Saint Asonia — Fairy Tale
У меня наконец-то появилось чувство, что всё позади, но я не знала, так ли это, как и то, выжил ли Диего, но, несмотря на всю гадкость его уловки, я ни в коем случае не желала ему зла. Я не могла понять, как мы сумели пролететь мимо машин, что окружили нас, как остались целыми и невредимыми, не знала об участи парня, ибо, когда Бланко нажал на газ по моей же просьбе с целью скрыться с этого места, я зажмурила глаза. И эта ситуация никак не выходила у меня из головы, как бы я не желала с ней проститься, но она преследовала меня, пугая всё больше. Воспоминания о совершённом Диего поступке молниеносно и бесповоротно появлялись в моей голове, и вскоре я больше ни о чём не могла думать, как только о том, что он — наглый подлец, силой и хитростью пытавшийся сблизиться со мной, завоевать и моё сердце, и расположение к себе, но тем самым он лишь ухудшил моё мнение о нём. Сам ведь сказал, что, когда люди любят, они не подвергают свою вторую половинку опасности, и сам же отрёкся от своих слов и одновременно осквернил себя. И как теперь быть, как смириться с мыслью, что за меня бьются два парня, каждый из которых готов на любые поступки, чтобы заполучить меня, но я, вашу ж мать, не вещь, и как это объяснить им? У каждого из них свои намерения и мысли, свои возможности и решения проблем, и лишь гонки и желание быть со мной их соединяют, но, к сожалению, лучше бы этого никогда не случалось — встречи двух злейших врагов, потому что именно после этого всё пошло совершенно не так, как я рассчитывала и представляла в своём воображении. Теперь, когда эта игра закончена, мне интересно, запомню ли я всё то время, что потратила, говоря вещи, в которые сама не верила? Наши отношения с Диего были сплошь единым притворством, ведь я целовала его и говорила, что люблю лишь на публике, только бы никто из окружающих не надумал себе, что я эгоистка и бездушная тварь, но, в конце концов, я жестоко расплачиваюсь за свои ошибки. Ибо, скорее всего, он искренне верил в мои слова, действия, а я лишь желала, чтобы никто не разгадал мою позицию в этом мире: главное, не быть одной, неважно, с кем и испытываю ли я к этому человеку симпатию. И, когда мой рейс приземлялся, и окутывало чувство, что меня выбросило на мель, я вновь прокладывала свой фальшивый путь сквозь обломки после крушения очередных бесполезных для меня отношений, повторяя всё то же напутствие. И многие говорили мне, когда я в очередной раз бросала парня: «Снова изображаешь жертву? Это уже надоело, твоя история давно окончена!», но никто не догадывался, что всё только начиналось в моей жизни, и лишь сейчас моя сказка подошла к концу, больше не имея вероятностей на продолжение, да и оно мне незачем. Нет, мне уже не стыдно за свои поступки, мне просто страшно за своё будущее, за то, что случится со мной, с Хорхе, с Руджеро, ведь они — единственные, кто не бросил меня в трудный период жизни. Я хочу повернуть время вспять, изменить всё то, что сейчас в глубине моей души давит на меня, яро, бушуя во мне, бурля, захватывая тьмой всё пространство. Наконец я расплачиваюсь за свои грехи, наверное, я действительно заслужила это наказание, но я не видела другого выхода, хотя, может, я и не хотела его находить, потому что меня устраивало полностью всё в моей игре. Но сейчас я должна бороться за этот шанс быть счастливой с Бланко — это шанс стать самой собой. Изменить своё, мягко говоря, жуткое отношение к окружающим, поведение, которое нельзя назвать даже отвратительным, ибо оно желало быть лучшим, убрать навсегда эту притворную ложь, что была предназначена лишь для того чтобы не выглядеть в чужих глазах не способной чувствовать светлое чувство, как любовь, но маски скинуты, пора очнуться и дать волю эмоциям, что так долго просились на свободу. Хочу отбросить свою ограниченность, но слишком боюсь перемен, чтобы начинать что-то заново, поэтому запираюсь, мешкаюсь, не в силах перейти на следующий этап, оставаясь в безопасном месте. Я всегда пугалась окружающего мира, предпочитала оставаться в стороне и лишний раз не высовываться; именно по этой причине, чтобы доказать себе, что у меня есть сила воли, я стала делать всё в