Свет мой, зеркальце

Он постоянно лез пальцами к заднему карману джинсов и только на полпути — то есть, уже запуская кончики пальцев под плотно прижатый край кармана — напоминал себе, что это, блядь, ненормально. Он не должен вот так вот ждать этого сообщения, и не должен ловить полустояк от своего внутреннего тремора во время съёмок, в месте, вообще не относящемся к сложившейся ситуации. Он не должен искать глазами цифры на чужих часах и телефонах чтобы понять, сколько осталось до вечера. По ощущениям — время застыло каплей смолы, заиндевело и прекратило свой бег назло ему. До вечера вечность. Он должен продолжать работать, он должен быть ответственным. Он ждал, когда его отпустят с площадки с миром, как маленькие дети ждут, когда же им подарят щенка — тот самый важный день рождения в жизни. И так было каждый раз, каждый грёбаный раз. Это растянулось даже не на год. И это был настоящий пиздец, как он и предполагал. Это было похоже на гонки с препятствиями. В темноте. Прыжки с обрыва на ощупь. Квиддич на сломанных мётлах. Себастьян не знал на самом деле, как это можно назвать, но факт в том, что никто из них не собирался даже начинать разговор на тему: «Что же это за неведомая хуйня творится между ними?» Они молчаливо приняли правила игры, и если даже у него мелькали порой мысли о том, как это: просыпаться вместе не только после горячечно проведённой жаркой ночи и тут же торопливо сбегать друг от друга, но — всегда? — он заталкивал эти мыслишки так далеко как только мог. Слишком велики их актерские амбиции, обыденное чудо простых человеческих отношений не про них. Несомненно, у них связь. Прочная, такая, что как бы он ни пытался — Крис об этих попытках не догадывался — не удавалось разорвать, даже растянуть хоть немного, чтобы ослабить. Все другие варианты меркли, всё нахрен меркло, когда у них появлялась возможность. Такое нелепое маленькое слово, а сколько в нём всего, у Себастьяна дух захватывало и поджималось что-то внутри каждый раз от ненормального жадного предвкушения. У Криса дела шли лучше. Определённо. Да, он знал это, и это немного его бесило, но они никогда не говорили о работе. Никогда. У них не было этих трогательных моментов, которые бывают у всех нормальных пар, задушевных разговоров, милых шуточек, нежных словечек. Это никак не соотносилось с происходящим, и если бы Криса вдруг перемкнуло, он бы выставил его за дверь тут же, и плевать, что место для них нашёл Крис и это он прилетел к нему. Просто… нахер всё это. Себастьян имел это не раз с другими, кто успел наследить в его жизни, сильно или не очень — и он знал как никто, что не обилием всей этой нежной пурги меряются чувства. Пурги может быть много, а чувств… кот наплакал. Его тошнило от этого несоответствия. А Крис был совершенно потрясающим. И наблюдать за его жизнью, за его карьерой — исподтишка, как сталкер, забегая и не дай боже не лайкая на его аккаунты, было совершенно новым видом удовольствия — как щекотать себе нервы острозаточенным кончиком ножа. Себастьян искренне влюбился в его последний вышедший фильм. Там было столько от его неозвученных фантазий и чувств, столько всего, что он к нему чувствовал физически ощутимо, что он честно завидовал этой девочке, учительнице младших классов — не актрисе, нет. Крис в этом плане был до ублюдочного честным. Он завидовал героине, у которой было это и вполне возможно, будет ещё больше. Жизнь на отшибе во Флориде, на берегу океана, в небольшом убогом домишке, и, чёрт, трахаться всё то время, что сам себе строго отвёл в вечер субботы и утро воскресенья, пока мелкой нет. Он бы… он бы не терял ни минуты. Боже… он дрочил столько раз жёстко и нежно, медленно и слишком быстро, когда думал обо всём этом, когда вспоминал Криса, каким он был в этом фильме. Он никогда не расскажет ему об этом. Хотя, было бы глупо думать, что Крис не знает. Этот знает — он читает его на раз, Себастьяну не обязательно даже открывать рот. Просто Крис тоже молчит. В заднем кармане снова завибрировало. Себастьян вздрогнул, почувствовав, как у него по внутренностям