Саркофаг надежд

Надрывный, непрекращающийся вопль пронёсся по залам дворца, заставив короля, сидящего в оцепенении на своём излюбленном кресле, вздрогнуть. Мучительные крики безнадёжности взрывали пространство, отражаясь от холодных каменных стен, таких же обречённых. Они проникали в его кожу и замораживали до костей, сминая внутренности в тугой узел боли и печали. Он пришёл в себя в одно мгновение и задрожал, когда его босые ноги ступили на холодный пол. Запахнувшись в атласный халат, он так же стремительно выбежал из комнаты, как делал это каждую ночь. Мрачный коридор, холодный и пустой, как бесконечная тьма. Он бросился вниз в роскошную залу с её высокими, тонкими колоннами и замысловатыми стрельчатыми арками, казалось, потерявшими все свои красоты и привлекательность, чтобы стать тем, чем они были на самом деле: твёрдым, холодным мрамором. Его ноги, казалось, передвигались самостоятельно, по своему обычному пути, которым он теперь следовал каждый вечер, направляясь к источнику непрекращающихся криков. — Я хочу, к маме! Мамаааааа! — невинный голос его маленького сына взывал в перерывах между воплями и рыданиями, когда он приблизился к знакомой деревянной двери и разорвал бы его сердце в клочья, если бы он позволил себе чувствовать. Но он ничего не чувствовал. Или, нет? Он чувствовал, как чувствует тот благородный камень, из которого он построил свой дворец, как пустота, как ночь, простирающаяся над его спящим королевством. Он чувствовал себя таким же опустошённым. Или его боль слишком велика, чтобы понимать, насколько болезненно он её ощущает? — Мааамааааа! Я ХОЧУ К МАМЕЕЕ! Дверь детской была приоткрыта. Король уставший с безнадёжно-потухшим взглядом взирал на происходящее перед ним. — Леголас… Целители и горничные уже наполнил комнату, отчаянно стараясь успокоить кричащего ребенка, но их усилия были напрасны. Маленький эльф продолжал плакать. Его маленькое сердце надрывалось от тоски. Слезы текли по мягким розовым щечкам. Большие, голубые глаза, взирали на окружающих с мучительным ужасом. Ребёнку казалось, будто кто-то ножом пронзил его живот, выворачивая его внутренности до нетерпимой боли. Это зрелище было невыносимым для овдовевшего отца. Но это теперь стало его пыткой, видеть своего сына в таком состоянии. — Владыка, — услышал он обращение одной из горничных. С тех пор как он вошёл, стоял как вкопанный, не обратив на неё никакого внимания. Будто ему не хватало сил даже поприветствовать ее. Он аккуратно взял рыдающего сына из её рук, стараясь выглядеть спокойным насколько возможно, хотя он чувствовал себя совершенно растерянно. Леголас тут же сомкнул ручонки вокруг шеи отца, вцепившись крошечными кулачками в его ночной халат, вмиг ощутив близость дорогого, близкого ему существа. — МААААММММАААА! — частые всхлипывания продолжали заставлять вздрагивать маленькие плечики сынишки. Неконтролируемые крики до сих пор звенят в ушах, перемежаясь с рваными вздохами, когда он зовёт свою мать в полную силу лёгких. Но независимо от того, насколько громко ребенок кричал, мать так и не приходит. — Леголас… — родной голос. Его голос, который малыш с трудом не узнаёт. Он звучит так пусто, как его растерзанное тоской сердце. Так, как если бы он потерял все свои силы и молчал как сломанный орган в пустом огромном зале. Он бы попытался утешить своего младшего сына, если бы мог хоть представить, как это можно сделать. Каждый новый вскрик малыша порождает в душе короля новую рваную рану. Хуже пытки, он не мог себе представить. — Леголас.....