***
- Да говорю вам – не купится он! Это же глупость чистой воды! Нет настолько тупых людей, что поверят словам первого встречного и отправятся неизвестно куда! Рон, конечно, идиот, но ведь не настолько же! - Вот увидишь, внук, насколько ты не прав. Ты достаточно точно описал своего бывшего друга, так что это должно сработать. Это ты, после всего пережитого, никогда не клюнешь на такую уловку, и потому не представляешь, насколько некоторым людям жажда наживы отключает мозги. А теперь замолчи и пиши под диктовку. - Ладно, ладно. Но вот увидите – никто не придет! Не бывает таких идиотов! Так, что там было? «Уважаемый…***
Фабиана быстро вернули обратно в свой мир, а я приступил к переговорам. Выбить из Аделайн снятие Обета оказалось невероятно трудным делом. Я проспорил с ней уйму времени, но смог выбить только частичную уступку. За каждую зачистку в Завесе она будет давать возможность убить двух из моего списка должников. Не знаю, почему она поставила именно это условие. Возможно, для того, чтобы я с максимальным усердием выполнял свои обязанности или же ей просто так захотелось, но факт остается фактом – мне нужно еще минимум шесть раз посетить Завесу, а на данный момент мне дали выбрать две будущие жертвы. Я тщательно все обдумал и решил. Первыми будут Рон Уизли и Гермиона Пока-Еще-Грейнджер. Эти две лживые твари притворялись моими друзьями, и их предательство ударило по мне больнее всего. Аделайн убрала их неприкосновенность из моего Обета, ворча что-то об упертых баранах, пользующихся ее добротой, заставив меня этим аж подавиться от негодования, после чего добавила, что, когда снова придет время - мне сообщат, и отправила меня домой. Портреты очень обрадовались моему возвращению. После рассказа о моей первой битве все благодарили Мать-Магию за то, что я смог выжить, а мама расплакалась от осознания того, что я вполне мог там погибнуть. После того, как страсти улеглись, отец и дед были очень задумчивые. О чем-то тихо посовещавшись, они сказали, что нормальное обучение химерологии ненадолго откладывается. На мое недоумение ответили, что после магического всплеска, которым я поднял умертвия, произошла инициация моего дара некроманта. Это говорило о том, что моя предрасположенность к этой области магического искусства оказалась сильнее, чем они думали, и мне теперь предстояло узнать как можно больше о некромантии. Инициация скачкообразно повышала потенциал мага в данной области. Конечно, если маг не будет работать над собой, то это никак на нем не скажется, поэтому мне и дали указание хотя бы поверхностно узнать о магии смерти и решить, хочу ли я идти путем некроманта. Однако, при этом все почему-то были очень довольны и периодически обменивались загадочными взглядами. В итоге меня все же убедили, и я на время покинул родной Мэнор, окопавшись в библиотеке Блэков. Выбора-то особо и не было, ведь магическое ядро было сильно повреждено во время последнего боя, так что завис я там на месяц. Ну, что я могу сказать… Эта часть искусства мало кому подошла бы. Магия смерти не просто позволяла поднять нежить - это лишь малая ее часть. Став некромантом, пришлось бы забыть о таких понятиях, как жалость, брезгливость, сочувствие и человечность. Тут уже не было места романтике. Некромант убивал людей - это основа его искусства. Он не даровал легкой смерти, а истязал жертву, доставляя ей максимально возможную боль самыми жестокими и безжалостными методами. Он должен научиться извлекать из чужой агонии силу, питаться ей. В процессе запросто можно было потерять себя и стать безжалостным чудовищем, убивающим просто ради пьянящего ощущения могущества. Теперь понятно было, почему некромантов остались считанные единицы, и почему их так боялись. Родня отказалась давать советы, сказав, что это должен быть только мой выбор. Если я откажусь – меня никто винить не будет. Я провел в изучении всех аспектов некромантии месяц, после чего решил на пробу провести один из ритуалов, а после уже решать, стану ли я развивать этот талант. Поиск жертвы не был долгим, я сразу выбрал подопытного – Рон. Уж его-то мне не станет жалко и я не остановлюсь на полпути. Главной проблемой стала его поимка, ведь он постоянно был окружен аврорами, и тихо похитить его было почти невозможно, а к открытому конфликту я пока не был готов. Все эти размышления я высказал деду, который одобрил мое решение, после чего попросил снова рассказать о Роне всю известную мне информацию, особенно о его характере и привычках. Бабка и дед почти сутки о чем-то беседовали, после чего мне был выдан план действий, который я тут же окрестил самым глупым и ненадежным из всех возможных. Но, несмотря на все мои возражения, дед остался непреклонен и заставил меня написать пафосное письмо в стиле наивного и верного до гроба простака. Я был на все сто уверен, что Уизли не клюнет на такую очевидную приманку. Кто же знал, что даже моя, и без того невысокая, оценка его интеллекта неожиданно окажется сильно завышенной?!***
