Долгая дорога к счастью

В последнее время Эдвард всё чаще стал уходить по утрам из дома, чтобы хоть немного побыть наедине со своими мыслями. После рождения дочки, настроение его заметно улучшилось. Эд снова стал витать в облаках, а в его глазах появилась мечтательность, и снова зажглась озорная искра. Парню теперь повсюду мерещилась его маленькая дочурка и так и тянуло похвастаться перед всеми, насколько она милая. «Такими темпами я скоро стану таким же сумасшедшим папашей, как Хьюз» - усмехался Эд, вспоминая, как погибший товарищ с полным обожания взглядом, совал всем подряд фотографию Элиссии. Решив немного подшутить, Эд рассказал об этом случае Маэсу, и тот предложил Грейсии назвать их новорожденную дочку Элиссией. И всё же на фоне общей радостной атмосферы Эда никак не покидала тревога, связанная с Ленью. - Ты же вроде говорил, что ваша мама умерла, - усмехнулся Маэс, когда на следующий день после своего появления ничего не подозревающая Лень представилась ему как Триша Элрик. - Ошибочка вышла? - Она не наша мать! - проворчал Эдвард. – Мы с Алом были на похоронах мамы и видели, как её закапывают. Ошибки быть не может. Я же не говорил, что она пропала без вести. Не знаю, кто эта женщина, но внешне - точная копия нашей мамы. И она совершенно уверена, что мы с Алом её дети. - Я постараюсь разузнать, может, она из какой-нибудь психиатрической клиники сбежала. Я слышал, будто психи часто воображают себя другими людьми. - Ага, и знают мельчайшие подробности их личной жизни? - Думаю, что нет… - пожал плечами Маэс. - Но я разузнаю, вдруг что… - Как знаешь… - Эдвард помахал приятелю на прощание и быстрым шагом отправился домой. С некоторых пор Эдвард стал с удовольствием возвращаться домой, чего раньше не было. Про себя юноша отмечал, что рад женитьбе на Ноа. Новая семья помогла ему залечить всё ещё кровоточащие раны на сердце и впервые за много лет почувствовать себя счастливым. Только появление Лени немного омрачало общую счастливую картину. Эдвард всё ожидал от неё какого-то подвоха, но Ноа была твёрдо уверена, что Лень не собирается причинять им вреда. Однако, Эд стал замечать, что гомункул всё чаще становится задумчивой и печальной. - Ещё бы, ведь она считает себя вашей матерью, - повторяла снова и снова Ноа. – Я понимаю твои чувства, дорогой, но ты мог бы называть её хотя бы по имени? Когда ты называешь её Лень, она очень обижается. И подумай, может, хотя бы временно ты станешь называть её… - Я не могу называть её матерью! – категорично ответил Эд. – Это будет предательством моей настоящей мамы! - А я думаю, что твоя мама поняла бы тебя… - вздохнула Ноа, прижимая к груди маленькую дочку. – Я бы поняла, если бы Триша называла кого-то кроме меня мамой… Если бы меня не было с ней… - О чём ты? – от неожиданности Эд поперхнулся чаем. – Откуда у тебя такие мысли? Опять твои предчувствия? Только не говори мне… - Да всё хорошо, - улыбнулась Ноа, увидев, что Эд не на шутку встревожился. – Это просто к слову пришлось… - Не пугай меня так! – проворчал Эдвард, отметив, что во взгляде жены что-то дрогнуло. - Прости, - Ноа, держа на руках дочь, придвинулась к мужу и обняла его. – Я просто хотела сказать, что ты сам когда-то говорил о законе равноценного обмена, помнишь? Если хочешь получить что-то, надо чем-то пожертвовать. И если ты хочешь вернуться домой, ты должен сделать так, чтобы у Лени, когда к ней вернётся память, сохранилось хорошее отношение к тебе. Если она, вспомнив, кто она на самом деле, увидит, что ты не считаешь её монстром или лишней в своей жизни, то её материнские чувства могут остаться… - Ты уверена? – в голосе Эда звучало сомнение. - Это психология, - пояснила Ноа. – Если же ты, наоборот, всячески будешь её отталкивать и относиться к ней холодно, она может возненавидеть тебя ещё больше, когда всё вспомнит. Она поймёт, что даже будучи