***
Генсек прибыл точно по часам. Вылезшие из машин министры, поеживаясь от холода, устремились ко входу в "Мальчика-с-Пальчика". Там их встречал караул из солдат Кожина. — Здравия желаю, товарищ министр обороны! — рука капитана устремилась к виску. — Разрешите доложить? — Нет, с-сначала з-зайдем в тепло, — отстучал зубами министр. Пройдя в помещение министр снял ушанку. — Ну и холодина! Сколько там градусник показывает? — Минус тридцать пять, плюс повышенная влажность. — Совсем неплохо. Ну ладно, докладывай, боец. — Последний отряд КСБ отправлен на астероид и приступил к своим обязанностям. Сейчас мой взвод — последний на Земле. Ядерные заряды расположены в отсеках два, четыре и шесть. Согласно расчетам пиротехников от объекта даже пыли не останется. — Отлично. Где пункт связи? Мне надо сказать, чтобы армия снимала кольцо и уходила. — Разрешите обратиться? — Разрешаю. — Министр, а где китайские добровольцы? Они с нами не летят? — На этот вопрос отвечу я. Идите, министр, — встрял генсек. — Как вы помните, китайское правительство практически полностью было истреблено во время террористической атаки. Новое правительство отказалось отпускать свою часть переселенцев. Они сказали, что им самим нужны лучшие из лучших, и я их понимаю. — То есть у нас теперь есть свободные места? — Да, что-то около десяти тысяч мест. Но мы не будем ждать кого-либо, — заметил генсек. — Промедление смерти подобно. Так что грузимся сейчас все. — Есть! Кожин пронаблюдал за тем, как служащие загрузили проверенные личные вещи в Грави-лифт. Помещение было огромным. Здесь можно было разместить маленький завод. И снабжать его продукцией маленькую деревушку. Сейчас здесь разместились пятьдесят человек: двадцать КСБшников и тридцать человек, ранее решавших судьбу России. — Мы внутри, запускайте лифт, — проговорил в рацию Кожин. Пол дрогнул, и медленно гравитация начала меняться. Капитан к этому уже привык, а вот смотреть на других людей в этот момент было невероятно весело. Сначала ты будто едешь на обычном лифте. Потом внезапно гравитация исчезает на пару секунд и тут включается искусственная. Люди часто пугались на этом моменте, считая, что раз поехали, как на обычном лифте, то дальше будет также. Внезапная потеря гравитации дезориентировала их и многие попадали на пол, в отличие от бойцов КСБ. — Капитан! — завопил министр обороны, единственный упавший навзничь. — Почему не предупредили? — Виноват! — Кожин подскочил к министру и подал ему руку. - Сейчас откроется окно на Землю. Посмотрите? Министр тут же забыл о падении и устремился к открывающемуся иллюминатору. Предусмотренное гением Медведева, окно открывалось только после выхода в открытый космос и позволяло разглядеть снежную Сибирь во всей ее красе. Все министры, включая генсека, устремились к окну и не отрывали взгляда до самого астероида. Лифт остановился, и железные створки медленно открылись, демонстрируя мощь объединенного труда человечества. Встречавший министр космического отдела стоял между двумя КСБшниками. — Добрый день, товарищи! — министр подошел к генсеку и активно начал трясти протянутую руку. — Великий день сегодня! Великий! Не желаете краткую экскурсию? Погодите... — министр нахмурился. — А где... — Мы стартуем без китайских добровольцев, — ответил генсек, удивленный чрезвычайной активностью министра. — К сожалению. От экскурсии не откажусь. — Следуйте за мной, — министр махнул рукой и повел людей к круглой двери. — Благодаря неоценимой помощи Медведева, мы смогли сэкономить вдвое больше жилого пространства, — все резко посмурнели. — Печальная судьба. Я здесь с момента его смерти и много не знаю. Как прошли похороны? — Достойно, — генсек, при упоминании Медведева, всегда начинал цедить слова сквозь зубы. — Постройка второго мавзолея на Красной площади была невозможна. Нам пришлось