Правитель не должен показывать слабость

- Горр-ау! Славься, великий Гван-Ло! Многая лета правителю! – гремело под сводами парадного зала, и полные бокалы, играя при свете люстр переливчатыми бликами, со звоном сталкивались над столами. Пир по случаю очередной годовщины восшествия на престол был в разгаре. Гости – менвитская знать, войсковая элита, крупнейшие промышленники и прочие, кто удостоился чести быть приглашёнными во дворец правителя на праздничный банкет, одну за другой выкрикивали здравицы, время от времени рассыпаясь в цветистых поздравительных речах. Гван-Ло с застывшей на губах милостивой улыбкой Отца Народа взирал со своего места на пышное сборище. «Льстивые шакалы», - сумрачно думал он, незаметно для окружающих примечая и фиксируя в памяти всё, что происходило вокруг. – «Выслуживаются ради чинов, наград, подарков… А чуть ослабеешь – так набросятся всей стаей – и привет!.. Сволочи. Никому нельзя доверять!..» Расторопные и безмолвные рабы-арзаки – дворцовая прислуга и специально набранные по разнарядке ради великого события красивые юноши и девушки – неслышно сновали между столами, разнося и подавая кушанья и напитки. Откуда-то сверху, с балкончика, доносилось слаженное пиликанье оркестра. Верховный незаметно поморщился: опять вечером голова болеть будет... Парадный венец менвитских правителей, созданный неизвестными мастерами демон знает сколько веков назад, был тяжёл и неудобен и уже успел порядком надоесть за этот расцвеченный флагами, пафосными речами и бравурными маршами день. Пышные регламентные одежды уже начали раздражать своей помпезностью и неудобством. Святость старинных традиций – это, конечно, замечательно, но иногда так хочется воспользоваться своим положением правителя и хоть что-то изменить в этом незыблемом круговороте предписаний, установок, запретов и правил, в котором вращались отцы, деды, прадеды и далее, до двенадцатого доисторического колена!.. Изменить, конечно, можно бы… Да вот только общество не поймёт таких перемен. Ибо древние, мать их, традиции! Ибо предки, чтоб им… в Ином Мире не икалось… оскорбятся! Гван-Ло с затаённым сожалением подумал про любимую «домашнюю» хламиду, которую предпочитал носить в своих покоях – как на отдыхе, так и во время работы в кабинете... Скорее бы закончилась эта тягомотина, скорее бы скинуть с себя всю эту дурацкую мишуру, принять ванну, отдохнуть… «Правитель не должен показывать слабость!» - напомнил сам себе Верховный и, отогнав непозволительные в данный момент мечты и мысли, окинул банкетный зал взглядом, полным величественной надменности. Что-то кипенно-белое мелькнуло по краю бокового зрения, укололо взгляд тонким лучиком-бликом, отразившимся от чего-то блестящего. Гван-Ло скосил взгляд в ту сторону и пренебрежительно дёрнул бровью. Рабыня-арзачка в белой тунике с поблёскивающим металлическим жетончиком на шее (знак принадлежности к дворцовой обслуге), одна из множества безымянных и безликих прислужниц, переставляла с подноса на стол вычурный хрустальный кувшин с рубиновой полупрозрачной жидкостью. «Ну хоть кто-то подумал о своём правителе!» - хмыкнул про себя Верховный, узнав по виду и запаху свой любимый напиток – земляничный морс. Он небрежно, почти не глядя на прислужницу, сунул ей свой бокал. - Налей! Безмолвно поклонившись, рабыня осторожно и почтительно, избегая прикасаться к руке повелителя, взяла у него поданное и наклонила над бокалом кувшин. Багряная струйка полилась из горлышка, и Гван-Ло вдруг отметил, как контрастирует цвет напитка с белизной рабской туники. Словно кровь