Ещё (Привяжи меня)

Этого мелкого и языкастого гада он ненавидел всей душой. Если у тебя паршиво язык подвешен, и ты находишь достойный ответ только сутки спустя — в лучшем случае, остаётся либо сдаться, либо использовать иное оружие. Сдаваться Чонин не умел, потому нашёл достойное оружие — кулаки. Свалив мелкого гада на траву, уселся сверху и принялся безжалостно мутузить под вопли других детей и возмущённые оклики взрослых. Успел изрядно помять наглую мелочь, пока отец не ухватил за шкирку и не оттащил в сторонку под жалобное хныканье подлого врага, скомочившегося на земле. — Ты что себе позволяешь? Хочешь, чтобы мы за тебя краснели? Чонин плевать хотел на изменение цвета лица отца или матери. Главное, мелкий гад получил сполна. — Он обзывался. — Чонин поболтал ногами в воздухе в попытках дотянуться ступнями до земли и вновь рвануть к мелкому, чтобы добавить пару горячих. Ещё. — Обидно обзывался. — Это не повод для размахивания кулаками. — А что — повод? — Драться — нехорошо. — Обзываться — тоже, — возмутился из-за такой несправедливости Чонин, но был проигнорирован и насильно уведён с детской площадки. Ещё и наказан. Ни за что. От этого стало ещё обиднее. Всё бы прошло и забылось, как сон, если бы семья О не переехала в их дом через год. Причём они ещё и поселились в квартире напротив. Пару лет всё оставалось терпимым, поскольку Чонин и Сэхун виделись изредка, но потом, когда Сэхун пошёл в ту же школу, где учился уже год Чонин… Открывать каждый день по утрам дверь и видеть настороженную рожицу Сэхуна напротив — это было выше сил и терпения Чонина. Бесило! Если до этого Чонин раз пять навешивал Сэхуну, а потом его отдирали от врага взрослые, то в начальной школе праздник стал случаться чаще. Правда, учителя в школе тоже осуждали поведение Чонина и тоже останавливали драку на самом интересном. Сэхун оказался не только языкастым, но и тупым, как пробка. В школе после пары подобных уроков связываться с Чонином уже никто не рисковал, но до Сэхуна всё никак не доходило, что он будет непременно и беспощадно бит. Сэхун продолжал испытывать терпение Чонина на прочность и обидно обзываться. «Чумазика» и «мурзилку» Чонин ещё мог простить, но «смуглянка» не прокатывала вообще никак, даже со скидкой на хорошее настроение. Сэхун огребал с завидным постоянством, ревел в два ручья, ходил с побитой рожей и в синяках с головы до ног, но продолжал исправно изводить Чонина и нарываться на заслуженное возмездие. Спустя ещё пару лет Чонин занялся танцами, и стало хуже. Сэхун не упускал случая позубоскалить на эту тему. Чонину стукнуло двенадцать, когда после очередной драки в школу нагрянули родители. Отец в присутствии Сэхуна твёрдо пообещал: если нечто подобное повторится, Чонин распрощается с этой школой и позабудет о танцах вовсе. Чёрт бы со школой, но танцы! И Чонину пришлось научиться игнорировать Сэхуна. Не замечать его. Проходить мимо так, словно тот был пустым местом. Всё, что ни делается, к лучшему. Такой вариант поведения оказался идеальным. Сэхун первое время бесился, а потом сдался. Наверное. Но Чонин несказанно удивился, заметив имя Сэхуна в списках нового танцевального класса. Вот уж чего он никак не ожидал, так это того, что Сэхун, прежде всегда высмеивавший танцы и парней, которые танцами занимались, сам решит пойти таким путём. Это ничуть не уменьшило их взаимную ненависть, но они и почти не встречались. Сэхун был на год младше, так что и занимался по другой программе, а не вместе с Чонином. Столкнуться лбами им довелось только на показательных выступлениях, где Чонин урвал победу, а Сэхун