Легенда Семи Морей

Нолофинвэ смотрел на сильмариллы. Камни мягко переливались в звёздном свете, отбрасывая причудливые блики на лица братьев и рассеивая сумрак в башне. Тёплая летняя ночь окутала Тирион подобно легкому покрывалу; звуки пиршества были слышны даже здесь — эльфы всегда праздновали с размахом… — Они прекрасны… Не удивительно, что Мелькор польстился на них. — Я знаю, — голос Феанаро звучал тягуче-бархатно. — Но ты позвал меня сюда не за тем, чтобы любоваться сильмариллами, не так ли? — Нет, — Ноломэ поднял синие глаза, сейчас сияющие ярче священных камней. — Не за этим. Белые, словно алебастр, пальцы, осторожно оплели бронзовую ладонь. Нолофинвэ тепло улыбнулся. Вспыхнув в сладостном упоении, сердце забилось словно сумасшедшее. Холодная рука, очертив загорелые запястья, ласково коснулись щеки. — Ноло… — оцепенение спало, и бурный поток чувств вырвался наружу. Нолофинвэ охнул, когда сильные руки властно прижали его к горячему телу. — Феанаро… — Ты решил меня соблазнить, братец? — насмешливо оскалился Пламенный. — Я вижу, ты совсем не против быть соблазненным, — в тон ему ответил Ноломэ. — Совсем нет, мой принц… Губы, ведомые мягким светом, что струился из их глаз, соединились в поцелуе — горячем, но нежном, полном невысказанных слов и неясных ранее чувств, которые, обретя свободу, опалили лица едва сдерживаемым жаром. С трудом владея собой, мастер прижал Нолофинвэ ещё крепче к себе, пылко лаская желанные губы. Ноломэ обвил его шею руками, отдаваясь кружащему голову поцелую, страстно желая быть ещё ближе. — Ноло… — Пламенный тяжело дышал. — Ноло, тогда, у Мелькора… Я вдруг услышал в себе твой голос, твои слова… А потом понял, что ты — ты моя истинная сердечная услада… Нолофинвэ неожиданно расхохотался. — О Эру Единый, Курво! Ты даже сейчас не можешь не показать мне, как искусно ты умеешь вести речи… — Что я могу поделать, если сейчас я готов слагать серенады? — мастер усмехнулся. — Если в мою честь, то я не против, — озорно хмыкнул младший. — В твою честь я могу сделать кое-что другое… — горячие дыхания смешались. — Так сделай… Феанаро впился в розовые губы брата яростно-страстным поцелуем. Едва слышно простонав, Нолофинвэ потянулся к свободной рубашке мастера. — Ты сводишь меня с ума своей нетерпеливостью… — Куруфинвэ толкнул брата к кушетке, на которой обычно отдыхали стражники. — Это хорошо? — лукаво сверкая глазами, поинтересовался Ноломэ, глядя на старшего снизу вверх. Феанаро не ответил, вновь припадая к манящим губам. Горячий и необузданный в своей страсти, он рывком распахнул на брате тонкие одежды. — Ноло… — Пламенный тягуче-медленно провёл ладонью по сильной груди. — Ты прекрасен, indonya… Нолофинвэ усмехнулся, откидывая голову назад. Его красивая гибкая шея словно бы ждала поцелуев. — Искуситель… Сильный жар окутал их тела. Ноломэ, такой же нетерпеливый, откинул рубаху брата в сторону, скользя белыми ладонями по его коже. Невозможно было остановить сладкое безумие, что рассыпалось множеством поцелуев и едва сдерживаемых сладострастных стонов — Феанаро ласкал, как в последний раз. — Феанаро… Хочу… Пламенный посмотрел в затуманенные страстью томные глаза Ноломэ — посмотрел, чтобы навсегда утонуть в них. — Хочу быть твоим… Сейчас же… — Это тебя нужно было назвать Пламенным духом, melmenya, — мастер усмехнулся, лаская горящее страстью тело. Нолофинвэ, сверкнув глазами, обвил талию Куруфинвэ ногами, прижимая его ещё ближе. Феанаро охнул, чувствуя, что от возбуждения и желания уже темнеет перед глазами. — Как пожелаешь, melmenya… В тумане желания смешались все чувства, обостренные до предела. Наслаждение, горячее, словно огонь, растекалось по венам — движения тел распаляли этот бушующий вихрь до предела. Нолофинвэ почти не сдерживал стонов, которые сводили мастера с ума, заставляя желать его ещё больше, ещё