Ещё (Привяжи меня)

Переезд

— Ну а что Сэхун? Так-то идёт по школе, морда кирпича просит, а на деле — милаха. Чонин перевернул страницу, старательно делая вид, что его совершенно не интересует трёп одноклассников. — Это вон Чонин наш... С виду такой серьёзный, мечтательный даже, вроде и душка, а на деле... хуже крокодила. Протяни палец — руку отхватит. И чуть что не так — шкуру спустит. — Да ладно, он уже года два как в драки не встревал. Ну, в особо крупных... размерах. — А сколько шкур спустил на тренировках? Танцует, как заведённый, и плевать ему, что остальные с ног валятся! Думает, раз сам двужильный, то и все такие... У Чонина медленно, но верно запылали уши. Но он в самом деле никогда не задумывался о том, что не все способны выдерживать такие интенсивные нагрузки. — Ш-ш-ш! Услышит ведь! — Вряд ли, он вечно о чём-то своём думает и ничего не замечает. Вспомни, как на физике училка его трижды звала, пока он соизволил заметить, что ему надо отвечать. Уши Чонина уже пылали, как факелы, потому что подобные ситуации случались частенько. Просто он привык прокручивать в голове разные танцы, когда не мог встать и начать танец по-настоящему. После спасения шкуры Сэхуна сам Сэхун стал шарахаться от Чонина. Всячески старался не попадаться на глаза, но подал документы в тот же колледж, куда поступил Чонин. К началу октября Чонин закончил первый курс и сдал все экзамены, но посещал колледж, чтобы подготовиться к кастингу, что проводили две компании, известные в шоу-бизнесе. И тут весьма некстати их дом внесли в реестр непригодных для проживания зданий. Снос назначили на середину декабря. Дом, в котором жили семьи Ким и О, был двухэтажным, на четыре квартиры. Старая постройка, но в реестр памятников архитектуры здание не попадало, потому и угодило в очередь на снос. Жильцам предложили квартиры в многоэтажном здании в хорошем квартале. Две семьи с первого этажа съехали ещё в начале сентября. Семья О планировала перебраться в новую квартиру в середине ноября, а семья Чонина — в декабре. Отсрочки получались из-за работы родителей и общих условий. Детали в отношении семьи О Чонин не знал. В его же случае отец был плотно занят проектом в Японии и не мог вернуться в Корею раньше декабря. Мать вела шоу в Таиланде и планировала приехать во второй половине ноября. Вот так и получилось, что Чонин оказался предоставлен сам себе. И к лучшему. Он собирался много заниматься, а родители прекрасно знали об его одержимости танцами и не беспокоились по этому поводу. Просто оставили ему достаточно денег на карте, чтобы он мог каждый день покупать себе что-нибудь поесть, поскольку готовить сам не умел. Ну и звонили родители каждую субботу в восемь вечера, чтобы поболтать о всякой ерунде и убедиться, что с Чонином всё в порядке. Такое отношение к девятнадцатилетнему парню бесило, но Чонин ничего не мог поделать — родители звонили, и ему приходилось с ними говорить. В четверг Чонин возвращался после тренировки домой, пребывая в обычном задумчивом состоянии. Подошёл к клумбе, где мать Сэхуна выращивала какие-то цветы, обошёл на автопилоте и едва не сверзился в какую-то яму. Не придав этому значения, Чонин ещё что-то обошёл, потом под чем-то пролез и тронул ручку двери. Краем глаза отметил на двери какую-то наклейку, прошёл к лестнице и поднялся на второй этаж, где завозился с ключами уже перед дверью квартиры. Внезапный грохот за спиной заставил его выронить ключи и обернуться. У распахнутой двери соседской квартиры стояла трёхлетняя сестрёнка Сэхуна. Голая, зато местами обмотанная скотчем. Прозрачным и широким таким скотчем. При этом она вся ещё и маслянисто блестела. Источником грохота стала брошенная на пол большая