Я ведь не думал...

— Сейчас, еще пять минут и поедем. — Мириам пыхтела, стараясь натянуть черные сапоги на ноги. Её красное лицо сразу демонстрировало безумное старание, а Хельга тихо завыла, скатываясь по стене. — Может, я всё-таки пойду сама? — «попытка — не пытка» думала она. Да, родители всё еще были против ее свободного передвижения по городу, а потому решили, что будут сами перевозить свою милую дочурку по опасному в последнее время Хиллвуду. Одного взгляда матери хватило, чтобы Хелл цокнула и одним выражением лица сказала «ладно-ладно». — Мы уже обговаривали это, милая. — Мириам наконец-то натянула чертовы сапоги и встала. — Нет, не обговаривали. Вы просто поставили меня перед фактом. — хмыкнула Патаки, уже выходя на улицу. Сев в машину, она сразу достала телефон. Арнольд должен был написать. В который раз Хельга поблагодарила себя за то, что закрыла несчастную щеколду вчера, ибо отец очень уж воинственно рвался в комнату с утра, проверяя, не кокнули ли дочь, пробравшись через окно в дом. Нет, ее не кокнули, более того, о ней даже позаботились и накормили, но спасителю просто пришлось поджать свои булки и свалить с квартиры, пока Боб не снес дверь. Перед самым полетом из псевдо-выхода Шотмен предупредил, что не смог бы отвезти Хелл к дому Сойеров, так как были какие-то планы. Уточнять какие, он, конечно же, не стал, да и Хельга особо не придала этому значение. У каждого ведь есть своя жизнь и свои секреты. Но для нее это все равно казалось слегка странным. Хельга отправила Арнольду сообщение с вопросом, находится ли он на поминках, или же, опаздывает. — Если с тобой что-то случится, мы с отцом не переживем. Нет, конечно, мы давно хотели сделать в твоей комнате маленький спорт-зал, однако, можем и подождать до твоего отъезда в колледж. Так что не дуйся. — Мириам уселась за руль и щелкнула дочь по носу. Хелл потерла получившее побои место, закатив глаза. Ещё чего, из ее комнаты спорт-зал. Может, они еще и картошку будут там сушить? — Арнольд придет? — Мириам умело управляла автомобилем, не отрываясь от дороги. — Насколько я знаю, твои бывшие одноклассники были очень близки в средней школе. Хелл хмыкнула. Очень близки. Ребята еще с шестого класса стали показывать свои характеры, а потому многие просто прекратили общение с некогда лучшими друзьями. Хельга считала это нормальным, ведь люди всегда уходят, чтобы на их место приходили другие, поэтому нужно отпускать. Желательно вовремя, но каждый знает, насколько это сложно — терять дорогих людей. — Должен приехать. — Хельга достала наушники, показав, что разговаривать особо не хочет, и уставилась в окно. Погода, по иронии судьбы, стояла теплая и солнечная. В голову к Хелл пришла мысль, что это не просто так. Лайла была такой. Солнечной девочкой. Было бы в порядке вещей, если бы в день, когда люди желают попрощаться с ней, был теплым, чтобы остаться в памяти чем-то приятным. Настроение с самого начала дня, когда Патаки открыла глаза, было ни к черту, а грустная музыка, доносившаяся из наушников, никак не меняла его в лучшую сторону. Хельгу долгое время мучало желание поплакать, чтобы хоть как-то стало легче, однако, будто назло, ее тело отказывалось. А потому Хелл держала все в себе, стараясь не показывать матери, как тяжело она переживает смерть одноклассницы. Всю дорогу они ехали молча, слышался лишь звук музыки, уловимая из наушников Хельги и шум двигателя. Хелл ужасно хотела, чтобы дорога длилась бесконечно, да и вообще, чтобы всё это было лишь дурным кошмаром, черт возьми, но, увы, они прибыли на место за считаные