точности своим желаниям, да наоборот, и с тех пор все звали меня неустрашимой. И именно это помогало мне не сбежать в ситуациях, когда сердце падало куда-то вниз, ухая, подавая в голову сигнал о неописуемой дрожи в коленях, но я оставалась и, более того, говорила остальным, что они трусы, раз боятся, да и кого подбадривала я: остальных или себя? Моя сказка в который раз подошла к концу, но раньше я всё начинала сначала, опять, невзирая на невзгоды и косые взгляды остальных и даже подумать не могла, что снова буду когда-нибудь так гадко чувствовать себя, но это случилось — то, что не повторяться я так долго умоляла Бога. Наверное, судьба подносит всё новые и более устрашающие удары, чтобы окончательно повалить меня, да так, чтобы я не сумела подняться из этой глубокой ямы, откуда ни один человек не спасёт меня, скрываясь за маской двуличия. Сказка окончена, и как начать новую жизнь, не вороша прошлое, искренне веря окружающим и, наконец, быть откровенной хотя бы с Бланко? Мне нужно откопать в себе последние силы, чтобы продолжить путь к победе над собой, не переставать двигаться дальше, не озираться назад и в кои-то веки верить в себя и в то, что с помощью Хорхе, я смогу превзойти все свои ожидания. Только рядом с ним я становилась настоящей, без единой капли лжи, искренность торжествовала, когда я находилась рядом с ним рядом, ведь я понимала, что в отношениях главное откровенность, его губы успокаивали меня, накрывая в нежном поцелуе, кажется, это даже не любовь, это что-то намного большее, но такого ведь не существует? Одиночество — оно так необычно: ты видишь, что тебя окружает множество людей, друзей, знакомых, вроде бы ты счастлив, но потом к тебе приходит осознание того, что явно не хватает чего-то. Любви, тепла, ласки, заботы. Я всегда была одинока в плане родителей или, может, мне так казалось, но мне действительно не хватало всего этого, я ощущала себя крайне одинокой и никому не нужной. Раньше я считала, что я была в семье изгоем, ибо Марианна постоянно твердила о том, какая я сякая из себя и, слава Богу, что я обрела память и знаю, что мои настоящие родители так не думают. Но тогда эта информация была для меня неизвестна и всё, чем была занята моя голова, так это мыслями о том, как я могла родиться такой моральной уродкой. Она повторяла мне каждый день, что я — единственная из нашей семьи, из всех родственников, кто так отвратительно делает что-либо, она постоянно напоминала мне о том, какой я была неумёхой и задавала вопросы типа «Когда же ты, наконец, поумнеешь?». Меня угнетали мысли об этом, но мне приходилось считаться с её словами и упрёками, таким образом, моя самооценка пала ниже нуля, и из этой пропасти меня спасла группа подростков, однажды решивших познакомиться со мной, а ведь они были главными на районе, все считали их королями, а находиться рядом с ними хотя бы в метре было престижем. И тогда я открыла в себе новый, совершенно неизведанный мир, о котором даже не подозревала, но, так или иначе, эти ребята помогли мне обрести чувство собственного достоинства, хоть со временем оно переросло в заядлый эгоизм из-за общества, где мне приходилось находиться. Но где-то глубоко внутри меня, где-то в душе по-прежнему жила та самая маленькая Тини, что пугалась малейшего шороха, что боязливо существовала с самооценкой ниже плинтуса и мыслями, как жесток и невыносим этот мир; но рассказывать об этом секрете я строжайше запретила даже самой себе. Правда, с годами я поняла, что насчёт последнего я не ошиблась, ведь этот мир серьёзно болен чем-то неизлечимым и от этого, в какой-то степени, страдала и я.***
Tokio Hotel — Monsoon