рассыпается красная пыль жгучего чили. Он всегда горел в предвкушении, так, что едва мог добраться до их с Крисом очередной снятой через подставные аккаунты на одну ночь берлоги. До Криса. Он кинул извиняющийся взгляд на одну из помощниц режиссёра, коротающую время в своём телефоне — вот только имя он её забыл, ну что за западло, — расплылся в извиняющейся улыбке, когда она отвлеклась на него, и только тогда ощутил, насколько у него пересохли губы. Он едва смог открыть рот. — Эм… я отойду на минуту, лицо ополосну. А то такая жара, фуф. Позови меня, если начнут мою сцену, хорошо? Девушка только кивнула и снова уставилась в телефон. Как же её зовут? Впрочем, всё равно. Он поднялся и пошёл в сторону ванных комнат, по пути доставая из заднего кармана дрожащими пальцами свой телефон. Мать твою, Себастьян, неужели ты успел настолько соскучиться? Сколько времени прошло с последнего раза? Ведь даже не считал никогда. Нырял обратно в работу посвежевший, взбодрившийся, словно вампир, напившийся крови девственниц. А после с той же изнывающей голодной жадностью рвался на новую встречу, иногда — реже, впрочем, — устраивал всё, трясся, планировал, сводил кривые графиков в одной-единственной точке не пересечения даже, а соприкосновения друг с другом. И никогда, никогда не считал дней между. Всё было хорошо, на обеих чашах весов. Тогда почему у него были влажные ладони сейчас, когда он открывал мессенджер? И сердце вот-вот выпрыгнет не из груди — уже изо рта. «Блядь. Во сколько ты уже закончишь? Я скоро с ума сойду тут». Вот так. Охуеть, Эванс. Такая вот история их переписки: месяцы тишины, внезапное «Я прилетаю по работе» — или просто прилетаю, к тебе, у меня есть время, дальше адрес — чаще не текстом, а скрином экрана с точкой, заветной жирной точкой, средоточием всех их устремлений — на карте. Пошлые, голодные короткие фразы с миллионом ошибок и неправильно подставленными умным ios словами: догадайся сам, что я имею в виду, неудобно набирать одной рукой, потому что другая очень, очень занята. Себастьян даже остановился на миг перевести дух. Его как током пробило, а потом по-юношески кинуло в жар и холод, ощутимо потекло с висков. Что написать? Он должен ответить, это их игра в провокацию, и Крис просто обязан как-то протянуть без него ещё пару часов минимум. Да и он сам должен. Это же невыносимо, знать, что он там, ждёт, какой он при этом — знать это наверняка, предвкушать каждую мелочь, потому что он никогда не ошибался — и от этого не чувствовал себя обманутым, даже наоборот. И всё же невыносимо. Не знаю? У меня стоит? Я должен закончить сцену? Подрочи для меня? Бред, всё это не то, а что-то уже было и не раз. Ну же, мозг, вернись, я всё прощу. Себастьян глубоко выдохнул. Мимо него пронеслись разнорабочие, он видел только низ их форменной одежды, он весь был в светящемся экране своего телефона. Пальцы дрожали на его боку. «Это только слова, » — набрал он наконец и сразу отправил, зная, что Крис поймёт. Понял. Ответ пришёл меньше чем через полминуты. Фото. Себастьян отвёл глаза и принялся рассматривать противоположную стену прежде чем загрузить его. По мутным очертаниям всё было уже ясно, и его собственный член больно уперся изнутри в жёсткую ширинку джинсов. Это невыносимо. И ради этих нелепых голодных игр он был готов отдать многое. Уже отдавал. Это было пиздец как странно, но он не изменял Крису. Ни с кем. Просто никто не задевал так, как Эванс. От этого было страшно и сладко одновременно. Решившись, Себастьян открыл фото на весь экран. И ведь знал. Он задержал дыхание, сам не контролируя это. Провёл пальцем по очертанию чужого — знакомого до самой последней венки в момент эрекции — члену, невольно увеличив изображение. Во рту прибавилось слюны, и он, усмехнувшись сам себе, сглотнул ее. Хотя более показательно было бы, если бы она потекла сбоку от его губ и капнула жирной каплей на экран. Как же он соскучился, сука, как же он хотел его. Крис не трогал свой член. Тот и без ласк в полной готовности напряжённо приподнимался над его животом, и тонкая блестящая