Голова Рона болела, словно по ней хорошенько вдарили кувалдой (что оказалось не так уж и далеко от правды). Он попытался встать, но с постепенно нарастающим чувством ужаса понял, что не может этого сделать: руки и ноги были привязаны веревками, во рту был кляп, но самое неприятное – он чувствовал, что на его теле не было ни клочка одежды. «Если это опять Гермиона начиталась тематических книжек по развлечениям в постели… Ну я ей устрою!». Постепенно его глаза привыкли к темноте, и он смог, наконец, рассмотреть место, где находится. Он сразу заподозрил неладное: просторное помещение с черными стенами, полностью покрытыми непонятными символами и геометрическими фигурами. Не успел он начать паниковать, как услышал скрип открываемой двери за своей спиной и тихие шаги. Неизвестный медленно обошел его по кругу и Рон, наконец, смог увидеть похитителя. Неизвестный был высоким, полностью укутанным в черные одежды, а на лице была черная маска с исходящим из прорезей для глаз холодным фиолетовым светом. Тут, наконец, даже до скудного умишки пленника дошла вся серьезность положения: он был привязан к какому-то камню, если верить ощущениям, перед ним стоит человек в черном. А после того, как Рон увидел, как в его поле зрения появилась страшная тварь высотой около полутора метров в холке, осознание переросло в панику. Уизли начал судорожно дергаться, пытаясь сорвать веревки, но они оказались крепкими. «Черт, меня подставили! Откуда этот выродок узнал про подставного избранного?! Так, надо успокоиться, вдруг это просто Орденцы решили меня разыграть?» Но все надежды испарились, когда незнакомец снял маску и убрал свечение из глаз – седые волосы, бледная кожа и, увиденное всего один раз, но надолго запомнившееся лицо… Его поймало это темное отродье! Эмоции, подобно цунами, захлестнули Рона с головой, и он провалился в обморок, вызвав смешок у смотрящего на него мага. Второе пробуждение не особо отличалось от предыдущего, разве что в помещении было уже не так темно, благодаря свечам, которые стояли на полу вокруг Рона, и кляпа во рту больше не было. Треклятый сын темных спокойно сидел на полу, прислонившись спиной к той твари, что пришла с ним, и молча читал старую книгу, периодически поглаживая монстра по голове и вызывая у того довольное рычание. Маг быстро заметил пробуждение пленника и резво вскочил на ноги. В отсутствии маски, Рон увидел на лице темного выражение предвкушения и, внезапно, счастья. Уизли, тщетно пытаясь побороть вновь вернувшееся липкое чувство страха, начал угрожать: - Ты, падаль! Как ты посмел вылезти из своей вонючей берлоги, да еще и меня похитить?! Как только я освобожусь – ты пожалеешь, что на свет родился! И как ты смог схватить меня?! Обеты же не позволяют тебе этого сделать! Отвечай, ублюдок! Темное отродье только довольно улыбнулось и ответило: - О, мой дорогой бывший лучший друг, как же долго я ждал нашей встречи! И никуда ты отсюда не денешься. А насчет Обетов – неужели вы думали, что такая жалкая преграда остановит меня? Наивныеее! Инграм Нэруда, я то бишь, достанет каждого из вас! Ну да ничего, до остальных я тоже скоро доберусь, а пока можешь насладиться оказанной тебе честью - ты первый в моём списке смертников. Маг начал медленно ходить вокруг Рона по кругу, уткнувшись в книгу и немного отстраненно продолжая речь: - Знаешь, я был крайне удивлен тем, что ты попался в такую дилетантскую ловушку. Вроде и повысили до главы аврората, а мозгов стало еще меньше, чем при нашей последней встрече. Даже охрану не взял! Но это все лирика. Не так давно оказалось, что у меня талант в некромантии, представляешь? И я все думал, стоит ли мне его развивать? И тут я подумал о тебе, мой дорогой предатель. Ты станешь