минуты. Девушка всё еще сидела, отвернувшись к окну, думая о том, как ей самой пережить этот ужас наяву. После того, как Хельга тяжело вздохнула, ее мать положила свою руку на ее плечо. — Тебе нужно попрощаться с ней, милая. Полушепот прозвучал в тишине улицы. Глаза Мириам выражали сострадание, желание помочь, спасти от всего этого, но она знала, что не может, и Мириам это убивало. Да, как бы Хелл не скрывала своё хорошее отношение к рыжеволосой девчушке за показушным отвращением, ее мать знала, что Хельга тяжело переживает потерю своей одноклассницы. Хелл поджала губы, покачав головой в знак согласия. Через секунду она уже вышла из машины, где ее встретил холодноватый ветерок, растрепав и так лохматые волосы. Проматюкавшись про себя, девушка провела рукой по голове в попытке исправить гнездо на ней, но это было бесполезно. В это время ее мать уже закрыла машину и жестом руки позвала Патаки за собой. Сначала Мириам постучала в дверь, а после, просто открыла ее. Было не заперто. Перед глазами показалось большое количество людей, все говорили, что-то обсуждали. Кто-то был даже знакомым для Патаки. Мириам и Хельга постояли у порога всего мгновенье, а когда мать Хелл увидела отца Лайлы, они сразу направились к нему. — Моя девочка… Моя милая Лайла… — говорил Мистер Сойер. — Она была такой хорошей девочкой. Такой доброй. Кто мог с ней так поступить? Кто этот изверг без чувства сострадания? Моя малышка… Он сидел на диване, положив руки на колени. Рядом с ним сидели какие-то люди, которых Хельга не знала. Они слушали его внимательно, внимая каждому слову. Мужчина был подавлен, Патаки поняла это сразу. Мистер Сойер выглядел отнюдь не хорошо. Возможно, это заметил бы даже слепой, но мужчина и правда выглядел ужасно. Бледный, глаза стеклянные, скорее всего от слез, и болезненно худой. Хельга признала, что отец Лайлы похудел, должно быть, из-за стресса. Его заплаканные глаза смотрели по сторонам, когда люди старались подобрать слова, чтобы утешить его. Мириам тихо подошла и села рядом, Хельга в свою очередь встала рядом. — Здравствуйте, Мистер Сойер… мои соболезнования. Для нас всех это огромная утрата. — сказала она, положив свою ладонь ему на руку. Он поднял голову и посмотрел в сторону миссис Патаки. — Ох, здравствуйте. — шепнул он, слабо улыбнувшись. — Я рад видеть Вас. И Лайла была бы рада. Хельга почувствовала, как от его дрожащего голоса и этой фразы защипало в глазах, но слез не было. Она просто закусила губу и закрыла глаза. В голову будто бы ударило что-то, от чего Хелл слегка пошатнулась. В ушах зашумело так, будто тысячи человек то и дело просто шептали ей что-то над ухом. — Мистер Сойер, — слабо произнесла Хельга, схватившись за спинку дивана, чтобы не упасть ненароком, ибо голова начала кружиться неимоверно. — не скажете, где у вас уборная? Патаки слегка штормило, она едва заметно покачивалась. — Милая, с тобой все хорошо? — поинтересовалась Мириам, заметив изменения дочери. Та лишь кивнула и, получив навигационную информацию, направилась в сторону туалета. Она оперлась о холодную раковину руками, глянув на себя в зеркало. Бледная. И уставшая. В последнее время Хельга заметила, что не горит желанием смотреть на свое отражение в зеркале. Иногда ей приходила мысль, что она просто боится разочароваться в самой себе. Нет, самооценка Хелл всегда была нормальная, однако, за этот месяц ее просто стал пугать собственный образ. Она включила воду из крана, та зашумела в ванной, набрала воды в трясущиеся ладони и направила их к лицу. Холодная вода приятно освежала кожу и будто