нить смазки спускалась к коже и паховым волосам с щели в центре головки. Себастьян медленно облизнулся, во рту стало эфемерно-солоно. Неровно сдёрнутые джинсы, резинка брендового белья, руки — родные, знакомые; выпирающие на участке от запястья до локтя вены, непослушные русые волоски. Крис не трогал свой член — на фото было ясно, что он жадно сгрёб в ладонь свои яйца, возможно, даже пропустив один палец внутрь себя. Твою же божью матерь… — Себастьян? Себастьян! Он вздрогнул, автоматическим заученным движением скидывая полноразмерную фотографию с экрана. — Да, я понял, иду. Он идёт. Идёт. Ещё немного, Крис. «Я хочу видеть это. Видео, » — он успел набрать это, попадая мимо букв, пока шёл обратно до съёмочной площадки. Он успел поправить и замаскировать под свободной джинсовкой свой стояк. Он успел даже выключить любые оповещения — потому что если сообщение придёт во время съёмки, это будет ужасно. Он услышит это вибро даже с расстояния в двадцать шагов при шуме сцены. Он давным давно подсел на это, и не ясно, что было тому виной, кто был его дилер. Хотелось бы обвинить во всём Эванса, да только он был всё же не настолько мудак. Они оба вляпались. **** Двенадцать раз. Ровно столько он успел посмотреть короткий, на двадцать секунд, ролик, где Крис мнёт свои яйца и едва не кончает от этого, пачкая себя смазкой, и ругается тихо, с присвистом: «Блядь, Себастьян, блядь…» Этого было уже более чем достаточно, чтобы взвинтить его до предела — куда уж больше? Он чуть не пропалил дыру своей задницей в диване такси. Апартаменты были приличными, достаточно простыми, но многие жили здесь явно не по одному месяцу. Консьерж безразлично кивнул ему на первом этаже и выдал второй ключ: так было оговорено заранее. Седьмой этаж, третья квартира по коридору. Себастьян каждый раз поражался своей способности агонизировать в последние секунды перед встречей. Его трясло внутри так качественно и честно, что он едва справлялся с собой, ключами и замком, кое-как открыв дверь. И совершенно тихая, тёмная квартира. Себастьян скинул всё лишнее на полу в прихожей, как следует закрылся на все замки и щеколды и пошёл прямиком в спальню — единственная приоткрытая дверь, откуда лилась тусклая полоска света от прикроватных бра. Сейчас начиналось их время. Это было как выстроить свою параллельную реальность, никак не соприкасающуюся с объективной, посреди жужжащего улья мегаполиса. Он не зашёл даже — едва заглянул. Он всегда смаковал это первое мгновение, пока его не заметили. Пока он мог смотреть, думая только о том, что он видит, а не о том, что он должен делать и как. Просто скользя взглядом — и напоследок ещё чуть-чуть оттягивая момент. Словно он мог ещё развернуться и уйти, оставив всё как есть. Призрачное подобие выбора — смешно даже. Он мог уйти ещё тогда, отказаться в том отеле в Солт-Лейк Сити, и ничего бы не случилось. Всего этого не случилось бы с ними. Но он не отказался. Он трахнул Криса Эванса. Он спал с ним в одной постели до утра, а поутру всё повторилось. У него была тысяча и больше удобных моментов для побега. Но он так и не сбежал. Крис изменился. Кажется, с последней их встречи прошло больше времени, чем он думал. Сильно отросшие волосы, на лице не небритость, а серьёзная борода, — конечно, он ожидал этого, он видел фото. Но ожидать — и иметь возможность увидеть, ощутить на себе — это две большие разницы. Крис казался больше, старше, определённо опаснее и настолько испепеляюще-сексуальным, большим, тяжёлым, что у Себастьяна снова заныло в паху. Он казался огромным на этой маленькой, совсем не королевского размера кровати. Он занимал её всю, лёжа на спине и раскинув в стороны мощные ноги. В руке Крис держал свой телефон и смотрел в нём что-то, потому что от разъёма тянулся к ушам проводок наушников. Он был определенно увлечён, вторую руку удобно заложив назад под голову. Себастьян мог поспорить, что Крис смотрел подборку из видео, в сумасшедших количествах клепавшихся об их «паре» в среде фанатов. Его самого эти видео забавили, не больше; он уважал ребят, умевших из