пожалуйста…прекрати. И так каждый вечер, Король Лихолесья проводил с маленьким эльда каждую бесконечную ночь, не умея больше ничем унять боль ребёнка. Его тонкие пальцы теребили мягкие пряди сынишкиных волос, доходящих уже почти до плеча. Каждая из них была ему куда более ценнее, чем всё золото в его подземельях. Что бы только не отдал, чтобы прекратить страдания малыша? Эльда так мал, слишком мал, чтобы в полной мере осознать жестокий факт того, что его любимая матушка Эллериан, никогда больше не придет к нему в покои. Он всего лишь малыш-эльф. В течение дня ему легче забыться, наслаждаясь своими обычными играми и развлекаясь с любимыми игрушками. Но призраки ночи всегда возвращались, чтобы преследовать его. Прошёл год со дня ее смерти. Год, как Трандуила буквально разорвали на части, с тех пор как он потерялся в мире грёз и уже не был уверен, станет ли когда-нибудь снова самим собой. Боль была невообразимой, не проходящей, не дававшей ему ни малейших перерывов. С постоянным ощущением пустоты внутри себя, где всего год назад его наполняла любовь. Теперь же, печаль тяготила его. Он потерял аппетит и способность грезить, имея лишь возможность отдохнуть в течение коротких часов, прежде чем услышит отчаянные крики Леголаса, возвращающие его в реальный мир. И он снова будет спешить успокоить своего ребёнка, не в силах развеять печаль, напавшую на его кроху. Его другие дети бежали из дворца. Тедион ушёл с двумя сыновьями Элронда отбивать набеги орков и о нём не было слышно уже несколько месяцев. Достигли ли они, наконец, Имладриса или продолжают преследовать того, кто натравил на них тех тварей, он не знал. Лосселен уехала в Лориэн сразу через пару недель после смерти Эллериан, где гостила у лорда Аэрдана, кузена матери. Она была единственной, кого он видел чаще, чем один раз в течение последних месяцев, но подобные случаи были редки и кратки. Его старший сын патрулировал лес, никогда тратя больше, чем один случайный вечер во Дворце раз в три недели или около того. Обычно он избегал их с отцом встречи. Насколько он знал, его старший сын сейчас находился где-то во мраке леса и не имел намерения показаться во Дворце уже в течении несколько долгих недель. Он не знал, как долго стоял с плачущим маленьким эльда на руках. Это было, как если бы он полностью потерял счет времени, бег часов которого уже не имел для него значения. Ему только было известно, что однажды его тело больше не будет достаточно сильным, чтобы держать даже своего невесомого ребенка и усталость нападёт как обычно. Он присел на кресло возле окна, сжимая в объятиях все еще плачущего Леголаса. Он не был даже уверен, когда именно его младший сын, поддавшись усталости, уснул, примостившись у него на груди. Он всё так же продолжал сидеть на одном и том же месте. И так продолжалось каждый вечер. Он никогда не выходил из детской до самого рассвета. Будучи уверенном, что кошмары ночи больше не потревожат его драгоценное дитя. После восхода солнца, после того, как золотые лучи, которые, казалось, потеряли все свое тепло и яркость, струясь каскадом сквозь витражи огромной залы, мягко поднялся с кресла и очень аккуратно опустил мирно спящего эльда на его широкую постельку. Король нежно накинул мягкое одеяльце на маленькая фигурку сына, настолько осторожно, будто опасаясь сломать своё драгоценное сокровище. И потом, в молчании, он вышел из детской в коридор, даже не потрудившись принять многочисленные поздравления, сыпавшиеся на него от своих подданных, избегая смотреть им в глаза, не в состоянии видеть в них жалость к себе. Он знал, что они взирают на него с печалью и страхом, словно он стал увядать. Но это не так, разве нет? Нет. Он не мог себе этого позволить. Он не мог допустить, чтобы его горе поглотило его. Ради Леголаса. Ради остальных своих детей и своего королевства, он не мог увянуть. Но, Валар, почему это ему так трудно?! Почему так трудно попытаться бороться, чтобы остаться в этом мире, когда, казалось, его дух хочет уйти, чтобы избежать боли, которую встречает с каждым восходом? Эльфы бессмертны и почти ничто не может погубить их кроме горя. Он слышал это много раз в своей жизни. Видел, как многие из его народа уплыли или увяли после потери супруга, не в силах пережить рану от потери, которая никогда не заживет. Связь с супругом была слишком