подопытным кроликом, и я опробую на тебе один ритуал, который мне понравился по описанию. Ну, не будем терять время и приступим. При последних словах волосы на голове Рона встали дыбом. «Некромант?! О, Мерлин, что он собрался со мной делать!?» - Начнем, пожалуй. Итак, первый этап – тебя надо обездвижить и отсрочить смерть. Ритуал довольно травматичный, и мы бы очень не хотели, чтобы ты умер в процессе, правда, Рончик? Инграм наложил на Уизли заклинание обездвиживания, взял ритуальный атейм и начал вырезать у жертвы на лбу рунные знаки. Боль была адская, лезвие погружалось глубоко и царапало лобную кость, но хуже всего было то, что мучитель тихонько напевал себе под нос веселенький мотив, совсем не подходящий для данного мрачного действа. Спустя долгие минуты темный, наконец, закончил вырезать символы и запел на каком-то незнакомом, но очень грубом языке. После завершения всего процесса Рон готов был орать от боли, но обездвиживание не позволяло, так что все, что он мог – это только выпучивать глаза и бешено ими вращать. Когда Инграм снял заклинание, ритуальный зал огласил бешеный крик боли. Несмотря на то, что звук был нестерпимо громким, палач только блаженно прикрыл глаза, и его тело окутала темная дымка. Когда Уизли немного пришел в себя и перестал завывать, Инграм неожиданно обрезал все веревки и столкнул Рона с алтаря. Тот сразу вскочил и собирался было напасть на мучителя, когда его за руку схватила химера. Парень снова заорал от боли и попытался выдернуть пострадавшую конечность из пасти, но у твари была стальная хватка. - Деймос, сегодня ничего не ел, так ведь? Разрешаю тебе съесть его руку, но только одну, хорошо? Не успел Рон осознать сказанного, как ощутил адскую боль в руке. Посмотрев на нее, он с ужасом увидел, что на месте кисти его правой руки теперь торчат окровавленные кости. Заорав еще пуще прежнего, он сделал попытку убежать, но его тут же повалили на землю, после чего руку снова обожгло сильнейшей болью и послышалось довольно урчание вперемежку с хрустом дробящихся костей. Боль была запредельной, но сознание почему-то не спешило отключаться или хотя бы отключать боль. От руки с чавканьем отгрызали куски, причем - словно издеваясь - маленькими частями, и Уизли, пытаясь хоть как-то отвлечься от боли, считал укусы, но сбился еще на шести. К тому моменту, как его руку окончательно сжевали, Рон сорвал голос и вместо криков были слышны только булькающие хрипы. - Молодец, мой хороший, все правильно сделал. Дай я тебя поглажу. Рон с трудом повернул голову на голос и сфокусировал мутный взгляд. Инграм с довольной рожей стоял и поглаживал тварь по голове, а та млела от ласки. - Ну, похоже, все прошло без осечек. Видишь ли, Рончик, первая часть ритуала не позволяет жертве умереть, пока некромант не завершит то, что задумал. А то, что жертва не может ни потерять сознание от боли, ни каким-либо образом заглушить ее – просто великолепный бонус! А теперь продолжим! Измученного парня снова привязали к алтарю, предварительно обездвижив, а проблема с фиксацией на стороне съеденной руки была решена самым незатейливым способом – в плечо воткнули огромный крюк с зазубринами. Неспособный сказать ни слова из-за поврежденных связок, Рон мог только истерично хрипеть. Вдруг он почувствовал, как в его горло вливают какое-то зелье и собирался было его выплюнуть, но ноющее горло начало проходить, и он снова получил возможность говорить. - По глазам вижу – ты очень хочешь мне что-то сказать. Не стесняйся, тут все свои. Уизли тут же разразился потоком отборной брани: - ...недоношенный, да я тебя... пидораса блевотного, говно заставлю жрать... Инграм не перебивал, только кивал и довольно скалился, а Рон распалялся все сильнее. Наконец, некроманту, видимо, надоело слушать скудный запас однообразных ругательств жертвы, и он резко, без предупреждения, загнал атейм по самую рукоятку в солнечное сплетение парня. Тот захлебнулся на вдохе и начал громко визжать, рискуя снова сорвать голос. - Ну вот, так намного лучше. Очень скучные у тебя ругательства, Рончик, никакой фантазии. А теперь перейдем к следующему этапу. Знаешь, не так давно я изучил анатомию человека, причем очень детально. Давай я и тебя просвещу, благо, наглядное пособие прямо передо мной. Инграм срезал с глаз Уизли веки и зафиксировал его голову таким образом, что тот теперь видел своего