фарша не связанных друг с другом кадров делать почти что порно с их участием. Он знал, как это непросто. Но Крис на самом деле находил их милыми. Он так и говорил — это мило, ты, дерево. Ты ни черта не понимаешь. Возможно, он видел там что-то своё — Себастьян не пытался выяснить. Это уже выходило за рамки их программы, а значит, отнимало время от главного. Себастьян улыбнулся. Между широко разведённых ног голого и весьма волосатого Криса на покрывале были аккуратно разложены девайсы: анальная игрушка в виде увеличивающихся в диаметре шариков, связанных друг с другом тонкими перемычками — ярко-синего цвета. Самый последний шарик едва ли уступал размером половине его кулака. Дальше была бутылка лосьона-смазки, уже ополовиненая, и лента из нескольких презервативов. Всё чётко, почти по линеечке, так педантично, так по-крисовски, что Себастьян хмыкнул и покачал головой. Он на самом деле любил эту черту в Крисе. Он знал, что с ним можно не переживать ни о чём, всё было ясно и понятно, без всяких туманов и намёков — Крис вообще выступал за прозрачность ожиданий. Себастьяну этот неожиданно новый подход к сексу оказался очень по душе. Он уже заранее мог почувствовать, представить во всех красках сопротивление чужого тела, когда он начнёт вводить шарики внутрь. И как тихо — пока ещё контролирует себя — будет ругаться себе под нос горячий, голый, нестерпимо брутальный в этом своём нынешнем образе Эванс. И как будет стонать в голос позже, доведённый до края, лишь бы Себастьян заменил бездушную игрушку на свой член. Не в силах больше ждать, Себастьян разделся на пороге, покидав одежду на пол. И зашёл, стараясь, чтобы Крис не заметил его, пока сам не устроится между его ног, тут же наклоняясь к яйцам и члену, немного вялому после долгого ожидания. Крис вздрогнул, резко поднимая телефон вверх и встречаясь с ним взглядами. — Блядь, ну кто так делает? Себастьян… — он печально выдохнул и тут же глубоко вдохнул, подбираясь животом, когда Себастьян вместо ответа медленно втянул в рот одно из яичек, неотрывно смотря в глаза. Нечестный приём, он знал — а как играть по-другому? Он хотел вылизать его всего, заждавшегося, пахнущего гелем для душа и мускусом выступившей, уже запачкавшей его член и живот смазки. Он пах как личная сказка Себастьяна Стэна, невозможно было удержаться. Член Криса поднялся каменно ещё до того, как Себастьян будто бы лениво перешёл ко второму яичку: Крис уже ёрзал, разводил колени и выглядел как пьяный и обдолбанный в хлам подросток. — Твою мать, Себастьян, — он прошептал-простонал это, невольно подкидывая бёдра навстречу его языку, и Себастьян, плотоядно улыбаясь, вобрал в рот всю мошонку, чувствуя совершенно ненормальный прилив возбуждения и желания от того, что он делал. Крис так любил это, что мог кончить не прикасаясь к себе от одних только игр с его яичками. Себастьян обожал эту честность. Небольшой секрет, ставивший его во главу угла, делавший его главной головной болью Криса Эванса. Ему было достаточно написать ему изредка, дразнясь: «Твои тяжёлые яйца на моём языке, » — чтобы быть уверенным, Крис словит спонтанную эрекцию где бы ни находился. Конечно, он не злоупотреблял. Хотя… Этих ласк было достаточно для начала. Не так много, как он бы хотел, потому что он определённо хотел отсосать как следует, чтобы почувствовать во рту напряжённый ствол Криса, вылизать и проглотить всё до последней капли спермы, и попросить ещё. Но игрушка, сдвинутая на край постели, бессловесно намекала — и Себастьян покорился. Взял Криса за тонкие лодыжки, согнул ноги так, чтобы добраться до задницы. Его, блядь, задницы, лучшей задницы, что он вообще видел так близко и к какой имел подобного рода доступ. Крис замер и чуть напрягся — как делал всегда, когда доходило до анала. В самый первый момент он словно снова становился девственником. Тем наглым жадным девственником из Солт-Лейк Сити. И Себастьян любил это страшно, хоть и не признавался никогда, насколько эта часть Криса его радовала. — Ты хотел поиграть с этой штучкой сегодня? Сам не пробовал? — Себастьян спросил