сильна для одного из двух переплетенных духов, чтобы выжить в одиночку. И он пытался, он пытался призвав всю свою волю и упрямство, чтобы остаться в этом мире, чтобы побороть страх перед нескончаемой болью, сквозь его разбитое сердце, чтобы не обращать внимание на то, что он потерял часть себя. Но это ему плохо удавалось и заставляло злиться, когда он признавал это. Всевозможные целители опекали его своими успокоительными отварами, когда его гнев выплёскивался через край. Постоянно уставшему и измученному, ему требовалось больше времени на отдых, чем когда-либо прежде, даже. Даже не двигаясь, он чувствовал и головокружение. Его советники принимали все больше и больше его обязанностей на себя, пытаясь дать ему больше часов отдыха. Галион старался незаметно подлить отвар снотворного в вино. И не раз пытался уговорить его написать в Имладрис и попросить Лорда Элронда помочь, зная, что его большие исцеляющие способности. Но он не позволил, отказываясь признавать, что нуждается в чьей-либо помощи. Он должен был быть достаточно сильным, чтобы пережить потерю Эллериан без необходимости просить помощи Элронда. Он достиг огромного зала их с женой покоев, в которые не заходил в течение всего прошлого года, тихо закрыв за собой дверь одним рассеянным движением. Он был не в состоянии находится в них даже сейчас. В этом месте не было ничего, кроме боли, дарованной ему небесным умыслом. В последний раз, когда он был там, сокрушал всё что в ней находилось, сжав всю свою ярость в кулак. Швырял предметы, попадавшие в поля его зрения, пока силы не оставили его. И, сломленный слезами безысходности, рухнул на обломки, разбросанные по ковру. Он не позволял никому приблизиться к нему, и каждый раз, тот, кто пытался приоткрыть дверь, был вынужден уворачиваться от осколков разбитых ваз и других вещей, брошенных в него из спальни. Трандуил не позволял входить в эту залу ни слугам, ни служанкам, которые обычно убирали комнату, не позволяя прикоснуться к её вещам. Как будто отчаянно пытаясь обмануть себя, что она придет и приберётся там сама. Все оставалось на тех местах, где она оставила, будто призраки ее присутствия, забытые под тонким слоем пыли. Валар, даже постель сохранилась в том виде, ка он её оставил, когда его капитан прибежал к нему в кабинет с новостями, которых он никогда не хотел бы услышать в своей жизни. Владыка вернулся к себе и с безразличием заметил, что Галион, его верный дворецкий, уже побывал там. Всё приготовил. И его одежды аккуратно разложены для него. Большой серебряный поднос с его завтраком (еда, вкус, которой он не ощущал) уже ждет его на изящном круглом столе. Он чувствовал себя, будто в тумане, секунды, минуты, часы, стремительной процессией проносились перед его глазами. Но ничего больше не могло заинтересовать короля и не привлекало его внимания. Всё, что он делал, происходило по инерции. Он даже не стал одеваться, позволяя Галиону сделать всю работу, просто сидя неподвижно, смиренно ожидая, когда его дворецкий закончит застёгивать крючки и перламутровые пуговицы его длинной богатой мантии, причешет и уложит волосы и даже наденет все кольца на его пальцы. Его верный дворецкий не говорил ни слова, солидарный со своим королем в молчании, и он был рад этому. Трандуил едва замечает, как его дворецкий молча отходит назад, закончив свою работу, но не торопится двинуться с места, рассеянно глядя на свое отражение в длинном зеркале. Он выглядел… Королём. Не было никакого другого подходящего описания для изображения, что он увидел. Его отражение выглядело безупречно. Его длинные одежды бледно-серебристо-голубого цвета были вышиты крошечными жемчужинами и сапфирами, его длинные серебристые светлые волосы аккуратно ниспадали на плечи. Корона Мирквуда царственно возвышалась на его гордой голове, его бледное лицо, напоминало мраморное изваяние. Он выглядел, как холодная оболочка пустоты, статуя из льда, не способного