Месть и немного любви

Как Гарри и предполагал, поездка в Азкабан не дала прямого результата. Тюремный доктор Слокомб показал подготовленное к бальзамированию тело. Ничто, по его словам, не указывало на факт насильственной смерти. Девон Забини регулярно устраивал даже голодовки, которые отнюдь не придавали ему сил. Гарри, правда, удалось выяснить, что накануне вечером с Забини виделись двое охранников: Артур Вичейгл принес ужин в  семь часов, а Ральф Баггоут — доставил кофе в половине девятого. (Заключенный, судя по его словам, внезапно захотел чашечку кофе). Последний факт сам по себе мог показаться интересным, но при наличии показаний доктора Слокомба, похоже, мало, что значил.  За минувшие годы Азкабан не сильно изменился. Гарри приходилось нагибаться, чтобы идти вперед. Факелы в боковых нишах горели почти на уровне середины подхода, чтобы освещать весь узкий коридор. Камни на стенах все также были мокрыми от сырости и подтеков. Единственной разницей было отсутствие дементоров: их отправили жить в особо охраняемые леса на крайнем западе. Это, впрочем, увеличено количество побегов заключенных, так что в министерстве поговаривали о возможности их возвращения. Подумав немного, Поттер развернул свой временный „штаб“ в кабинете заместителя коменданта — Льюиса Вудстока. — Что новенького в Лондоне? — спросил Вудсток, поиграв в руке шариком. — Мерлин его знает, полюбил в последнее время эту игру, — указал он на стеклянную сферу с синевато-золотистым свечением, Гарри знал его по совместным годам учебы в Академии Аврората. Льюис никогда не блистал оценками, но всегда шел к цели методично и целенаправленно. Этот холодный натренированный брюнет словно вопрошал собой силу этой холодной каменной полукамеры-полукабинета. — В Лондоне… Да все по-прежнему… — замялся Гарри. В первую минуту он хотел было рассказать обо всем произошедшем, но потом ощутил, что ему не хватит и вечера для такой пространной истории. — Зря тревожитесь, мы давно этого ждали, — махнул рукой Вудсток. — То есть? — насторожился Поттер. — Здоровье шалило, — ответил Льюис. — Аристократишки — они все квелые по большей части. Зато держатся — кремень. Все, как на подбор, своему Лорду верны. — Которого давно уже нет… Гарри ответил неопределенно, хотя на душе сразу появилась тревога. Точнее, ощущение неприятной тайны. Какая сила заставляла его врагов так упорно идти под знамя Волдеморта? И пойдет ли кто-то защищать Министерство, если оно завтра подвергнется осаде или, не дай бог, вынужденно уйдет в подполье? Что-то непонятное ему самому никак не хотелось открываться — даже под пристальным взглядом Гарри на отсыревшие камни. — Ладно, можешь пока тут кабинет оборудовать, — сказал Вудсток. — Мальчишку только сильно не гоняй: и так он не в себе. — Постараюсь, — буркнул Поттер. Беседа с парнишкой, приносившем кофе, прошла труднее. Гарри показалось, что высокий юноша с землистым цветом лица был сильно взволнован. Войдя в прихожую доктора, где расположился Поттер, он опасливо оглянулся на ровную кладку стены. Он боялся то ли самого Поттера, то ли неудобных вопросов. "Или просто растерялся", — подумал Гарри. — Вы побывали у покойного вчера вечером? — начал допрос Поттер. — Да, сэр… — кивнул Ральф. — Он сам вызвал вас? — продолжал Гарри, разглядывая мелкие черты лица собеседника. — Да, сэр… — потупился охранник. — Он не казался взволнованным или больным? — Нет, сэр… Скорее, возбужденным. Видимо, он узнал что-то важное, но не захотел толком разговаривать… — Кофе вы брали внизу? — Да, сэр… Мы заказываем его эльфам, а те, соответственно, подают из подвала по печному сообщению. — Не заметили чего-то необычное? — Гарри попытался располагающие улыбнуться, но парень не обратил внимания. — Вроде бы нет… Скажите, сэр? — неожиданно вскинул он голову. — Вы меня в чем-то подозреваете? Поттер снова с интересом посмотрел на собеседника. Похоже, следовало объяснить мальчишке что есть что. — Не только вас, — неожиданно жестко сказал он, встав со стула. — Обстоятельства гибели Девона Забини темны и до конца не ясны. Поэтому прошу вас сообщить мне что-то важное, — в его голосе слышались стальные нотки, — сказать мне об этом незамедлительно. — Нет, сэр… — упавшим