на снегу. Менвит невольно вздрогнул и резко бросил: - Довольно! Давай сюда! От его голоса девушка испуганно дёрнулась, но сумела справиться с собой и аккуратно поставила кувшин на стол. Потупившись, подняла наполненный бокал, чтобы подать его повелителю. Гван-Ло заметил, что руки у неё мелко дрожали. «Понаберут в обслугу необученных новичков!» - с досадой подумал он. – «Конечно, рабы должны страшиться своих господ, но не до такой же степени, чтобы всё из рук валилось от страха!» Он недовольно зыркнул на арзачку и вдруг… зацепился взглядом за её взгляд. Рабыня почему-то неотрывно смотрела в глаза Верховного правителя Рамерии – хотя он не приказывал ей этого – и в её глазах стоял немой крик. Да как она смеет?.. - Что за… - начал было менвит. И тут девчонка, неловко дёрнув рукой, выронила бокал, и весь морс, что был в него налит, выплеснулся на парадную мантию правителя! Поднялась ужасная суматоха. Растяпу-рабыню немедленно скрутили и бросили на пол, вывернув ей руки, остальные слуги забегали, засуетились вокруг повелителя, пытаясь привести в порядок его одежду. Гости повскакивали с мест, возмущённо обсуждая случившееся. И лишь один человек остался невозмутим посреди этого бедлама – сам Гван-Ло. Правитель не должен показывать слабость. - Вот неуклюжая корова… - спокойно и презрительно бросил он всхлипывающей рабыне и сделал небрежный знак державшим её охранникам убрать дурёху с глаз долой. Через мгновение его приказ был исполнен. - Я читал в старинных преданиях – звучным, хорошо поставленным голосом обратился Верховный к моментально притихшим гостям – что когда-то правителей перед коронацией купали в вине, омывая с них скверну прежней жизни и желая им правления крепкого, как старое вино, и богатого, как его вкус. Будем считать, что это маленькое недоразумение – дань традициям тех далёких времён, в кои жили и совершали деяния наши славные предки! Продолжайте праздновать, друзья мои, и пусть вас не печалит, что виновник торжества покидает вас. Прошу вас, чувствуйте себя непринуждённо! - Горр-ау! – с воодушевлением гаркнули пирующие, и под приветственные крики и громкие овации – дань его красноречию – правитель покинул пиршественную залу. «Печалиться они будут, как же…» - про себя бурчал он, направляясь к своим покоям. – «Да большинство только рады моему уходу! Скоро упьются и начнут приставать к рабыням. Элита, м-мать её, общества …» Когда за ним закрылись двери личных покоев, Гван-Ло со вздохом облегчения стянул с головы венец и совершенно будничным жестом, словно шляпу, сунул древнюю регалию в руки подоспевшего личного раба. - Ванну! – распорядился он. – И никого ко мне не пускать! Довольно на сегодня мероприятий! …Блаженно погружаясь в тёплую, источающую тонкий аромат водяных лилий, воду, он вдруг поймал себя на мысли, что, пожалуй, ничуть не сердится на неуклюжую рабыню, пролившую на него морс. По крайней мере, её выходка дала ему отличный повод официально слинять с опостылевшего празднества и предаться долгожданному отдыху! «Замучают ведь девку…» - равнодушно подумал он и выбросил арзакскую растяпу из головы. У него этих рабынь во дворце… и каждую помнить… После купания правитель с наслаждением рухнул на широкую кровать и почти сразу же уснул. Однако посреди ночи он вдруг проснулся, разбуженный тихой и невнятной перебранкой, доносившейся из примыкающего к спальне кабинета. Кажется, кто-то пытался просочиться на срочный и незапланированный приём к правителю, а Ниор, его личный раб, в свою очередь, пытался этому воспрепятствовать. - Какого демона? – рявкнул