кастрюля. Девочка деловито эту кастрюлю подняла и вновь от души шваркнула ею по полу. Чонин неподвижно стоял на месте, глазел на это непотребство и честно пытался соображать. Получалось так себе. — Юна! — долетел приглушённый рёв из недр соседской квартиры. — Если ты снова выволокла кастрюлю, я тебя удавлю к чёртовой матери! А... Что это?! Мамино любимое оливковое масло! Мерзавка малолетняя! Из квартиры вылетел взъерошенный и чумазый О Сэхун собственной персоной. В драных шортах и без футболки. И он вознамерился вытянуть сестру по заднице скрученным полотенцем — жутко грязным и измятым. — Ой... Сэхун уставился на выпавшего в осадок Чонина. Потому что Сэхун трепетно относился к своему внешнему виду и прежде вот таким перед людьми не показывался. Чонину пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы не сползти на пол по стеночке. — Привет. А вы ещё не переехали? — В декабре, — машинально буркнул Чонин. — В каком декабре? Дом завтра сносят. — Что? — Чонину уже казалось, что он дополз до кровати, спит и видит кошмар. — Приказ внизу, на двери висит. И даже технику пригнали. Стоит возле дома. Траншею какую-то вырыли. А, точно! Воды теперь нет. — Что? — тихо уточнил Чонин, пытаясь усвоить поток неудобоваримой информации, обрушившийся ему на голову. — Ты что, спишь на ходу, смуглянка? Чонин не отреагировал даже на это. — Почему завтра? Должны же через два месяца. Чего это Юна в скотче? — Мне откуда знать? Сказали, что завтра. А фиг её знает. Я не могу одновременно собирать вещи и следить за ней. Слушай, у тебя есть вода? Запасы какие? Я б сходил купить, но не могу оставить Юну без присмотра. Но если я не выпью что-нибудь, то сейчас сдохну. — Сэхун с таким отчаянием смотрел на Чонина, что отказать ему было бы грешно. Чонин поднял ключи, отпер дверь и, сбросив ботинки, прогулялся за матовую перегородку, что отделяла кухню от гостиной. В бутылке для питьевой воды оставалось ещё литров пять ценной жидкости. Чонин смешал какао и кофе и запустил кофеварку. Через десять минут они с Сэхуном молча потягивали горячий шоколад, бросая друг на друга косые взгляды. — Твоих нет? — нарушил тишину первым Сэхун. — Нет. — И как же ты будешь переезжать один? — Понятия не имею. А твои где? — У матери защита научной работы в Мюнхене, а отец в клинике — его вчера оперировали. Всё нормально, но выпустят его оттуда только через месяц, не раньше. Да и он только отходит от операции, даже посещения пока запретили. — Здорово, — спустя минуту подытожил Чонин. — И не говори... Они затосковали. Тосковали ровно две минуты, потому что на площадке вновь что-то загремело. — Юна! Оба вскочили с мест и рванули к двери. На сей раз Юна забавлялась со сковородкой, которая этого не выдержала и раскололась пополам. — Твою мать... — с тоской протянул Сэхун. — Ну почему. Есть и плюс — теперь надо будет меньше вещей упаковывать, — пожал плечами Чонин. — Или разломанная сковородка тебе дорога как память? — Ещё чего. — Сэхун прислонился спиной к стене и сполз вниз, уселся на корточки и понурился. — Теперь что? — Ничего. Просто как подумаю, что надо перевезти четыре комнаты и барахло из кладовки... А я даже не знаю, как. И где брать машину? А пианино? И мамины книги... Или уже чёрт со всем этим? — Перестань. Ну что ты раскис? — Ау, придурок! Дом снесут завтра! — Не имеют права, пока тут люди. Они обязаны были предупредить заранее. За день до сноса — это, по-твоему, нормально? По-моему, нет. Это во-первых. Если завтра снести дом мы им помешаем, у нас будут целые выходные. Завтра и послезавтра соберём вещи, вечером мои позвонят, я разузнаю у них планы по переезду и уточню у отца, к кому можно обратиться за машиной. В воскресенье всё и перевезём. А в