отображать или чувствовать никаких эмоций, только силу и власть. — Мой господин, ваш завтрак готов, — голос Галиона вернул его в реальность. И впервые он заметил, что дворецкий тихо стоял за ним, сложив руки по швам, заставив его задаться вопросом, сколько прошло мгновений с тех пор как эльф закончил причёсывать его. И тем не менее, обеспокоенный отблеск в глазах слуги вызвали в нём новую искру ярости, когда белокурый дворецкий напомнил ему, что ему нужно поесть. Конечно, он знал, что ему нужно поесть! Даже если он давно потерял аппетит. Он был не дурак. Король поднялся со стула в полной тишине, и, возможно, немного слишком быстро. Комната вращаясь поплыла вокруг него. Трандуил почувствовал как Галион удерживает его за руку, когда он покачнулся. — Мой господин, ты в порядке? — раздался из звенящей пустоты неизбежный вопрос дворецкого, когда король позволил себе снова упасть на мягкое кресло. «Нет!» — хотелось ему взвыть. — «Нет, не все в порядке, разве это не очевидно?» И тем не менее, он кивнул головой, как он всегда делал, принимая стакан свежевыжатого апельсинового сока, что дворецкий предложил ему. — Почему бы тебе не отдохнуть некоторое время, мой господин? — предложил Галион, как он всегда теперь делал главным образом утром. Но его хозяин не хотел отдыхать. Он не хотел, чтобы его боль возвращаясь, когда его мысли не были заняты управлением государства. — Я не устал, — лгал владыка. Это было наиболее распространенной ложью, повторяющейся теперь день ото дня. — Может быть, позже. Он не дал дворецкому возможности ответить, снова поднимаясь на ноги и борясь с внезапным головокружением, наступающем при каждом усилии. И направился в приятное безмолвие своего кабинета. Важные документы ждали его решения и он проводил часы только собираясь разобрать их, тщательно изучая, как всегда, пока головная боль не начинала слепить его глаза от усталости. И это был даже ещё не полдень. Вдохнув, он неохотно отложил доклад в сторону, откинув голову на спинку высокого стула и прикрыл глаза, чтобы облегчить пульсацию в висках. Валар, он потерял Эллериан. Потерял её… и он потерял Алмареа. Трандуил почувствовал, как отчаяние завладевает им снова, но у него больше нет слез и больше нет сердца, чтобы его разбить. Где был Aлмареа? Где была его драгоценная маленькая дочь? Была ли она еще жива? Все считали, чтобы она умерла, все, казалось, ожидая, когда он, наконец, поймёт, что его дочь была действительно мертва…, но он не хотел верить. Он знал, что его надежды были, безусловно, напрасны, ибо никто не выжил, когда напали орки. Как мог ребенок уйти целым и невредимым, если никто не выжил? Но он не хотел в это поверить. Он решил не верить пока тело не было найдено, чтобы доказать обратное, его дочь была еще жива. И, Эру, как он скучал по ней. Она всего лишь младенец, даже не ребенок, едва научившийся ходить и говорить. Он хотел, снова держать ее маленькое извивающееся тело в своих руках, приласкать ее, когда она плакала, слушать её смех. Он отдал бы все — даже королевство ради этого. Звук осторожно распахнувшейся двери оторвал от раздумий и он открыл глаза. Доронор молча вошёл, неся на подносе фрукты. Король отсутствующим взглядом наблюдал за другом и советником. — Я подумал, что ты проголодался, мой господин, — сказал советник, поставив поднос на стол, прежде чем сесть на стул напротив короля. Трандуил промолчал, отвернувшись, чтобы полюбоваться на огромный балкон и чувствуя, как его друг в это время изучает его. — Как ты себя чувствуешь? — не унимался Доронор, судя по голосу советник в нём испарился и появился друг. Снова молчание. Что он может солгать другу, если он всё равно поймёт, что это ложь? И тем не менее, его друга вовсе не беспокоило его грубое молчание. — Кунир не вернулся еще? — спросил владыка, снова закрыв глаза и автоматически массируя пальцами виски. Его головная боль ухудшалась. — Нет, он не вернулся, — был почти немедленный