забирала с собой все проблемы, впрочем, за дверью все равно ждали одни разочарования. Она протерла глаза, тяжело дыша. Шум в голове прекратился, а сердце билось так бешено, что казалось, будто за дверью все слышат это. Тук. Тук. Тук. — Хельга, ты в порядке? За дверью послышался голос, из-за которого на лице Патаки непроизвольно появилась слабая улыбка. Брейни. — Да, конечно. — промолвила Хельга, а после выдохнула и сказала уже себе. — Соберись, Патаки. Рука коснулась холодной ручки и дверь открылась. Перед Хельгой стоял Брейни. Её Брейни. В его глазах она сразу увидела беспокойство. Чтобы это серьёзное выражение лица пропало, Хелл улыбнулась ему и прижалась с теплыми объятьями. Конечно, парень почувствовал, как тяжело она выдохнула в грудь, как ее тело слегка тряслось, и как она крепко сжала его плечо. — Прости, что не смог погулять с тобой в ту пятницу. — виновата сказал Брейни девушке на ухо. — Были дела. Хельга сначала не поняла о чем он, а потом вспомнила, как звала его в кино, но он отказался. Еще тогда девушке показалось это странным, ведь Брейни всегда соглашался. А сейчас она даже слегка задумалась. То Брейни весь такой занятой, то Арнольд. Но это их дела, их жизнь. Хелл быстро прогнала эти мысли и отпустила Брейни. Ей сразу попал на глаза тот факт, что парень выглядит как-то болезненно. Кожа бледная, глаза мутные, исхудал. Естественно, Патаки была достаточно воспитана, чтобы не говорить такие вещи прямо, но вид друга ее напряг. — Ничего. — она с улыбкой покачала головой. — Только вот теперь мы не особо сможем без проблем прогуляться. — Почему? — Брейни удивленно поднял брови, а после нахмурился. — Из-за Арнольда, да? Теперь пришло время слегка удивляться Хельге, она отрицательно покачала головой. Глаза Брейни выражали некую раздражительность, а может и злость. Хелл стало немного не по себе. — При чем тут Арнольд? Родители не пускают. Переживают, что лишусь головы. Хотя, в ней и так пусто, так что, терять нечего. Хельга грустно усмехнулась, а Брейни вмиг остыл. Всё-таки ее слегка напрягали его такие резкие перемены настроения. — А я то уже подумал, что этот придурок позволяет себе запрещать тебе со мной общаться. — со злобой выплюнул Брейни. — Никто не смеет мне что-либо не позволять, кроме моих дорогих родителей. — Хельга как-то сурово осведомила парня, а после с легкой обидой и недовольством спросила, — Почему ты так относишься к нему? Ее глаза были с легким прищуром. Джеффирсон знал этот взгляд. Хельга злится, но не желает показывать это открыто. Он должен был думать о том, что говорит, ведь Арнольд ее парень, а он… друг. Просто друг. Брейни молчал. Он знал, почему так недолюбливает Шотмена. На это было три причины: первая — он увел его любимую девушку, не для кого не секрет, кого, вторая — он ведет себя, как последний мудак, а ему не нравятся борзые, и наконец, третье — он разбил сердце его близкой подруге, сломав тем самым, возможно, одного из самых светлых людей на свете. — Это личное. — промолвил Брейни, а Хельга хмыкнула. Конечно же, она знала одну из причин его неприязни. Да и дураку было бы понятно. — Личное. — саркастично повторила Хелл и даже слегка рассмеялась. — Личное. Да пошел ты, Джеффирсон. Патаки уверенно и даже как-то с вызовом прошла мимо него, уже собираясь просто уйти домой, пока Брейни не схватил ее за руку. — Он разбил Лайле сердце. Хелл замерла, а люди, стоящие рядом, заинтересованно смотрели на пару. Первое, что промелькнуло в голове девушки «он знает», она сглотнула и повернулась в сторону друга. Ее взгляд было бы сложно описать, Хельга