Воспоминания Гермеса. Долг и зависть

Семивратные Фивы были родиной Диониса, и мой брат часто проводил свои праздники именно там. Обилие виноградных зарослей обеспечивало богатые запасы его любимого напитка, заставляющего и смертных, и богов терять рассудок. В этот раз дионисово шествие закончилось до моего появления, теперь все участники «праздника» спали вповалку прямо на тех местах, где их сморил сон, навеянный вовсе не Гипносом, но вином. Я поморщился от увиденного зрелища: безумства моего новоявленного братца превзошли мои самые смелые ожидания. Менады под действием мнимой «свободы» растерзали проходящих мимо странников, которые отказались присоединиться к их вакханалии. И кто среди этой компании обещал мне заботиться о путниках? Расталкивать захмелевшего Пана я не стал: чего доброго, испугается, а тогда окрестности вымрут. Поэтому я просто перенес сына на Олимп, оставив его высыпаться, а сам вышел на порог дворца. — Гермес, вот ты где! — неожиданно до меня донесся голос Гебы. — Как хорошо, что я тебя нашла! У нас закончились продукты, а Зевс велел нам с Гестией приготовить угощение на пир. Я ошеломленно взглянул на сестру. — Пир? Какой пир? — Отец собирается устроить пир в честь возрождения жизни, а мы с тетушкой никак не можем придумать, где достать продукты. — Так и незачем устраивать этот пир, — ответил я. — Жизнь только начала возрождаться, неужели Зевс не может потерпеть, когда все поспеет? — Гермес, ты же знаешь отца! — в отчаянии воскликнула Геба, заламывая руки. — Он не хочет ждать! А мы с Гестией не знаем, что нам делать! — Ладно, я что-нибудь придумаю, — сказал я. — Гермес! — по олимпийскому дворцу, подобно раскатам грома, раздавался голос Зевса. — Гермес, ты срочно мне нужен! — Я здесь, отец, — я появился в Тронном зале. — Что тебе угодно? — Гермес, я собираюсь устроить пир в честь возрождения жизни. Собери всех богов, чтобы отпраздновать начало новой эры. Какой новой эры? Жизнь ведь не появилась заново, она лишь восстановилась. И потом, какой пир, когда мы съели почти все запасы амброзии, а для созревания плодов и злаков, нужных, чтобы приготовить новую, время еще не настало? Конечно, отца это не волнует: продукты-то придется добывать мне. — Это праздник не только для богов, но и для смертных, — продолжал Зевс, — нам нужен представитель людей на этом пиру. — Тебе угодно, чтобы это был один из твоих смертных сыновей? — уточнил я. — Разумеется, Гермес. Доставь на наш пир Тантала. Так я и думал! Опять он о Тантале! Лучше бы позвал Персея. Я не стал возражать, ибо спорить с Громовержцем бессмысленно. — Как тебе будет угодно, Великий Зевс, — поклонившись отцу, я отправился за Танталом. Тантал — пожалуй, единственный, кто не пострадал и не изменил своего образа жизни во время великого голода. Он продолжал пировать и веселиться, несмотря на царившее вокруг запустение: ему не было дела до того, что все живое вымирает. Поэтому его кандидатура казалась мне самой неподходящей для того, чтобы представлять смертных на этом пиру. Я подозревал, что Зевс хочет лишь возвести любимого сына в сонм богов, хотя Тантал не сделал ничего, чтобы заслужить это. А почему ничего? Если уж мой брат присоединится к нашему пиру, то пускай внесет и свой вклад. Жертв нам он давно никаких не приносит, так что немного «поработать» в его амбарах мне будет не грех. Дети Тантала, Пелопс и Ниоба, гуляли среди фонтанов и статуй в саду, напоминающем Елисейские поля. Опечаленный, задумчивый Пелопс не был похож на своего отца и надменную сестру, довольную положением внучки Царя богов. — Убирайся отсюда вон, нищий бродяга! — донесся до них голос стражника. — Наш царь не подает милостыни. Пелопс и Ниоба побежали к воротам и увидели бедного старца, изможденного долгой дорогой. — Я не собирался просить милостыню у вашего царя, — ответил слабым голосом странник. — Умоляю, дайте мне напиться воды, я умираю от жажды. — Если не уйдешь по-хорошему, мы отведем тебя к царю, а он прикажет нам бросить тебя в темницу! Воды там, правда, не получишь, но зато у тебя будет прекрасная возможность половить крыс! — и стражник захохотал. — Стойте! — вскричал Пелопс. — Не прогоняйте его. Пойдем со мной, дедушка, — мальчик подошел к страннику и взял его за руку. — Идем, я дам тебе воды. — Фу, Пелопс, какой он грязный, — презрительно фыркнула Ниоба, — и как ты можешь прикасаться к нему? — Идем, дедушка, не обращай на нее внимания, — продолжал Пелопс, ведя странника во двор. Затем мальчик сбегал к колодцу и принес чашу воды, которую путник выпил с видимым наслаждением. — Благодарствую, мой юный друг, — сказал старичок, — ты только что избавил меня от верной мучительной смерти. Пусть боги Олимпа благословят тебя. — Спасибо тебе, дедушка, за добрые слова, — начал Пелопс. — Боги Олимпа и так милостивы к нам, — высокомерно ответила Ниоба, — сам Зевс, Царь богов, покровительствует нашему отцу и щедро одаривает его. Пелопс грустно посмотрел на сестру. — Ты, верно, голоден, дедушка? — спросил мальчик. В самом деле, вид у странника был неважный. — Оставайся ужинать с нами. — Нет-нет, малыш, — ответил путник, — боюсь, твой отец рассердится на тебя. — Тогда подожди меня здесь, — ответил Пелопс, забежал в амбар и вынес оттуда мешок зерна, — вот, возьми на дорогу. — Спасибо тебе, добрый юноша. Я хочу отблагодарить тебя за твою сердечность, — с этими словами странник открыл походную сумку. У Ниобы жадным огнем загорелись глаза, когда таинственный путешественник достал чудесные ткани — легкие, почти невесомые, приятные на ощупь, расшитые золотыми нитями и украшенные самоцветами. В мире смертных никому еще не доводилось видеть такой искусной работы: она принадлежала самой Афине. — Возьми, — сказал странник мальчику, протягивая ему дар, — из этих тканей тебе и твоей сестре сошьют богатые одежды. Дети с удивлением воззрились на гостя. Странник поднялся и, взяв мешок зерна, отправился дальше. — Спасибо тебе, дедушка! — донесся ему вдогонку голос Пелопса. Ниоба сконфуженно молчала.