СПЕКТР

1       Любовь в сущности своей возникает в одиночестве. Когда рядом нет ее объекта. И направлена она, как правило, не на того или ту, кого любишь, а на рожденный в твоем воображении образ. Образ, как правило, не имеющий ничего общего с оригиналом. Для того, чтобы такая любовь проявилась, нужно обладать поистине неприятным умением. Нужно уметь создавать химеры. Химеры, роднящие рожденный воображением образ и объект любви. Поэтому лично я считаю, что высшая любовь – это тайная любовь. Облеченная в слова, она теряет все свои достоинства. Всю жизнь тосковать по возлюбленному и умереть от неразделенной любви, ни разу не произнеся его имени, — вот в чем подлинный ее смысл.       Но я недостаточно смел, чтобы страдать от неразделенной любви. Я не готов терпеть боль одиночества. Мне хочется быть нужным. Мне нужно быть необходимым для кого-то. Мне нужен кто-то, кто пожрет все мое свободное время, мое внимание, мою личность. Всего меня. Кто-то зависящий от меня. Кто-то, от кого буду зависеть я. Взаимно-зависимый вполне подходящее определение. Поэтому я в совершенстве овладел одним неприятным умением. Я научился создавать химеры…       Медленно открыл глаза. Яркий лучик света, пробившийся в комнату сквозь неплотно задернутые шторы, больно резанул по глазам. Рывком сел на кровати, потянулся, тряхнул головой, прогоняя неприятные мысли. - Научился создавать химеры… - пробормотал я себе под нос. «Но ты была не такой. Это точно не был образ, рожденный в моем воображении. Ты на самом деле была такой»… Я снова тряхнул головой и вскочил с кровати. Не обращая внимания на холодный пол, подошел к окну и одернул шторы, подставляя лицо потоку яркого утреннего света. И даже не зажмурился. Глаза моментально приспособились к яркому солнцу. Пара дней прошла с того момента, как простым щелчком пальцев я отправил нас в неизвестное будущее. Разумеется, в кармане моей куртки как по волшебству оказался ключ от вполне себе приличной квартиры. Квартиры в доме, который располагался чуть ли не в двух шагах от центрального входа в школу, которую посещал спасенный нами паренек. Совпадение? Я бы мог предположить, что это именно оно и есть. Но, во-первых, я никогда не верил в такую вещь как совпадение. А во-вторых, в свете последних событий поверить в эту самую вещь стало практически невозможно. - Идти или не идти, вот в чем вопрос, - задумчиво протянул я, глядя на школу. Дверь ванной комнаты довольно громко захлопнулась. С тихим щелчком включился свет. - Идти, - утвердительно кивнул я. Разумеется, Куруму и Ура обосновались в «моей» квартире. Не то, чтобы я был против того, что со мной живут две такие девушки. Совсем не против. Просто мне не хотелось заново учиться делать это. Создавать новых химер.       Посещать занятия у меня никакого желания не было. Поэтому просто шатался по школе, усиленно стараясь быть максимально незаметным. Вот никто и не обращал на меня внимания. Ни учителя, ни другие ученики. А мне только это и было нужно. В конце концов мои блуждания привели меня к двери, ведущей на школьную крышу. - А почему бы и нет, - пробормотал я, открывая дверь.       