ответ друга. — Трандуил, почему ты не даешь мне связаться с Элрондом? — Мне не нужен Элронд, — враждебным тоном огрызнулся король, чувствуя, что ему не хватало энергии возразить. И все-таки, его друг, похоже, не реагировал на его враждебность. — Трандуил, друг мой, — терпеливо продолжал Доронор. — Я знаю, что тебе должно быть очень трудно, и я знаю, что ты увядаешь. Пожалуйста, дайте мне написать в Имладрис. Ты знаешь, что Элронд имеет навыки, каких нет ни у одного из твоих целителей. — Мне не нужна помощь Элронда! — он набросился, пожалев об этом почти мгновенно. Его голова буквально разрывалась от звука его громкого крика. И все же, Доронор проигнорировал его бурную реакцию. Трандуил вздохнул, облокотившись на деревянный стол и обхватил пульсирующую голову руками. — Мне нужно… — начал он, чувствуя, что его отчаяние сейчас вырвется наружу в очередной раз и увядание только возрастёт. — Мне нужно чтобы Леголас не плакал так сильно каждую ночь. Его слова прозвучали как шепот, но молчание его друга говорило от том, что он услышан. Валар, он так устал, так устал.  — Тогда почему ты не даешь кормилицам горничным уложить его спать? Хоть одну ночь, позволь им сделать это самим. — Нет! — он не мог сделать это. Его боль добъёт его до конца звуками плача страдающего ребёнка. Он не мог просто игнорировать Леголаса, даже на одну ночь. — Трандуил, именно для этого там есть няни, — сочувственно произнёс Доронор. Пусть они сделают свою работу всего за одну ночь. Тебе не хорошо. Ты должен отдыхать. Он так кричит, зная, что ты придёшь, но пусть поймёт, что внимание отца можно привлечь не только воплями. Это замкнутый круг. Прекрати себя убивать. Трандуил вздохнул, не зная, что сказать. Его друг был прав, но это было так трудно, не бежать к своему сыну, когда слышишь эти испуганные крики. Он знал, что должен немедленно прекратить посещать Леголаса в течение нескольких месяцев. Леголас плакал много ночей, когда Эллениан умерла и он тогда плакал только, когда ему было действительно слишком больно и страшно без мамы, но теперь, теперь он кричал каждую ночь. — У меня болит голова, — все, что он оказался в состоянии сказать, его голова пульсировала болью за закрытыми глазами, боль начинала затуманивать его мысли, когда он откинул голову обратно на кресло. — Выпьешь чаю? — Да, пожалуйста. Так они молча сидели пока не пришёл целитель с отваром. — Полегчало? — его друг нарушил тишину после долгих мгновений чаепития. — Хуже, — признался он. — Отвар больше не помогает, не так ли? — Нет. Думаю, мне нужно прилечь. — Я тоже так думаю, — добавил Доронор, придерживая его, когда тот поднялся на ноги и помог ему выйти из-за резного секретера. Короля злила подобная беспомощность. Его головные боли, как правило, не проходят до конца дня. Возможно, он действительно должен рассмотреть совет своего друга и связаться с Элрондом. Он слишком стремительно увядает. Внезапный громкий звук достиг его ушей, когда они проходили мимо величественных двустворчатых дверей, которые вели в забытые покои его супруги. Он остановился и резко повернулся в сторону их с женой спальни. Что это было? Кто был внутри? Осмелившегося войти в это священное для короля место, где вещи Эллериан все еще оставались нетронутыми? Он запретил туда входить! Взорвавшись, он распахнул двери, бросаясь в богатую комнату, куда не входил почти год. И тут, он почувствовал как дыхание его остановилось. Глаза широко распахнулись и он почувствовал себя раненным в самое сердце острым кинжалом и закопанным глубоко-глубоко в землю. Его младший эльда, застигнутый врасплох отцом, испуганно смотрел на него невинными глазами. Он приподнял свои маленькие бледные руки, как будто все еще держа объект, который только что выскользнул из них. Но взгляд короля не был сосредоточен на Леголасе. Он сразу приметил куски разбитого кристалла, разбросанные по полу под слоем пыли среди сотен сапфиров, изумрудов и рубинов. И