хорошей и заботливой, она не получит от вас двоих любви. И это может свести её с ума. Так что подумай, может, стоит поступиться кое-какими принципами… Я понимаю, что это тяжело, но… Что если подсознательно она всё-таки любит вас и хочет быть частью вашей семьи, но осознание того, что вы создали её чудовищем, заставляет её страдать и ненавидеть вас за это… - Пожалуй, ты права, - вздохнул Эд. - Лень как-то сказала, что как мать она могла бы нас полюбить, но не может простить, что мы её такой создали… Однако я не могу заставить себя называть её матерью. Это неправильно… И как я объясню всё Алу? Раньше он защищал Лень, говорил, что она всё-таки частично наша мать… Но сейчас он почти ничего не помнит. Он не может прочувствовать всю ситуацию до конца. - Я понимаю, милый, - Ноа сильнее прижалась к Эду, не сводя глаз с засыпающей малышки. – Посмотри на неё, разве она не прелесть? Кстати, Лень очень помогает мне с ней. Значит, в ней есть что-то хорошее. Дети лет до пяти обычно чувствуют присутствие зла. - Ладно, я поговорю с Ленью, - сдался Эд. – И с Алом тоже. Это будет нелёгкий разговор… Я и сам не уверен, что поступаю правильно. *** В это время Лень стояла на кухне и пыталась приготовить обед. Как бы женщина ни пыталась скрыть слёзы за улыбкой, но время от времени они сами по себе начинали катиться из глаз. «Ну что, что же происходит? – задавала она себе один и тот же вопрос. – Почему мои мальчики так холодны со мной? Я думала, что они обрадуются, когда мы снова будем вместе. Но где я была все эти годы? Почему у Ала провалы в памяти, почти как у меня? Почему Эд ничего не говорит? Я вижу, что он скрывает что-то, но что именно? И всё-таки он любит меня… Даже дочку назвал в мою честь. Но на этом всё… Я думала, что после этого наши отношения снова станут близкими… Ноа просила меня подождать, сказала, что ребятам нужно время привыкнуть, что я снова с ними… Ноа такая хорошая. Они с Эдом очень подходят друг другу. И они так счастливы…» Лень вытерла рукой лоб и, углубившись в свои мысли, не заметила, как нож скользнул по пальцам. - Ааа… - от неожиданности женщина выронила его и стала обсасывать порезанный палец. Достав палец изо рта, она глянула на порез. – Что это… - Что случилось? – в кухню вбежал встревоженный Эд. – Всё в порядке? - Эдвард, что это? – женщина протянула юноше свой палец. – Я просто порезалась, но… Эд взял руку Лени и посмотрел на порез. Из небольшой ранки текла прозрачная, словно слеза, вода. Крови не было и в помине. В глазах его вдруг появилась тревога, что не ускользнуло от глаз женщины. - Ты промыла палец? – постарался юноша сгладить неловкий момент. - Нет, ничего не делала… - Лень отдёрнула палец и обхватила его пальцами другой руки. – Что это, Эдвард? – в её голосе звучали слёзы. - Может, сукровица? – попытался выкрутиться Эд. – Не бери в голову. Из моей правой руки вообще ничто не течёт, и из левой ноги тоже… - Так откуда у тебя автоброня? – переключилась на тревожащую её тему Лень. – Я же чувствую, что-то не так, но не могу понять. И почему мы находимся в другом мире? Кто нас сюда отправил? - Пойдём, сядем… - вздохнул Эд и потянул женщину в гостиную. - Так ты мне хоть что-нибудь объяснишь, а? – Лень умоляюще посмотрела на парня. - Ну… Как тебе сказать… - Эд чувствовал, что момент уже пришёл и надо что-то сказать, но ещё не успел придумать подходящую ложь, которая бы выглядела правдоподобно. – Понимаешь, мы поехали в Ишвар… Ну ты помнишь, там война была? Родители Винри прислали нам телеграмму с просьбой приехать и привезти им дочь… И мы все поехали… В общем, когда они писали телеграмму, было всё хорошо, война вроде закончилась… Но потом оказалось, что письмо затерялось в дороге и было полугодовалой давности… И в Ишваре на тот момент, когда оно было написано, было перемирие. Но когда мы приехали, там опять начались военные действия. И