вот именно это не надо вносить в список оборотнических запретов. Он все еще чувствует давление внутри себя, но оно не такое ужасное, как было мгновение назад. Наоборот. Дерек начал двигаться в нем, и Стайлз замечает, что его член снова начинает твердеть. Будто бы это не он только что бурно кончил под Дереком. Стайлз затихает, потому что боится сделать что-то не так. Он не хотел бы навредить им обоим. Дерек тычется носом куда-то ему в затылок, шумно дыша. Он останавливается, переносит вес на одну руку, а второй скользит вниз, под живот Стайлза, приподнимает его бедра, вынуждая привстать, и обхватывает немного грубо, но чертовски приятно его член. — Ты мой… — выдыхает он жарко. — Только мой, — повторяет он, не оставляя никаких сомнений. От этого признания у Стайлза дергается член, а в груди расползается невероятное тепло, словно его ребра раскрыли и поместили туда огромный огненный шар. Стайлз понимает, что должен сказать что-то в ответ, что-то такое же приятное, но только хныкает, потому что Дерек проводит своей рукой по всей длине его члена, а давление в заднице такое приятное… Дерек понимает, что ему нужно, и быстро дрочит ему, а потом до конца выдаивает из него прозрачные капли, когда Стайлз кончает. И Стайлз благодарен ему, не только за этот момент. Но и за всю ночь, да и за все время, которое они проводили вместе. — Я люблю тебя, Дерек. Господи, как я… — Ты. Сумасшедший. Ненормальный. Безрассудный, — между каждым словом горячий поцелуй, куда придется — в шею, в плечо, в ухо, в щеку, в висок. — Взбалмошный. И совершенно охрененный, Стайлз. — Сойдет за признание в любви, — довольно хмыкает Стайлз, которому странные комплименты Дерека неожиданно льстят — он слышит искреннее восхищение в его сиплом шепоте. А потом внезапно произносит: — Знаешь, тяжело быть таким. Ну, не таким, как все… — Хочу, чтобы ты оставался таким всегда, — Дерек ластится к нему, трется носом о затылок, и Стайлз невольно жмурится, понемногу абстрагируясь от узла в своей заднице, который никуда не делся. И вряд ли скоро денется. — Если ты останешься со мной, — нагло заявляет в ответ. — Куда я денусь, — беззлобно усмехается Дерек и кладет голову ему на плечо. Стайлз чешет его за ухом и, вспоминая тот день, когда сдуру решил записаться на пробы в чирлидерскую команду, гордится собой, как никогда.