голосом ответил охранник. „Надо будет непременно поднять его дело“, — подумал Гарри. Даже если он и не был убийцей, его поведение явно наводило на размышления. Проводив вышедшего взглядом, он быстро собрал пергамент и пошел к двери. Кабинет доктора Слокомба находился этажом ниже, и Гарри решил сам зайти к нему. Тюремный врач, впрочем, держался дружелюбно и не скрывал симпатии к Гарри Поттеру. Этому невысокому полному человеку с налысо побритой головой на вид было далеко за шестьдесят. Когда Гарри вошел в его пропахший спиртом кабинет, доктор улыбнулся ему, как давнему знакомому, и приобнял за плечи. — Держитесь, Гарри. Мы все понимаем, что дневники — это фальшивка против вас и вашей матери! — Кто это такие "мы"? — насторожился Поттер. Белые шкафчики вдоль стен были до отказа наполнены лекарствами, что усиливало сходство кабинета доктора с аптекой. — Мы — те, кто помнят времена Темного Лорда и меньше всего на свете хотели бы их повторения. И потому чтим подвиг вас и вашей матери! Гарри только сейчас заметил, что глаза доктора были ярко-серого, почти белого, цвета. Толстый нос и пухлые губы придавали ему сходство с маггловскими добряками-врачами  — теми, что бесплатно лечат сельских ребятишек. Подмигнув, он налил Гарри крепкого чая, добавив в него немного диковинного бальзама. — Выпейте. Это нужно, чтобы немного успокоиться. Да и от недосыпа помогает.  — С чего вы взяли, что у меня недосыпание? — насторожился Поттер. — А как вы думаете: я долго буду рассуждать, заметив покрасневшие глаза и легкие зевки? — подмигнул врач. Гарри потупился, почувствовав неловкость. Чай оказался вкусным, он него исходил аромат, напоминавший рябину. Подвинув чашку, Гарри охотно налил в нее немного меда. Врач долго смотрел на него, а затем подмигнул. — Скажите, доктор, этот приступ можно вызвать искусственно?  — Гарри, чувствуя расположение врача, неожиданно решил взять быка за рога. — Конечно, — кивнул Слокомб. — Даже не нужен яд. Достаточно резко усилить кофе, чтобы вызвать учащенное сердцебиение. Или, например, дать амазонский папоротник — средство для учащения сердцебиения и паралича сердечной мышцы… — Но анализ, вскрытие… — Гарри посмотрел на силуэт темно-серой башни в окне.  — Через несколько часов наличие этих средств не определит ни одна сыворотка, — ответил, прищурившись, доктор.  — Даже так? — удивился Гарри. — Тогда зачем вы официально констатировали, что смерть Забини произошла по естественным причинам? — недоумевал он. Врач не спеша подвинул ослепительно белую чашку. „Сода“, — подумал Гарри. Его вдруг посетила странная мысль, что если дементоры вырвутся из своего укрытия, они начнут, как в стародавние времена, летать по всей стране и нападать без разбора. — Скажите, мистер Поттер, вы можете арестовать охранника по подозрению в убийстве? — прищурился врач. — Конечно, нет! — не задумываясь ответил Гарри. От его голоса темно-желтая жидкость в чашке заколыхалась. — А почему? — недоумевал врач. — Вы ведь аврор… — Мы исходим из презумпции невинности, — вздохнул Гарри. — Никто не может считаться виновным пока… — Вот именно! Но и мы, врачи, тоже исходим из презумпции невиновности. Как я напишу, что смерть наступила от отравления, если нет ни одной улики? Подозревать я, как и вы, могу все что угодно… — А когда, по-вашему, Забини умер? — вскинул голову Гарри. — Однозначно сказать трудно, — цокнул языком доктор. — Основываясь на биологических процессах могу констатировать, что смерть наступила до полуночи. Часов в десять — половине одиннадцатого, не позже. — И вы подозреваете последнего охранника? — прищурился Поттер, но доктор отрицательно покачал головой: — Вовсе нет. Симулятор или яд могли подсунуть и за обедом — зависит от времени действия. — Кстати, вы не против, если я обращусь к вам с маленькой просьбой? Мой брат — Ойстер Слокомб, профессор магический истории, просто мечтает увидеться с вами. — Ойстер Слокомб… — задумался Гарри. Сейчас ему казалось, что эта фамилия была ему знакома. Только вот откуда? — Он хотел поговорить с вами недели две назад. Заходил в Аврорат и... "… Оставлял визитку!" — вспомнил Поттер. Теперь он отчетливо вспомнил карточку с изображением волшебника в цилиндре. Тогда, увлеченный поиском дневников, Гарри просто не обратил на нее внимание. Теперь он начинал сожалеть, что не сделал это шаг тогда… — У него для меня важные сведения? — голос Гарри чуть дрогнул, словно от этой встречи зависело многое. — Думаю, да, — добродушно, чуть с хитринкой, улыбнулся доктор. — Это касается истории с дневниками…