родителей Винри убили, потом был взрыв… Мне тем взрывом оторвало руку и ногу… Ал после этого несколько лет боялся из доспехов вылазить, а тебя… Тебя все считали погибшей… Эд чувствовал, что запинается и старался не смотреть Лени в глаза. Но на его счастье, женщина, казалось, ничего не заподозрила и восприняла заикания парня как следствие тяжёлых воспоминаний. - Какой ужас… - Лень облокотила руки на колени и упёрла в них голову. – И ЭТО ты мне не хотел говорить? А что с Винри? - Ну, с ней всё в порядке, - с облегчением ответил Эд, радуясь, что так удачно пригодилась история, сочинённая для него когда-то полковником Мустангом, чтобы скрыть истинную причину наличия у тогда ещё двенадцатилетнего ребёнка двух автопротезов и помочь ему избежать трибунала. - Ты же говорил, что провёл неудачный эксперимент? – вдруг вспомнила Лень. - А-ага… - растерялся Эд. Он уже и забыл, что ляпнул такое в первый день появления Лени. – Я просто не знал, как сказать тебе… Правду… - Ладно, но почему Ал вдруг оказался на пять лет тебя младше? И почему мы оказались в другом мире? - Ну… Насчёт Ала ты сама забыла, - отвёл взгляд Эдвард. – У тебя же проблемы с памятью. Но Ал всегда был младше меня на пять лет. А что касается этого мира… Мы… Ну… Искали отца! – выпалил юноша. – Да, Гогенхейм был здесь. Но он уже умер, - добавил Эдвард, увидев в глазах Лени какой-то странный блеск. - Мы думали, что сможем вернуться назад, но что-то пошло не так, и в итоге мы здесь застряли. - А я? – переспросила Лень. – Меня же не было с вами, когда вы, как ты говоришь, искали Гогенхейма. Как я тут оказалась? - А вот этого я не знаю, - усмехнулся Эдвард. – Мы то знали… То есть думали, что ты умерла. - Всё так сложно и запутанно… - женщина вздохнула и отстранённым взглядом уставилась в пространство. – Я не могу во всё это поверить… - Я тоже, - вздохнул Эд. - А почему ты всё-таки называешь меня Ленью? – с обидой произнесла женщина. - Просто так… - пожал плечами Эд. – Я же говорил, мы в детстве всем прозвища придумывали. - Но в детстве вы называли меня мамой… - в глазах Лени снова заблестели слёзы. – А сейчас вы так холодны со мной. Особенно Ал. А ведь раньше он был более любвеобильным, чем ты… - Прости… м-мама… - с усилием воли выдавил Эд. – Но мы ещё не свыклись… И с Алом я поговорю… С этими словами Эдвард встал с дивана и вышел на небольшой балкончик, чтобы проветрить голову. Плюс ко всем своим проблемам, юноша теперь ещё чувствовал угрызения совести перед матерью. «Прости меня, мама… - думал Эд, чувствуя, как в глазах начинает щипать. – Я создал её... А теперь я за неё в ответе… Ноа права, пусть лучше она помогает нам, чем пытается убить. А для этого мне пришлось соврать ей и самому себе… И Ала придётся толкнуть на эту ложь…» *** Оставшись в комнате наедине со своими мыслями, Лень стала обдумывать услышанное. С одной стороны, Эду вроде незачем было ей врать, но с другой стороны, женщина чувствовала, что история Эдварда в некоторых местах не сходится. «Если они искали в этом мире Гогенхейма, это не объясняет то, как они сюда попали. И как вообще узнали о существовании другого мира. Опять Эд что-то не договаривает… Может, то, как они попали в этот мир, ещё более ужасно, чем рассказ об Ишваре? И как я сюда попала? Эд, похоже, этого не знает, а я сама не могу вспомнить… Не могу… И что это такое было с моим пальцем?» - женщина снова посмотрела на него, но от пореза уже и следа не осталось. Словно его и не было. - Не волнуйтесь зря, - услышала Лень голос Ноа. – Эд просто не хочет вас расстраивать. Да ему и самому тяжело вспоминать прошлое. - Я понимаю, но эта неизвестность пугает и угнетает меня… А где сейчас Триша? - Она спит, - улыбнулась Ноа. – Еле уснула. У неё уже зубки режутся, и она постоянно плачет. - Эд был очень неспокойным в таком возрасте, - улыбнулась Лень. – Он постоянно плакал и не