он вдруг не смог дышать, не в состоянии контролировать себя. Не имея сил и сознавая, что последние крохи жизненных сил, теплившихся в его сердце внезапно рушатся, разбитые и разорванные, как эти кристаллы, сверкающие по всему мраморному полу. Он сразу узнал предмет… или то, что осталось от его славного великолепия. Это была шишка, шишка-кристалл, как оправа для драгоценностей, тот самый, что он дарил Эллериан на их самый первый праздник Зимнего Солнцестояния, когда они встречали его ночью и он просил её стать своей королевой. И не мог отвести взгляд от осколков бесформенной вещицы. И он не знал, почему ему так больно, почему он чувствовал свою потерю снова и снова, почему боль внезапно возвращалась все ожесточеннее, придавив его, мучая яростью, как единственным выходом своему отчаянию, его страданиям, его горю. — Леголас! — взорвался он, набрасываясь на своего сына, чего он никогда не позволял себе раньше. Его грудь болезненно сжималась, когда он смотрел на разбитый кристалл, тускло сверкающий в золотистых лучах солнца. — Посмотрите на то, что ты сделал! Валар, это так больно. Он почти бессознательно протянул руку, чтобы прикоснуться к ноющей груди, будто ожидая ощутить там зияющую рану. Маленький ребенок остался неподвижен, широко раскрытые глаза по-прежнему смотрели на отца испуганно и прискорбно. Это был несчастный случай. Трандуил знал, что его сын не хотел причинить вреда, но вред был причинён, и теперь он не мог закрыть на это газа. Он чувствовал себя в отчаянии, тело болело, в голове стучало и он был просто исчерпан. Почему его сын не смог остаться в стороне от этой комнаты?  — Я просил тебя не приходить сюда в тысячу раз! Трандуил опустился на колени, чтобы быть на уровне глаз малыша, хватаясь за маленькие запястья и заставляя эти печальные голубые глаза посмотреть на него. Слезы катились по румяным щёчкам сына. Он едва мог дышать, плотный комок сформировался в горле. — Почему ты не делаешь то, что я прошу, Леголас?! Сколько я должен говорить тебе, не трогать эти вещи, чтобы ты, наконец, услышал меня?! Теперь посмотрим на то, что ты сделал! Ребенок уже открыто рыдал. Король внезапно почувствовал, что его собственные глаза застилают слёзы. Его отчаяние было слишком велико, его боль возрастала, и он знал, что он наконец-то добрался до своего предела. Эльда молчал, крупные слезы спадали с его покрасневших щёчек, когда он продолжал рыдать и всхлипывать и король в раздражении отпустил крошечные запястья. Он ещё раз бросил взгляд на разбросанные осколки его памяти на мраморном полу. Он начал поднимать их, сам не понимая зачем. Их уже невозможно склеить. И все же это больно, увидеть эти осколки лежащими на полу. Он даже не чувствовал ни малейшей боли от их острых краёв, когда осколки впивались в его ладони и пальцы, сжимавшие их. Леголаса громко всхлипывал и перешёл на горесные рыдания, отчего головная боль короля только усилилась. Его череп буквально трещал пополам от этого плача. — Леголас! Ради Эру перестань плакать! — не сдержавшись, отец влепил малышу подзатыльник. И тут же пожалел об этом, ибо вопли стали невыносимыми. — Иди в свою комнату! — Леголас? Почему бы тебе не пойти со мной? — услышал владыка нежный голос Доронора и увёл малыша за собой. Король молчаливым взглядом проводил их. — Почему бы нам не пойти на кухню и не посмотреть там какие-нибудь сладости? Ну, ваш папа очень устал, давайте дадим ему отдохнуть некоторое время. Голова владыки собиралась взорваться, но он видел сквозь пелену боли, как малыш кивает его другу и был безмерно благодарен тому за помощь. Ноги Трандуила подкосились и он вынужден был опуститься на пол. Всё вокруг закружилось в его голове в очередной раз и король почувствовал приступ тошноты. И все же он не мог оторвать взор от разбитых хрустальных осколков на полу. Кристалл не подлежал ремонту, как бы он не старался оживить вещицу сжимаю острые её кусочки в ладони и перемешав