Воспоминания Гермеса. Долг и зависть

Зайдя в свои покои, я обнаружил их опустевшими: вероятно, Пан уже проснулся и отправился по делам. Хорошо, если по делам, а не снова к Дионису. В поисках сына я обошел весь олимпийский дворец, обшарил все углы, даже кладовую отца, но нигде его не нашел. Ладно, все равно придет. Пир — это не то мероприятие, которое он пропустит. Что же мне делать дальше? Предстоящее веселье омрачалось для меня присутствием Тантала. Я не испытывал любви к брату и желал покарать его за все грехи. Увы, у меня не было такой возможности. Тантал находился под особой защитой Зевса, так что никто из богов не посмел бы наказать царя Сипила, как бы тот ни провинился. Чтобы успокоиться и расслабиться перед праздником, я спустился в Темпейскую долину* и, приняв облик смертного путешественника, стал бросать камешки в Пеней и наблюдать за тем, как они прыгают по воде. Может быть, моя забава продолжалась бы до самого начала пира, но неожиданно я услышал позади тихий шорох. Обернувшись, я увидел Пана: бог Стад был пьян и, прячась за кустами, крался прочь от Олимпа, оглядываясь и прислушиваясь. А я-то его в отцовском дворце искал! — Подходи, странник, — окликнул я его, — не скажешь, как пройти в Афины, а то я заблудился? — В Афины? — Пан удивленно посмотрел на меня, но не узнал. — Так далеко? Ты сейчас только вблизи Олимпа. Тебе нужно на север, — Пан указал на восток, — вон туда. Вот это новость! Надо было проверить, как Пан знает стороны света и местность, прежде чем доверять ему путешественников. — Прошу прощения, — ответил я, — но я иду как раз оттуда, эта дорога ведет к морю. Неужели я прошел мимо? Пан почесал затылок, раздумывая. — Вряд ли. Афины — большой город. Нет, ты не мог их не заметить. Наверное, я ошибся, — с этими словами Пан вышел из-за куста и направился прямо ко мне. Я сделал вид, что испугался, как поступил бы любой смертный, увидев нетрезвого сатира. — Не бойся, я не причиню тебе вреда, — сказал Пан, садясь рядом. — Я не простой сатир, а бог Лесов Пан, и сейчас я добрый, так что пугать тебя не буду. Провожать путешественников — не значит пугать их. Что же, молодец, хотя бы это запомнил и выполняет. — Как же ты, Пан, оказался здесь? — в свою очередь спросил я. — Прячешься от кого-то? — Нет, — беззаботно отозвался мой сын, — просто гуляю. — Счастливые боги, — с завистью в голосе проговорил я, — всех занятий у вас — пиры, прогулки да веселье. Не то что у смертных. — И у богов есть проблемы, не завидуй нам, — ответил Пан. — Думаешь, у меня их нет? Да сколько хочешь! Скажу тебе как другу: даже у Зевса полно забот и неприятностей, хотя он ни за что не сознается в них. А уж у отца моего, Гермеса, совсем много. Загонял его Зевс — проходу не дает. Я задумался. — Чем ты опечален? — спросил Пан. — Разлад у меня вышел с отцом, — ответил я, — и пустяковый совсем, да убежал я. — Что за разлад? — оживился Пан. — Да говорю же: пустяки. Велел мне отец сторожить стадо коз, пока он съездит в соседнюю деревню, а тут друзья ко мне заглянули. Ну, и отвлекли меня. Я утром-то проснулся, голова гудит, а отец вернулся и не досчитался одной козы. Где, говорит, коза? Хотел я было сказать, что Зевсу в жертву принес, да боязно стало: за ложь-то Зевс покарает. Вот скажи, Пан, разве не могу я повеселиться? — Можешь, — ответил Пан, задумчиво теребя бороду, — хотя я думаю, что задание отца выполнить надо было. — Обиделся я, ушел. А теперь вот думаю: правильно ли я поступил? Отец, наверно, волнуется, он ведь любит меня. Что же посоветуешь мне сделать? Я неразумный смертный, а ты великий бог, вразуми же меня. Пан чуть