Гван-Ло. – Ниор (на самом деле раба звали Нийор, но менвит произносил его имя, не утруждаясь выговаривать все «неудобные» буквы), кому там ещё неймётся? Арзак почти вбежал, рухнул на колени, умоляюще протянул к нему руки. - Мой повелитель, молю, простите, что посмел разбудить вас, – произнёс он почти скороговоркой. – Но ваш личный врач, господин Тей-Мар, настоятельно просит вашей немедленной аудиенции. Утверждает, что это очень важно и срочно. Брови Гван-Ло, грозно сошедшиеся было над переносицей, недоумённо, а потом озабоченно изогнулись. Личный врач никогда не беспокоил его по пустякам, появляясь только тогда, когда в нём была нужда у самого правителя. Так что его визит и просьба о приёме в такое, мягко говоря, неприёмное время, были чем-то из ряда вон выходящим. - Хрен с вами, с обоими, зови! – бросил он. – И подай халат! Врач влетел в будуар правителя, едва не сбив с ног раба, несущего своему господину одежду. - Мой повелитель! – не тратясь на положенные этикетом приветственные речи и реверансы, воскликнул он. – Морс, который пролила на вас та рабыня, был отравлен! Надеюсь, вы не успели его выпить? - Отравлен? – сердце помимо воли пропустило удар, но на лице правителя не отразилось ровным счётом ничего. – Откуда известно? - Собачка одной из дам полизала лужу напитка, которую убирали слуги, и через некоторое время стала корчиться, скулить, а потом издохла. Я тут же распорядился доставить взятый образец пролитого напитка, ваш бокал, а также кувшин с морсом и труп зверька в свою лабораторию. В крови собачки и в морсе обнаружился один и тот же яд… Мой повелитель, я сразу же помчался к вам, чтобы удостовериться… - Успокойтесь, Тей-Мар. Я не выпил ни капли того морса. Рабыня пролила его на меня прежде, чем я успел взять бокал. - Благодарение богам! – облегчённо выдохнул врач. – Они хранят вас, мой повелитель… К счастью, этот яд не действует через кожу, а то бы… - Погодите, доктор! – поднял ладонь Гван-Ло. – Ниор! – в дверях будуара возникла низкорослая тень. – Начальника службы безопасности сюда! Достать откуда угодно - хоть из постели жены, хоть из борделя, хоть из Иного Мира! И немедленно доставить ко мне ту девчонку, что облила меня! Нужно её допросить, возможно, она что-то видела или знает… Надеюсь, из неё ещё не успели сделать половую тряпку, с моих безопасников станется… Давай, бегом! - Да, повелитель! – выдохнул раб и как сквозь пол провалился. Гван-Ло повернулся к врачу. Продолговатые светло-серые глаза Верховного стали холодными и цепкими, как пробирающая до костей зимняя стужа. - Покушение на особу правителя – медленно, с затаённой угрозой сказал он. – Я давно ожидал чего-то подобного, Тей-Мар. Но не думал, что это будет реализовано настолько... по-дилетантски. А теперь ступайте к себе, и в самое ближайшее время я жду от вас всю возможную информацию об этом яде! Врач, кланяясь, вышел. Минут через пять примчался Кин-Ру, начальник службы безопасности – бледный, встрёпанный, в сбившемся парадном мундире. Гван-Ло знал, что даже в разгар праздничных торжеств этот человек и всё его ведомство – в отличие от всех остальных – отнюдь не отдыхали, а трудились в поте лица, обеспечивая безопасность мероприятия в целом и особы государя – в частности. Вот только заговор с покушением они почему-то проморгали. - Я жду ваших объяснений, Кин-Ру! – холодно «поприветствовал» безопасника правитель. - Повелитель! – тот в волнении прижал руки к груди. – Клянусь, если бы мы знали о том, что произойдёт, или хотя бы имели подозрения… Вы ведь знаете, как работает моя контора. Знаете