Шидзука сидела на крыше с сигаретой в одной руке. В другой девушка крутила зажигалку то и дело чиркая колесиком о кремень. Зажигалка вспыхивала оранжевым язычком пламени, дрожащим на ветру, и тут же гасла. Девушка все никак не решалась закурить. Я замер в дверях не отводя от нее взгляда. Длинные черные волосы, непослушной волной спадающие на плечи. Нежные, даже немного детские черты лица… Даже сигарета в дрожащих пальцах не портила картины. Постояв еще какое-то мгновенье, я сделал шаг вперед. - Вы где сигареты раздобыли? - вздохнул я, выходя на крышу и прикрывая за собой дверь. - Кто ищет, тот всегда найдет, - без особой радости усмехнулась она в ответ. Пожав плечами, я подошел к ней и облокотился спиной о сетку, ограждавшую крышу. - Сто лет школьную форму не носила, - хмыкнула Шидзука, окидывая себя критическим взглядом и продолжая чиркать зажигалкой. - Вам очень идет, между прочим, - заметил я. - Издеваетесь? - И в мыслях не было, - покачал головой я. - Знаете, - она все-таки закурила, - кажется у меня депрессия. Вот уж никогда бы не подумала, что подвержена депрессивному настроению. - Как сказал один умный человек: прежде чем диагностировать у себя депрессию, убедитесь, не окружают ли вас полные идиоты, - пожал плечами я. - А мы уже выяснили, что все ваши бывшие были полными идиотами. - Быть может мне на роду написано, быть одной, - она затянулась и, опустив голову, уставилась в серое бетонное покрытие крыши. - Даже когда тебе грустно, - я присел рядом с ней, - продолжай улыбаться. Кто-то может влюбиться в твою улыбку, - Шидзука подняла на меня глаза. – Быть может Бог хочет чтобы мы встречали не тех людей до того момента, когда не встретим своего единственного. – Я посмотрел на нее. – Чтобы когда это случится, мы были ему благодарны. - В таком случае Бог – тот еще засранец, - кисло усмехнулась Шидзука, туша сигарету о крышу. - Бог жесток, - я кивнул. – Но, в конце концов, мы находим и встречаем друг друга не просто так. Мы встречаем только тех, кто уже был в нашем подсознании… Я хотел сказать что-то еще, но осекся. Буквально впился взглядом в лицо Шидзуки. И казалось, не мог оторвать от него глаз. А внутри неприятно кольнуло. «Ты никогда не была одной из тех химер…», прозвучал в голове мой собственный голос. «Никогда»… Хирадзука чуть склонила голову на бок и тоже смотрела на меня. Неприятное чувство где-то внутри меня росло. - У меня что-то на лице? – проговорила она, наконец. - Нет, - я с усилием отвел взгляд в сторону. – Просто… Просто я снова сделал то, чего никогда не хотел делать снова, - я поднял глаза и уставился на чистое голубое небо. - О чем это вы? - Хирадзука-сенсей, - устало вздохнул я, закрывая глаза. - Почему человек раз за разом по собственной воле готов возвращаться в кошмар? Даже несмотря на то, что это приносит ему страдания? - Я могу придумать только одну причину, по которой люди готовы это делать, - она выдержала небольшую паузу. - Они возвращаются назад только потому, что хотят разобраться в себе. - И давай уже на ты, - я посмотрел на нее. Хирадзука едва заметно улыбнулась и кивнула. 2       Как сказал один неглупый человек: «Худший способ скучать по кому-либо – быть рядом с ним и понимать, что он никогда не будет твоим». Я не мог быть рядом с Настей. И как бы я не старался, сколько бы я не прилагал усилий, я не мог встретиться с ней. И легче мне от этого не становилось. Вдобавок разговор с Шидзукой разбудил неприятное чувство где-то глубоко внутри меня. Естественно я знал, в чем дело. Но признаться в этом самому себе не хотел. Все-таки я трус. В этом Орехов был прав.       В попытках развеется и хоть немного прогнать дурные мысли, я продолжил бесцельное шатание по территории школы. Возвращаться «домой» хотелось все меньше и меньше. Встречаться с Куруму и Урой никакого желания не было. Блуждания «куда глаза глядят» и разглядывание пыли под ногами да собственных ботинок привели меня на школьный стадион. Паренек, которого мы вчера спасли от падшей, занимался тем, что валялся на травке в тени одинокого деревца, каким-то образом оказавшегося за школьной оградой. С отсутствующим видом он наблюдал за бегающими по стадиону участниками