давал спать ни мне, ни Гогенхейму. А вот Ал был очень тихим. Он почти не беспокоил нас. И во сне Эд всё время вертелся и ворочался, а Ал всю ночь мог на одном боку проспать… - Эд и сейчас такой, - засмеялась Ноа. – Хорошо, хоть не храпит. - Ноа, скажи, а тебе Эд много рассказывал о себе? - Да, почти всё. А что не говорил, я сама увидела, в его мыслях. Я же ясновидящая… - Значит то, что сказал мне Эд, правда? – Лень взяла руки Ноа в свои и попыталась заглянуть ей в глаза. - Не сомневайтесь, – улыбнулась цыганка. – Скоро всё наладится. *** Ночью, когда все уже легли спать, Эд и Ал уединились на кухне, и Эдвард рассказал брату о своём разговоре с Ленью. - Теперь нам придётся называть её матерью, - вздыхая, подвёл итог Эд. – Ну, временно, разумеется. Пока не вспомнит, кто она. - Ты что, братик? – Ал с недоумением смотрел на Эдварда. – Как так можно? Мне жаль Лень, но называть её мамой… Нет уж! - Нам придётся пожертвовать своей совестью перед мамой, чтобы вернуться домой, - грустно ответил Эд. – У нас нет другого выхода. Мы должны настроить Лень на свою сторону. Тем более я говорил уже, что мы в ответе за неё. Ведь это мы её создали. Ты думаешь, мне не тяжело? - Я просто не думал, что до такого может дойти, - ответил Альфонс. – Я могу хорошо к ней относиться, но не смогу называть её мамой. И не проси, Эдвард! Ал только выскочил из кухни, как на встречу ему вышла Лень. Женщина выглядела довольно сонной и уставшей. - Ребята, вы опять не спите? – спросила она, зевая и потягиваясь. - Да бессонница… - ответил Эд. - Я всё думаю о том, что ты сказал мне вечером, – Лень прошла на кухню и села напротив Эдварда. – У меня это всё просто в голове не укладывается… - У меня тоже! – фыркнул Альфонс. - Ал! – предостерегающе шикнул Эд, но Лень, казалось, не заметила сарказма. - Мы были так счастливы раньше… - протянула Лень, о чём-то задумавшись. – Я, Гогенхейм и вы двое… Знаете, Гогенхейм искал в Ризенбурге моего отца, который тоже был алхимиком. Помню, тогда была зима и снег валил… Шестнадцатилетняя девушка сидела у камина и пыталась отогреться. Вот ровно год, как Триша похоронила своего отца и осталась совсем одна. Обычно она старалась проводить всё свободное время у своих друзей, недавно поженившихся Сары и Юрия Рокбеллов, но в этот вечер девушке хотелось побыть одной. «Сегодня годовщина смерти отца… - думала Триша. – Он был всем для меня, а вот мама… Жива ли она?» Девушка вздохнула и уставилась на падающий за окном снег. Матери Триша не знала, её словно не существовало. Сколько девушка себя помнила, отец всегда был один. Да, у него бывали женщины, но жениться он не собирался. Про мать же отец обычно говорил, что она умерла. Лишь однажды, напившись, сгоряча сказал, что мать бросила их. «Но на этом и всё… - подумала девушка. – Отец вскоре осознал, что сболтнул лишнее и стал больше следить за своими словами. Больше я так ничего и не услышала о матери… А с его смертью умерла и надежда когда-нибудь узнать что-либо ещё о ней, кроме имени. Надо попытаться найти её, - вздохнула Триша. – Хочу узнать, почему она меня бросила… Жалеет ли об этом, или давно забыла о моём существовании…» Вдруг девушке показалось, что в дверь кто-то стучит. «Может, Сара и Юрий? – мелькнуло в голове. – Больше и некому…» Триша встала и, закутавшись в плед, пошла открывать. Но на пороге вместо друзей стоял привлекательный светловолосый мужчина средних лет. Ветер трепал его длинные, стянутые в хвостик волосы, а золотистые глаза за стёклами очков казались усталыми. - Чем могу помочь? – с тревогой спросила Триша. - Мне нужен человек, который живёт здесь… - стуча зубами, ответил незнакомец. - Я живу здесь всю жизнь, - растерянно ответила девушка. - Тогда вы знаете Эдварда Элрика? – спросил мужчина. - Мой отец умер год назад, - прошептала Триша. – Так вы его знакомый! Может пройдёте и выпьете чаю? На