понедельник пускай себе сносят. Кстати, где-то должен быть номер компании, которая занимается сносом, и организации по защите интересов граждан. Позвоним и туда, и туда. — Когда? Ты знаешь, сколько сейчас времени? — С утра. Пораньше. Ставь будильник. И приведи Юну в нормальный вид. — И как я это сделаю, если нет воды? Чонин задумался на минуту. — Туалетная бумага. Сэхун долго пялился на Чонина с немым восторгом в глазах, потом хлопнул себя ладонью по лбу и кинулся в квартиру к себе, выскочил скоро с несколькими рулонами туалетной бумаги в руках и принялся обматывать Юну. Ребёнок воспринял это как увлекательную игру и самостоятельно замотался в бумажные ленты весёлого розового цвета. Бумажный кокон на время сдержал детские порывы немедленно предпринять какие-нибудь активные действия. Воспользовавшись коротким спокойствием, Чонин вернулся к себе и обошёл комнаты, прикидывая размеры будущего багажа. Ноутбук, коллекция дисков — это должно влезть в пару картонных коробок. Книги отца, матери и его — ещё несколько коробок. На одежду и прочие тряпки... по чемодану на комнату. Итого — три чемодана. Подушки, пуфики, ковры — проще замотать в упаковочную бумагу и обвязать верёвками. Чонин никогда этого не делал, но решил, что справится. Кофеварку запаковать лучше под занавес. Остальную кухонную технику и посуду можно было рассовать по коробкам прямо сейчас. Чонин полазил вокруг плиты, сообразил, что и куда, потом отсоединил. Хорошо ещё, что плитой он не пользовался, так что отмывать не потребовалось. Чонин сбегал на первый этаж, пошарил в кладовке, прихватил кучу коробок и вернулся в квартиру. За час он упаковал технику и посуду, осмотрел кофеварку и бутыль с водой, довольно кивнул и сунулся в свою комнату. Под ноутбук и диски пришлось пустить четыре коробки. Затем Чонин вывалил из шкафа груду одежды и принялся складывать всё в чемодан. Сначала он в самом деле аккуратно складывал каждую вещь, но потом устал и ему надоело. Он запихал тряпки в чемодан как попало и попытался закрыть. Как же! Сэхун застал его за интересным занятием: он сидел на чемодане и запихивал внутрь торчащие клоки ткани. — Что ты делаешь? — Закрываю чемодан. Сам не видишь? — Так он точно не закроется. — Куда денется? А ты уже всё собрал? — Издеваешься? — Сэхун насупился. — Два часа вожусь, погром всё круче, но вещей ни черта не убавляется. У тебя лишние коробки есть? Наши все кончились. — Мне, кажется, коробок тоже не хватит, — спустя минуту честно признался Чонин. Сэхун обречённо потянул за ворот старой футболки, одёрнул и запустил пятерню в лохматые волосы на затылке. Он обвёл взглядом полупустую комнату, потаращился на чемодан, который Чонин всё же закрыл и перетянул верёвкой. — Давай вместе запакуем твои вещи, а потом ты поможешь мне с нашими, идёт? Чонин собирался послать и Сэхуна, и его предложение куда подальше, оглянулся и закусил губу. Сэхун выглядел таким усталым и мрачным, что у Чонина язык не повернулся отказать ему. Да и всё равно квартиры им дали в одном доме, вещи везти так или иначе будет удобнее вместе, как и тащить их потом в квартиры. К тому же, у Сэхуна на шее ещё и сестрёнка, которая не даст ему нормально собрать всё имущество семьи. В одиночку он просто не справится. — Ладно, — решил Чонин. — Мне осталось собрать вещи ещё в двух комнатах и запаковать ковры и прочую муть. Как закончим, будем собирать твои вещи. Сэхун просиял, ухватил чемодан побольше и ринулся в соседнюю комнату. Вдвоём они управились за каких-то два часа. Осталась лишь ванная, но её Чонин оставил напоследок. Вместе с Сэхуном они выпили по чашке горячего шоколада, перевели дух и ринулись в квартиру семьи О. Снова замотали Юну в туалетную бумагу и сунули