Уличная магия 1: Бал

Саске умеет быть непредсказуемым. Его невинное лицо на следующее утро пугает меня сильнее, чем привычное равнодушное. Для завершения картины я добавил бы надпись на лбу: «не влезать – придумываю месть». Однако, он довольно быстро отбрасывает эмоции, чтобы как следует подготовить меня к совместному выступлению. Мы больше не можем тратить время на личные разногласия. Теперь есть только работа, которую нужно сделать блестяще. Сотрудники «Каллапсо» удивляются, узрев наше творение. Шикамару даже хвалит. Остальные довольны, а Какаши хитро и загадочно ухмыляется. Может быть, он вообще затеял все это только ради того, чтобы мы, наконец, перестали мучить друг друга? Концерт – просто операция по сплочению двух непримиримых лагерей? Нас и наших фанатов. Что ж, стоит отдать должное, он добился своего. Все оставшееся время до концерта мы отрабатываем мудреный фокус. Отказываемся от выступлений, работаем без перерывов. Что касается опасности, Саске ставит на максимум. Каждое движение и элемент не просто иллюзия, а рискованный трюк. Нет даже переходов от фокуса к фокусу, в эпизоде сражения всё происходит быстро и по-настоящему. Иногда Учиха использует меня, чтобы скрыть свой реквизит, иногда это делаю я. В определенные моменты приходится пригибаться, чтобы он мог дыхнуть полосой огня над моей головой. Мы добавили и обычные удары, легкие боевые приемы. Получилось зрелищно. Кто мог знать, что мы способны действовать настолько слажено? Признаюсь честно, я уже не могу вспомнить, что делало нас врагами... За что я ненавидел его? За ярко выраженные черты характера? За непреодолимую тягу к самосовершенствованию? Учиха такой, он будет до посинения работать над собой, забывая и про еду, и про сон. В этом мы похожи, но моё рвение все равно разбавляется легкомысленностью и детской радостью. Между делом Саске демонстрирует некоторые фокусы с новым реквизитом. Особенно пугает фокус с отрезанием руки. Простой и весьма шокирующий. В концертную программу он не попал, Шикамару посчитал, что кто-нибудь может и сознание потерять. Да, наблюдая за тем, как лезвие с кровавыми разводами тонет в плоти, я чуть не рухнул в обморок. У Саске всегда так. Ты знаешь, что это не по-настоящему, а нож всего лишь качественная игрушка, но веришь своим глазам. Мы всегда верим глазам, кто бы что не говорил. Видим только то, что показывают, не пытаясь разглядеть поближе. Конечно, существуют люди, которые осмеливаются копнуть. И нередко случается так, что под слоем непонятной материи они находят просто техничный фокус… Однажды я открываю глаза, сползаю с посапывающего Учихи и понимаю, что с того дня, как мы пришли в «Каллапсо», прошел целый месяц. Я изменился. Саске тоже. Все словно встало на свои места, художник закончил картину, поместив свою подпись на полотно нашей жизни. Осталось только рамку добавить. Сегодня тот день, ради которого мы работали все это время. И мне почему-то волнительно как никогда. Хотя я бесконечное множество раз выступал перед публикой… но на этот раз я буду не один, и это всё меняет. - Что я вижу… - хрипловатый ехидный голос мгновенно выдергивает из омута тревоги. – Задумался? - Что тебя разбудило на этот раз? – тру глаза. - Ты слишком громко думаешь, - хмыкнув, Учиха приподнимается и укладывает голову на моем плече. – О боже, сегодня же концерт! Вдруг я облажаюсь? Стоит заметить, что пародировать меня у Саске получается очень даже неплохо. Корчась в муках, в нем умирает блестящий актер. Только теперь понимаю, что большая часть так нелюбимых мною недовольных мин – совершенная игра на уровне мастера притворства. У него вообще много забавных вещей зарыто под тонной неприступности. Кто мог знать, что иллюзионист-тень до безобразия слаб перед лаской в виде почесывания спинки? Что он душу готов продать за килограмм помидоров? Что он может часами дотошно складывать фигурки оригами? Странное такое увлечение, которое Саске прячет даже от меня. Теперь я знаю, что он делает это, когда чем-то обеспокоен. А потом складывает бумажные поделки в «магической комнате», в тумбе рядом с