глядела исподлобья, напряженно, а руки ее слегка тряслись. Она не понимала, почему так нервничает, но тот факт, что о таком, на первый взгляд, маловажном, грешке Арнольда знает кто-то еще, кроме нее и его, девушку напрягало, а тем временем Брейни продолжил. — Он просто воспользовался ее отношением к нему и выбросил Лайлу, как какую-то собаку за шкирку. — скулы парня то и дело гуляли от напряжения, он опять достаточно сильно зажал руку Патаки. — И ты представить себе не можешь, как ей было больно. Он просто поспорил на нее. Этот чертов мудак просто поспорил на нее! Этот крик, казалось, раздался по всему дому, он дошел до ушей каждого, но из-за шумихи вокруг его услышали несколько человек, а Хельге стало страшно. Брейни опять будто овладел какой-то черт, орущий, злой и требующий мяса. Но девушка, почему-то, не решилась даже пикнуть. — Я не хочу, чтобы он сделал больно и тебе. Я не хочу терять тебя, Хельга. — парень тяжело дышал, глаза его были красными, а рука все еще сжимала запястье девушки до тупой боли. — Я люблю тебя, но долго защищать от Арнольда не смогу. Оставь все это и его тоже оставь, слышишь? — Я не могу. — прошептала она. Брейни, похоже, успокоился и, увидев как сильно держит Хельгу, отпустил ее. — Ты любишь его. — грустно сказал парень и усмехнулся. — Поверь, ты еще тысячу раз пожалеешь, что не остановила это все в самом начале. Хельга стояла, не двигаясь, и потирала запястье. Оно неприятно ныло в области выпирающей кости. Брейни обхватил ее лицо руками и нежно поцеловал девушку в лоб. Хелл закрыла глаза, чувствуя, как не хочет его отталкивать, даже не зная почему, а парень просто вдыхал запах ее волос. — Интересно. Оба вздрогнули. Арнольд стоял рядом, вскинув бровь. Его лицо выражало полное спокойствие и даже какую-то насмешку, если бы не его напряженные желваки. Хельга знала, что он злится. И даже не на нее, а на Брейни. Ненавидят они друг друга. — Добрый день, Шотмен. — Джеффирсон белозубо улыбнулся, а Арнольд в этот раз уже нахмурился. — Какая неожиданная встреча, а мы тут как раз обсуждали, какой ты кусок дерьма. Хельга негодованием посмотрела на Брейни с выражением лица «что ты несешь, придурок?». — Очень интересно. И как продвигается беседа? — Арнольд улыбнулся. — Судя по лицу моей благоразумной девушки, не очень. Хельге хотелось просто упасть сквозь землю, но, увы, это бы было слишком сложно, а потому она лишь слушала их отнюдь не дружелюбный диалог. — Отлично продвигается. Не то что твое развитие. Арнольд хмыкнул. — Как иронично говорить о моем развитие тебе. — Тебя еще сифилис или СПИД не замучил? - Брейни злобно глядел на блондина. — Прекратите. — Хельга встала между парнями, смотря то на одного, то на другого. — Знаешь, нет. — с улыбкой ответил Шотмен. — Но если тебе нужен номер хорошей клиники, работающий с людьми с таким заболеванием, как у тебя, то я обязательно узнаю. Только, может, сифилис ты и вылечишь, а вот аутизм, к сожалению, не лечится. Брейни проигнорировал эту фразы и с отвращение произнес: — Тебя здесь вообще быть не должно. Я думал, у тебя есть хоть капля совести, и ты не придешь. Арнольд на минуту опешил. Ему в голову пришла мысль, что парень говорит сейчас именно о том, что произошло между ним и Лайлой, но откуда бы он знал. И только Шотмен хотел сказать что-то, как Хелл его опередила. — Хватит вам! — рявкнула Хельга и, схватив Арнольда за руку, утащила его на улицу, оставив злого Брейни среди остальных зевак, наблюдающих за их перепалкой. Шотмен даже не сопротивлялся, ему нравился этот злобный взгляд с примесью зависти. Парень