ей леденец на палочке, чем на время нейтрализовали ребёнка. Складывать вещи начали в комнате матери Сэхуна. Пока Сэхун паковал чемодан тряпками и косметикой, Чонин складывал в коробки книги. Рассеянно двинулся к подоконнику, где тоже лежали книги, запнулся обо что-то и полетел на пол. — Чёрт, ты там не убился? — с беспокойством позвал от противоположной стены Сэхун. Чонин осторожно сел и ощупал лодыжку, вокруг которой закрутился провод. Провод был от зарядного устройства, подключённого к телефону. Чонин прикоснулся к лодыжке пальцами, проверяя, всё ли в порядке. Накануне танцевальных выступлений ему меньше всего хотелось получить травму. — Я посмотрю? — Чонин и слова сказать не успел, как Сэхун деловито ощупывал его ступню и лодыжку. — Ты хоть под ноги гляди, когда шастаешь по этому погрому, ладно? Кажется, всё в порядке. Ну разве что маленький синяк будет от удара корпусом телефона. — Синяк — это ерунда, — отмахнулся Чонин, постаравшись припрятать озадаченность. Внимание Сэхуна к его пострадавшей конечности несколько... смущало. Как только они закончили собирать вещи в комнате матери Сэхуна, перебрались в комнату самого Сэхуна. — Ноутбук я сам запакую, — настоял Сэхун. Он возился с ноутбуком раздражающе медленно. Чонин не выдержал, ухватил коробку и потянул с полки учебники. — Это я тоже сам! — запаниковал вдруг Сэхун. Его вопль прозвучал настолько неожиданно и так испуганно, что Чонин невольно разжал руки. На пол посыпались книги с полки, а сверху плюхнулись журналы. Чонин удивлённо глазел на разворот верхнего журнала. До него не сразу дошло, что красуется на глянцевом снимке, ну а когда дошло... Сэхун рухнул на колени рядом с грудой книг и журналов, поспешно ухватил те самые журналы, прижал к груди и мрачно посмотрел на Чонина исподлобья. Чонин не знал, что сказать. У него самого журналов хватало, но не таких. Вроде бы нормально, в порядке вещей, просто... — Как они... Хотя неважно. Забудь. Сэхун отвёл взгляд и заметно покраснел. И чёрт с ним. Зато Чонин теперь лучше понимал, почему Сэхун вёл себя так странно и, на первый взгляд, глупо. Чонин тоже как-то дёргал девчонок за волосы и считал это нормальным, хотя девчонки реагировали совсем не так, как ему хотелось бы. Озвучивать предположения в случае Сэхуна Чонин не собирался, как и спрашивать, гей он или просто хорошо притворяется. И, наверное, именно поэтому Сэхуна тогда мутузили на лестнице — в чём-то прокололся. — Это твоё дело. Я никому не скажу. Теперь неплохо всё же собрать вещи. И... тебе не кажется, что твоя сестрёнка слишком долго сидит тихо? Сэхун враз побледнел, выпустил из рук журналы с голыми мужиками на фото и ринулся в коридор. Спустя миг Сэхун завопил: — Юна пропала! Они обыскали квартиру Чонина, лестницу и кладовку, потом выскочили из дома и обнаружили малышку возле техники. Сэхун сгрёб сестрёнку и на руках унёс домой под громкий плач. Малышка жаждала облазить все металлические сооружения в дворике, но это не вписывалось в планы ребят. — Может, связать её? — обречённо вопросил Сэхун, пытаясь унять рыдающую Юну. — Спятил? — участливо поинтересовался Чонин, прислонился плечом к косяку, осмотрел перепачканного ребёнка и пустые вёдра. — Так, посиди с ней тут, а я попробую наносить воды. Наберём ванну наполовину, остальную воду нагреем и добавим туда же. Отмоем её. Заодно она спать захочет. — Чего вдруг? — Обычно дети после ванны хотят спать. Кажется. Всё равно отмыть её надо так или иначе. Видишь, уже и глина прилипла. Как уснёт, мы закончим собирать вещи и ещё воды натаскаем — сами отмоемся. Чонин ухватил два ведра и отправился за водой. Он помнил, что в конце улицы была старая колонка, которой никто не пользовался лет десять