заметно вздрогнул. — Думаешь, мне следует вернуться? — переспросил я. — Здесь думать надо, — протянул Пан. — А ты представь, что сам оказался бы на моем месте. Как бы ты тогда поступил? Пан пожал плечами. — А Крон знает... То есть, хочу сказать... Здесь у бессмертных преимущество перед вами: с нами-то ничего такого не может случиться... Ну, ты понимаешь, о чем я. — Ты, я вижу, тоже повеселился? — продолжал допытываться я. — Ага. С Дионисом кутили. С кем не бывает. Слушай, я сам в раздумьях. В нерешительности, понимаешь? — Нет, не понимаю, — ответил я. — О чем ты? — Да так, ни о чем, — Пан, похоже, вспомнил, что богу не подобает жаловаться смертным на свои проблемы. — Я бы, наверное, удрал подальше от Олимпа. Но мне не грозит оказаться у Аида, а вот тебе... Тебе я советую набраться смелости и вернуться. — Все же, вернуться? — Да. Впрочем, решай, как знаешь. Совет я тебе дал, ты человек свободный, можешь выбирать: следовать ему али нет. — Спасибо тебе за совет, великий Пан. Чем я могу отблагодарить тебя? — Ничем, — ответил Пан, — единственное, что мне сейчас нужно больше всего, ты дать мне не можешь. — Быть может, я могу обратиться к кому-то с Олимпа, чтобы помочь тебе? — спросил я. — К богу, который будет думать, что помогает мне? — Помочь мне может лишь один бог, — ответил Пан, — но вы, смертные, боитесь его и даже имя его вслух не произносите. — Неужто Владыка Подземный? — ужаснулся я. — Да. Шлем-невидимка мне нужен. Тебя за ним не отправлю, даже не думай. И сам обращаться боюсь. — А разве отца своего не можешь попросить? — спросил я. — Он, как сказывают, частый гость в Подземном Царстве. — Так-то оно так, — ответил Пан, — только к отцу я никак не могу обратиться. Я ж с ним и поспорил, что достану шлем, теперь жалею. Ловко лжет, ничего не скажешь. — Послушай, — сказал я, беря Пана за руку, — мне ты можешь рассказать все, как есть. Ты не спорил с Гермесом, а просто прячешься от него, для того тебе и нужен шлем-невидимка. Ты даже не представляешь, сколько всего можно увидеть в глазах собеседника, — ответил я на удивленный взгляд Пана. — Рассказывай, боишься возвращаться на Олимп? — Никто до сих пор не уличал меня во лжи, кроме моего отца, — произнес потрясенный Пан, — только ему под силу разгадать мои хитрости. Даже Зевсу этого не удавалось. Кто ты на самом деле? Я внимательно посмотрел на него. Пан, не выдержав моего взгляда, опустил голову. — Обмануть меня решил, — сказал он, — я понял. Можешь принимать обратно свой облик, я не убегу. Все равно ты меня уже поймал. — Что мне теперь с тобой делать? — спросил я. — А что хочешь. Мне уже все равно. — Не может этого быть. Даже в детстве ты так себя не вел, как сейчас. Что с тобой случилось? — Зевс сердился на тебя за тех странников, верно? Но здесь не только моя вина. Послушай, даже ты ничего не смог бы сделать с Танталом. — Про странников в Сипиле я все уже знаю. И про то, как они плутают, тоже. Послушай и запомни: Афины находятся к юго-востоку от Олимпа. В этом и моя вина: я должен был проверить, как ты знаешь местность и стороны света. Я спрашиваю тебя про случай в Фивах: что там произошло? — Дионис пришел со своей компанией. Я присоединился. — Похоже, тебя только пальцем помани. Как насчет того, чтобы самому думать? — Я знаю, я подвел тебя, и я раскаиваюсь. Прости. Я... Я не справился, ты можешь забрать покровительство над странниками обратно себе. — Чтобы у тебя осталось больше времени на эти безобразные пирушки с Дионисом? Нет, не надейся. Покровительство над странниками останется тебе. Только отныне ты будешь выполнять свой долг как положено. Сейчас