LEXX-2: жизнь продолжается

Маленький Лексс уверенно прокладывал путь сквозь космическое пространство, с каждым днем унося остатки своего экипажа все дальше и дальше от того места, где погиб Кай и почил – от естественной, слава богам, причины – от старости родитель нового полунасекомого звездолетика, блаженной памяти Лексс-старший. Вернее, гибель Кая можно было бы назвать таковой лишь условно, ибо как может умереть тот, кто и так уже был мертв более 6 тысяч лет? Но что, если правда то, что Принц исполнил просьбу последнего из Бруннен-Джи и вернул ему настоящую жизнь – для того, чтобы тот смог наконец-то и умереть по-настоящему, уйдя в Зону Мечты, дабы воссоединиться со своим давно ушедшим туда народом? Возможно, теперь он счастлив, пребывая среди родных и близких, с той, которую когда-то любил… А может быть, распавшийся на атомы во время взрыва коллайдера, он стал частью этой бесконечной Вселенной… - Зев, ты долго еще собираешься хандрить? – деловито поинтересовался Стенли Твидл, входя в спальню напарницы, где та вот уже несколько дней, странно заторможенная и молчаливая, лежала среди скомканных в хаотическом беспорядке простыней и покрывал. Она, как всегда, не ответила. - Зев, - мягко сказал, присаживаясь на край ее постели, капитан Маленького Лексса, - я тебя понимаю. Мы потеряли друга. Мне тоже его не хватает, но… Пойми, все дело в том, что мы-то с тобой живы, и у нас есть этот новый забавный жучок. Может быть, теперь у нас все будет хорошо. Может, через пару дней мы найдем себе наконец-то походящую планету, где нас примут в свое общество. А, Зев? Нет ответа. - Ну и глупо, - проворчал Стенли, делаясь раздражительным. Наверное, сказывался возраст – как-никак, 4 тысячи лет – это вам не шутка. – Если тебе нравится лежать тут пластом и молчать – можешь продолжать в том же духе. А я… - Стен озабоченно почесал в затылке, - пойду, пожалуй, займусь башкой робота. Хоть он и сволочь, но все же своя, родная. Да и для диагностики еще сгодится. - Можешь хоть в задницу его себе засунуть, - наконец-то меланхолично отреагировала Зев. - Я тебя тоже очень люблю, - отпарировал Стенли, продвигаясь на выход. Зев Беллрингер, пребывая где-то в бесконечно далеком мире своих мыслей, невидящими глазами смотрела в потолок. Это была все та же молодая женщина – вернее, молодая на вид, поскольку и ей, как и Твидлу, перевалило за 4 тысячи лет – которую мы в последний раз видели на борту новорожденного жучка возле капитанского мостика, где они со Стенли, не в силах поверить тому, что выжили в результате страшной катастрофы, обнимались и плакали от радости. Внешность типичной рабы любви – длинные светлые волосы, голубые глаза, пухлые губы бантиком, пышная грудь и тонкая талия. Тело, облаченное в причудливый наряд из кожи ящерицы Кластера, созданное для того, чтобы дарить и получать наслаждение, но давно ставшее бесполезным – с тех пор, как ее странное сердце вдруг дало сбой, заболев Каем – единственным из мужчин, кто даже при желании не смог бы ответить ей взаимностью. Зев тогда быстро сообразила, что нетипичная раба любви из нее получилась из-за попавшей в трансформатор отрезанной им же головы хищной рептилии, которая сунулась в машину, чтобы полакомиться телом приговоренной к трансформации девушки. ДНК человека и ящерицы Кластера, причудливым образом перемешавшись между собой и образовав новые соединения, дали жизнь совершенно новому организму. Безобразная, глуповатая, неприспособленная к жизни 20-летняя Зев Беллрингер получила роскошное тело, миловидное личико, отменную смекалку, твердый и даже несколько агрессивный характер, смелость, а также способность решительно действовать. Внешность соблазнительницы и характер довольно опасного хищника. А меж тем она задумывалась как пассивное, безудержно влюбчивое существо, готовое отдаться первому встречному. Такой приговор – быть превращенной в рабу любви, а по сути, в обычную неразборчивую в связях глупую шлюху - по закону Кластера получали женщины за некоторые проступки и преступления, самым тяжелым из которых считалось неповиновение мужу. Иначе Зев Беллрингер с Б-3-К, наверное, никогда бы не оказалась на борту старого доброго Лексса. Она выросла в одной из бесчисленных комнатушек-коробок местного Банка Жен, куда, как правило, сдавали девочек-сирот или тех, от которых