уже. Повернуть вентиль удалось не без труда. Ко второму заходу Чонин прихватил кое-что из инструментов и масло. Смазанный вентиль поворачивался уже веселее. Вода в вёдрах плескалась чистая и вполне пригодная даже для питья. Юну они отмывали общими усилиями. Ей даже понравилось дурачиться в ванне, а после она в самом деле позволила себя уложить в детскую кровать и уснула. — Проблемой меньше, — подытожил Сэхун, смахнув пот со лба. Они упаковали большую часть вещей, но коробок таки не хватило. — Ладно, завтра уже. В кладовке должны быть ещё коробки, утром сходим, — решил Чонин. — Пошли за водой. Они натаскали воды для двух ванн. Часть воды нагрели и наполнили сначала ванну для Сэхуна. Пока тот мылся, Чонин занимался ванной собственной. Повесил на крючок чистое полотенце, разделся и забрался в тёплую воду. Немного повалялся, чтобы отмокнуть, потом помылся и встал в ванне, чтобы вылить на себя пару ковшиков воды. Раньше, когда вещей хватало, всё было в порядке, но сейчас, когда в ванной не осталось почти ничего, кроме голых стен, кое-что привлекло внимание Чонина. Он шагнул к стене и присмотрелся. Вытянул руку, подцепил пластик и потянул. Вниз посыпались пыль и крупная крошка. От пластика убегал к стене тонкий провод. Сжав губы, Чонин торопливо вытерся полотенцем, оделся и выскочил из квартиры. Без труда нашёл просверленное в стене отверстие, отлепил замаскированный провод и двинулся к источнику. Даже не удивился, когда провод привёл его к квартире Сэхуна. Постучал. Сэхун распахнул дверь, с удивлением посмотрел на него, а затем перевёл взгляд на провод в руках. — Вот чёрт... — убито пробормотал он за миг до того, как кулак Чонина встретился с его лицом. Сэхун отлетел к стенке и сполз по ней на пол. И не сопротивлялся, когда Чонин обеспечил его добавкой. Неловко стерев кровь с подбородка, Сэхун тихо извинился. — Рассказывай, — глухо велел Чонин, усевшись на пол рядом с Сэхуном. — Что там рассказывать? — Сэхун тоже сел и слегка поморщился, осторожно ощупав скулу. — Ванная у меня одна. — И что? А... нет. Я только за тобой подглядывал, не волнуйся. Просверлил стенку, когда твои уехали, а ты пропадал на тренировках. Когда ты возвращался, слышно было. Ну и включал камеру, когда ты принимал душ. Это было круче журналов. Чонин слегка покраснел, лихорадочно вспоминая, что он делал в душе. Помимо мытья. Чаще всего танцевал или делал массаж шеи и плеч. Иногда... не только. — Самовлюблённый придурок, — беспомощно выдохнул Сэхун и прикрыл ладонью начинающий заплывать глаз. — Ну ладно, поймал. Дальше что? — Тебе больше дрочить не на кого? — мрачно уточнил Чонин. — Нет. То есть, мне нравится смотреть на тебя. Хотя я не отказался бы узнать, на кого дрочил ты. Не удивлюсь, если на себя самого. — Второй глаз не жалко? — Жалко, но ты сам спросил. Хочешь знать? Отлично. Да, я дрочил на тебя. Не первый раз. И уже давно. И давно понял, что со мной что-то не так. Только... только ты всегда был недоступен. Постепенно я понял, что и к чему. Надеялся выкинуть тебя из головы. Думал, если найду кого-то другого и попробую, каково это, о тебе забуду. Не вышло, как видишь. Так что имей в виду, я всё равно буду тебя доставать. Пока ты не прибьёшь меня к чёрту или не сдашься. — Не проще ли найти себе подобного и жить дальше? — Ты меня вообще слушаешь? Я же сказал — пытался. Думаешь, я такой себе тихоня? Обломись тогда. У меня секс был и с девчонками, и с парнями. Не помогло. Я вот думаю, если ты меня трахнешь, может, что-то и изменится. Чонин онемел просто. Смотрел на побитую рожу Сэхуна и честно пытался думать. В голове не укладывалось, что Сэхун постоянно дразнил его, лишь бы обратить на себя внимание, понравиться. И что Сэхун