После...

Токио. Дом ЛПЯ. 07:20 по местному времени. В этой комнате было крайне небогатое убранство. Кровать, стол с компьютером и шкаф для одежды и книг. Вот и вся мебель. Ветер трепал светлые шторы, прикрывающие распахнутое окно. Поднимающееся на небосвод солнце заглядывало и в это окно, подглядывало в щели между шторами, что открывал для него ветер. На улице нарастал гомон проснувшихся людей, раздавался шум проезжающих автомобилей. И так в этом, достаточно тихом районе. Что сейчас творится в центре, где было изобилие многоэтажек и офисных зданий, не хотелось представлять. На кровати, скрестив по-турецки ноги, расслабленно сидел Сакаи Рокуро. Несмотря на бессонную ночь, спать так и не хотелось, поэтому он просто молча наслаждался утром. Длинные пальцы сжимали бутылочку с молоком, кажется, игравшую роль завтрака. Когда раздался стук в дверь, мужчина, кажется, даже не удивился. Неторопливо открыл глаза и кивнул, не заботясь о том, что гость его не видит. - Входите. Дверь приоткрылась с легким скрипом, и в комнату просочилась невысокая и хрупкая девушка. Она, так же, как и Рокуро, уже переоделась в бриджи и свободную футболку, а бинты на запястьях скрывали образующиеся синяки и легкие ссадины. Несмотря на то, что девушка не жила тут, в отличие от оммедзи, своя комната и часть одежды в ней были в этом просторном доме. Ёко остановилась на пороге, осторожно прикрыла за собой дверь. Огляделась, расширяя глаза. Что ее поразило больше: минимализм обстановки или же его вид? Сакаи не стал даже предполагать. Он не любил излишеств, а что до его вида… Рокуро знал, что не стоило представать перед ней в одних брюках, без рубашки. Он знал, что количество татуировок-призывов на его теле привлекает внимание. Белая тигрица Мичи на предплечье. Алая змея Ши, обвивающая торс и приложившая голову к сердцу. Черный летучий мыш, носивший гордое имя Рю, распахнул крылья в районе поясницы, повиснув на змее, как на ветке. В свое время оммедзи решил, что хранить призывы шикигами на теле гораздо удобней, чем на специальных листках, что использовали такие же, как он. И даже то, что раны шикигами теперь переносятся на его собственное тело, его не остановило. Так они были ближе, и он чувствовал их, как часть себя. - Сакаи-сан… - Ёко собралась и перестала разглядывать торс мужчины. Ее пальцы нервно теребили низ футболки. И так было понятно, что она нервничает. Но, вопреки обычаю, черноволосый оммедзи не собирался успокаивать, развеивать тревоги студентки. – Это касательно того, что я хотела Вам сказать перед пожаром… Мужчина нахмурился. Вздохнул и приглашающим жестом указал на стул. - Такэути-сан, - неторопливо произнес он, когда девушка все же прошла и неуверенно устроилась на краешке компьютерного стула. – Прежде я хочу рассказать тебе одну историю. И потом ты уже решишь, будешь ли говорить то, что запланировала. Длинные черные волосы упали вперед, одна прядь махнула по ключице, но Ёко старательно глядела в глаза оммедзи.

***

Небольшая деревня в префектуре Токио. 21 год назад. Ветер шевелил ветви деревьев, шуршали листья. Откуда-то сверху сверкала издевательски полная луна, а еще, словно контрастом, падал хлопьями снег. Тучи так и не закрыли собой полностью небо, из-за чего снежинки красиво освещались холодным серебристым светом. И маленький семилетний мальчик, стоявший в шортах и длинной, не по размеру большой футболке. В его широко раскрытых серых глазах отражался огонь пожара, охватившего небольшой двухэтажный домик. Мальчик сжимал кулаки, измазанные чем-то черным, но вперед больше не рвался. Сильные мужские руки уже не удерживали его, сосед понял, что ребенок больше не бросится в пекло. - Тушите скорей, быть может, их еще удастся спасти! Крики людей, разбуженных посреди ночи. Вой всполошенных собак. Эта деревня была не такой уж и большой – всего пара дюжин семей, что уж там до мегаполиса? Но каждый взрослый, способный ходить, сейчас помогал тушить пожар. Светало. Снег перестал идти, тучи разошлись, и верхушки деревьев осветились первыми лучами солнца. Пожар утих, поглотил свое и замолк, позволив людям усмирить себя. Маленький мальчик сидел на покрытом снегом бревне, размазывая по щекам черные полосы. Он не плакал, но в серых глазах поселилась пустота. Он молча смотрел на то место, где он жил с семьей. Возможно, он просто не пускал к себе осознание, что остался совсем один. На бревно вскочила крупная белая кошка, потерлась лбом о локоть теперь единственного хозяина. Брюнет медленно повернулся к ней, пододвинул руку, позволяя кошке взобраться на колени и свернуться там уютным урчащим клубочком. - Не покидай меня, Мичи… - еле слышно шепнул он, привычно проводя рукой по гладкой шерстке вдоль хребта. – Я защищу хотя бы тебя. А через несколько дней через деревню проедет молодой мужчина Оотани Фудо. Он остановится на одну ночь в доме дружелюбной Главы. И в итоге заберет мальчишку с собой, в город, такой огромный Токио. Ведь у него самого сыну всего лишь пять лет.