по каким-то причинам отказались родители. Государство пригревало этих бедняг и готовило к жизни посредством воспитания из них идеальных спутниц жизни – не способных мыслить самостоятельно, покорных, послушных, восторженно-отзывчивых на каждый каприз даже самого взыскательного супруга. У Зев имелись родители, но они быстро поняли, что им не повезло с дочерью: она родилась безобразной, не дотягивала до среднего показателя IQ, обнаружила скверный характер. Чета Беллрингер была в растерянности: куда определить это создание? Специальные школы дороги, в шоу-бизнес с такой внешностью не попасть и во сне, для армии не годится из-за хромоты… Одна из хороших знакомых подсказала по секрету: подкопите на эвтаназию. Но другая хорошая знакомая спасла невинного ребенка от насильственного умерщвления, порекомендовав скинуть его на государство. Так Зев стала одной из воспитанниц интерната, официально именуемого Банком Жен. Их редко выпускали в коридор или на улицу, во внутренний дворик интерната, из тех конур, где они жили и получали уроки по счастливому супружеству от голографических наставников. Зев плохо усваивала науку супружеской любви – она ее попросту не интересовала. Каждый день, за редким исключением, был похож на предыдущий. Время от времени те из девушек, кто был поуспешнее в учебе и посимпатичнее на экстерьер, покидали Банк Жен для того, чтобы начать исполнять ту миссию, для которой их столь усердно готовили. А Зев и воспитанниц вроде нее ожидала практика, недавно принятая в учреждении: невостребованный материал отправляли на Кластер, где началась разработка и создание самого разрушительного оружия в двух Вселенных – космического корабля под кодовым названием Лексс. Руководство интерната по какой-то причине не было проинформировано о цели отправки негодного брачного материала в столичный центр 20 тысяч планет. Настанет момент, и Зев сообразит, зачем, а пока… Пока она, дремля между уроками, мечтала о том, что казалось ей самым лучшим исходом ее жизни – как можно скорее умереть. А потом за ней пришли. Пожилая пара, разговаривающая с Зев в специальном кабинете (уж намного побольше той конуры, где ей практически постоянно приходилось проводить время!), уведомило ее, что их сыну-подростку нужна хорошая, добрая и заботливая жена, потому что их время истекает. Оба неизлечимо больны (что при дороговизне лечения на Б-3-К было делом обычным – недостаточно обеспеченные граждане были вынуждены запускать свои хвори до хронических или смертельных стадий), а поскольку у них недостаточно средств на оперативное лечение, оба боятся, что им уже никогда не увидеть, как сын станет взрослым. И пусть некрасивая, но добросердечная девушка примет его в свои заботливые супружеские объятия. Тогда Зев даже не пришло в голову, что ее мнения или согласия никто не спросил… Она до сих пор помнит тот день. В храме непривычно холодно по контрасту с душной интернатской конурой, свадебное платье, похожее на белый мешок, сильно обтягивает ее фигуру, напрочь лишенную талии, отсутствие которой с лихвой компенсирует внушительный живот и столь же массивная грудь, голова слегка кружится от свежего воздуха или от чего-то еще (что ей дали выпить перед церемонией?), слегка мутит от резкого запаха ароматической жидкости, которой ее надушили перед тем, как облачить в свадебный наряд – наверное, с непривычки, поскольку Зев ни разу в жизни не пользовалась духами. Из динамиков, вероятно, встроенных в стены, грянула торжественная музыка – у Зев было чувство, что она звучит со всех сторон, даже с пола. Кто-то резко толкнул ее в спину, заставив выйти из состояния ступора и взглянуть на будущего мужа. Что? Это и есть тот, кто сейчас станет ее мужем, а она – его женой?! Худенький бледный мальчик в церемонных одеждах, которого подвели к Зев его родители, жалкий заморыш, едва достающий ей до подбородка, смотрел испуганно. Потом испуг на его лице сменился отвращением, а изо рта вырвался пронзительный вопль – так обычно орут все капризные, избалованные дети: визгливо, возмущенно, на грани истерики. - Вы с ума сошли! Я не стану жениться на этой жирной корове! Дураки! Сами на ней и женитесь! Аааааа!!! Зев не успела понять, как это произошло. Потом она с изумлением переводила глаза с расквашенного носа мальчишки на свой окровавленный кулак. - Какой