ближе… Много позже, когда жар феар и роар утих, они лежали рядом, согревая друг друга в объятиях. — Зачем… Разве сможем мы быть вместе, melmenya? — прошептал Феанаро, невесомо целуя белое плечо. — Ты наследный принц, а я… — Я желаю быть любимым, а ты — единственный, кого я люблю. Люблю давно и почти без надежды на взаимность, но сегодня… — Нолофинвэ вздохнул. — Сегодня я наконец-то обрёл счастье. Сердце сладко заныло, и на миг остановилось, но потом застучало с ещё большей силой. — Ноло… — Давай подумаем об этом позже, хорошо? — Нолофинвэ повернулся лицом к Пламенному. Он улыбался. — Как пожелаешь… — Куруфинвэ не смог не улыбнуться ему в ответ. * * * — Где вы были, мальчики? — Финвэ встретил сыновей у входа. — Мы разговорились… — Да, о разном… — Ну что же… — Нолдоран выглядел слегка растерянным, но довольным. — Пойдем скорее, Ингвэ скоро будет произносить речь. Финвионы послушно поплелись за отцом. К троице подошел Арафинвэ. — Где вы были? — И этот завел шарманку… — Да тише вы! Я хочу послушать Ингвэ! — шикнул на братьев Ноло. — Да слушай, кто тебе мешает… — Вот именно… — Дорогие сородичи! — звучным голосом начал владыка ваниар. — Наконец-то, зло побеждено! И мы приносим свои благодарности Феанаро и его детям, конечно, — он поклонился вышеупомянутым эльфам. — И Финьо тоже! — пискнул из своего угла Амбарто. — И принцу Финдекано мы благодарны тоже, — податливо согласился владыка. — Мир и покой всегда был важен… — Отец, — Нолофинвэ осторожно дёрнул отца за мантию. — Могу ли я сделать объявление? — В чем дело, Ноло? — Финвэ удивленно поднял брови. — Ты можешь конечно, но… — Спасибо, — Ноломэ улыбнулся, посылая старшему брату короткий взгляд. — …да воссоединится же народ эльдар в сей благословенный день! Айа! — Айа! — подхватили остальные эльфы. Ингвэ улыбнулся, но через несколько мгновений на его лице застыло удивленное выражение. Нолофинвэ, почтительно поклонившись королю, заговорил: — О светлый народ эльдар! Не знаю, уместна ли будет сейчас моя речь, и нужно ли мне её произносить… Но все же, я скажу, — он глубоко вздохнул. — Много лет прошло, и за это время я многое понял… — серые и синие глаза на миг встретились. И Феанаро вдруг понял, что сейчас случится. Понял — и ужаснулся храбрости своего брата. — Надеюсь, что я был хорошим сыном и принцем, — Нолофинвэ склонился в сторону отца. — Но ныне же я хочу сказать: я отказываюсь от своих притязаний на трон, и передаю полное право наследования своему брату Арафинвэ. Ибо сердце и судьба зовут меня, и зовут меня в море… На несколько секунд в зале воцарилась полная тишина. Но потом эльфы заговорили — кто громко, кто тихо, но все — с изумлением. — Но почему? — лицо Арафинвэ было белым, как снег. — Почему, Ноло? Нолофинвэ пожал плечами. Феанаро закатил глаза, с трудом удерживая порывы покрутить пальцем у виска. — Я всегда знал, что ты когда-нибудь выкинешь что-нибудь необычное… — Финвэ покачал головой, во все глаза смотря на своего среднего сына. — Но чтобы так… Ноломэ усмехнулся. — Да будет тебе, atar, — он засмеялся. — Я просто так решил. — Atar! — Турукано подошел к отцу, с деловитым видом таща за шкирку Аракано и Аредэль. — Отличная речь, atar! Только я… — Турондо, ну в самом деле, — Нолофинвэ закатил глаза. Турукано несколько секунд задумчиво смотрел на отца. Он знал, что переубеждать — бесполезно, поэтому просто сказал: — Да я вообще по другому вопросу, — он пожал плечами. — Ты не видел Финдекано? Мы нигде не можем его найти… — Кажется, он отдыхает… — Финвэ переглянулся с Ноломэ. — Сказал, что сильно устал… — Не ищите его, — неожиданно для всех, раздался насмешливый голос Феанаро. — Финдекано сейчас занят. И, я думаю, вы его ещё не скоро увидите… — Что ты имеешь в виду? — Нолдоран удивленно поднял брови. — Сынок последует за… своим отцом, — Пламенный незаметно подмигнул