и сам удивился, насколько хриплым и неровным оказался его голос. Он знал ответ. Крис никогда ничего не делал со своей задницей сам — максимум, это приласкать пальцем во время мастурбации. Он словно копил в себе это желание, пока оно не становилось диким, всеобъемлющим, пока не начинало выходить из берегов — и тогда они изыскивали способ встретиться, чтобы упасть друг в друга с головой. — Себастьян, пожалуйста, — прохрипел Крис и приподнял поясницу, неловко запихивая под неё подушку. Этого хватило. Всегда хватало, чтобы окончательно свихнуться. Но сейчас Себастьян, обильно полив шарики лосьоном, медлил. Потому что он был так близко к его заднице и не мог налюбоваться. Тесно сжатый розовый сфинктер, который скоро станет алым и растраханным, сегодня блестел от смазки. Это было впервые, и Себастьян искренне опешил. — Ты готовился, — сказал он утвердительно и провёл по складкам сфинктера пальцем, ощущая каждую, скользя вокруг снова и снова. Проникая внутрь — в жар и мягкость, совсем легко, почти без усилия. Ебанный в рот… Как же это было удивительно. Крис специально открывался ему навстречу — и так же сжимался по собственному желанию. Он отдавал себе отчёт в том, что происходит — и совсем скоро будет происходить, твою же мать, блядь. Себастьян впервые очень явно почувствовал, как его несёт. Он втолкнул палец до конца, вызвав у Криса сладкий​, судорожный выдох, огладил стенки изнутри и вытащил, наблюдая, как несколько капель залитой внутрь самим Крисом смазки вязко вытекли вслед за ним. Первый ярко-синий, а при ближайшем рассмотрении оказавшийся синим с пурпуром шарик вошёл внутрь без труда, Крис сам едва ли понял, что произошло. Сфинктер сжался на узком перешейке, закрывая проход, и Себастьян, чувствуя, как его распирает от множества эмоций и желаний, чуть прикусил и тут же зализал укус на внутренней стороне бедра Криса. — Первый внутри, — сказал он шёпотом. Внизу его собственного живота пылало и пекло, и он сам совершенно честно представлял, каково это, почувствовать внутри каждый шарик, а ещё лучше — член Криса на всю длину, до яиц. Но Крис ни разу не изъявлял подобного желания до сих пор, и Себастьян не торопил. — Осталось пять. — Ещё, — и это была даже не просьба от Эванса. Это был грёбаный приказ. — Полегче, детка, — Себастьян фыркнул и тряхнул упавшими на глаза волосами, мстительно покрутил шарик внутри, попытавшись вытянуть наружу — не тут-то было, Крис сжался так, что мог бы задницей расколоть орех. — Нет, Себастьян, пожалуйста. Ещё один… Голос Криса звучал низко и глухо, больше рокотал внутри груди, чем пробивался на волю. Себастьяна такое его звучание заводило страшно. Он неторопливо втолкнул в Криса ещё один шарик чуть больше, но тот тоже без видимого труда проскользнул внутрь — Крис старался, он раскрывался навстречу, и Себастьяну оставалось только сжать зубы, представляя, как он будет точно так же раскрываться для его члена и сжиматься на нём. Его огромный, брутальный, заросший волосами Крис Эванс. Такой суровый снаружи и такой мягкий, горячий изнутри. Себастьян сглотнул набежавшую слюну, погладил Криса по твёрдому рельефному животу, не удержавшись, взял в рот член и жадно обсосал головку, отводя душу и позволяя себе в это время немного подрочить собственный стояк. Крис, смотря пьяно и голодно из-под своих длинных тёмных ресниц, грубовато перехватил его за волосы, взглядом запрещая делать слишком хорошо, и — о, определённо, это было именно то, что надо. Мстительно улыбнувшись, Себастьян чуть потянул игрушку на себя, расшатывая, а потом загнал в Криса ещё один шарик. По диаметру вполне напоминавший его собственный член. — Ох, блядь! — выстонал Крис и запрокинул голову назад. — Именно, Крис. Что ты чувствовал, когда готовился? Когда ждал меня? Ты мастурбировал, думая об этом? Представляя, как я буду заталкивать в тебя эти милые шарики? — Заткнись… — Просто ответь. Я чуть не спустил в коридоре между съёмочной площадкой и туалетами только от одной твоей фотографии. — Да… — Что — да? — Я купил её три недели назад. И постоянно думал об