мечтал при этом, чтобы Чонин его трахнул. — Кажется, я погорячился и выбил из тебя остатки мозгов. — Что, совсем никак? — поскучнел Сэхун, вдруг широко раздвинул ноги и вытянул руки над головой, соединив их в запястьях. — А теперь? Чонин сглотнул. Не то чтобы зрелище возбуждало, но эта поза Сэхуна... Трогательная беззащитность, открытость, покорность. Сэхун ещё и голову запрокинул, продемонстрировав красивую шею. Да и сам он наверняка знал, что красивый. Объективно — красивый. Очень. Чонин всегда полагал, что девчонки должны просто вешаться на Сэхуна, но вот... — Перестань. — Я ещё и раздеться могу. Хочешь? — Нет! — прорычал Чонин и поднялся с пола. — Ну давай, сбеги. Попробуй. Только, знаешь, ты ведь всегда на это вёлся. — Сэхун неожиданно улыбнулся с чувством превосходства. — А раз вёлся, значит, не так всё просто. Тебе ничего не остаётся, только... Чонин молча закрыл за собой дверь, не дослушав Сэхуна, и ушёл к себе. Ну его к чёрту. Лучше поспать. Одному. Неприятностей и без Сэхуна полно. Утром они сунулись в кладовку за коробками, пока Юна ещё спала. Сэхун щеголял фонарём под глазом, в остальном выглядел более или менее прилично. Чонин предпочитал не знать, как выглядит он сам, потому что спал плохо. Мысли о камере в ванной и Сэхуне с его дурацкими журналами покоя не давали. Как и мысли о собственной привлекательности. Он привык, что нравится девчонкам, но не учитывал, что хорош настолько, дабы стать сексуальной фантазией парня. О Сэхуна — в частности. Того самого О Сэхуна, которого он с детства метелил от души, только дай повод. Того самого несносного и невыносимого О Сэхуна, вечно хныкавшего после драки. О Сэхуна, который всегда знал, что будет бит, но всё равно... Чонин настолько зациклился на этом, что не сразу заметил чужие руки на собственных бёдрах. Он залез минуту назад на хлипкий табурет, чтобы пошарить на полках под потолком. И прямо сейчас чужие ладони касались его бёдер. — Лапы убери! — глухо рыкнул он Сэхуну. — Я просто поддержать, чтобы ты не грохнулся, — с недоумением отозвались в полумраке. Чонин тихо выругался сквозь зубы, перехватил фонарик поудобнее, а свободной рукой смахнул одну из чужих ладоней. Прикосновение он не назвал бы неприятным, но... Табурет слегка качнулся под ногами и накренился. Сэхун опять ухватился за бёдра Чонина, но это не помогло. Через миг Чонин с громкой уже руганью копошился в темноте и пытался найти собственные конечности. Фонарик он выпустил из рук, и тот погас. А приземлился Чонин, судя по всему, аккурат на Сэхуна. — Где фонарик? — Откуда мне знать? — слегка придушенно отозвался Сэхун из-под него, потом обхватил руками за пояс и притих. Подозрительно так притих. — Что ты делаешь? — Абсолютно ничего, — безмятежно протянул Сэхун и томно вздохнул. Извращенец поганый! Чонин завертелся в попытках обрести точку опоры и подняться, но замер. — Запасной фонарик? — Не смешно, — немного охрипшим голосом отозвался Сэхун. — К чёрту! — Чонин снова активно завозился. Чужие ладони скользнули по его спине, пальцы запутались в волосах, а ещё спустя миг к его губам прижались губы чужие. Он сопротивлялся поцелую, пытался оттолкнуть повисшего на нём Сэхуна, но тот не собирался отпускать его. Ещё и, гад такой, обвил ногами бёдра, чтобы сковать Чонина в движениях собственной тяжестью. Что бы там Сэхун ни говорил, в одном он точно не соврал: у него стояло на Чонина. И стояло так, что Чонин прекрасно это чувствовал даже через все слои одежды. — Я же красивый... — сбивчиво шептал Сэхун ему на ухо, тут же касался губами кожи, ласкал ухо кончиком языка. — Красивый, да?.. Я же ничего такого... просто всего один раз... Привяжи меня или отпусти... Слышишь? У тебя всё равно нет