вивисектора и никак не мог отвернуться. Он закатывал глаза, косил в стороны, но какая-то неведомая сила снова и снова возвращала взгляд на мучителя, который задорно показывал строение органов на примере тканей жертвы. Сознание все время было кристально ясным, он сходил с ума от боли, но не мог перестать слушать речь некроманта: - …Знаешь, чем отличается тонкий кишечник от толстого? Вот, смотри: тонкий – нежно-розовый, а толстый – серовато-пепельного оттенка, видишь? Ты глазами не верти. Когда еще тебе так подробно разъяснят строение твоей тушки? Продолжим. У толстого есть выпячивания… - … Печень у человека довольно крупная, весит в среднем полтора килограмма. Что-то она у тебя какая-то странная. Ба, да у нас тут цирроз на подходе! И когда успел, шельмец? Ну да ладно. Сейчас разрежу пополам, ага, вот видишь эти… - …да и сердечко у тебя великовато. Неужели работа такая нервная? Хотя да, начальникам всегда тяжело. Смотри, вот это – клапаны, их функция… Рон не знал, сколько продолжался этот Ад. Он кричал, рыдал, молил о пощаде, но Инграм его игнорировал и продолжал медленно разбирать парня на куски. Он не знал, сколько прошло времени, но когда вивисектор приступил к его легким, тот вдруг погрустнел лицом и печально сказал: - Эх, как не вовремя. Мой запас магических сил подходит к концу, я больше не могу удерживать душу в твоем теле. Увы, но нам пора прощаться. «ДА! ДА! НЕУЖЕЛИ ЭТО ВСЕ, НАКОНЕЦ, ПРЕКРАТИТСЯ?! Я, НАКОНЕЦ, УМРУ И ВСЕ ЗАКОНЧИТСЯ!» Рон почувствовал, как его тело постепенно перестает болеть, и вскоре ощутил, как его душа покидает свое истерзанное вместилище. Но не успел он порадоваться, как услышал душераздирающий вой и ощутил, что его тянет куда-то в сторону. И тут он увидел возле своего мучителя черного пса. «Грим?!» Собака с горящими алым светом глазами пристально смотрела на душу, и он почувствовал, как его затягивает в странный кристалл, лежащий у лап Адской гончей. Он оказался в тесной клетке, у которой нет стен, но она чудовищно мала; нет окон, но видно все, что окружает ужасную тюрьму; у него нет тела, но он скован по рукам и ногам. Рон увидел, как Инграм почтительно поклонился Гриму, после чего взял в руки кристалл, ставший тюрьмой, и многообещающе улыбнулся: - Ты же не думал, что я тебя вот так запросто отпущу? Этот ритуал извлекает душу из тела и пленяет ее. Отдохни пока, мы еще поиграем с тобой. Мир померк перед глазами Рона, и он остался один на один со своим погружающимся в безумие разумом.***
Труп Рона я отдал Фобосу и Деймосу (я все же дал имена химерам - любимцы, как-никак), которые его обглодали так, что никто бы не усомнился в истинной причине смерти младшего Уизли, а после, под покровом ночи, аппарировал с останками в Хогсмид, где бросил поближе к Запретному лесу. Химеры специально оставили как можно больше следов, а я щедро забрызгал заранее припасенной кровью землю и снег. Еще раз критически осмотрев получившийся натюрморт, я бросил неподалеку фрагмент хитина твари из Завесы (пусть теперь ломают голову, пытаясь определить принадлежность вида), после чего, как можно громче заорал, вроде как от ужаса, привлекая внимание жителей деревеньки, и оперативно свалил, прихватив химер. Нет, все же зря я поддался уговорам своей шизофрении и совершил ритуал извлечения души. Наступило это состояние бездушного интереса еще тогда, когда я начал выводить нужные руны на лбу предателя, а когда я заживо свежевал Рона, мне было весело и не было никаких душевных терзаний. Однако стоило уйти Гриму, как меня разом проняло. Я блевал снова и снова, пока из пустого желудка не вышла даже слизь, а на душе было мерзко, словно я искупался в общественном туалете. Еще и эти постоянные выдумки на ходу от внутреннего голоса, вроде рассказа жертве ее анатомии с наглядной демонстрацией… «Род доволен, так что все хорошо. Какой род? О чем ты вообще? Ты еще не догадался? Ничего, скоро поймешь. Род Нэруда доволен твоей местью, Род Блэк рад достойному наследнику. Ты достоин. Достоин чего? Эй! Да что же с тобой? М-да. Моя шизофрения сошла с ума. И о чем это я должен догадаться? Ужас, мало мне поганого самочувствия после этого трижды проклятого ритуала, так теперь еще и новые проблемы. Нужно возвращаться в Нэруда-Мэнор. Расскажу, как все прошло и заодно попробую выудить из деда больше информации о роде. Что-то он темнит, и мне это не нравится».