Сбежавший зверь

      Солнце. Оно всегда было над головой. Сколько Эрен себя помнил, солнце всегда было на небе. Каждый вечер оно уходило за горизонт, окрашивая небо алыми всполохами огня, точно умирая, и каждое утро оно снова поднималось, словно рождаясь вновь. Всегда яркое, всегда обжигающее. Такое близкое, только руки протяни, и оно сразу окажется в твоих холодных ладонях, согревая их и впуская жизнь, но в то же время такое далёкое, недосягаемое. Каждый день одно и то же, но каждую минуту совершенно разное. Солнце светило всегда. Было ли небо безоблачным, или же тяжёлые свинцовые тучи укрывали его одеялом — Эрен знал, солнце всё равно светило. Оно светило даже сейчас, заливая ярким светом кровавую землю, хаос, завладевший маленьким клочком мира.       Небо. Эрен часто смотрел на небо. Его восхищала бескрайность этого полотна, что раскинулось высоко-высоко. В детстве Эрен сравнивал его с огромным зверем, настолько огромным, что было видно лишь его голубое брюхо. Если зверю было весело, небо было кристально чистым, зверь грустил — его слёзы дождём проливались на землю. Карла часто посмеивалась над словами сына, а мальчик лишь надувал щёки и с упёртостью говорил, что когда-нибудь он обязательно выйдет во внешний мир и отыщет голову этого неведомого чудовища. Но шли годы, суровая реальность потихоньку съедала детские фантазии, но мечты ещё теплились в груди.       — Эрен, не смей! — Микаса в очередной раз попыталась не дать совершить своему другу ошибку.       — Отдай его, — капрал присел рядом с Эреном и положил руку на мальчишескую ладонь, с силой сжимающую шприц с сывороткой.       — Нет! — Йегер с остервенением вырвал свою руку и в упор посмотрел на Леви. — Вы сами отдали сыворотку. Вы сами сказали, что я должен использовать её по назначению. Я смогу… Всё получится… — голос дрогнул, и на глаза навернулись слёзы.       Эрен нашёл в себе силы снова взглянуть на обмякшее тело в своих объятиях. По некогда белой рубашке расплылось ярко-алое пятно. Лицо стало совсем бледное, точно мел, сильнее выделяя голубоватые очертания вен. Грудь медленно опадала и так же медленно поднималась — не спеша, словно сопротивляясь входящему в неё воздуху. Вместе с кровью из тела юноши уходила и жизнь. Эрен сильнее прижал кусок ткани, некогда бывший полноценным плащом с бело-синими крыльями, к зияющей ране на груди. Нет, он не позволит! Он ни за что не позволит умереть своему другу.       — Эрен, — мягко проговорила Микаса и положила руку ему на плечо, — он не выдержит действия сыворотки. Она убьёт его.       — Он и так умрёт! Мы должны попытаться.       — Успокойся, прошу. Мы отвезём его за стены, его обязательно спасут.       — Они не успеют, нет, они… — дрожащие губы сжались в узкую полоску. Держаться! Только держаться!       — Проклятье! — Леви встал на ноги и окинул поле взглядом чуть прищуренных глаз.       Сражение закончилось всего пару минут назад. Всего каких-то две минуты назад человечество, наконец, было освобождено от столетнего гнёта титанов. Наконец закончилась война, унесшая сотни, тысячи жизней. Вот остатки разведывательного корпуса укладывают тела погибших товарищей в ровные ряды; вон Ханджи вся в крови отдает приказы по обращению с пленными; совсем рядышком слышались приглушённые всхлипы — Саша, уткнувшись в шею Конни, тихонько плакала не то от счастья, не то от горя; промелькнула фигура Жана с застывшей гримасой боли на лице, вцепившегося в перебитое плечо; и кровь, трупы, опять кровь, опять трупы.       — Эрен… — тихий, совсем далёкий голос эхом отдался в ушах разведчика. Мутные голубые глаза на белоснежном лице смотрели на Йегера из-под ресниц.       Микаса присела рядом и убрала светлую прядь с лица друга, осторожно, почти невесомо проведя ладонью по его щеке.       — Молчи, Армин, тебе нельзя говорить. — Эрен сильнее надавил на рану, пытаясь остановить кровь.       — Эрен, мы… мы победили? — каждое слово давалось с трудом. Взгляд Арлерта никак не мог сфокусироваться, сознание то приходило, то вновь покидало юношу.       — Да, Армин, — надрывно произнёс Йегер, — мы победили. Всё кончено, мы свободны — слышишь? — свободны.       Арлерт прикрыл глаза. Каждый его вздох сопровождался хрипом; каждый вздох был его маленькой победой — победой над смертью.       — Знаешь, я всегда думал, что умру от рук титана…       — Прошу, молчи, не говори ничего.       — …а вон оно как всё вышло. Умираю от рук человека.       — Ты не умрешь! — отчаянный крик разорвал воздух. — Рана-то совсем пустяковая. Хватит преувеличивать. Врачи быстренько тебя залатают, и через пару неделек уже плясать сможешь.       Небольшой кусок ткани уже почти полностью пропитался кровью. Пуля прошла возле сердца. Ему просто повезло. Но можно ли назвать это везеньем? Что лучше: умереть сразу или мучиться от осознания того, что каждый твой вздох может стать последним?       Армин снова взглянул на своего друга. Эрен никогда не умел врать. Арлерт всегда читал его как открытую книгу. Но именно эта черта — искренность — в нём и привлекла Армина. Эрен никогда не скрывал свои чувства, всегда был честен со всеми. И сейчас Армин видел всю боль, накопившуюся в его друге. Боль, которую он сам причинял ему.       — Эрен, пообещай мне, что обязательно осуществишь нашу мечту. Пообещай, что… — Армин закашлялся кровью. Его бесцветные губы мигом стали алыми, словно кто-то мазнул краской по чистому холсту. — Пообещай, что увидишь море и ледяные пустыни, и пылающую воду, и… — силы совсем покинули юношу.       — Я не могу, не могу тебе пообещать этого. Ведь это была наша с тобой мечта, Армин. Наша, понимаешь? Ты сам обещал мне, что когда-нибудь мы осуществим её вместе. Вместе. Ты хоть знаешь значение этого слова?! — Эрен уже кричал; желудок сжался в тугой комок, а сердце неистово болело. — Это ты и я. Это и Микаса, и Жан, и Конни с Сашей. Все, все мы. Обязательно… вместе…       Йегер сильнее сжал шприц с сывороткой. Держаться! Только держаться! Микаса отвела взгляд и прикусила губу. Она любила Армина, любила так же сильно, как и Эрена. Армин был её семьёй. Будучи ребёнком Микаса ревновала Эрена к нему, когда они проводили много времени вместе, оставляя девчушку за бортом. Но в какой-то момент она вдруг осознала — это всё глупости. Ведь они трое — неразделимое целое, едины. Эрен принадлежал ей так же, как он принадлежал Армину, так же, как они оба принадлежали Эрену. И сейчас их единство рушилось, разбивалось на мельчайшие осколки.       Такое уже случалось. Их целостность однажды уже была разрушена. Но эта троица справилась, смогла по кусочкам восстановить то, что они берегли с детства. Но сейчас…       Еле уловимое движение вывело Микасу из оцепенения. Армин поднял руку и положил ладонь на теплую щёку друга, смахнув большим пальцем выступившую на его ресницах слезу. Холод обжёг лицо Эрена.       — Какие прекрасные глаза, — шёпотом произнёс Армин. Но казалось, что его голос прогремел как раскат грома в этой мёртвой тишине, — слёзы им совсем не идут.       Безжизненная рука упала на мягкую траву, голубые глаза закрылись, и тело в крепких руках замерло. Мир для Эрена в одночасье стал чёрно-белым. Хлынувшие из глаз слёзы упали на безмятежное лицо дорого человека.       Леви тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Какая это уже смерть по счёту?       — Мне жаль, Эрен, — проговорил капрал.       — Нет, — почти неслышный ответ.       — Он был отличным солдатом.       — Нет.       — Мы потеряли ещё одного товарища.       — Нет… нет, нет, нет. Нет! — рука со шприцем взметнула вверх.       — Эрен, что ты?.. — Микаса испуганно посмотрела на своего друга. — Эрен, стой!       Слишком поздно. Острая игла вошла прямо в сердце. Сыворотка раскалённым железом потекла по жилам Армина.       — Всем рассредоточиться! — тут же скомандовал Леви и подался назад, опасаясь появления нового титана.       Но вспышки так и не возникло. Вместо этого глаза Армина резко распахнулись, короткий вскрик, и тело выгнулось, охваченное судорогой. Рука вцепилась в рубашку Эрена, норовя порвать её. Широко раскрытые голубые глаза смотрели прямо в лицо лучшего друга. Губы Арлерта беззвучно зашевелились. Ещё мгновение, и Армин затих: тело расслабилось, и на лице вновь появилось спокойствие.       — Что за?.. — Леви внимательно смотрел на Арлерта, всё ещё ожидая его превращения. Но этого так и не произошло. — Что же ты натворил, Йегер, — Леви покачал головой и потёр переносицу.       Эрен выронил шприц и, подняв голову, посмотрел на небо — чудовище радовалось. Лёгкий ветер взъерошил каштановые волосы, а по щеке, оставляя солёную дорожку, потекла очередная слеза.       — Я ведь всё сделал правильно, да?