***

В Лондон Гарри вернулся около шести. После обеда он, сгорая от нетерпения, посвятил время личному делу Ральфа Баггоута. Из кратких сведений выходило, что парень закончил Хоглвартс три года назад и сразу попал в академию Авроров. Ральф рос в бедной семье — с одинокой матерью и школьницей-сестрой, учащейся только на четвертом курсе. Как выпускник Хаффлпаффа показал себя на курсах Аврортата усердным, исполнительным курсантом. Но связей в столице у паренька не нашлось, и два месяца назад его распределили в Азкабан. Ничего. "Ничего, кроме бедности", — подумал Гарри. В глади воды ярко отражались огни: в конце Косого переулка теперь было огромное озеро, возле которого любили гулять волшебники. Гарри даже почувствовал легкий озноб в такой прохладный вечер, стоя, прислонившись к парапету. Стрелка часов ползла к половине седьмого. "Пора бы", — подумал Гарри, нервно постучал пальцами по камню. Наконец со стороны высоких серых домов к нему подошел приятного вида волшебник лет пятидесяти с волнистыми русыми волосами, небольшими усиками и в сверкающих круглых очках. Он был упакован в белую мантию. Наряд довершали перчатки и цилиндр того же цвета. — Мистер Поттер? — он говорил с безупречной вежливостью и сразу прислонил руку к полям цилиндра. — Мне приятно, что вы согласились встретиться. — Сейчас Гарри вспомнил, что читал о нем весной: доктор Слокомб перевел гонорар за книги по магической истории Шотландии на строительство детского дома. — Простите, что не смог встретиться с вами раньше, профессор, — извиняясь развел руками Гарри. Его собеседник выглядел настолько серьезно, что он едва сдерживал улыбку. — Как вы относитесь к тому, чтобы посидеть "У Флориана Фортескью"? — С огромным удовольствием, — ответил подошедший. — Я, право, большой сладкоежка и охотно съем кусочек яблочного пирога. "Не удивительно", — весело подумал Гарри, глядя на его выступающий живот. Слокомб, видимо, не имел представлений о спорте, зато любил вкусную пищу. Повернувшись, оба пошли в сторону сиявшего белизной банка "Гринготтс". Слокомб шел не спеша, чинно опираясь на трость. — Ваш брат сказал, что у вас есть для меня нечто важное, — нарушил Гарри установившееся неловкое молчание. Со стороны волшебного зоомагазина "Забавный зверинец" слышался гам: там, похоже, завершалась распродажа. — Возможно. Это касается одной печально известной вам особы, — ученый достал из внутреннего расширяющегося кармана книгу Виктории Резник "Звезда Софонибы". — Посмотрите в конце. Гарри, недоумевая, открыл последний лист с биографией Резник. Текст оставался неизменным, однако слова общество изучения Античности "Артур Эванс" были подчеркнуты красным цветом. — Вы знаете это общество? — в глазах Гарри загорелся интерес. — Отчасти, — отозвался Слокомб. — Общество, подозреваю, лишь легальная вывеска, за которой скрывается очень мощная и, как я считаю, куда более опасная организация. — В каком смысле — опасная? — спросил Поттер. — Видите ли, я часто езжу на научные сипозиумы и обратил внимание на одну деталь. Историческое общество "Артур Эванс" организует конференции по изучению Античности. Их мероприятия отличаются невероятной пышностью, — кивнул он. — Однако после каждого из них в общество предлагают вступить не только историкам, но и влиятельным лицам. Политикам, редакторам газет, чиновникам Министерства, просто влиятельным волшебникам… Формально их всех объединяет любовь к Античности. — И что с того? — сказал Поттер. Подойдя к столику на веранде кафе, они быстро заняли черные кресла с белыми сидениями и резными подлокотниками — писк моды последних лет. Слокомб присел неуклюже, то и дело оглядываясь по сторонам. Веселый мороженщик, чудом уцелевший после войны с Темным Лордом, помахал гостям рукой. — Они вносят деньги на организацию семинаров и конференций по истории Древнего