строить целый комплекс зданий рядом с Москвой. Там одних музеев штук пять. Памятник хороший вышел. Он держит в руках две планеты. Церемония без происшествий произошла. В свою очередь поинтересуюсь: как его жена себя чувствует? — Сейчас сами спросите. Она в центре управления, куда мы и направляемся. Круглая дверь отъехала в сторону. Кожин в который раз протер глаза, прогоняя мысли о том, что они в какой-то игре. Центр управления был скорее похож на инопланетную хрень, чем на творение рук человеческих. Огромная проекция корабля-астероида висела посередине. К проектору под ним шли светящиеся ниточки проводов, рассеянных по всему кораблю. Логично было бы увидеть множество снующих людей, беспрерывно занятых работой. Но в центре был только один человек. Доктор Коннорс даже не обернулась посмотреть на входящих людей и продолжала работу. — Миссис Коннорс? — генсек откашлялся и подошел к ней. — Вы в порядке? — Да, — женщина говорила еле слышно и не поднимая головы. — Я еще раз хочу выразить свои соболезнования. Но почему вы не в камере анабиоза? — Я не могу, — доктор повернулась к генсеку лицом. Несмотря на ее бесформенную одежду, было заметно, что живот значительно больше обычного. Генсек округлил глаза. — Как? Что? Когда? — Генсек забыл слова, которые хотел сказать. Остались только вопросы. — Давно. Я сама не знала, пока не отправилась сюда. На медосмотре обнаружили. Срок — около тридцати недель. — Погодите, а как же тогда... — Мы все предусмотрели, — вмешался министр КО. — Бодрствующий экипаж составят двести человек. Шесть взводов КСБ и ученые, которые будут следить за ходом полета. Среди них пять профессиональных врачей. Так что миссис Коннорс не останется без присмотра. — Почему тогда мне не сообщили? — генсек нахмурился. — Простите, вы закончили? — вмешалась доктор. — Мне нужно идти. — Да, конечно, — генсек посторонился. — Может вас проводить? — Не стоит. Генсек и окружавшие его министры всё-таки проводили женщину. Взглядами. Каждый о чём-то думал, но основную мысль, на которой строились все остальные, озвучил генсек: — Вот он, символ нынешней эпохи. Женщина, потерявшая то, что любила, уходит с наследием в надежде построить всё заново. Точь-в-точь наш народ. — Судя по последним прогнозам, мы не очень-то и любили Землю, — заметил министр природопользования СССР. Генсек огорчённо вздохнул. — Вечно ты, Валошин, не вовремя что-нибудь брякнешь. Что там у нас по экскурсии? — генсек повернулся к министру КО. — Долго нам придётся ходить? — Вообще не придется, — ответил тот, подходя к одному из компьютеров. Тут же голограмма всего корабля начала расширяться и бледнеть. Спустя секунду было видно только центр управления и тридцать две точки на ней. — Вся экскурсия будет проходить здесь. Я бы предложил присесть, но здесь стульев не предусмотрено. Министр откашлялся и начал краткий экскурс в устройство астероида. — Так как центр управления вы уже видели и прекрасно понимаете, для чего он предназначен, покажу остальные помещения, — голограмма сместилась влево. Сначала Кожину показалось, будто он смотрит на пчелиные соты. — Наш жилой блок. Все анабиозные камеры проверены по несколько раз и абсолютно надёжны. Питания хватит на сорок лет полёта. Это — самый пессимистичный взгляд Медведева: плюс десять лет. Так что долетим здоровыми и сытыми. Все камеры также оборудованы системой аварийного открытия на случай если электроника выйдет из строя. Проекция сместилась назад. Взору руководства СССР открылся аккуратный сад, в котором даже было несколько деревьев. — Отсек гидропоники. Там ежедневно дежурит не меньше трёх человек. В случае сбоя электроники имеются два дополнительных генератора. Так что можно быть уверенным — кислорода нам хватит с лихвой. Растения также способны давать урожай достаточный для снабжения ста человек в год. Но не волнуйтесь