ужас! Она его ударила! Оскорбить мужа прямо в храме! Хватайте преступницу! – голоса со всех сторон оглушали ее и лишали остатков самообладания. В следующий момент двое служителей Божественного Порядка заломили ей руки за спину и выволокли из храма. Чего только не наслушалась Зев на тюремном транспорте, переправляющем ее и других, подлежащих суду, на Кластер – столицу Лиги 20 тысяч планет! В том числе и давно гуляющий слух о том, что белок тел казненных преступников поступает на реализацию в засекреченный проект по созданию какого-то доселе невиданного биологического оружия – самого мощного в двух вселенных. Неужто меня казнят, размышляла Зев всю дорогу. А как же, с горечью констатировала она. Ведь оскорбление мужа, да еще в храме Его Божественной Тени – тяжкое преступление. Ну что ж, зато она теперь наконец-то осуществит свою мечту – умрет, прекратив это бессмысленное существование своего убогого духа, заключенного в безобразную оболочку. Лишь бы только это случилось быстро… Заключенный, прикованный рядом с Зев, ближе к полуночи уже пришел в то состояние, о котором мечтала она сама, и это жутковатое соседство мешало забыться сном. Кроме того, где-то в конце отсека, в котором находилась Зев и ее товарищи по несчастью, безостановочно сыпала ругательствами заключенная по имени Джиггерота Грешница, свирепо препираясь с охранниками, которые травили ее на все лады, пользуясь тем, что преступница была надежно прикована к своему месту. Из этого бурного диалога Зев успела выхватить информацию о том, что Джиггерота – каннибалка, и едет за той же участью, что и сама Зев – быть осужденной за непочтительное отношение к мужьям. Правда, эта дама не била их в храме, а лакомилась ими, причем, в соответствии со своей природой, в прямом смысле. Зев передернуло от ужаса и отвращения. - Клянусь – в первый раз вижу такую уродину, - сказал проходящий мимо охранник. О том, кто такие рабы любви, как их делают и зачем они нужны, Зев уяснила из разговора девиц, прикованных к стойкам впереди нее. - Я слышала, их укладывают в специальную машину, которая делает их тела и лица совершенными! - Ну да! Только после такой обработки им постоянно хочется мужика. - На то они и рабы любви. - Фу! Говорят, они готовы отдаться любому. Даже самому противному и уродливому. На этом моменте Зев снова передернуло от ужаса и отвращения. - Их посылают работать в бордели, особенно туда, где много мужчин – на шахты, рудники, военные базы… - Говорят, ни одна там долго не выдерживает… - Лучше убейте меня! – рыдала Зев Беллрингер, приговоренная судом Кластера к трансформации в рабу любви. – Я согласна пойти на корм Лекссу! Или как его там… Умоляю вас – убейте меня! Но кто бы ее слушал… Когда она в первый раз поняла, а вернее, полностью осознала и прочувствовала, что ей нравится быть рабой любви? Нет, не в тот момент, когда она увидела свое новое отражение в стеклянной двери кластерской тюрьмы: изящная фигура, платиновые до легкой синевы волосы, прелестное личико. Момент истины был другим: приятное волнение во всем теле при виде мужественного красавца Тодина, который вместе со своими товарищами-еретиками (как называли противников Божественного Порядка) ворвался в забрызганную кровью камеру во время исполнения смертных приговоров, успел освободить нескольких заключенных, тем самым избавив их от страшной смерти и повел их, в том числе и ее, Зев, в подпольный бункер, где уже был практически готов к взлету Лексс – космический корабль, по виду странно напоминающий гигантскую стрекозу. Он был наполовину живым и даже разумным – этот выращенный на человеческом мясе монстр, который был задуман Божественным Порядком для устрашения подданных Лиги 20 тысяч планет и для завоевания новых просторов Вселенной, ибо Его Божественная Тень стремился к безграничному господству. Но в итоге кучка простых смертных провела его, угнав Лексс прямо у него из-под носа! Зев даже не успела толком понять, как это произошло – настолько ее внимание было поглощено смельчаком Тодином, настолько ее существо тянуло к нему, что… Наверное, она смогла бы полюбить его и стать счастливой. Если бы он не погиб от руки Божественного убийцы – Кая, получившего приказ от Его Тени истребить наглых еретиков. Кая, последнего из Бруннен-Джи… Кая, который вспомнил, кем он был 6 тысяч лет