***

- Оотани-сан забрал меня с собой, усыновил. Но разрешил оставить родную фамилию, как напоминание о случившемся, - Сакаи рассказывал, не открывая глаз. – А взамен, я должен был приглядывать за Такео, стать его старшим братом, заботливым и сильным. - А та кошка? – Ёко спросила это не сразу. Она выдержала паузу, пытаясь унять дрожь в теле. Не удивительно, что Сакаи так испугался, когда начался пожар в гостинице, что так отчаянно бросился на помощь остальным. - Мичи? – Рокуро улыбнулся, мягко проводя кончиками пальцев по предплечью, по татуировке белой тигрицы. – Она поехала со мной, прожила еще десять лет, а затем умерла от старости. Иногда мне кажется, что теперь именно она защищает меня, вернувшись духом. Повисла тишина. Солнце окончательно поднялось над горизонтом. За окном зачирикали птицы, оповещая о своей готовности работать. Черноволосый оммедзи повернулся в сторону окна неторопливо, даже грациозно. Руки, мирно покоившиеся на коленях согнутых ног, расслабились, ладони больше не сжимались в кулаки. Он словно вспоминал, что это было так давно, что у него есть другие, о ком нужно заботиться. - Знаешь, иногда мне кажется, что он живет только ради этого мальчишки. Ни капли заботы о себе, все для других. Я тебе говорю, малышка, как человек, который пытался к нему приставать. Он просто не осознает, что тоже живой, что его тоже могут любить. Иди, скажи ему, пробей эту гребаную стену, окружающую его сердце. Быть может, это хоть тебе удастся… Ёко мелко вздрогнула, вспомнив ночной разговор с Араки. Монах была права. Сакаи с тех пор жил для других. Для Такео. Для его отца. Для ЛПЯ. Но не для себя. И это выражалось во всем. Даже этот чертов минимализм! Поднявшись на ноги, она сжала руки в кулаки. Оммедзи не повернулся. Ту-дум. Сердце стучало, как бешеное. Страшно. Очень страшно. Отросшие ногти впились в тонкую кожу ладоней, и боль, казалось, отрезвила ее. Шаг. Другой. И девушка решительно, но так нежно обняла мужчину, прижимаясь к нему так сильно, что при желании он мог почувствовать биение ее сердца. - Я не передумаю, Сакаи-сан. Я знаю, что Вы многое, очень многое делаете для всех нас. Даже слишком много. Вы отдаете всего себя работе. Но я хочу немного побыть эгоисткой. Я хочу, чтобы хотя бы чуть-чуть, хотя бы несколько мгновений Вы принадлежали мне. Ведь на одного человека себя делить легче, чем на многих. Я люблю Вас, Сакаи-сан. Обнаженные плечи под руками вздрогнули. Рокуро не отвечал, но девушка откуда-то знала, что она все делает правильно. Что она нашла нужные слова. И сердце билось ровней.

***

- Подслушивать не хорошо, - шепотом заявила Араки, отстраняясь от приоткрытой двери. - Кто бы говорил, - тихо хмыкнул я, первым делая шаг назад. Дальше уже следить за ситуацией не было нужды. Именно Ёко обрабатывала мои запястья - единственная заметно пострадавшая часть тела от Пламени, а потом убежала куда-то, сбивчиво извиняясь. Преследуемый любопытством я проследовал за ней, и неожиданно обнаружил на этой позиции Араки. Так мы и торчали под дверью, как два шпиона-неудачника, но нас так и не спалили. Конечно, я не сомневаюсь, что Сакаи нас засек, но специально не стал ничего говорить, чтобы еще больше не смутить и так зажатую Такэути. А мы нагло воспользовались возможностью. Я подозреваю, что у Рокуро была еще одна причина не гнать нас. Такео уже совершил прилюдное признание, когда мы только вернулись, а вслед за ним и Араки. Она, наконец, рассказала остальным, что росла в одной из школ буддизма, но в один момент захотела увидеть мир и ушла оттуда, поселившись в Токио. Немного подумав, я решил поддержать общий настрой и рассказал им всю ту же историю Каташи, с уходом из дома для поиска сестры. Один Рокуро, все так же слегка неодобрительно глядевший на беззаботного Такео, на весело улыбавшегося меня, отмолчался, только так решившись рассказать. И я его понимаю. Рассказывая, он вновь заставляет себя вспоминать эту боль. Переживать эти страшные видения. Можно только похлопать ему. - Эй, идем уже, я искренне хочу нажраться и уснуть до вечера, но пить в одиночестве – это уже алкоголизм, - Араки решительно схватила меня за ворот футболки и потянула за собой. Обреченно вздохнув, я все же не стал сопротивляться. Пусть, всем нужно расслабиться. Да кровь, бурлившая после произошедшего, требовала успокоиться. А в кармане светлых джинсов так и осталось лежать, таинственно поблескивая рыжим, небесное кольцо Вонголы. И только тихий комментарий затихшего Каташи, не желающего глядеть на все это безобразие: «Мне одному кажется, что своими откровениями Такео-сан просто отвлек остальных от полной версии своего похищения?..»