улице так холодно. - Охотно приму ваше предложение, - ответил мужчина, проходя в дом и отряхиваясь от снега. – Меня зовут Ван Гогенхейм. Но обычно меня называют просто Гогенхейм. По имени меня никто не зовёт… А как зовут тебя, красавица? - Триша… - девушка почувствовала, что краснеет. Ещё никто не делал ей комплиментов. – А вы тоже алхимик? - Ну да… - Гогенхейм немного согрелся, и его голос зазвучал веселее. – Сказать по правде, я не был знаком с твоим отцом, но безумно хотел познакомиться. Я слышал, будто он хороший алхимик. - Да, был… - вздохнула Триша. – Я бы тоже хотела быть алхимиком. Но я ничего не понимаю в этих формулах… - Не беда, - улыбнулся Гогенхейм. – Алхимия не главное в жизни… *** - Да, так мы и познакомились, - мечтательно закатила глаза Лень. – К утру мы были друзьями, а уже через десять месяцев родился ты, Эдвард. - Ничего себе, друзьями они стали… - ухмыльнулся Эд, забыв даже, что перед ним Лень, а не мать. – Это какими надо стать друзьями, чтобы тут же ребёнка сделать? Похотливый извращенец… - Это была любовь с первого взгляда, - улыбнулась Лень. – Гогенхейм ни к чему меня не принуждал, я сама так захотела. Он сказал, что не сможет быть со мной вечно, так как болен какой-то неизлечимой болезнью. Но я сказала, что он напоминает мне моего отца. Я чувствовала, что он именно тот мужчина, который мне нужен, даже если мы не сможем прожить вместе всю жизнь. И ещё я поняла, что хочу от него детей и попросила его пожить вместе столько, сколько он сможет. Он пообещал, что мы будем счастливы, пока остаёмся вместе. И он не обманул… Гогенхейм очень хотел остаться со мной, я видела это. Он пытался найти лекарство от своей болезни, но не смог, а когда она стала прогрессировать, он ушёл, чтобы, как он сказал, не превращать наши жизни в кошмар… - Я всегда знал, что братика назвали в честь деда, - усмехнулся Ал. – Но я не знал, что он тоже был алхимиком. Ахах, и тоже выдающийся алхимик. - Да, но не такой талантливый, как Гогенхейм, - улыбнулась Лень. – Знаете, вам очень идут длинные волосы. Так же, как и Гогенхейму. Я почему-то раньше думала, что если вы захотите отпускать волосы, то вам будет очень красиво. И я не ошиблась. Это так странно… - Что именно? – насторожился Эд. - Я помню всё из своего прошлого до той болезни, а потом пустота… Болезнь явно была до того, как, по твоим словам, Эдвард, мы поехали в Ишвар. У тебя тогда ещё все конечности были, я помню… Но Сара и Юрий погибли года за два до тех событий… Так какое письмо мы могли получить тогда, если мы их похоронили? - У тебя в голове путаница, - попытался выкрутиться Эд. - Да, ты тяжело болела, но Рокбеллы были тогда живы. И когда ты поправилась, мы и поехали в Ишвар… - Всё равно это странно… - вздохнула Лень. – Пойду ка я спать… Женщина встала и, бросив на братьев печальный взгляд, пошла назад в комнату. - Ври да не завирайся, братик! – прошептал Ал. – Видишь, твой рассказ не стыкуется с тем, что она помнит. И как это ей объяснить? - Сам бы что-нибудь придумал! - шикнул Эд. Но про себя юноша подумал, что, похоже, Лень и в самом деле не особо поверила в его рассказ. Уже лёжа в постели, Лень обдумывала слова, сказанные Гогенхеймом перед уходом. - Пойми, Триша, была бы моя воля, я бы остался с вами навсегда. Но эта болезнь… Это моё наказание за то, что я нарушил запрет. Причём неоднократно. Я должен уничтожить созданное мною существо. Поэтому я и искал твоего отца. Я думал, он что-то может знать… «Созданное им существо… - вздохнула Лень. – Я просто вспомнила о нашей встрече с Гогенхеймом и всё. Но его слова не дают мне покоя. Что это значит? И Эд сказал мне не всю правду, но почему? Что его так беспокоит? Он всё время смотрит на меня таким сочувствующим взглядом… И Ал странно себя ведёт. Он вообще не хочет мне ничего говорить. Откуда у него амнезия? И откуда на самом деле амнезия у меня?»