мира, — продолжал, устраиваясь, Слокомб. — Посещая подобные мероприятия, они образуют странные связи друг с другом. Публикация фальшивых дневников вашей матери натолкнула меня на мысль, что общество может быть опасно. — У вас есть доказательства? — спросил Гарри, раскрыв новую пачку "Кента". Сейчас ему хотелось понять, говорит ли этот человек серьезно или провоцирует его с какой-то целью. Подбежавший эльф протянул гостям две карты меню. — Это лишь догадки, — вздохнул Ойстер. — Но они основываются на конкретных фактах. Мы с вами стали свидетелями некоторых странных случаев, которые наводят на мысль о вмеша­тельстве какой-то мощной организации. Разе вы, мистер Поттер, не чувствуете такое влияние в Аврорате? Гарри задумался, вспоминая события последних дней. Странные осведомители в Отделе, его отстранение от дела, случай на кладбище, наконец, одновременная гибель Забини и колдографии — все это наталкивало на размышления. Пожалуй, странный профессор был в чем-то прав. Сидящая за соседним столиком семья поднялась со стульев, и чинный отец в блестящей мантии важно пошел к стойке. — Посмотрите на историю с дневниками, — продолжал ученый. — Их издали громадными тиражами, их ввезли в Британию, презентовали люди, уверенные в полной безнаказанности. Кто же мог дать им чувство безнаказанности? Только высокие покровители. Тогда я вспомнил, что Виктория Резник — член "Артура Эванса"… Я в свое время сталкивался с таинственной блокировкой общественных инициатив… — Прежде всего, кто такой Артур Эванс? — быстро спросил Поттер. Глядя на блеск очков Слокомба, он вспомнил, что слышал это имя от Гермионы. Несколько лет назад она вместе с профессором работала в комиссии по предоставлению гражданских прав эльфам. Трудно было понять почему, но комиссия так и не пришла к общему решению. — Британский археолог и волшебник, живший сто лет назад, — охотно ответил Слокомб, принимаясь за торт. — В свое время он открыл миру Критскую цивилизацию и магию. Магглы так и не смогли понять правила чтения критских текстов, для нас они чрезвычайно важны. — И его именем названо загадочное общество, в котором состоит Виктория Резник? — резюмировал Гарри. Сейчас он внимательно смотрел по сторонам, пытаясь понять, нет ли за ними слежки. — Именно так. После публикации дневников я полагаю, что тут нечто гораздо большее. Вероятно, у них имеются политические связи на международном уровне. — Пока это все слова, — равнодушно ответил Поттер, пригубив кофе. — У вас есть конкретные факты? — Есть! Есть, — профессор взмахом ладони открыл черный портфель. Гарри с интересом посмотрел, как у него в руках оказалась папка. — В "Артуре Эвансе" состоят некоторые близкие вам люди, — бросил Слокомб. Простым шевелением пальцев он точно также извлек несколько газетных листков. — Это кто же? — удивился Поттер. — Например, мисс Ромильда Вэйн, — сказал Слокомб, поправив очки. — Она вам ведь знакома? — Ро… — если бы рот Гарри не был занят мороженым, он, несомненно, бы вскрикнул. Однако на колдографии среди множества ярких вспышек стояла в самом деле Ромильда на фоне античных амфор. Ее тонкое красное платье, перехваченное легким поясом, в самом деле напоминало тунику. — Да, именно так. На прошлогоднем конгрессе по античности в Париже. Здесь, кстати, она и познакомилась со своим нынешним женихом, — кивнул Слокомб. Его вид был при этом ужасно серьезным. — Ромми увлекается Античностью? — почесал переносицу Гарри. Ничего более глупого он, казалось, не слышал в своей жизни. — А вот еще один небезызвестный вам знаток Античности, — протянул Слокомб колдографию. — Джульетта Хлорделл, из "Утренних известий", — протянул он Гарри колдографию. На ней были изображены мужчина лет сорока и девушка в вечернем темно-синем платье, сжимавшая в руке бокал вина.  — Ничего предосудительного, — пожал плечами Гарри. — Какой-то фуршет, где наверняка есть представители прессы. — Возможно, — Слокомб подлил сливок в чай. — Однако я пообщался с мисс Хлорделл и был поражен ее вопиющему невежеству. Она рассказывала мне, что Кносский дворец состоит из террас над морем, каждая из которых наполнена античными статуями. А, между тем, Кносс — это руины, большей частью под землей. Если она так любит Античность, неужели она не знает простых вещей?  — Возможно, она ездит туда за красивой жизнью и богатыми любовниками, — размышлял Поттер, все еще вглядываясь в лицо ликующей Джульетты.  — Но наше министерство регулярно проводит приемы, встречи, юбилеи! — с жаром возразил Слокомб. — Стоит ли ехать в Цюрих или Зальцбург, если все это можно получить здесь? Гарри промолчал, чувствуя себя окончательно сбитым с толку.  — И, наконец, — протянул профессор колдографию, — еще один необычный любитель крито-микенской культуры.  — Невероятно… — прошептал Поттер, взяв карточку. На него, улыбаясь смотрел пожилой лысый человек, выпивавший с компанией на каком-то банкете в парке. — Ричард Свенсон, мой старый учитель в Академии Аврората? — Он самый. Нынешний куратор Департамента политических преступлений, — подтвердил Слокомб. — Здесь он на банкете после семинара в Амстердаме.  — Для нас он был почти легендой, — прошептал Гарри. — Старый помощник Аластора Грюма…  — Однако моего приятеля, профессора Сомерсетта, специалиста по волшебству Микен, никто и не думал пригласить вступить в это общество, — пожал плечами Слокомб. — Неужели профессиональный аврор для изучения Античности важнее и интереснее ученого?  — Ба, Септимус Шафик! — изумился Гарри, разглядывая колдографию банкета в саду. На Слокомба его слова, однако, не произвели впечатление. — Вполне возможно. На их застольях можно встретить крупных чиновников министерства. — И все любят крито-микенскую культуру? — риторически спросил Поттер. Только сейчас он начал понимать, что, видимо, странный профессор передал ему в руки важную нить. — Мало что о ней зная, — отодвинул тарелку ученый. Они помолчали, глядя на быстро темневшее небо. Собиралась гроза, и в воздухе стоял привычный запах влаги. Откуда-то исходил пахло розами, возвещая своей сладковатой истомой об окончании лета. — Еще один вопрос, профессор. Кто возглавляет "Артур Эванс"? — закурил Поттер. — Некий профессор Морроне, — неуверенно поводил рукой Слокомб. — Я, впрочем, никогда его не видел… — Итальянец? — прищурился Гарри. — Швейцарец, — уточнил Слокомб. — Но из итальянского кантона Лугано. Впрочем, если хотите, — посмотрел он на загоравшиеся свечи, — я готов дать вам адрес одного осведомленного человека…

***

18 августа 2007 г.

Оливер Булстроуд напряженно посмотрел на нового начальника. Роджер Бэддок восседал в центре большого стола. Сейчас у него был досадливо-напряженный миг: сын Аммос пропал. Скандал, принимая во внимание, что сегодня состоится заседание Совета правления "Волшебного пера", был серьезным. На лице Оливера тоже было написано недоумение. За длинным полированным столом слышались странные вздохи. Заседание происходило в Амстердамском филиале компани. Расположенный в глубине каналов, офис был большим темно-серым зданием с голландскими окошками. Большой зал был отделан еще так недавно, что в нем еще немного пахло свежеполированным деревом. Пол был облицован яшмой, придавая внушительность заведению. По бокам от центрального стола стояли маленькие серванты, забитые какими-то бумагами. — Что же, пусть мистер Булстроуд озвучит план реструктуризации Бернского филиала, — спокойно сказал Роджер Бэддок. Исполнительный директор поднял из-за стола чуть грузное тело и чуть заметно поморщился: все же не пристало мужчине в тридцать семь иметь такой большой живот. Его, видимо, подводил переизбыток жареной пищи: удивительным образом Оливер не мыслил свою жизнь без фаст-фуда. "Забьете печень без горячего", — объяснил ему однажды доктор, но Оливер предпочитал есть жареное, чем давиться суповой жижей. Благо, смокинг неплохо скрывал живот. — Я рад сообщить, что переговоры с партнерами в Лихтенштейне прошли успешно, — наклонил он голову. — Мы приняли решение изменить систему управления. — От взмаха его палочки на гигантском экране появилось изображение круга с видом на знаменитые бернские часы. — Напомню, что австрийская компания "Штирнер и Штерн" владеет 33% пакета акций филиала; австро-германская компания "Поларфукс" — 11%. — То есть 44% акций Бернского филиала принадлежит австрийцам? — поднял темные брови руководитель Амстердамского филиала Лейр Риззи. Булстроуд