этом, — искренне выдал Крис на одном дыхании. Себастьян решил закрепить успех и, медленно ввинчивая предпоследний шарик внутрь сочащегося смазкой нутра, наконец, спрятал его в Криса, между приглашающе пульсирующих складок. Тот медленно, долго выдохнул. — Не думал, что они такие… огромные, — прошептал он. — Тебе больно? Не нравится? — Я еще не понял, но скорее нравится, чем нет. Странное ощущение. Но мне нравится, боже, мне нравится. Я извращенец. Себ, я едва удержался, чтобы сам… Но я ведь так хотел, чтобы ты. Чтобы ты собственными руками, пальцами своими, Иисусе, сколько раз я дрочил с этой мыслью… Крис отчастил и приподнялся на локтях, облизывая совершенно горячечным, похотливо поплывшим от желания взглядом. Его член, каменно-твёрдый, лежал набок на паховой складке, и тёк. Крис был прекрасен. Можно было только догадываться, что именно происходит сейчас в его голове, о чем он думает. Себастьян испытывал несравнимое извращённое удовольствие, осознавая, что только он видит Криса таким. Потому что знал, как тяжело Крис вообще открывается людям. И он был бы последним мудаком, сказав, что не ценит этого. Себастьян снялся губами с члена, хотя он совсем не хотел останавливаться, но ему нужен был свой рот и глаза. Он встретился с Крисом ровным, говорящим обо всём взглядом. Размял сфинктер вокруг перемычки пальцами и налил ещё лосьона на последний шар. — Готов? — Да, блядь, Себ. Давай. Себастьян наклонился ниже, поцеловал и лизнул мошонку, ещё наклонился и принялся зацеловывать припухшие складки ануса вокруг перемычки. Крис низко, утробно застонал и чуть расслабился. Этого «чуть» хватило, чтобы Себастьян, как следует помогая себе пальцами, вдавил внутрь последний шар. Он был определённо больше диаметра члена, но Крис, охнув, принял его, упав обратно на подушки и приподнимая бёдра. — Бля-адь… — выдохнул он и, Себастьян увидел, как он закрыл глаза. — Замри. — Замер, — покладисто согласился Себастьян. Он сам никогда не заталкивал в себя ничего диаметром больше стандартного члена. Ему хватало. Крис определённо открывал ему новые горизонты. — Это стоило попробовать. — Так хорошо? — Себастьян устало улыбнулся. Время близилось к полуночи, его собственный член стоял колом и он на самом деле немного утомился. Но это не было проблемой, пока Крису было хорошо. — Не могу сказать. Но мой зад огнём горит. Себастьян фыркнул и упал лицом Крису в пах, мелко вздрагивая. Почему-то это показалось очень смешным. Просто слишком. — Эй. Э-эй, — Крис вплёл пальцы ему в волосы и несильно потянул вверх, и сам голос его был каким-то особенным, успокаивающим — и вместе с ним невозможно сексуальным. — Трахни меня — произнёс он, глядя в глаза. — Я хочу кончить на твоём члене. Я… так соскучился. Себастьян смотрел на Криса несколько долгих, бесконечно растянувшихся секунд. Ему показалось, что за это время их глаза словно проговорились друг другу о чём-то важном. И от этого стало неловко — и невозможно трепетно на душе. Он растянул на губах свою лучшую кривую саркастичную улыбку и многообещающе фыркнул. Взялся за конец игрушки и медленно потянул её наружу, наблюдая безотрывно за тем, как Крис дышит, как меняется выражение его лица — и дико возбуждаясь от каждой смены эмоции, от осознания своей безграничной почти власти над происходящим. Он едва дождался момента, чтобы вынуть последний, самый маленький шарик, откинуть в сторону и тут же забраться сверху, навалиться и толкнуться размашисто, не нежничая и не переживая, во влажный, ещё не закрывшийся проход. Себастьян только в этот момент понял, что на самом деле это всё было для него. Для него, блядь, и как же это было охуенно. Он запутался пальцами в космах Криса, прижался носом к носу и трахал так, словно завтра в его органайзере по расписанию стоял конец света. Крис жёстко обнимал его за плечи и впивался ногтями в спину, скрестив ноги позади, заставляя входить глубже. Он не был таким открытым прежде — но Себастьян должен был отдать ему должное — Крис всегда знал, чего хотел, и добивался этого. А Себастьян? Себастьян смирился с тем, что просто хотел