Чувствам не прикажешь, сказала однажды Мойра, но поведению прикажешь еще как.©Рассказ служанки
— Это, наверное, больно? — Марта кивает на жилет Тилля, начиненный хрен пойми чем, с которым неспешно возились техники. — Я тебе так скажу: каждый концерт я молюсь, чтоб он сработал, как надо, а не против того, кто его надел. Так и со всем нательным оборудованием. А больно или нет — это уже вопрос второй. Телефон в моей руке зазвонил. Фрау Эмма. — Что-то случилось? — отхожу от помощницы и остальных по-дальше. — Она вместо каши почавкала бананом, — я так и вижу, как моя правильная до зубного скрежета няня безмолвно заламывает руки к потолку. — Это не конец света. Значит, в следующий раз, возьму кашу с банановым вкусом. — Нет, это химия. Сплошная и неприемлемая, — сказала. как отрезала. — В общем, я без претензий, поверьте. — А ещё мы с ней завтра едем в парк, не забыли? — Нет. Как вернетесь, дайте знать, пожалуйста, — кладу трубку и снова наблюдаю за рабочими, которые, как муравьи, что-то собирали, что-то разбирали, и что-то куда-то тащили. — Доброе утро, — Пауль приобнимает меня одной рукой. — Доброе. Спать вы все, конечно, молодцы. Иди прямиком к техникам, на примерку и прочую лабуду. — Ты обогащаешь мой запас русских слов, — он улыбается и послушно следует в указанном направлении. Постепенно, в процесс подготовки прибывали и вливались остальные. Рихард прошёл мимо меня, не здороваясь. По сути, я успела увидеть лишь его спину. Помощник, занимавшийся контрактами, нашептал, что он единственный, кто категорически возражал против моего сопровождения. Но мнение одного против всех не сработало. Что ж, Король Ричард, кажется, в этот раз, эту крепость тебе не преодолеть. И это то, что я так долго ждала от него — оставить меня в покое.***
— Она растет так быстро, что я не успеваю насладиться моментом, — Наташа перехватывает малышку поудобней. Впрочем, той совершенно по фиг — она занята какой-то чудо-погремушкой. — Что ж, давай выгоним няню и будем оставлять мелкую с тобой, — включаю пароварку. Фрау Эмма мне весь мозг вывернула с правильным прикормом. Поэтому, я стараюсь его обеспечить. Те дни, что я дома. Точнее, часы. — Э, нет. Я чайлд-фри. Моя дочь — это моя крестница. А её мать даже не знает, кто её отец. — Нат, — я расхохоталась, — ты так и будешь пытаться меня задеть только потому, что я тебе и вообще никому не говорю? — Я — твой самый близкий в мире человек, — произносит она пафосно. — Да. Но поверь, у меня есть причины этого не делать. Но когда-то ты узнаешь, обещаю. Моя дочь — только моя. Она сделала меня самым счастливым человеком в мире. А рядом с её отцом я себя не видела и не вижу. Поэтому, вот так. — А ещё потому, что ты всю беременность вела себя, как свихнувшаяся на правильных привычках — питание, спорт, прогулки, обследования. Но тут без претензий, понимаю. — Да. Это был мой последний шанс стать матерью. Лотерея фортуны, — открываю пароварку, в которой аппетитно белели в пару овощи и курица. Дочь на руках у крестной оживилась, — и я ни за что не хотела его упускать. Наташа пересаживает Эмили в стульчик для кормления. Я знаю, чья ты дочь, моя малышка. Даже странно, что для других сходство не стало очевидным.***
На следующий день, оставив дочь няне, еду в офис. Пока я была беременна, мы переехали в новое здание, построенное специально под нас. Мой кабинет на последнем этаже, с видом на город и, в сильном отдалении, но нужной дальнозоркости — на пригород. Макс — вот уж постоянная и неизменная единица в моей жизни, принёс кофе, уведомив о письмах с заявками. — С цепи они сорвались, что ли? — ворчу себе под нос, пока перебираю мышкой список, — Есть желающие взять что-то? — Сегодня к вечеру дам всю информацию. Желаете, чтобы я распределил при отсутствии желающих? — Макс, ты работаешь здесь почти пять лет. И пять лет задаешь одни и те же вопросы, на которые прекрасно знаешь ответы. Значит так, заявки эти новые бери в работу, мне итоговый отчет, как обычно, кто и что взял. На утверждение. Письма по Раммам и компании — мне сразу пересылай. — Хорошо. Разрешите идти? — получив кивок, он разворачивается и следует к выходу. Как английский дворецкий, честное слово. Ближе к вечеру ко мне заглянул Пауль. — Сюрприз, — он показывает глазами на два бумажных стаканчика в своих руках. — Надеюсь, это не что-то крепче чая? — сворачиваю файлы. — Обижаешь, — он ставит один передо мной и садится напротив. — Как подготовка? — Как всегда. Ссоримся, миримся, убиваем костюмеров и гримеров. — Тилль? — безошибочно угадываю того, кто способен убивать. — Да. Пока своего не добьется — из дома не выйдет. — Господи, а я думала, самый проблемный у вас Рихард. — Он предсказуем и его желания и предпочтения персонал научился угадывать. Тут красное, там черное, здесь майка в обтяг, — мы смеемся. — А ты? — подпираю подбородок рукой. — А мне, в конечном счете, без разницы. Я консервативен. — Ну, да. Твой цвет настроения — серый, — вспоминаю давнюю русскую песню, — ну а в целом, пока моего вмешательства не требуется? — Нет. Но мы всегда рады тебя видеть. Хотя возможно, если придешь на примерку, Тилль станет послушней. — Сомневаюсь, нет, пусть сам добьётся идеала. Рады видеть точно все? — А, ты про Рихарда, слушай, — он подается вперед, — не бери в голову. Когда кого его мнение волновало? — Думаешь, он от меня отстал? — Не знаю. Что у него в голове — он вряд ли скажет правду. Но если ты про то, что он был против тебя… Повторяю — это никого не волнует. После ухода Пауля начинаю собираться домой. За эти годы, с момента знакомства, мы не растеряли нашей дружбы и не стали друг к другу хуже относится. Мне сложно сказать, что у него в голове. Но знаю, что если понадобится, он поможет, или приедет и решит все проблемы. Ненавязчиво. Я помню тот день, когда во мне сломалось вообще всё и я поняла, что не хочу вставать с кровати. То, что он сделал — настоящее волшебство. Впрочем, вспоминать это мы не стали потом. Это так и осталось неосязаемо висеть в ореоле нашего общения. К слову, его разгадать ещё сложнее, чем всех в группе вместе взятых.