бросил выразительный взгляд на Бэддока, словно призывая того покончить с глупостями. — По законодательству германских стран в них не могут работать компании, в которых контрольная квота не принадлежит немцам, — поправил он очки. — Без этого компромисса мы не были бы допущены на этот рынок. — Как обладатель 8% акций я договорился с компанией "Поларфукс" о создании совместного предприятия, — спокойно сказал Булстроуд. — Мы создаем волшебную страховую компанию "Зимнее волшебство". Компания "Поларфукс" передает ей 7% акций Бернского филиала в качестве уставного капитала. Соответственно, "Зимнее волшебство" владеет 15% акций Бернского филиала. — Я не совсем понимаю, — заговорил руководитель конторы экспорта-импорта Чарльз Реддингион, также поправив очки. — Австрийцы усиливают влияние в Бернском филиале? — Совершенно обратно, — невозмутимо ответил Булстроуд. — Австрийцы передают в наше совместное управление 7% своего пакета акций. У самой компании "Поларфукс" остается только 4% акций, что переводит ее в разряд обычных акционеров. — В таком случае вы не сможете занимать пост исполнительного директора компании "Волшебное перо", — заявила бойкая Линда Филлинг — начальник юридического отдела. — Оливер Булстроуд сохраняет пост, коль скоро он не будет генеральным директором "Зимнего волшебства", — уточнил Роджер Бэддок. — Этот пост займет по обоюдному согласию сторон мистер Ральф Флинт. Высокий светловолосый мужчина с массивным подбородком поднялся из-за стола и наклонил голову. Остальные, как по команде, повернулись в его сторону. — С сегодняшнего дня мистер Флинт будет участвовать в заседании Совета акционеров по всем вопросам, посвященным Бернскому филиалу, коль скоро "Зимнему волшебству" принадлежит более 8% акций, — сказал Булстроуд. — Но это очень выгодные условия, — кивнул Лейр Риззии. — Во главе совместной австро-британской компании компании поставлен англичанин.  — Давайте сразу расставим точки над "i", — холодно отозвался Оливер Булстроуд. — Фирма "Зимнее волшебство" зарегистрирована не в Австрии, а в Лихтенштейне. Мы - британо-лихтенштейнская, а не британо-австрийская компания. По залу пронесся одобрительный гул. Слово "Лихтенштейн", похоже, разрядило атмосферу. — Итак, новое распределение… Yaviciome, — про шептал Бэддок, направив палочку на экран.  Приутихший зал стал рассматривать вновь засиявшей круг. Сначала в нем появился темно-зеленый объемный  треугольник с надписью "Штирнер и Штерн" (33%). "Контрольная квота".  Затем появился белый треугольник, в котором горела подпись: "Поларфукс" (4%).  Булстроуд почувствовал, как отлегло от сердца. Акции "Поларфукс" резко уменьшились. Это означает, что правительство Лихтенштейна одобрил создание новой компании. Только сейчас он понял оригинальность решения Совета. "Пусть обсуждают до хрипоты во всех газетах ажурные стринги шлюхи Эванс, — подумал он. — За этими спорами никто не заметит серую новость об изменении акционерного пакета  Бернского филиала".  На экране тем временем появился большая красная доля "Волшебное перо" (40%). Собственник». Наконец, высветилась синяя доля. Невидимое перо словно само собой выводило "Зимнее волшебство" (15%). "Блокирующий пакет". И только потом возник ярко-желтый конус с подписью "Прочие акционеры" (8%).  — Сделка совершена! — торжественно произнес Роджер Бэддок. Стоявший рядом с ним фиолетовый самородок чароита вспыхнул сиреневым свет — как их всегда, когда требовалось подтвердить заключение сделки. Присутствовавшие члены правления встали и громко зааплодировали.   Искры чароита переливались по стенам. Глядя на них,  Роджер прищурился. Однажды в детством он пытался нарисовать гуашью спящий под снежной шапкой зимний лес. Это было настолько увлекательно, что на душе появилась счастливая истома — ожидание Рождества с елью и золотыми шишками. Бабушка, еще живая в те дни, подошла к нему и радостно потрепала по головке.  "Зимы захотел… дорогой" — прошептала она, сильнее затягивая пояс от боли в спине. Ей оставалось жить чуть больше года… Ту детскую радость Оливер запомнил на всю жизнь. Настолько, что однажды пообещал самому себе: план возвращения Темного Лорда будет называться "Зимнее волшебство".