и то, что сейчас она отслеживает парочку подозрительных линий в разговорах среди столичных аристократов. Но клянусь – это не они! В этих кружках всё пока что ограничивается болтовнёй. А если бы созрело что-то более серьёзное – мне бы тут же сообщили. Это либо кто-то неизвестный - ПОКА неизвестный! - моей службе и хорошо законспирированный, либо… чей-то неудачный, прошу прощения, экспромт. - Экспромт… - проворчал Верховный. – Если бы не косорукость той рабыни – был бы мне экспромт… Кстати, почему её до сих пор не доставили ко мне для допроса? Зная рвение ваших орлов, Кин-Ру, я просто уверен, что они сейчас мордуют девку почём зря. А мне она, между прочим, живая нужна! Так что потрудитесь меня не разочаровывать! В дверях возник запыхавшийся Ниор, и правитель отвлёкся от начальника СБ. - Мой повелитель, девушка доставлена… Но… - арзак запнулся. - Но?.. - Простите, мой господин… она… в таком оскорбительном для вашего взора виде… Гван-Ло нетерпеливо оборвал раба: - Переживёт мой взор! Живо её сюда! Охранники, доставившие провинившуюся рабыню, втолкнули её в кабинет правителя. Та немедленно бухнулась на колени и низко склонилась к самому полу, в страхе перед столь могущественным лицом. Вид у неё и впрямь был… живописный. Некогда белоснежная туника была оборвана и вся в каких-то подозрительных пятнах, на открытых глазу участках тела виднелись синяки. Гван-Ло сделал знак охране убраться прочь. - Посмотри на меня! – приказал он рабыне. Та немедленно разогнулась и уставилась ему в глаза. Лицо её также было «украшено» синяками, в уголке вспухших искусанных губ запеклась кровь. - М-да… - протянул правитель. – Неплохо ваши ребята её расписали, Кин-Ру… Похвально, конечно, проявлять рвение на службе государю, но, на мой взгляд, в данном случае оно было совершенно излишне и неуместно. Вы-то сами её допрашивали? - Допрашивал, мой повелитель! – получивший разнос безопасник с досадой крякнул и развёл руками. – Но она молчит, как рыба! Только головой мотает и плачет. - Молчит? Арзачка? У вас на допросе? – иронично приподнял бровь Гван-Ло. - Быть может, вы применяли к ней недостаточно профессиональные методы? - До сканирования воспоминаний мы, правда, ещё не дошли, государь, только собирались… - Мой повелитель… - вдруг раздался тихий и умоляющий голос Ниора. – Господин Кин-Ру… - менвиты повернулись к нему, удивлённые его вмешательством. Арзак был белее простыни и нервно стискивал на груди руки. – Не гневайтесь на дерзкого раба… Но осмелюсь сообщить, что эта девушка ничего не сможет вам сказать. Нийера нема от рождения. Умоляю, пощадите её, не подвергайте… пыткам… Гван-Ло снова шевельнул бровью: он, конечно, позволял своему слуге и секретарю некоторые вольности, но такое горячие заступничество за кого-то другого наблюдал в его исполнении впервые. - Нийера, говоришь?.. – он подошёл к сжавшейся в комочек рабыне и, наклонившись, подцепил пальцем её именной жетончик. – Действительно, Нийера. «Что за неудобные имена у этих арзаков!» - подумалось ему. – «Язык сломать можно!» Он перевёл взгляд с девушки на своего слугу и вдруг заметил, что эти двое очень похожи внешне. Да и имена… - Твоя родственница, что ли? Ну ясно, почему раб так за неё трясётся! - Сестра, мой господин… - Ниор облизнул разом пересохшие губы. – Мы близнецы… - Даже так… - протянул Верховный. – Любопытно. Раб нервно теребил клапан кармана на бедре форменного комбинезона. - Чего дёргаешься? – просёк Гван-Ло. – Боишься? - Боюсь, мой господин… - арзак умоляюще посмотрел на хозяина. - За неё… - Если она ни в чём не замешана – ей ничего не грозит – отмахнулся тот. – А вот замешана ли в чём-то более серьёзном, чем облитие меня морсом (за которое, как я вижу, она уже получила по полной) – сейчас узнаем… Кин-Ру, я попрошу вас пока не вмешиваться, я сам хочу провести допрос. Присядьте там куда-нибудь и ведите наблюдение за допрашиваемой… Ниор, подай стул господину! И тоже будь здесь. Пригодишься. Подождав, пока все присутствующие разместятся по указанным им местам, правитель вновь обратился к коленопреклонённой рабыне: - Смотри на меня и повинуйся! Отвечай мне! Это ты подсыпала яд? На лице девушки вспыхнула целая гамма эмоций, она отчаянно затрясла головой, жестами показывая, что нет, не она. - Это сделал кто-то другой? Несколько мелких поспешных кивков. «Да». - Ты видела? Арзачка помедлила, сделала неопределённый жест, пожала плечами и снова сжалась, виновато шмыгнув носом. - Видела, но не уверена, что правильно поняла происходящее? «Да!» - на лице рабыни отразилось облегчение. - Хорошо. Ты знаешь этого человека? «Нет». - Это был арзак? Снова возникла заминка, девушка беспомощно закусила и без того искусанную губу и беспомощно затрепетала ресницами, не смея опустить взгляд. «Нет…» - наконец, показала она. Всё правильно. Нелегко рабам наговаривать на господ. Нелегко и опасно. - Мужчина? «Нет…» - Женщина, стало быть. Менвитка. - Гван-Ло переглянулся с начальником СБ. - Интересно… Ты раньше встречала её? «Нет…» - Ещё интереснее! Неизвестная менвитка, которую не знает моя обслуга. А впрочем… Ты сама здесь давно служишь? «Нет…» Девушка чуть скосила взгляд на своего брата, а потом робко и просяще посмотрела на нависавшего над ней менвита. Тот понял её. - Ниор, сколько времени твоя сестра служит в моём дворце? - Второй месяц, мой повелитель... Её взяли работать на кухню, и она почти всё время проводит там… Гван-Ло кивнул. Понятно, почему неизвестная злоумышленница была незнакома девчонке. Нелегко запомнить всех господ, бывающих в резиденции правителя, будучи всего лишь ничтожной кухонной рабыней, да ещё и взятой на службу столь недавно! - Кин-Ру, мне нужны её воспоминания. Распорядитесь подготовить и доставить сюда всё необходимое. Безопасник коротко поклонился и вышел отдавать распоряжения. Верховный посмотрел на обоих арзаков. Ниор украдкой бросал взгляды на сестру, и на его лице – обычно бесстрастно-спокойном, как и полагалось вышколенному рабу – было выражение крайней тревоги и беспокойства. Нийера же во все глаза следила за господином, сцепив пальцы в замок и прижав их к губам. Гамма эмоций на её лице не поддавалась описанию. Менвит мысленно прокрутил события неудавшегося покушения. Вот рабыня ставит на стол кувшин, вот принимает из его рук бокал, наливает морс… Он снова отчётливо увидел её дрожащие руки, её глаза… Глаза!!! Беззвучный крик во взгляде немой – как оказалось – рабыни, её дрожь и то, что она осмелилась глядеть Верховному правителю Рамерии в глаза без его на то приказа… Причём пристально так глядеть, неотрывно. И… кричать ему глазами о чём-то – кричать отчаянно, настойчиво, неслышно… Словно, вдруг блеснула в голове правителя совершенно невероятная мысль, пытаясь его о чём-то… предупредить? «Предупредить?.. Однако…» …а он не услышал, не внял, не понял… Подойдя к девушке, Гван-Ло наклонился, взял её за подбородок. Всмотрелся в испуганные, но полные какого-то странного упорного огня глаза. - Ты ведь не хотела, чтобы я выпил тот морс! – резко сказал он. Нийера испуганно дёрнулась и всхлипнула, но он не позволил ей опустить взгляд. – Не хотела? «Нет…» - по лицу рабыни потекли