Смотрю на сломанную дверь моей жизни — за ней уже ничего не осталось, и это пугает меня, ведь весь мой мир наполнен холодом, и это сводит с ума. Всего-то несколько часов назад мы прибыли в Монтевидео, я была до бесконечности рада, что теперь нам никто не помешает с Хорхе, но он тут же прервал мои мечты, поцеловав меня в щёчку напоследок и добавив, что ему нужно уладить кое-какие дела. Он уехал легко, закатав рукава свитера, в котором он был, словно выбросив мои мечты куда-то за борт, как ненужный балласт, будто растоптав моё сердце, хоть и я понимала, что это всё не так, как мне кажется. Я обошла весь домик, что находился на берегу океана с мыслями о том, как здесь удивительно прекрасно и что даже надвигающиеся мрачные тучи не сумеют испортить весь вид, напротив, они словно подсказывали, что-то, чего я здесь так долго ждала, наконец, сбудется, что этот момент настал, хоть и Бланко на горизонте не было. Торопливо стряхиваю наваждение, хоть и безумно желаю, чтобы это оказалось реальностью, лёгким движением руки провожу по волосам, откидывая их назад, но они, путаясь на ветру, вновь возвращаются к лицу и мешают смотреть. Бездонный синий океан безмолвно откликается в моей голове, хотя на самом деле он безудержно молчит, не проронив ничего, кроме шума волн, что вдребезги разбиваются об скалы, но они, как бы мне не казалось, не чувствуют боли, зато внутри меня что-то погибает и преследует чувство, что у меня начинается неизлечимая паранойя. Дом Хорхе невероятен, но у меня нет никакого желания ходить по нему, разглядывать и привыкать, я даже не хочу пробежаться по песочку, все мои мысли заняты лишь тем, кого сейчас нет рядом со мной, но кто вечно живёт в моём сердце. Однако лишь океан способен развеять хоть на секунду размышления о том, где он и почему он так долго не появляется, а ещё думы о родителях, ведь Бланко до сих пор так ничего про них и не рассказал, а может быть, у него просто вылетела моя просьба из головы, хотя он и неоднократно утверждал, что никогда и ничего не забывает. За этот промежуток времени, что его нет, я могла бы поразмышлять над смыслом жизни и вполне реально, что найти его, но я не хочу, да и переключиться на что-то, кроме этого парня больше, чем на пять минут, я не в состоянии. Я буду лететь через муссон до скончания времён, разгоняя грозовые тучи, пока небо не прояснится, взрываясь в душе, я буду мчаться высоко над этим миром туда, где дождь не сможет ранить, лишь бы найти тебя. И, когда я теряюсь в себе, я вспоминаю тебя и то, что скоро мы вместе будем лететь туда, где ещё не были, где нас, возможно, не ждут, но куда так хочется сердцу. И я знаю, ничто не разлучит нас с тобой, ни расстояние, ни долгая разлука, мы вновь будем вместе побеждать все невзгоды, мчаться сквозь ураган, только ты и я. Полумесяц на моих глазах исчезает, словно его и не было, а сквозь его уходящее сияние я чувствую твой взгляд, но сейчас он пропал, и теперь я снова одинока, поэтому я должна найти тебя прямо сейчас. Я должна услышать твоё имя, что так ласкает мой слух, но и понятия не имею, как это сделать, почему в этой темноте мы не чувствуем себя, как дома? Стараюсь изо всех сил, чтобы всё шло по-моему, чтобы эта дорога привела меня к тебе и так боюсь сбиться с пути к моей цели, но я буду бежать день и ночь, скоро я буду с тобой, только ты и я, скоро мы будем здесь. Эта жизнь не та, чем кажется, но я продолжаю бороться за своё существование, за своё счастье вместе с тобой, и я убеждена, что ничто не помешает нам, если мы будем хотеть этого оба. Сегодня на удивление ужасная погода, располагающая лишь к унынию: всё утро моросил дождь, но, когда мы оказались в Монтевидео, о нём напоминали лишь клочки асфальта, как островки среди реки, но это были лужи, огромные, коричневые и, когда по ним проезжала машина, их брызги разлетались во все стороны, задевая прохожих на тротуаре. Сейчас же вновь тучи начинали сгущаться, и ещё совсем недавно белые облака превращались в тёмные, густые, непролазно чёрные — всё говорило лишь о том, что этой ночью будет суровая гроза, нагнетающая страх на меня и, возможно, на кого-то ещё, и проливной дождь, сопровождаемый холодом, который уже сейчас овладевал пространством и пробирался под мою и без того тоненькую майку. Сейчас, как никогда прежде, мне не хватает Бланко и его того самого свитера, в котором он уехал днём, хочется прижаться к нему и ощутить на своей талии сильные мужские руки, чтобы кто-то крепко-крепко обнял и поцеловал в макушку. Я была уверена, что там, куда мы собирались ехать, мы надолго не останемся, но, судя по затеям Диего, которые стремительно раскрываются нам, всё совершенно иначе, а ведь я даже не захватила тёплых вещей из рассуждений, что сейчас