завидовал, и Арнольд это знал. — Что вы устроили? — раздраженно спросила Хельга, как только пара спустилась по лестнице. Шотмен сразу начал демонстрировать абсолютное спокойствие, сложив руки на груди, как будто не он пару секунд назад, чуть ли не плюясь, отправлял в адрес Джеффирсона оскорбления. — Что ты устроила? — спокойно поинтересовался в ответ Арнольд. — Захожу я, значит, такой, думаю, бедная моя Хельга, ей, наверное, одиноко и тяжело. Так спешил, а тебе, оказывается, не скучно. Хельге стало стыдно. Она смотрела на землю, выглядя, как маленькая девочка, отчитанная родителями. — Ты… Ты просто увидел все не в том свете. — Я видел, как моя девушка посреди зала обнималась с человеком, которого я мягко говоря, не переношу. — отчеканил парень. — И, знаешь ли, мне плевать, как это выглядит в твоих глазах, Хельга. Патаки подняла голову и посмотрела на Арнольда. Его глаза были такими ледяными, будто это и не Арнольд. Он глядел на девушку до боли спокойно, ноль эмоций, но Хелл смогла рассмотреть в этом взгляде разочарование. Ей хотелось обнять его, расцеловать эти напряженные желваки на лице и извиняться-извиняться-извиняться, но она не могла и пошевелиться, глядя в эти любимые глаза, смотрящие на нее с осуждением. Он никогда не смотрел на девушку так. — Ты, возможно, не поверишь, но для меня главное — это доверие. Я доверяю тебе и хочу, чтобы это доверие было оправданным. На улице уже вечерело. Мягкие нотки закаты проскальзывали мимо облаков. Было тихо. Очень тихо, и голос Арнольда раздавался, будто на весь квартал. Он изрекал все спокойно, сдержанно, отчитывая Патаки каждым произносимым словом. — Если ты мечешься между двух парней и не можешь… определиться, — эти слова для Арнольда оказались тяжелыми, он слегка запнулся, а после просто прикрыл лицо рукой, протянув по нему вниз. — то я могу дать тебе время, чтобы ты уже решила, с кем хочешь быть. Хелл будто волной холодной воды окатило. Что? Не может определиться? Арнольд на этот раз смотрел на Хельгу с легким опасением ее слов. Он боялся услышать подтверждение его выводу, а потому, весь напрягся. Хельга, словно специально, молчала, но молчала она из-за полной растерянности. — Нет. — тихо шепнула она, вертя головой так быстро и испуганно. — Нет. Нет. Нет. Она ринулась в сторону парня. Обхватив холодными и дрожащими руками его лицо, Хельга просто пыталась подобрать правильные слова, но этот грустный взгляд Арнольда просто сбивал ее с ног. Ей почему-то хотелось плакать. — Как ты мог подумать, что я… что я хочу быть с кем-то, кроме тебя. — Патаки говорила тихо, почти шепча, ее губы тряслись, а голос не слушался. — Я хочу быть только с тобой, слышишь? Только с тобой, Арнольд. Я… Я… Я люблю тебя. — Я отношусь к Брейни, как к брату. Он всегда был рядом со мной с самого детства. — Хельга гладила лицо парня ладонями, — Я понимаю, как все выглядело, но это не так. Я никогда даже на секунду не думала о том, чтобы изменить тебе. Ты очень дорог мне. Я... Я люблю тебя. — Я не желаю, чтобы ты еще когда-нибудь думал, что я хочу быть с кем-то другим. Господи, как ей хотелось сказать Арнольду эти заветные три слова, но она просто не могла. Язык наотрез отказывался. Она никак не могла понять, что же ее останавливает. Вместо этого она просто поцеловала парня. Этот поцелуй был не таким, как все другие. Он был нежным, дрожащим. Чувствовался этот трепет обоих, чувствовалось, как Арнольд расслабляется, касаясь ее губ своими. Такое невинное едва уловимое касание. Хельга обняла Арнольда и, положив голову ему на плечо лишь шептала. — Прости