слёзы, глаза стали умоляющими. - Хотела предупредить меня? Не дать мне выпить отраву? «Да…» - И поэтому облила меня, – правитель не удержался от ухмылки. - Нарочно. При именитых гостях. Мою парадную мантию. Рабыня коротко всхлипнула и вдруг бросилась ему в ноги, распластавшись на полу и обняв его стопы в простых домашних туфлях. Из угла, в который забился её брат, послушался странный звук – не то стон, не то вздох, а потом тихое: - Господин… Пощадите её, умоляю… Гван-Ло даже не покосился на секретаря. Он задумчиво смотрел на валяющуюся в его ногах рабыню… и впервые, глядя на представителя порабощённой расы, ощущал какую-то странную… неловкость? Да, пожалуй. Неловкость. Странное ощущение. Непривычное. - Не реви, – наконец, сказал он. – И поднимись. Ты всё правильно сделала, и я, можешь себе представить, не сержусь на тебя. Но ты должна будешь показать мне ту женщину. Арзачка торопливо поднялась, присела на пятки и закивала, поспешно вытирая мокрые щёки. В глазах её стояло изумление. Верховный поймал взгляд, которым близнецы обменялись между собой, и хмыкнул: кажется, он сейчас сделал этой парочке нечаянный, но ценнейший подарок! Вернулся Кин-Ру, подозрительно и несколько удивлённо посмотрел на зарёванную допрашиваемую. Но, уловив небрежный жест правителя, кивнул и обернулся к двери. - Закатывай! – велел он. Один из его людей вкатил в кабинет правителя опутанный проводами прибор размером примерно с магазинный ларь для мороженого. Это был недавно сконструированный и уже показавший себя в деле сканер мыслей. Всё было готово для продолжения допроса. Трясущуюся от страха рабыню усадили на стул и прилепили к её голове несколько датчиков-присосок. Помощник Кин-Ру что-то набрал на сенсорной панели сбоку прибора, и в воздухе над сканером развернулся небольшой экран. Что-то тихо загудело, арзачка зажмурилась и судорожно вцепилась в сиденье. - Сядь нормально! – проворчал глава СБ – Я не собираюсь тебя пытать… Государь! – обратился он к правителю, - Разрешите вашему рабу держать её – за руку или там за плечи – чтобы девчонка успокоилась. Мне нужны чёткие данные, а у неё такая трясучка, что я не гарантирую чистоты картины от помех. Гван-Ло сделал небрежный знак секретарю, и Ниор мигом оказался рядом с сестрой. Встав позади стула, он ободряюще положил ей руки на плечи. - Не бойся, сестрёнка! – прошептал он. – Господа не причинят тебе боли. Просто слушайся их и делай всё, что они тебе прикажут. Нийера отпустила стул и сжала пальцами руки брата. Изогнувшись, жалобно посмотрела на него, и тот кивнул и легонько погладил её по плечу. Девушка в свою очередь несколько раз мелко кивнула – мол, поняла, - и перевела взгляд на безопасника. Впрочем, она тут же потупилась, демонстрируя покорность. - Начинайте, Кин-Ру! – велел Верховный, отходя со стулом и присаживаясь так, чтобы видеть всё – и лицо рабыни, и изображение на экране. Начальник СБ коротко поклонился правителю и повернулся к девушке. - Смотри мне в глаза, рабыня, и повинуйся! – начал он с традиционной формулы. Взгляды встретились – тяжёлый и пристальный менвита и жалобный, покорный – арзачки. Буквально через несколько мгновений глаза девушки подёрнулись поволокой и словно остекленели. - Ты должна вспомнить всё, что произошло перед тем, как ты подала кувшин с отравой на стол повелителя. Вспомни, кто тебе дал его, кто подсыпал отраву, кто велел опоить ею повелителя. Вспоминай всё – вплоть до малейших подробностей! Губы рабыни беззвучно шевельнулись, и присутствующие, скорее, угадали, чем прочли или услышали: «Да, господин…»