Криса. Ему было достаточно. — Кончаю… Кончаю, — прошелестел Себастьян больше в голове, чем губы в губы Крису, и хотел уже вынуть член, но Крис с силой вдавил его в себя ногами, зажал бёдрами, больно проталкивая ладонь между их телами и начиная неуклюже, быстро дрочить себе. Себастьян замер, сжав зубы и приказывая себе не двигаться, хотя всё его тело разваливалось на куски в желании толкаться, трахать, долбиться внутрь ещё, ещё немного, прежде чем его сотрясут конвульсии оргазма, и на глаза выльется белая пелена. — Да, да… — Крис прохрипел и закатил глаза, безудержно дрожа под ним. Его рука безвольно скатилась в сторону, между животами потекла сперма и задница сжалась вокруг члена так сильно, что Себастьян едва удержал в глазах слёзы. — Еба-ать… Крис. Крис… Он звал его по имени бесконечное число раз, кончая глубоко внутри, чувствуя, как тело Криса ещё пульсирует, сжимается, и он бы соврал, что не запомнил этот момент как один из лучших оргазмов в его жизни. Это было слишком хорошо. Двигаться не хотелось. Только уложить голову поудобнее, укусить за ключицу и уснуть. — Устал? — Крис прошептал в ухо, ласково проводя по волосам, чтобы убрать их с лица. — Как бессмертный пони, — честно признался Себастьян. Крис хмыкнул. И гладить по голове не перестал. Он сам ловил огромный кайф от объятий и близости их тел, Себастьян мог поручиться. Вот только неумолимо тянуло в сон. — Тогда спи. Хочешь, принесу тебе молока с мёдом? — не унимался Крис. — Заткнись, пожалуйста. И не двигайся. Себастьян помнил, что было очень хорошо и спокойно. А потом просто заснул. **** Первое, что он почувствовал, ещё толком не проснувшись, что ему сосут. Не очень умело, но с огромным энтузиазмом. Осознание накатило бурно, Себастьян распахнул глаза: Крис Эванс собственной персоной, голый, с растрепанной шевелюрой и бородой, упрямо трудился над его членом, и из уголков его губ текла слюна. Себастьян смял в кулаке влажноватую простынь, когда Крис особенно приятно проехался языком по уздечке. — Доброе утро? — выдал Себастьян неразборчиво, невольно начиная подмахивать бёдрами в своём любимом темпе. Крис ещё ни разу не брал у него в рот. Словно переступил через своё очередное табу из списка, что знал только сам Крис. С каждым движением получалось всё лучше, и Себастьян, поддаваясь наплыву удовольствия, запустил руку в отросшие волосы, так удобно лёгшие под пальцы. Мягкие, длинные, послушные, это было лучшим началом дня во все времена, да простят его сигарета, кофе из Старбакса и свежие круассаны. Крис не собирался отвлекаться, перекатывал в ладони яички, и Себастьян расслабился, разваливаясь на подушках — поэтому пропустил тот момент, когда Крис втолкнул в него скользкий палец. Было до того неожиданно, что Себастьян зажался и подскочил. — Эй, — начал он с вызовом. — Эй… Но слова как-то захлебнулись сами собой, когда он увидел это выражение лица. Интерес? Просьба? Любопытство? Просто желание трахаться с ним, не знающее границ и видимо пробившее в Крисе ментальную дыру, хлынувшее наружу? — Отлично, просто отлично, — Себастьян не знал, что ему предпринять, и, вздохнув, упал обратно на спину, расслабляясь и пытаясь привыкнуть к забытым ощущениям проникновения, когда что-то движется внутри тебя, особенно когда Крис вытягивал палец наружу, одаряя совершенно физиологичным ощущением. — Будем считать, что я не против. Давай, Крис, удиви меня. Долго просить не пришлось. Крис не стал слишком церемониться, очень быстро меняя пальцы на собственный член. Себастьян знал, что он сможет принять, он ждал, он хотел этого, просто не был готов морально, поэтому боль прошила его по позвоночнику, заставляя скулить. Он чувствовал, как Крис проталкивается внутрь, каждой клеточкой тела, и всё, чего ему хотелось, чтобы он уже дошёл до конца и замер, позволив ему отдышаться. — Прости, — Крис поцеловал в губы, щёку и сбоку от носа, не открывая глаз. — Я пытался медленнее, но ты такой… блядь, Себастьян, я сейчас… — Чш-ш-ш, — Себастьян обхватил Криса ногами за поясницу и гладил по спине, чувствуя бугры напряжённых