террариумом Орочи. Ползучий гад, кстати, оказался не таким уж и страшным. Я даже решился взять его на руки. Под пристальным надзором Учихи, конечно же. Это ощущение холодного гладкого чешуйчатого тела на ладони даже приятно. Слава богу, во время нашего совместного номера кишка будет дрыхнуть в коробочке за кулисами… - Ты специально, что ли? - Угу… - Саске хрустит шеей и мягко соскальзывает с постели. В последнее время мы всегда ночуем у него, но из-за изнуряющих тренировок спим как убитые. Провожаю заинтересованным взглядом задницу, скрытую темной тканью трусов. Ничего, после концерта у нас будет море времени, чтобы насладиться друг другом. - Что будешь? – облокачивается о косяк. - Чай. Не хочу есть. - Трус, - хмыкает и, махнув рукой, исчезает в коридоре. Да, может быть. Я волнуюсь. Даже спал плохо из-за беспокойства. Если я допущу ошибку, он может пострадать. Учиха обставил все таким образом, что каждый трюк может быть прерван им самим. Перетянул одеяло на себя. Такая вот забота. Собираемся тихо, размеренно, стараясь ничего не забыть, и практически не разговаривая друг с другом. Так спокойнее. Сейчас, когда впереди маячит общая цель, снова можем схлестнуться в споре. Вспоминаю первую встречу и злое лицо Учихи. Злость ему идет. Злость и презрительность. Хотя и улыбка тоже смотрится неплохо… Чем ближе «Каллапсо», тем сильнее хочется сбежать. Почему? Сам не нахожу ответа. Никогда такого не было. Я же один из лучших иллюзионистов! Столько времени провел на сцене! Боюсь так, словно это мой первый выход… В концертном зале как всегда переполох. Сегодня – особенный. Все относительно вежливы, никто не хочет ругаться, потому что сейчас это почти самоубийство. Никогда еще не видел Сакуру такой умиротворенной, похоже, она выжрала пару баночек валерьянки. Мне бы тоже не помешало, но я должен быть активен и бодр. Репетируем, прогоняем все номера по нескольку раз. Мой выход с голубями, выход Учихи с картами, небольшое введение с участием Сакуры, основная часть моего выступления, основная часть выступления Саске с Харуно в роли жертвы, бой, и напоследок – совместный выход. Все идет ровно, удачно, вроде бы аккуратно… И все равно я схожу с ума. Руки не дрожат, но почему-то так тревожно… Саске старается подбодрить меня. Подколками, мимолетным вниманием, слабой усмешкой. Это спасает, частично снимает напряжение, но ненадолго. А время летит быстро. Многие задумывались о переменчивости времени. Почему когда ты ждешь чего-то, время ползет, как особо медлительная улитка, а когда вот-вот должно произойти что-то страшное, время скачет короткими семимильными прыжками? Я опираюсь на стол и рассматриваю себя в зеркало. - Ты как будто кирпич съел, Узумаки, - рука Саске мягко ложится на плечо. Сейчас Учиха такой самоуверенный, сильный и смелый, что без шуток хочется спрятаться где-нибудь за прямой спиной. Он умеет скрывать себя настоящего. Я – нет. - С голоду, - фыркаю, привычным движением поправляю половинчатую маску, обрамленную золотистой каймой. Мы уже в образах. Учиха – маг-разбойник, я – придворный защитник. Как по иронии, мы поддерживаем образы, не соответствующие нам самим. На самом деле Саске первый встанет на мою защиту, а я не так уж и смел. - Осталось полчаса. Готов? – чуть склоняет голову, оценивающе разглядывая мое отражение. Думаю, сейчас он тоже особенно остро чувствует изменения, произошедшие за последнее время. - Хм… Пожалуй… уже да, - мягко киваю, втянув носом ставший родным одурманивающий запах парфюма. - Поверь, как только ты увидишь их предвкушающие лица – забудешь обо всем. - О тебе – вряд ли, - хмыкаю, совсем как мой любимый выродок. – Тебя забыть нереально. - Посмотрим. Кто мог знать, что он окажется прав? Публика принимает нас как редких и диковинных птиц. Начинается все неожиданно быстро и резко. И как часто бывает в такие секунды, я перестаю следить за тем, что происходит. Теперь существует только зал, полный людей, следящих за каждым моим движением. Еще реквизит, благодаря непростым манипуляциям превращающийся в магические атрибуты, и сцена, ради которой я могу и жизнь