Ноломэ. — Так что… — Ох, Эру Илуватар! — король потрясенно всплеснул руками. — Он что, тоже уходит? .. — Да, я полагаю, — мастер хмыкнул. Нолофинвэ лишь вздохнул и покачал головой. Старшего сына тоже было бесполезно переубеждать. * * * Нельяфинвэ стоял на палубе, облокотившись на фальшборт. Безрадостные мысли занимали его рыжую голову, да и вообще… Да и вообще у него не было причин радоваться. Он знал, что его братья, да и отец вовсю веселятся на торжественном празднике, что его Финьо… Никакой он не его. И никогда его не будет. Разлука была неизбежна. И она разрывала сердце на части, разбивала на миллион осколков — ибо Майтимо, на своём довольно долгом веку, ещё никого так не любил. Да разве можно было не любить того, кто был воплощением красоты и всех добродетелей?.. Ну, почти всех. Ибо послушание у принца было явно не в крови. Нельяфинвэ улыбнулся. Почему-то, улыбка всегда появлялась на его лице, стоило только вспомнить Финдекано. Его звонкий заразительный смех, его глаза… Но выбор уже сделан. Майтимо останется тем, кем был, а нолфинг займёт подобающее ему место. Занавес. Когда рыжий говорил о любви, он вообще ничего не соображал. Желание защитить, желания — да разве можно до конца было разобраться со всеми этими желаниями и чувствами?! — взяли верх над разумом. Но Финьо ничего не ответил ему. Значит, и нет у Нельяфинвэ никакой надежды… — У тебя такая поза, будто бы ты сейчас за борт спрыгнешь, — раздался насмешливый голос. Очень знакомый насмешливый голос. Вздрогнув, рыжий повернулся. Финдекано стоял на палубе, вальяжно облокотившись на мачту и улыбался, чуть наклонив голову. — Что ты так на меня смотришь? — принц отстранился от дерева, подходя. — Не ожидал увидеть? — Но… праздник… твой отец… — неуверенно проблеял Нельо, не смея поверить своему счастью. Или наоборот. Финдекано приподнял бровь. — А что с ними не так? Праздник идёт своим чередом, отец там… — принц запнулся. — Что-то делает там… — А ты что тут делаешь?! — воскликнул Нельяфинвэ, перебивая. — Я пришёл к тебе, — нолфинг выглядел слегка обиженным. — Думал, ты будешь мне рад. После всего… — Я рад! Но я думал, что ты уже сделал выбор, что ты… — А я и сделал свой выбор, — Финдекано обнял его. — Уже давно. — Финьо… Принц улыбнулся и, прикрыв глаза, нежно коснулся горячими губами губ Майтимо. — Финьо, я… Принц отстранится, недоуменно и слегка настороженно глядя на рыжего. — Я хотел сказать тебе, что… — Майтимо резко выдохнул. — Что я не хочу, чтобы твой выбор тяготил тебя. — Почему он должен меня тяготить? — Финдекано склонил голову, прищуривая глаза. — Ты очень добр, конечно, но… — Ты мне уже надоел! — нолфинг сердито топнул ногой, отчего деревянные доски жалобно скрипнули. — Я пришёл сюда не для того, чтобы слушать твои дурацкие рассуждения, ясно тебе?! — Финьо… — Майтимо вытаращился на кузена. — Я не… — …хочешь разговаривать, я понял, — спокойно перебил его принц, вновь обвивая за шею. — И не сможешь. У Нельо закружилась голова, когда Финдекано вдруг страстно впился в его губы поцелуем. Тело наполнилось сладкой истомой, и почти бессознательно он заключил нолфинга в тесные объятия. Майтимо почувствовал, как принц беззвучно усмехнулся сквозь поцелуй — но сейчас его больше волновали нежные губы кузена, о ласке которых он грезил почти с того самого момента, как только увидел их. — Надеюсь, после этого ты не будешь больше ныть? — Финдекано победно усмехнулся, отстраняясь. — Как бы ты сам не начал ныть из-за того, что большой кузен злой и ревнивый, — Майтимо легко провёл носом по щеке нолфинга. — К кому ревновать будешь? К Хуану? — Финьо уставился на него скептическим взглядом. — Ну почему сразу к Хуану? — Нельяфинвэ ненавязчиво коснулся губами уха нолфинга. — Мы же будем заходить в порты. Приморские города. А там много кто живёт… — Правда? — Финдекано улыбнулся, вставая