футбольного клуба. Меньше всего я хотел с кем-то разговаривать, но ноги сами понесли меня к нему. Случайные встречи вовсе не случайны. Не правда ли? - Не помешаю? - я подошел к нему. - А, это ты, - все так же безучастно ответил он. - Алекс, - я протянул ему руку. - Хедо Иссей, - парень пожал мне руку и уставился вверх, на крону дерева. - Скажи, - заговорил он, - это вчера было взаправду? - Если я скажу: «Да, это все было по-настоящему», - я присел рядом с ним, - ты, что вполне вероятно, не поверишь мне. Если я скажу: «Нет, тебе это приснилось», то это будет не совсем правдой. - Так все-таки «да» или «нет»? - Иссей посмотрел на меня. - Скажем так... - я на мгновенье замолчал, обдумывая и подбирая слова. - Для сегодняшнего тебя все то, что произошло с тобой вчера в парке было чистой правдой и случилось на самом деле. Так пойдет? - Хедо на мгновенье задумался. - А для вчерашнего меня это тоже было на самом деле? - В определенной степени, - пожал плечами я. – Хотя в какой-то момент все могло сложиться иначе, и у сегодняшнего тебя была бы совершенно иная правда. – Хедо ничего не ответил. - Сам-то как? - усмехнулся я. - Все нормально? - Моя первая девушка превратилась в нечто с крыльями и пыталась меня убить, - кисло усмехнулся Иссей. – Какое уж там нормально. Боюсь мне надо время обдумать все как следует. - Никто не может дать тебе времени, - пожал плечами я. - Время - это иллюзия. Хедо сел и неопределенно пожал плечами. - Жизнь дерьмо, - констатировал он, потягиваясь. - Жизнь, - устало вздохнул я, - это как дешевый, бессмысленный и формальный подарок. И безответный к тому же. Нечто вроде коробки конфет. - Иссей молча, посмотрел на меня. - И эта гадость, вроде дешевых конфеток с мятным вкусом, остается у тебя. И ты бездумно пережевываешь ее, когда тебе нечем перекусить. Разумеется, иногда будут попадаться вкусные конфетки с помадной начинкой. А то и английский трюфель попадется. Но такие радости стремительно исчезают. Они не долговечны, - развел руками я. - И вот у тебя остаются засохшие ириски и конфеты с ореховой начинкой, о которые впору зубы ломать. И если ты наберешься, смелости и все-таки съешь их, то в итоге у тебя останется всего лишь пустая коробка. Полная скомканных и бесполезных оберток. Хедо устало вздохнул. Паренек все еще не пришел в себя после того случая в парке. Оно и не удивительно. - Вот я и говорю, что жизнь дерьмо, - повторил он. - Жизнь штука жестокая, - пожал плечами я. – Не то, чтобы она нас прям так ненавидела. Но и любить она нас тоже не любит. Но знаешь что? – я посмотрел на него. - Что? - Мысль о смерти меняет все. Абсолютно все в твоем личном сознании, - усмехнулся я. - Ты узнаешь точную дату своей смерти и все меняется. Часы тикают. И каждый "тик" и "так" съедает секунды твоей жизни. Меняется все: вкусы, запахи. Ты начинаешь наслаждаться жизнью, ты все смакуешь. Краски становятся ярче, ощущения острее. Каждая прогулка в парке, каждый стакан воды приносят удовольствие, ведь они могут оказаться последними… - Везет тем, кто не знает когда их часы остановятся, - кисло усмехнулся Иссей. - Может быть, - кивнул я. - Но ирония в том, что это лишает их ощущения жизни. Они просто выпивают стакан воды, не наслаждаясь ее вкусом. Они просто его не чувствуют. Хедо только неопределенно развел руками и покачал головой. - Все равно, даже несмотря на это, помирать явно никто не хочет, - проговорил он, наконец. Кивнув в ответ, я растянулся на траве в тени дерева, которое неведомо как оказалось на территории школы. Одно, отрезанное забором от других деревьев. - Возможно, ты и прав, - пробормотал я, закрывая глаза. – В смерти нет ничего приятного.