отдать. За кулисами мы сталкиваемся с Неджи, снимающим мероприятие «изнутри». Рок Ли в небольших перерывах приводит нас в порядок. Даже Сакура работает на все сто процентов. В зале, среди множества лиц, я замечаю Джирайю и Цунаде. Их присутствие снимает волнение окончательно. Чувство эйфории сливается с тревогой и биением адреналина. Я боюсь ошибиться, и в то же время хочу выложиться на максимум. Саске идеально изображает моего злейшего врага - и притворяться не нужно. Мы знаем, каково это быть врагами и вести самую настоящую войну в мирное время. Но все-таки ни одно мероприятие не проходит без проблем. На этот раз моя ошибка дороже любой ранее совершенной… Пальцы соскальзывают с рукояти ножа. Я не успеваю даже испугаться, а Учиха хватает оружие за лезвие в процессе полета. Кровь просачивается между длинных ловких пальцев и капает у моих ног. Я почти забываю, что нахожусь на сцене. Дальше идет чистейшей воды импровизация. Саске должен быть побежден, а вместо этого трагически умирает у меня на руках, пафосно прижимая окровавленную ладонь к груди. Зрители хлопают, восторгаясь нашими талантами, а я действительно схожу с ума от беспокойства. Только за кулисами мне удается встряхнуть его, не беспокоясь о том, как это выглядит со стороны. - Зачем ты поймал нож?! – рычу, судорожно сжимая сильные плечи. Сакура суетится с аптечкой, пока я пытаюсь унять свое бешенство. – Мог пропустить! Трюк из-за этого почти не изменился бы! Саске пожимает плечами, стараясь при этом выглядеть максимально равнодушным. Но теперь-то я знаю, что это значит. Он злится. И не потому что я допустил ошибку. А потому что я так сильно беспокоюсь, что позволяю себе задерживать всех. Феерия. Ажиотаж. Всплески аплодисментов, какие-то крики, улыбки, радость, вспышки, беспокойство. Эйфория и легкая дрожь. Я теряюсь в мире благодарности и радости. Наше совместное выступление производит настоящий фурор. На мгновение всё сливается, смазывается, как в палитре, яркими пятнами. Мы долго работали, чтобы сделать этот концерт практически совершенным, но наскоро забинтованная рука напоминает мне о допущенной ошибке. Я должен был послушаться и сразу отмести эту идею. С другой стороны, работать с Саске в команде – это очень, очень здорово. - Как рука? – Какаши без стука проникает в гримерку, прямо в процессе нашего молчаливого переоблачения в смертных людей. – Я не понял, вы что-то изменили в сценарии или… - Это я виноват, - сразу обрываю поток неверных размышлений директора. – Я нарушил последовательность и выронил нож… - Все в порядке, - Саске накидывает рубашку на плечи. Напряжение между нами нарастает с каждой секундой. - Хм… хорошо. Я буду ждать вас в понедельник – получите свою выручку. Надеюсь на дальнейшее сотрудничество, - даже не глядя на Какаши, чувствую его довольную улыбочку из разряда «я знал, что все пройдет отлично». Как только Хатаке покидает гримерку, мы обращаем внимание друг на друга. Первым делом я подхожу ближе, чтобы помочь Саске застегнуть пуговицы на рубашке. Как только открываю рот, чтобы извиниться, он резко и озлобленно обрывает меня: - Если ты скажешь еще хоть слово по поводу этой царапины, я тебе врежу. Это случайность. Всё, закрыли тему. - Я просто хотел извиниться. Учиха приближается и замирает. Кажется, этот миг длится несколько минут. Испытующий взгляд долго бродит по лицу. Что Саске хочет увидеть? Не знаю. Может быть, как всегда вывернуть меня наизнанку. - Кхм-кхм. Я вздрагиваю и делаю резкий шаг в сторону. Ну кто еще мог нас застать, кроме флегматичного и слегка раздраженного Хьюги? - Если вам нужны фотографии, найдёте меня в студии. Далее у нас нет времени побыть наедине, потому что гримерку атакуют все сотрудники «Каллапсо». Кто-то достает бутылку вина и саке, кто-то притаскивает пластиковые стаканчики. И наше тихое негодование сменяется расслабленностью и спокойствием. В конце концов, всё закончилось хорошо. Несмотря ни на что, я вряд ли когда-нибудь смогу забыть день, навсегда объединивший нас. И даже если бы он стал последним в моей жизни – я умер бы самым счастливым человеком на Земле.