меня. Господи, прости меня. Тяжелый вздох Арнольда, словно был слышен на всю улицу. Такой тяжелый и, в то же время, облегчающий. Хельга все еще шептала, как в припадке, сжимая ткань пиджака где-то в области плеча. Арнольд гладил ее по голове и молчал. Нет, он не злился и даже не обижался, им двоим просто хотелось молчать. Так они лучше понимали друг друга, но Шотмена изнутри терзала та самая капля совести, напоминающая о его с Сидом споре. *** — Сегодня мы попрощались с прелестным ангелом — нашей дорогой Лайлой. Это огромная потеря для каждого из нас. Лайла для всех была замечательным другом… Молодой мужчина говорил медленно, выделяя каждое слово, а люди вокруг рыдали. Громче всех было слышно именно отца Лайлы. Он плакал навзрыд. Даже на глазах у Хельги появилась прозрачная пелена, она быстро сжала глаза и вытерла две слезинки, скатившиеся по щеке. — Она всегда была готова помочь любому, кто бы к ней не обратился. Была светлым человеком. В нашей памяти она навсегда останется такой. Доброй девочкой Лайлой, освещающей наш мир. Хельга осматривала людей вокруг, многие были ей знакомы, но тут один из них до чертиков ее испугал. Сид сидел спереди около стены и глядел в их сторону, а потому они сразу же встретились взглядами. Он подмигнул ей, что показалось Патаке, как минимум неуместным, но она рефлекторно кивнула и продолжила осматривать все вокруг. Арнольд держал ее за руку, поглаживая костяшки. Когда он посмотрел на нее, девушка слабо улыбнулась. Шотмен пытался передать своим взглядом поддержку, сказать, что он рядом, ведь знал, как Хелл тяжело переживает смерть одноклассницы. Был слышен лишь голос мужчины, все еще говоривший речь, но вдруг звук падающей вазы нарушил тишину. Все мгновенно встрепенулись и посмотрели в сторону исходящего шума. Хельга была не исключением, но каково было ее удивление, когда перед ее глазами открылась картина лежащего Джофферсона, разбитая ваза и кровь, текущая с головы парня. *** Хельга сидела на диване в больнице Хиллвуда. Она даже усмехнулась, когда Арнольд сказал, что они в последнее время слишком часто попадают в это место. Да, часто. Даже слишком. — Хочешь чего-нибудь? — осведомился Шотмен. — Да, кофе. — Как скажешь. Хельга покусывала губы. В больнице они находились относительно не долго, но она успела устать. Был слишком тяжелый день. Потирая виски, Хелл ждала, когда же подойдет врач и скажет, как Брейни. Мама звонила уже больше пяти раз, но зная, что она будет орать из-за того, что Патаки просто сорвалась с Арнольдом за Джеффирсоном, Хелл не брала трубку. Потом выслушает все это. Не сейчас. Руки неприятно отдавали холодом, а запах стерильности постепенно начал раздражать, да и Арнольд что-то долго ходит за этим долбанным кофе. Хельга проклинала все, что только могла, но, когда показался тот самый врач, сорвалась с места. Мужчина был достаточно пожилой, с усами, большими линзами в очках и ниже Хелл. — Как он? — выдохнула она, преграждая путь врачу. — Смотря, с какой стороны посмотреть, милочка. — произнес старичок, оторвавшись от каких-то бумаг и посмотрев на девушку. — Для него это норма, да вот только лоб разбил и порезал из-за стекла. В это время рядом оказался Арнольд, держащий в руках два бумажных стаканчика. — Извините? — непонимающе поинтересовалась Патаки. — В каком смысле, норма? — У молодого человека обострилась опухоль мозга. Это и ожидалось, я ему еще месяц назад говорил, что такое будет. — рассуждал мужчина. — Погодите, вы не знали? Хельга долго стояла, глядя в глаза врача и переваривая информацию, а Шотмен от шока выронил кофе.