лето, жара. Но, по всей видимости, лето так явно не считает, ибо погода весь день «радует» меня или, может, у него вылетело из головы то, что нужно согласоваться с дождём, но, так или иначе, я взяла лишь несколько комплектов шортиков и различных топиков, а они не смогут спасти меня от холода. И как я хочу вновь увидеть тебя, рассказать о том, что тревожит меня, глубоко задевает и беспокоит весь этот злосчастный день, но почему ты до сих пор не появился или ты не желаешь меня видеть? Я преодолею весь путь лишь бы быть рядом с тобой, буду лететь через муссон, лишь бы оказаться где-то неподалёку, сделаю всё, чтобы вновь ощутить себя в твоих долгожданных, тёплых, крепких объятиях, что никогда не прекратятся.От лица Хорхе:
The Neighbourhood – Sweater Weather
Мне приходилось отлучиться, но сейчас я освободился и спускаюсь к берегу, где вижу даму моего сердца, теперь я в полном её распоряжении, но она об этом ещё ничего не знает. Её плечи слегка вздрагивают от прикосновения моей руки и холода, она растерянно поворачивается в мою сторону и смотрит испуганными глазами, пока до неё не доходит осознание того, что перед ней я. А ведь я всего лишь обычный человек, я хочу держать весь в мир в своих руках, но понимаю, что это невозможно, я с детства ненавижу пляжи, но стою, увязший в песке. Медленно, но крепко прижимаю её к себе, пытаясь согреть её и без того ледяную кожу, а она лишь утыкается головой мне в грудь, вдыхая аромат моего до сих пор не выветрившегося парфюма. Я смотрю на тебя в обтягивающих джинсовых шортах с завышенной талией и понимаю, как сейчас тебе зябко, об этом свидетельствует и дрожь по твоему телу, замечаю в твоих глазах, что смотрят на меня, испуг и что-то ещё, непонятное и необъяснимое мне. Грейся в рукавах моего свитера, обхвати мою шею, обними сильнее, а я коснусь твоей, давай перестанем искать приключения себе на голову и заживём наконец-то спокойно. Витаю в облаках, но твёрдо стою на ногах, кажется, она знает, о чём я думаю и согласна со мной, а всё чем занята моя голова — одна любовь, наши губы… Случайно соприкасаются, лаская, и больше не могут оторваться друг от друга, сливаясь воедино, и время от времени жадно хватают тот самый недостающий воздух, осознай же, что нам нечего скрывать. Здесь слишком холодно для тебя, поэтому позволь мне укутать твои руки в рукава моего свитера, давай пропадём в темноте дома и отчаянно попытаемся согреть друг друга, оставшись до начала следующего дня в постели, забывая обо всём на свете. Если ты позволишь, у тебя захватит дух и не страшно, если тебе нечего будет сказать, ведь иногда тишина уводит наши мысли так далеко, что страшно представить, оставляя лишь непостижимую, неутомимую страсть и желание быть вместе. Если ты разрешишь, этой ночью я прогоню весь холод из наших сердец и нашего логова, ты даже представить себе не можешь, как нам будет горячо и без одеяла. Я разожгу не погашаемый огонь любви, и он согреет нас, избавит от той вечной мерзлоты, которой мы страдали на протяжении стольких лет, и наполнит нас светлым чувством навсегда, забудь всё, что было раньше. Этот свитер не спасает меня, как тебе кажется, а твои шорты слишком коротки, чтобы приносить тепло, так давай сольёмся воедино, соприкоснёмся друг с другом и больше никогда не разбежимся, исчезнем, утонем в любви, без шансов на спасение. Ты словно читаешь мои мысли и через секунду уже снимаешь с меня последнее, что согревало нас на берегу, но сейчас оно нам вовсе ни к чему. Мурашки начинают бегать с той самой минуты, когда я кладу свою руку тебе на талию, когда я вглядываюсь в твоё лицо, и твои глаза говорят мне о том, что невозможно вообразить. Касаюсь твоего языка пальцем, потому что тебе нравится этот вкус, наши любящие сердца бьются в унисон, внутри нас становится всё теплее, а снаружи начинается ливень. Приподнявшись на руках, я повис над этой шатенкой с глазами цвета тёмного шоколада, которые затягивают с каждой незаметной секундой всё больше, не позволяя смотреть куда-то ещё, они блестят неким пламенем, они желают этой ночи не меньше меня, они готовы разорвать на части и испепелить своим взглядом всё, что находится вокруг и способно помешать