насчёт наших бравых защитников. Без еды они не останутся. Картинка дважды съехала направо. — Наш склад забит самыми разными припасами. Питания там хватит лет на сто - сто пятьдесят. Но, естественно, там хранится не только питание. Прочих материалов хватит на размещение двух полноценных, автономных, военных баз. Мы к нему ещё вернёмся. Но посмотрите на творения доктора Коннорс. Проекция сместилась вперёд. Три довольно элегантные структуры, похожие на закрытый бутон цветка, заполняли две трети помещения. — Три космических завода, спроектированных гениальной женой нашего самородка, готовы к эксплуатации. Производительность превзошла наши ожидания. Благодаря им у нас существует возможность раздраконивать мелкие астероиды и использовать их в качестве ресурсов. Невообразимое достижение. Голограмма вернулась в своё изначальное положение, показывая весь корабль колонистов. Министр отошёл от компьютера и торжественно улыбнулся. — Совсем недурно, — заметил поражённый генсек. — Правду говорят: "Лучше один раз увидеть, чем сто раз прочитать в отчётах" — в моём случае. Впечатляет, товарищ. — Благодарю, — министр благодарно кивнул. — Однако кое о чём я забыл. Наши шахты с ядерными зарядами расположены в головной части корабля. Около двухсот боеголовок готовы к пуску хоть прямо сейчас, — министр посмотрел в глаза генсека. — Если хотите, я отдам приказ и... — Я понял о чём вы, — генсек снова цедил слова сквозь зубы. — Нет, мы не будем этого делать. Причин много и все на любой вкус. Так что подумайте сами и выгоните эту мысль из головы навсегда. Вам понятно? — Да, товарищ генеральный секретарь, — министр стыдливо опустил глаза в пол. — Ещё кое-что: когда мы добывали астероид, мы нашли неизвестный материал. Я отправлял вам доклад о нём, помните? — Вы думаете, я помню все ваши доклады? Рассказывайте, но побыстрее, — генсек посмотрел на часы. Армия взорвёт "Мальчик-с-пальчик" через полчаса. — Конечно. Видите ли, астероид не создан просто из камня или базальтовой породы. Мы смогли выяснить, что почти тридцать процентов его состава — это неизвестный элемент. После проведённых исследований мы выяснили, что порода исключительно безопасна и абсолютно инертна, но вот концентрат из этого элемента проявляет любопытные свойства. Доктор Коннорс взяла на себя исследования этого элемента и, по её словам, элемент может каким-то образом изменять массу тел. Исследования ещё не закончены, но если прогнозы доктора верны, то это новый прорыв в науке. — Наш полёт под угрозой? — спросил генсек, желая быть уверенным. — Ни в коей мере, — заверил министр. — Выделенный концентрат хранится на складе и полностью безопасен. А в породе cлишком малый её процент. — Тогда летим. Пока будем в полёте, доктор Коннорс изучит элемент поподробнее. А теперь, — генсек протяжно зевнул. — Пора поспать с десяток лет. Ведите, министр.***
Полёт длился около получаса. Кожин направлялся в отдел гидропоники. После того, как руководство СССР заснуло мёртвым сном, он стал фактически главным на корабле. Странно было ощущать, что от тебя зависит жизнь ста двадцати миллионов живущих и миллиардов не родившихся. Хотя раньше Кожин спасал жизни людей во время контр-террористических операций, он постоянно думал о том, что от его решений зависят жизни других людей. Но раньше это был десяток-другой человек. Пятьдесят три — максимум. Дверь открылась, и капитан увидел доктора Коннорс, сидящую на стульчике возле дерева. Привычная картина — после того, как она прилетела на корабль, доктора наперебой советовали ей чуть ли не жить в отсеке гидропоники. Кожин кашлянул, обозначая своё присутствие, и подошёл к Изабель. — Мисс Коннорс, вы в порядке? — В полном, — тихо ответила женщина. — Доктор Горшин хотел бы вас видеть. Он поручил мне сопроводить вас. Пойдёмте? — Я дойду сама, — всё так же тихо сказала