Лакричный мальчик

Джон закрыл магазин пораньше, хотя покупатель только пошёл: многие горожане ближе к пяти вечера спешили домой и были не против побаловать свою семью сладким к чаю.  Он положил ключ в карман и пошёл вдоль по улице. Джон решил прогуляться до главной площади. Уотсона всё больше глодали чувство вины и сомнения. Чётких мыслей насчёт случившегося у него не было. Приятное послевкусие от оргазма всё ещё бродило глубоко внутри. Джон пару раз облизал губы, и улыбнулся.  На площади было довольно людно. Повсюду, где было свободное место, вдоль витрин магазинов, прямо на тротуаре и вокруг фонтана были расставлены стулья, табуретки, шезлонги, и даже стояло грузное кресло с кисеёй, на котором восседала пожилая дородная дама. Джон мысленно застонал. Он совсем забыл! Местный ритуал собираться на небольшое гуляние на площади в день последнего летнего месяца вылетел у него из головы. В основном  сейчас на  площади собрались пожилые местные жители. Все тихонько переговаривались и сплетничали, потягивая клубничную "Маргариту", приготовленную расторопными домохозяйками. Пара пузатых кувшинов прозрачного стекла было водружено на принесённый длинный стол, рядом лежала стопка салфеток и стояли пустые чистые бокалы украшенные сахарной каёмкой по краям.  Джон замедлил шаг, решив, что успеет попятиться назад и нырнуть в проход между домами незамеченным, но его окликнули по имени, а этот голос Джон знал очень хорошо: он принадлежал единственному его приятелю (хотя и не близкому), в этом городе. Тоже отставной военный, только лишившийся обеих ног при сражении в Кандагаре, бывший инспектор полиции и капитан пехотного стрелкового взвода Грегори Лестрейд. Уотсон поискал взглядом капитана; золотистый мягкий закат как раз в это время заливал всю площадь, и Джон сощурил глаза и прикрылся от слепящего света ладонью. Он заприметил инвалидную коляску возле самого фонтанчика, на которой сидел широкоплечий и поджарый седоватый мужчина. Лестрейд искривил губы в улыбке, и салютовал Джону поднятой рукой со стаканом. Попутно здороваясь со всеми знакомыми, Джон стал пробираться к нему. Лестрейд за это время уже успел послать кого-то в паб, расположенный неподалеку, и для Уотсона приволокли небольшой увесистый табурет. Джон пожал Лестрейду руку и присел рядом. Капитан щурился на солнце, стальной взгляд довольно поблёскивал в лучах заката. Всегда загорелое лицо военного было умиротворённо-улыбающимся. Капитан не потерял силу духа и не скатился в пьянство. Он жил всего лишь на причитавшуюся ему пенсию и просто радовался жизни, которая обошлась с ним довольно жёстко. Но Лестрейд никогда не жаловался на свои проблемы и не поучал молодёжь. Он не производил впечатление скрипящего и всеми недовольного инвалида, который привык давить на окружающих своим жалким видом, либо ведёт себя так, словно мир ему теперь несомненно должен везде и всегда.  Лестрейд продолжал смотреть на садившееся багряно-золотистое яблоко солнца, окрасившее небо во всевозможные оттенки лазурного и фиолетового. Джон благодарно кивнул и отпил из протянутого ему стакана "Маргариту".  — Как жизнь, Джон? - задумчиво спросил Лестрейд.  — Всё отлично, капитан, - ответил Джон. Сегодня ему совсем не хотелось ни с кем общаться. Лестрейд понял его настроение и помолчал. Потом мужчина развернул к нему кресло и посмотрел ему в глаза, и тут Джон впервые в жизни отвёл и опустил свой взгляд. Он быстро облизнул и поджал тонкие губы, вертя стакан с коктейлем сочно-красного цвета в руках. Лестрейд дружелюбно положил ладонь ему на плечо.  — Что-то случилось?  Джон пожал плечами.  — Нет.  Лестрейд похлопал пальцами по плечу Уотсона и убрал руку.  — Никогда не видел, чтобы Джон Уотсон чего-то стыдился. Можешь не рассказывать мне сейчас, но ты всё равно захочешь выговориться. Иначе тебе будет тяжело. Ты не из тех, кто совершив постыдное деяние спят потом сладко и ведут себя как ни в чём не бывало.  