проиграл. — Попробуйте через год ещё раз, — с улыбкой посоветовали члены жюри Сэхуну. Вот так Чонину невольно удалось вновь довести Сэхуна до слёз, хотя узнал он об этом случайно. Долго собирался в тот день и уходил позже всех, а когда поравнялся с приоткрытой дверью раздевалки для младших танцоров, услышал приглушённые рыдания. Из любопытства заглянул в щель и изумился, различив забившегося в угол Сэхуна. Тот скомочился на полу, яростно тёр кулаками глаза и ревел. Слегка ошарашенный Чонин бесшумно прикрыл дверь и побрёл домой, размышляя об увиденном. Решил, что Сэхун так расстроился из-за чужой победы. Наверное, очень хотел победить сам, но увы. Хотя странно. Сэхун часто позволял себе прогуливать занятия именно по танцам. С чего бы ему так жаждать победы, если танцы не стали для него смыслом жизни, как было в случае Чонина? Миновало четыре года «холодной войны». Родителям Чонина так и не удалось завязать приятельские отношения с семьёй О — те с подозрением косились на Чонина и подспудно ждали от него новых выходок в том же стиле, что и в детстве. Чонин от выходок воздерживался, чем обманывал ожидания семьи О, поскольку хорошо запомнил угрозу отца. Расставаться с танцами он не собирался — тем более из-за какого-то мелкого и языкастого гада. И плевать, что «мелкий и языкастый гад» почти догнал его в росте, угрожая в скором времени и вовсе перегнать. Чонин всё равно знал наверняка, что с лёгкостью побьёт Сэхуна, если вдруг понадобится. Но всё сложилось иначе. Чонин возвращался домой летним жарким вечером. Он привычно уже задержался в классе, отрабатывая программу к соревнованиям, которые проходили в августе. Закончив с тренировкой, запер класс и раздевалку, подхватил рюкзак и лениво начал спускаться по лестнице. Различил звуки странной возни пролётом ниже, а затем увидел троицу парней. Двое зажали одного в угол и пытались отделать как следует. С удивлением Чонин опознал в парне в углу Сэхуна. Тот уже мог похвастать отлично расквашенным носом и рассечённой бровью. Рюкзак прилетел точно в голову одному из агрессивно настроенных парней, второму Чонин походя врезал кулаком в челюсть. Оба противника Сэхуна сидели на полу с ошарашенными рожами и растерянно глядели, как Чонин утаскивал Сэхуна за собой, крепко ухватив за ворот футболки. Чонин притормозил только в парке у фонтана и мрачным голосом велел Сэхуну умыться, чтобы мать в обморок не грохнулась. Ухватив Сэхуна вновь за шкирку, доволок до дома и твёрдо постучал в дверь соседской квартиры. Мать Сэхуна побледнела, увидев лицо драгоценного сыночка, и немедленно напустилась на Чонина. — Ах ты бандит! Сколько раз тебе говорили уже не лезть в драку! Господи, сынок, что он с тобой сделал?! — Простите, — глухо буркнул Чонин, неловко поклонился, развернулся и сунулся к двери собственной квартиры. За спиной щёлкнул замок, но Чонин продолжал слышать голос матери Сэхуна. — Мама, да хватит. Это не он. Чонин… помог мне. — Голос Сэхуна прозвучал удивлённо, словно он до сих пор не мог поверить в случившееся. Хотя Чонин тоже не мог в это поверить. На кой чёрт он полез в частный междусобойчик? Для парней нормально решать некоторые вопросы в драке, а он даже в ситуации не разобрался. Может, Сэхуна били за дело? Может, следовало по-хорошему помочь тем парням и добавить Сэхуну? Хотя нет. У Чонина был богатый опыт в драках, а Сэхун и драться толком не умел. При таком раскладе двое на одного — это как-то… Но ещё одна подленькая мыслишка не давала Чонину пережить всё спокойно: Сэхун был его личным гадом и врагом, а Чонин делиться никогда не любил. Не любил даже в мелочах.