нам. Но сейчас нам никто не помешает, я просто не разрешу этого сделать; её руки страстно роются в моих волосах, цепляясь за отдельные пряди, и нехотя оттягивают их, томно и сбивчиво дышат в мои полуоткрытые губы, приходим в себя и вновь растворяемся друг в друге, осознай, нам совсем нечего скрывать. Ни рубашки, ни блузки — только мы в этом пустом и холодном доме, но с сердцами, полными жгучей, невыносимо горячей любви и отчётливого желания чего-то большего, чем обыденные, но столь сладкие поцелуи, какой-то невообразимой похоти и до ужаса неприличных мыслей, только мы, так пойми же это, наконец, забудь о том, что было до этого, этот момент лишь наш. Кровать прогибается под нашим весом и, кажется, сейчас мы упадём, но вместо этого ощущаем лишь какой-то полёт, что-то непонятное, но такое прекрасное, словно нас вознесло на седьмое небо, и от этого чувства ты сильнее сжимаешь мою шею. Словно боишься потерять меня, вновь потерять и больше не найти, хоть и это маловероятно, ведь тебе суждено быть моей, и никакие препятствия не смогут разлучить нас навсегда. И, даже, если покажется, что какой-то казус нам не по зубам, то помни, что всё недопустимое обязательно образуется и наладится. Если придётся отлучиться, то знай, что я непременно вернусь, я не оставлю тебя одну на растерзание жизни, я буду с тобой и в горе, и в радость. Безостановочно покрываю уже горячие щёки моей малышки крошечными поцелуями, что вызывают у неё еле заметный в темноте румянец, затем медленно перехожу на шею и продолжаю свой путь, не смея оторваться от её гладкой, идеальной кожи, что манила своей красотой, гладкостью шёлка и запахом смеси шоколада и ванили, из губ Мартины вырывается стон, а её руки по-прежнему исследуют мои волосы. Этот момент принадлежит лишь нам и, если раньше казалось, что весь мир остановился в предвкушении, то сейчас это звучит не так уж и сказочно, а вполне реально, лишь тяжёлое сбивчивое дыхание нарушает до этого непокорную тишину дома, лишь твои до безумия притягательные вздохи и стоны развевают непроглядное одиночество, лишь некий шелест одеяла напоминает о том, что жизнь продолжается. Мы переполнены эмоциями и убийственной страстью, они кипят в нас, разливаясь по всему телу, они затмевают всё остальное, оставляя только беспрестанное желание быть вместе и не расставаться ни на секунду, ощущать друг друга каждой клеточкой тела и помнить, что мы в этом мире не одни. Без разрешения врываюсь в твою жизнь, в твои мысли и, наконец, в твоё тело, но ты, казалось бы, вовсе не против, а это вмешательство тебе не так отвратительно, как в первый день нашего знакомства, я незаметно для тебя ускоряю темп и вхожу в мир блаженства, где нам с тобой предстоит находиться всё время, что мы проведём вместе. Ты уже не натягиваешь безустанно одеяло, а наоборот отбрасываешь его куда подальше, как и прочую одежду, что в этом деле совершенно некстати, которую я резко срывал с тебя, мучаясь от жажды раствориться в тебе вновь. Раствориться снова, чтобы никогда не испытывать потребность в тебе, но вовремя осознаю, что ты мой наркотик, и я зависим от тебя, как наркоманы от героина, я нуждаюсь в тебе больше, чем ты думаешь, я питаю к тебе нежность, я нуждаюсь в тебе, как в ни ком другом. Устало чмокаешь меня в губы, добавляя, что это было восхитительно, и ты любишь меня больше жизни, обнимая меня, и незаметно для всего мира и для себя засыпаешь, закинув на меня свою ногу, словно разрешая мне любоваться тобой, сколько заблагорассудится. А я готов смотреть на тебя вечно, на твой носик, что морщится, когда ему на пути попадается коричневый, словно сшитый из шёлка волосок, на твои слегка покусанные, но давно изведанные губы, что иногда шевелятся и произносят практически беззвучный зов, на твои пушистые и длинные ресницы, которые ты каждое утро, не ленясь, красишь, хотя надобности в этом я не нахожу. Ты, чёрт возьми, лучшее, что произошло в моей жизни, и я не собираюсь так легко отдавать тебя какому-то наглому Диего, который считает, что ты принадлежишь ему. Но как рассказать Мартине об её родителях, не проронив лишнего слова и сказав лишь то, что требуется, да так, чтобы она ни в коем случае не расстроилась?