летим в твой лес, ты соберешь все, что тебе нужно. — Зачем? — Пан удивленно посмотрел на меня. — Затем, что ты возвращаешься на Олимп и будешь жить у меня. Ни шагу от меня, понял? По ночам я в Подземном мире на Суде, ты в это время будешь либо спать, либо изучать местность. Каждое утро будешь отчитываться мне: что ты выучил и что усвоил. Если хоть раз напьешься — смотри у меня! — я стукнул кулаком по бревну, на котором мы сидели. — Дипломат, — усмехнулся Пан, — методы Ареса перенять решил? Не вздумай. Забыл, какой у меня голос? — Эта проблема решается просто, достаточно ушных затычек. И не смей мне дерзить! Я уже однажды спустил тебе твое поведение, ты не одумался. Я одной и той же ошибки дважды не допускаю. — Отец, — на глазах Пана блеснули слезы, — мне совсем нельзя видеться с Дионисом? Он ведь мой друг. Дозволь нам хотя бы иногда встречаться. — Будете встречаться на пирах, этого вполне достаточно. На пирах — не более трех чаш вина, тебе ясно? — Да, — Пан опустил голову и перешел на шепот. У меня сжалось сердце. — Ну, не грусти, — ласково сказал я, поглаживая его по спине. — Все не так страшно, как ты думаешь. Будем жить, как раньше. Как в детстве, помнишь? Не плачь, сынок, не надо. Что толку в слезах? — Будь по-твоему, — ответил Пан. — И когда мне являться на Олимп? — Прямо сейчас. Вот-вот начнется пир, на котором мы вынуждены присутствовать. — После всех условий, что ты мне поставил, упоминание о пире причиняет мне боль. — Я должен остановить тебя, пока не стало слишком поздно, иначе ты начнешь потом презирать самого себя. Сегодня мне уже довелось наблюдать два примера... Отвратительных примера вседозволенности, что допускает Зевс. И хуже всего то, что один из этих «примеров» сегодня будет гостем на олимпийском пиру. Поэтому мне даже идти туда не хочется. Но придется. — Что за пример? — заинтересованно спросил Пан. — Ты мне не рассказывал. — Тантал, Крон бы его побрал! — гневно прошипел я. — После всего, что он натворил, Зевс удостоил его приглашения на Олимп. У Пана округлились глаза. — Тантала? — удивился он. — Тантала? Зачем? — Думаю, Зевс хочет сделать его бессмертным. Богом! Такого негодяя. — Послушай... Неужели ты все это допустишь? — Я не могу нарушить приказ Зевса. Выяснить бы наверняка, что он задумал... — Есть идея! — воскликнул Пан. — У меня тоже кое-какие счеты с Танталом, позволь мне вмешаться. Я знаю, ты не выносишь своего братца, не отказывайся от моей помощи. Я знаю, что делать. Но есть одно условие. — Какое? — Исполнение твоих указов перенесем на завтра, а сегодня мы с Дионисом будем веселиться по-прежнему. Это необходимо, поверь. Когда начнется пир... — Пан шепотом излагал мне на ухо свой план, я же слушал его и удивлялся: неужели это придумал мой сын? И так быстро? — Молодец, сынок, — похвалил я его, — план блестящий. Только исполнять его слишком рискованно. Если Зевс догадается... — Не догадается, мы с Дионисом позаботимся об этом. — Диониса в свой план не посвящай, — сказал я, — он хорошо относится к Танталу. — Ясное дело, — ответил Пан, — ему незачем знать подробности. Будет просто выполнять свой долг. — Хорошо. Только действовать надо осторожно. Послушай, ты можешь не пить, а только притворяться, что осушаешь чаши? В таком деле нужен трезвый подход. — Трезвый? — разочарованно спросил Пан. — Если ты придумал все это только для того, чтобы напиться, даже не думай! — Нет, я все понимаю. Дело серьезное. — Гермес! — раздался голос Зевса. — Уже пора начинать! Пан! Где ты? Мы переглянулись. — Летим выполнять задуманное? — одновременно произнесли мы и, засмеявшись, помчались на Олимп.