назад и, отрекшись об службы Его Божественной Тени и от Него самого, стал частью их маленького экипажа, стремительно удаляющегося на угнанном звездолете все дальше и дальше от Кластера. Кая, который, словно сговорившись с жестокой насмешницей-судьбой, пленил ее пылкое и болезненно-постоянное сердце, обуздал ее безудержное либидо, которое терзало ее по ночам, вгоняя в сладостные, жаркие, грешные сны, где был он… всегда он – живой и горячий. Но когда наступало новое утро и рассеивался зыбкий туман последнего истомного сна, Зев неизменно видела то, что было на самом деле: мертвенно-бледная кожа, лишенное мимики лицо с выражением, словно обращенным в себя, непроницаемо-темные глаза, глядящие на нее с тем же выражением, что и на неодушевленные предметы. И так будет всегда. Со временем она привыкла к этому, как все терпеливые люди привыкают к симптомам хронической болезни. Она даже стала почти спокойной. И все же… Тогда, пусть мертвый и равнодушный – но он всегда был. А теперь его больше нет. И как это пережить – она не знает. Когда взорвался коллайдер, разнесший на атомы вражеский корабль с инопланетными паразитами и Каем, находящимся на его борту, Зев и Стенли, насмерть перепуганные всем происходящим, лишившиеся своего Лексса, который разрушился от старости, бултыхались в открытом космосе на непрочных «мухах» - небольших летательных аппаратах в виде этих насекомых. Оба не знали, что их ожидает. После пары минут размышлений Зев решила перебраться в «муху» Стена и умереть вместе с другом, ибо им ничего больше не оставалось, кроме этого. И вдруг!.. Он был и похож, и не похож на своего родителя – этот смешной кораблик со светящимся отростком, похожим на маячок, в своей передней части – между двух огромных «глаз». Это было настоящим чудом: умерев, их Лексс дал жизнь новому существу! И жизнь Зев Беллрингер и Стенли Твидла теперь была спасена благодаря этому. Они больше суток болтались в открытом космосе, выискивая среди обломков космического мусора и собирая аппаратуру и прочее оборудование, оставшееся от прежнего Лексса и отбуксировали его на новый. Оба не чувствовали усталости и не думали о Кае. И лишь когда все осталось позади и их труды были окончены… Зев опустилась на пол возле капитанского мостика и неожиданно расплакалась. - Ну-ну, милая, – попытался утешить ее Стен. – Все хорошо. У нас теперь новый Лексс, а это значит, что… - ЕГО больше нет, Стен, - перебила напарника Зев, и слезы с новой силой хлынули из ее непривыкших к излиянию соленой влаги ясных глаз. – ЕГО – БОЛЬШЕ – НЕТ. Она ударилась головой об пол, разметав по нему свои длинные, спутанные волосы и зарыдала в голос так страшно и отчаянно, что у Стэнли от ужаса и жалости заледенело сердце. С тех пор она лежала и ни на что не реагировала. Это шок, думал Стенли. Она оправится. Нужно только еще немного времени, и все. Это же Зев, наполовину ящерица Кластера, которую ничто не берет, даже электрический ток. Но, день за днем успокаивая себя таким образом, Стенли все больше убеждался, что тешит себя иллюзиями, и пока он занимается этим непродуктивным делом, Зев пребывает в опасности. Не поискать ли как можно скорее ближайшую медстанцию, дабы обратиться к помощи квалифицированного врача? Стен попытался осуществить поиски с помощью маленького Лексса, но многие системы кораблика, в том числе и поисковая, еще окончательно не развились, и эта затея не удалась. Тогда-то капитану и пришла в голову идея с роботом 790, который смог бы преуспеть получше, нежели малыш Лексс, от которого толку пока было не больше, чем от любой из их «мух». Хорошо, что сам Лексс всосал в себя злополучную башку, которую он, Стенли, надеялся теперь реанимировать, приведя в рабочее состояние. - Вот так, - деловито бормотал себе под нос Стенли Твидл, завинчивая последние шурупы и запуская операционную систему головы-робота. Внутри корпуса бодро зажужжало, окуляры наполнились синеватым свечением. Робот медленно поднял свои электронные веки и уставился на Твидла, чьим сердцем вдруг овладело нехорошее предчувствие. В тот же момент взгляд робота стал осмысленным, и слегка севшим из-за повреждения динамика голосом он с придыханием произнес: - О, Стенли, мой космический жеребец! Я буду любить тебя вечно. - Аааааа!!! – донесся до слуха Зев полный боли и ужаса вопль напарника.