она. — Спасибо за заботу. Вы можете идти. — Я не отпущу вас без присмотра, — твёрдо заметил капитан. — Это не обсуждается. — Мне правда не нужна ваша помощь, — чуть громче заметила Изабель. — Идите. — Но... — Кожин не договорил. Корабль вдруг ощутимо тряхнуло. Вся электроника на миг вырубилась и тут же включилась. — Какого хрена? — Что происходит? — Изабель, наконец, подняла голову, посмотрев на Кожина заплаканными глазами, полными тревоги. — Центр, что там у вас? — заговорил Кожин в рацию. — Понятия не имею, учёные только что врубили красный уровень тревоги и теперь носятся от компьютера к компьютеру. — Иду к вам, — капитан оставил рацию и направился к двери. — Эй, а ты никого не забыл? — возмущённый голос заставил солдата остановиться. — Ты же, вроде, помочь хотел, так помоги.***
Когда Кожин с Коннорс зашли в центр управления, там царила настоящая паника. Учёные действительно носились и орали, но в их действиях была видна какая-то логика. Коннорс тут же направилась к центральному компьютеру. Капитан остановился у солдата. — Доклад. Быстро. — В 11:16 был объявлен красный сигнал тревоги. Бойцы заняли свои позиции согласно плану. Учёные будто помешались и сейчас пытаются изменить курс полёта. — Без меня и Коннорс это невозможно, — капитан задумался и направился к доктору, надеясь, что она что-нибудь объяснит. — Вы можете сказать, что случилось? — поинтересовался Ярослав, подходя к Изабель. — Да, — она утвердительно кивнула. — Похоже, какая-то аномалия меняет массу корабля. Из-за этого курс сбивается. Нам действительно нужно вернуть его обратно. — Хорошо, — капитан приложил палец к последнему из маленьких биосчётчиков, под которым горела красная лампочка. — Что за аномалия? Можете выяснить, откуда она исходит? — Отсюда, — доктор показала на голограмму. На ней тут же появился кусок льда. Но странный. Будто лёд обвивал что-то подковообразное, но с острыми углами. Кожин припомнил что-то из астрономии, слушая разговоры учёных. — Что это за хрень? Это же один из спутников Плутона? — Мы так думали, — Коннорс явно нервничала. — Похоже, из-за его аномалий мы не можем установить прежний курс. Нас так и будет болтать вокруг него. — Ударим по нему ядерками, — Кожин был преисполнен решимости. Он ввёл какие-то данные на ближайшем компьютере. Вылез запрос на голосовое подтверждение. — Запустить защитный протокол. — Стойте, вы же не знаете, что произойдёт! — Изабель явно паниковала. — Мы даже не знаем, что это такое! — Оно нас не отпускает, я вынужден, - с этими словами Кожин ввёл разрешение на запуск двух боеголовок по координатам неизвестного объекта. — Что вы наделали? — ошеломлённо прошептала Коннорс. Голограмма показывала две маленькие точки летящие к объекту. Три. Два. Один. — Цель поражена, — бездушный голос машины заставил Капитана выдохнуть. Но вдруг он почувствовал что-то странное. Как будто стал легче. — Внимание. Опасность. Критическая потеря массы. Рекомендуется ограниченное пробуждение колонистов. Один за другим люди падали, теряя сознание. Кожин успел подхватить падающую Изабель и тут же грохнулся сам. Мозг будто плавился. Все части его тела бунтовали, становясь то легкими, то тяжёлыми. Сознание уплыло куда-то далеко...***
Капитан с трудом разлепил глаза. Он был ещё жив, что несомненно радовало. И он ещё был в центре управления, что радовало ещё больше. Значит, это был не сон. Капитан с трудом поднялся на ноги. Осмотрел помещение: сплошь завалено людьми. Странно: компьютер не бубнит об опасности. Значит источник аномалии всё-таки уничтожен? С трудом введя на клавиатуре одну из знакомых ему комбинаций, Кожин уставился на карту системы, в которой они сейчас находились. Шесть планет, поочерёдно проверялись на пригодность к жизни. Непригодна. Непригодна. Непригодна. Ограниченно непригодна. Непригодна. Непригодна. — Ну звиздец.