мышц, пока он сам не смог нормально дышать. — А теперь давай. Только о-очень медленно. Медленно! Да… вот так. Так хорошо. Боже… Он знал, что вспомнит очень быстро. Это было так же, как ездить на велосипеде. Он умел переплавлять ощущения в удовольствие, и очень скоро каждый глубокий толчок Криса вызывал внутри разряд, растекающийся теплом. И, определённо, это даже рядом не стояло с его предположениями и фантазиями. Крис трахался лучше. Крис словно забивал своим членом сваи внутрь него, и Себастьян, очень скоро потеряв связь с реальностью, просто расплылся под ним, раскинув руки и позволяя Крису таранить его тело, быстро вспомнившее, как ещё можно получать удовольствие. Серьёзно, Себастьяну подходил любой вариант. — Можно? — в запале спросил Крис, и в ответ Себастьян укусил его за ухо. Больно. — Да, блядь… Не спрашивай. Крис согласился, наверное — и больше на самом деле ни о чём не спрашивал. Так же размеренно трахая, он вдруг упёрся лбом Себастьяну в плечо и затрясся, кончая в нём, беззвучно до боли стискивая в своих руках. Себастьян не кончил, но ощущение чужого оргазма захлестнуло его, добавляя эйфории, обостряя каждую эмоцию. Он нахмурился, когда его тело вдруг опустело, и вздрогнул, когда снова почувствовал рот Криса на своём члене. Тот сосал и облизывал не останавливаясь, пока Себастьян, повинуясь инстинктам, не схватил его за волосы и не прижал к себе, обильно кончая. Только тогда он почувствовал, как пальцы Криса — он не знал сколько, но точно не один, — оглаживают его изнутри, пока он сжимается на них. Теперь Крис рухнул на него. И это было ощутимое испытание. — Ты тяжёлый, — наконец, не выдержал он, когда немного отдышался. Возникая больше из вредности, чем если бы ему и вправду было тяжело. — А ты мягкий, — не остался в долгу Крис. — Ну, спасибо, — Себастьян фыркнул и замолчал. Ему было хорошо, очень хорошо, но отчего-то он испытывал потребность съязвить. — Только не думай, что теперь я буду подставлять тебе задницу каждый раз. Крис повернул голову и встретился с ним взглядом. — Мне нравится, когда ты сверху. Да и сосать оказалось очень даже. Себастьян выдохнул, выпутался из-под Криса и лёг рядом, из-за размеров кровати всё равно очень близко. — Я рад. Потому что мне тоже понравилось. Крис тихо усмехнулся. — Только не думай, что я буду отсасывать тебе каждый… — Туше, — хмыкнув, перебил его Себастьян. Они полежали рядом, пока Крис не придвинулся плотнее, обдавая теплом, и не спросил вдруг, нависая: — А что насчёт поцелуев? До сих пор табу? Себастьян замер. Он лежал на спине с закрытыми глазами и не хотел, чтобы Крис видел его замешательство. Поцелуи… А ведь они так и не целовались нормально. Если и выходило что-то, то случайно, смазано, в пылу секса. И никогда вне его. Он чуть пожал плечами и как можно безразличнее ответил: — Делай, что хочешь. Оказалось, что борода Крису никак не мешает целоваться бесконечно долго, жадно и до боли в груди сладко; губы его мягкие и одновременно требовательные, а язык — влажный, длинный и упругий. И чересчур наглый. Как его хозяин. **** Спустя полторы недели Себастьян всё так же торчал на съёмочной площадке. Его как раз пригласили, когда завибрировал оставленный на стуле телефон. «Хочу почувствовать твой член» И спустя ещё несколько секунд: «У себя на языке. Я помню твой вкус так же хорошо как в последний раз». Себастьян погасил экран и с силой сжал телефон, пережидая острый прилив желания. Вот же… сукин сын. — Себастьян? Твоя сцена, — его снова позвали, но он должен был ответить. Крис видел, что он прочитал сообщения. «Какого чёрта? У меня съёмка,» — набрал он. «Прости. Когда у тебя выходные?» Себастьян чувствовал, как удивление затапливает его. Полторы недели? Всего? «В четверг и пятницу» «Прилетай ко мне. Пожалуйста. Мне не вырваться в этот раз» И как бы Себастьян ни собирался изойти на едкие подшучивания, первое, что пришло ему в голову, было обычное: «Я подумаю» Крис прислал смайл. Чёртов счастливо улыбающийся смайл. Ну конечно, ведь он читал его как книгу. Себастьян тоже улыбнулся и выключил телефон нахрен.