Лестрейд попал в точку. Джон действительно испытывал стыд. Даже не перед собой или людьми. Он испытывал стыд перед Шерлоком. Парень не был доверчивым дурачком, отнюдь, но то, что между ними произошло - это слабость, которую Джон не смог, вернее - не захотел перебороть. Шерлок доверился чужому человеку, а Джон использовал это в своих не самых невинных целях. Даже делая скидку на то, что Шерлок осознавал, что между ними происходит, и не был вовлечён в действие сексуального характера насильно или обманом, он сам потянулся к Джону, это было как-то постыдно и неправильно. Шерлок знал как доставить удовольствие, что немного успокаивало Джона. Аутизм, конечно, не болезнь, это нарушение развития головного мозга, которое проявляется в дефиците социального взаимодействия. Шерлок не идиот, он видит этот мир иначе чем другие, он не хочет или не может подстроиться под привычные для всех порядки. Парень просто не такой как все. Уровень интеллектуального развития при аутизме может быть самым различным: от глубокой умственной отсталости до гениальности. Джон просто не понимал, что ему теперь делать. Уотсон сам по себе был человеком не любопытным, спокойным, требовательным, - это касалось дела и службы, и вёл себя дружелюбно в обычной обстановке. Он умел найти с незнакомыми людьми общий язык, был терпелив, все считали его приятным человеком. Но свои проблемы он всегда решал только сам. Он не заметил как допил коктейль, а Лестрейд что-то говорит ему. Уотсон поднял на него взгляд. Грегори показал вверх: небо уже потемнело, на площади стало теснее и более шумно: к толпе добавились новые участники, пришли родители со своими отпрысками и просто те, кому не сиделось дома. Тени упали на дворы и переулки города. Фонари ещё не зажглись, все ждали салют. Его устраивали 31 августа в восемь вечера. Сбор на пиротехническую забаву осуществлялся своими силами. Почти весь год по улицам ходили добровольцы со специальными мешочками для пожертвований, иногда посещавшие лавку Джона. Так что во всё это веселье, был внесён и скромный вклад Уотсона. Разразившейся вскоре в небе яркими вспышками салют, вызвал крики радости и аплодисменты. Потрескивали фонтаны огня и с шумом распускались разноцветными блёстками  цветы, оставляя яркие фантомы на тёмном небосводе.  Лестрейд, ловко управляясь со своим инвалидным креслом, лавировал сквозь толпу, а Джон шёл за ним, по пути поставив пустой стакан на стол возле опустевшего графина.  Позади остался шум и треск салюта. На город опустилась ночь, окутавшая всё лёгкой сонной дымкой. Тротуары залило ласковым светом наконец-то включившихся фонарей; становилось прохладно. Лестрейд катил коляску вперёд, а Джон шёл не торопясь, смотрясь в витрины. На улицах никого не было.  Лестрейд остановился.  — Джон, приходи, если буду тебе нужен. Ты знаешь... - он замолчал, протянул другу руку, и Уотсон пожал её, пожелав Грегори спокойной ночи. Джон поспешил вернуться домой. После сладкой "Маргариты" хотелось есть и мучила жажда. Уотсон вообще был равнодушен к спиртному и изредка выпивал лишь в компании Грегори, потому что неудобно было, чтобы тот пил в одиночку.  Джон немного замедлил шаг. Издалека к нему кто-то приближался, он видел лишь силуэт человека. Тот шёл, наклонив голову, медленно и слегка шаркая ногами по асфальту, его руки что-то пытались поймать в воздухе. Уотсон пригляделся и понял, что перед ним Шерлок. Парень был одет в джинсы и тёплый свитер, из горловины которого торчал ворот фиолетовой рубашки. Джон перевёл взгляд на тёмное стекло. Отражение нескладного силуэта Шерлока дрожало и вытягивалось. Он приблизился к юноше, который стоял к витрине вполоборота и тоже наблюдал за отражением его движений на стекле. Они оба не смотрели друг на друга прямо. Когда они встали близко друг к другу, Шерлок взъерошил пятернёй свои тёмные кудри и поднял голову. Его глаза блестели, хоть были неподвижны. Пухлые губы тронула улыбка. Шерлок наморщил нос, протянул руку к стеклу и начал водить по нему пальцем. Джон вытянул шею, чтобы рассмотреть получившиеся каракули. Он почти сразу сообразил, что слова написаны зеркальным способом. Кудри нависли над бледным лицом юноши. Джон без труда прочитал едва заметные на витрине слова: "Шерлок и Джон? Ты хочешь Шерлок и Джон?" У Джона перехватило дыхание. Тепло разлилось в груди. Захотелось обнять нетерпеливо приплясывающего парня, просто прижать к себе, без дурной мысли, заласкать, затискать это неземное существо. Он потянулся к нему, и впервые увидел, как Шерлок внимательно смотрит на него, пытаясь повторить его движения, чтобы обнять в ответ.