на носки. — И что же? Майтимо, что-то невнятно пробормотав в ответ, вновь поцеловал кузена. Так хорошо… Так хорошо было просто находиться рядом и иметь право касаться, целовать… — Майтимо… — между поцелуями пробормотал принц. — Пойдем к тебе… Они ввалились в каюту рыжего с сильным грохотом, из-за чего Финдекано не смог сдержать громкого смеха. Майтимо выглядел смущенным и довольным одновременно — как бы кузен не веселился, он уже лежал на койке, придавливаемый стройным телом. Слушать смех кузена Нельо готов был вечность, но чувства рвались наружу — сладкое томление и боязнь быть отвергнутым уже достаточно истерзали его бедное сердце. Майтимо склонился над принцем. Длинные ресницы Финдекано колюче коснулись его висков — он едва дышал от смущения. Губы слились в поцелуе, безмерно желанном, но нежном. Робко, словно новобрачный, Нельо развязал узелки на свободной рубашке Финдекано, сразу же откидывая ненужный предмет в сторону. Но тело под ним было таким манящим, что Майтимо забыл обо всем на свете. Жадно, но трепетно он целовал ровного тона кожу, ласкал руками и языком и не мог насытиться. Финдекано шумно дышал, изредка лаская слух кузена тихими стонами. Он приподнялся, пытаясь дотянутся до одежды Майтимо, но тот с усмешкой выпрямился, стягивая уже надоевшую вещь с тела. — Майтимо… — принц, словно зачарованный, провёл рукой по рельефному торсу. — Как же ты красив… Перехватив его руку, Нельо поднёс её к губам. Почти невесомо он коснулся узкой кисти, и, нежно целуя каждый палец, прошептал: — Я люблю тебя, Финдекано… Нолфинг смутился. Раньше ему никто не признавался вот так — в лоб и прямо. — Я… я тоже люблю… тебя, Майтимо… Нельо улыбнулся — в тусклом лунном свете он был особенно, загадочно прекрасен — и, склонившись над возлюбленным, он завёл обе руки наверх. — Я никому не отдам тебя. — И не надо… Поцелуи стали ещё отчаянней, ещё глубже, а ласки — ещё чувственней. Упиваясь своей любовью, они желали лишь одного — стать единым, неразрывным целым, где чувства — одни на двоих — сильные и высокие, и никакие несчастья не могут их угасить… — Люблю… — Майтимо… Финдекано выгибался ему навстречу, жадно хватая ртом воздух, и прижимаясь настолько крепко, насколько это было возможно. — Финьо, Финьо, Финьо… — словно мантру шептал Нельяфинвэ, покрывая поцелуями горящее лицо. Наслаждение было ослепляющим, ярким — невозможно, непередаваемо — единение двух любящих душ… Почти полностью пришедшие в себя кузены отдыхали. Правда, койка была узкой, но им это совсем не мешало. Ревниво, словно кто-то мог сейчас посягнуть на его возлюбленного, Майтимо прижал принца к себе, нежно перебирая левой рукой тяжёлые кудри. — Я счастлив, что ты со мной. — Я счастлив быть с тобой. * * * После долгого и слезно-сердечного прощания, Феанаро с детьми и Нолофинвэ покинули тирионский дворец. Не навсегда, конечно же. За отцом увязались любительница приключений Ириссэ, Турукано и, конечно же, Аракано. Словом, весь Дом Второго Принца. Провожать корабль вышла многочисленная толпа. И, честно говоря, отделаться от нее принцы смогли не сразу. — И это твой легендарный корабль? — Нолофинвэ поднялся на борт и удивленно оглядел поцарапанную рею. Мастер усмехнулся. — Твой сынок постарался, между прочим, — Пламенный кивнул головой на нижнюю палубу, где Финдекано, Нельо и Амбаруссар спорили о новом такелаже. — Тогда, видимо, мне стоит искупить вину моего сына… И, думаю, что мое участие в приключении как раз подойдет для этого, — Ноломэ улыбнулся, заглядывая брату в глаза. — Пожалуй, — Феанаро вернул улыбку — брат был чудо как хорош даже в простой одежде. — В приключении, где мы будем вместе. — Ты становишься романтичным, — Нолофинвэ усмехнулся. — Но мне нравится. Пламенный закатил глаза. — Отдать швартовы! Поднять паруса! — громко крикнул он. — Мы плывем навстречу приключениям!