иного выбора, ну правда. Всего один раз трахни меня, Чонин... чтобы я тоже знал и успокоился... — Пошёл к чёрту! Может, проще нагнуть тебя и запихнуть... — Мне всё равно, как ты это сделаешь, — перебил его Сэхун. — Просто сделай. Чонин наконец высвободился, поднялся и убрался из кладовки, пока Сэхун ещё что-нибудь не отмочил. У себя дома Чонин приготовил чашку горячего шоколада и уставился в окно. Сэхун всё больше и больше казался ему ненормальным. Психом. А потом в голову постучала мысль, которую никто не звал. Насколько сильно надо любить или сходить с ума по человеку, чтобы просить о том, о чём просил Сэхун? Насколько сильно нужно отчаяться, чтобы докатиться до такого? Чонин отставил чашку, провёл ладонью по лицу, отгоняя все лишние мысли, быстро собрался и умчался прочь из дома. Когда он уходил, техника во дворе ещё спала. Он первым делом позвонил знакомому отца и разведал побольше о строительной компании, смог после нескольких попыток связаться с проектировщиком и узнать информацию о сроках. Сроки сноса действительно ужали. Причины не слишком интересовали Чонина. Проектировщик не порадовался сообщению, что в доме остались жильцы. Его ранее заверяли, что все четыре семьи уже съехали, и в доме никого нет. Вместе с Чонином они попытались прикинуть сроки. — Ладно, с транспортом мы поможем, — поразмыслив, решил проектировщик. — Почему это? — насторожился Чонин. — Потому. Если затянуть сроки, нам бонусов не видать. Новое жильё вам дали не так и далеко. Поможем погрузить вещи и отвезти. Заодно и убедимся, что в доме никого не останется. Когда вещи будут готовы? — Думаю, завтра к утру всё соберём. — Отлично. Завтра и перевезём вас всех вместе с вещами. Чонин помчался домой, чтобы порадовать Сэхуна. Явился вовремя — как раз узнал, что повредили кабель, и теперь в доме нет электричества. — Чтобы было веселее, наверное, — попытался пошутить Сэхун. Шутка понимания не встретила, зато в состоянии лёгкой злости и раздражения они упаковали оставшиеся вещи быстрее, чем рассчитывали. Юна решила им помочь и разворошила одну из коробок. С тихой руганью они собрали разбросанное содержимое, после чего Сэхун отправился выгулять сестрёнку и купить что-то вроде свечек или бумажных фонариков. Чонин снова натаскал воды в ванну. Мылся холодной, потому что погреть уже было никак. Сэхун вернулся через два часа с Юной и покупками. Принёс не только свечи, но ещё и бутыль воды для питья, и всякие мелочи, чтобы заморить червячка. Утром под окнами пыхтел грузовик, а строители бегали с их вещами. Всё перевезли в два захода. Сначала закинули вещи Чонина в квартиру на пятом этаже, потом — на шестой, где квартиру отхватила семья О. Дальше ребята уже сами разбирались, потому что вещи покидали как попало, не особо озаботившись тем, что, как и куда ставить. Чонин и Сэхун совместными усилиями расставили всё крупное и тяжёлое сначала в новой квартире Чонина, потом поднялись на этаж выше и привели в порядок будущее жильё Сэхуна. Юна уснула в процессе расстановки, а они оба плюхнулись на диван без сил, едва закончили возню с мебелью. Чонин просто сидел, откинувшись на спинку, и смотрел в потолок, потом только обратил внимание на тяжесть на плече. Сэхун уснул, прижавшись щекой к его плечу. Чонин мрачно поглядел на него, на худую руку, прижатую к груди, и загрустил. Во сне Сэхун выглядел доверчивым и довольным сразу. И ранимым. И ресницы у него были длиннющие, как у девчонки. Чонин сполз с дивана и сбежал к себе. Ну его к чёрту... Разгрёб часть вещей, собрал коробки и пристроил в углу прихожей. В ванной внимательно осмотрел потолок, убедился, что Сэхун камер не понатыкал, наскоро ополоснулся и добрался до кровати. Уснуть, правда, не успел.