из со своей кровью. Это украшение интерьера было дорого ему памятью супруги. На мгновение Он закрыл глаза, глубоко дыша, чтобы попытаться успокоиться. Эта комната. Он не был в ней почти год, и все же вспышка боли, пустоты, горя — его привычное окружение оставались свежи, как будто это было только вчера. Ничего не изменилось. Бледно-золотистый свет заливал мраморный пол, как обычно. Только, теперь его отражение заглушалось толстым слоем пыли. Опавшие листья перекатывались на сквозняке балкона, устилая его красновато-оранжевым ковром. Некому было смести их. Кровать, их резное ложе, оставалась нетронутой. Он не мог смотреть на всё это не услышав родной голос милой сердцу супруги. Вот-вот она войдёт и счастливо засмеётся, подшучивая над неуклюжестью своего возлюбленного верзилы, как она наедине позволяла себе подтрунить над мужем. Но она не входила, воспоминания о ней живой неумолимо затухали, расплываясь в заражавшей душу тоске. Его подарок был разбит и, тем не менее, он все еще был здесь, он не умер, хоть и разрушен. Он не забыл Эллериан и боль от ее потери не заставит его исчезнуть. Ничего в нём не изменилось, так же, как и в этой забытой огромной комнате. Слезы сорвались с тёмных ресниц короля, хотя он думал, что ему уже нечем плакать. И он вцепился в свою одежду на груди, ставшей внезапно очень тесной. Эллериан не вернётся к нему, но он жив и будет бороться, чтобы остаться в этом мире ради её памяти. Он так решил, а он король и должен держать слово. Утерев рукавом струящиеся слезы, он взглянул на осколки кристалла в тысячный раз, вспоминая очень важный урок, который, казалось, уже давно забыл. Это дорогое украшение ничего более, как красивая вещица. Он никогда не забудет Эллериан, независимо останется ли о ней память в виде её излюбленных предметов или все они исчезнут, как это произошло с её истерзанным телом. Воспоминания о жене всегда будут с ним. Как бы болезненно они на нём не отражались. Он только запрёт их в дальнем уголке сердца и никому не позволит туда проникнуть. Ни кому, даже собственным детям. Леголас, разбив памятный предмет, сам того не сознавая, напомнил отцу о бренности всего имеющего форму и о бессмертии души. Трандуил поднялся, отбросил окровавленные осколки в сторону. стряхнул с ладошки свернувшуюся кровь от порезов и собирался уже выйти из покоев, как услышал шаги своего близкого друга и советника. — Как там Леголас? — прошептал он, стыдясь взглянуть в глаза товарища. И этот его шопот заставил его сморщиться от оглушительной боли в висках. Валар, он на самом деле совсем плох. — Играет в детской. — Отлично, — все, что он мог ответить. — Тут нужно прибраться. Король мгновение раздумывал и произнёс: — Пришли кого-нибудь убрать здесь всё. Драгоценные камни поместите в казну, они могут быть использованы в дальнейшем, и осколки кристалла пусть выбросят. — Да, мой господин, — Доронор не подал вида, что обрадован неожиданному решению друга. — Твоя комната подготовлена к отдыху. Если хочешь я проведу тебя к ней? — Нет, — голова короля кружилась при малейшем движении, но он старался держаться бодро. — Я туда больше не вернусь. Вечером я останусь здесь. Прикажи перестелить постель и перенести мои вещи в мои апартаменты. Ему было больно называть апартаменты своими, а не их с супругой. — Немедленно передам твоё указание, — обрадованно спохватился Доронор и сразу же направился к выходу исполнять указание короля. — И, Доронор… — окликнул владыка. — Пожалуйста, свяжись с Элрондом. Я нуждаюсь в его целебных навыках. Его друг ничего не сказал на этот раз лишь кивнув ему в ответ. Трандуил остался, привалившись к изящному комоду, от поглощающего его чувства утомления. Первым делом он решил пойти к своему любимому сыночку, после того, как отдохнёт и его головная боль позволит ему передвигаться. Он хотел извиниться за внезапную вспышку гнева. Потом раздаст вещи и драгоценности супруги подданным. Пусть послужат кому-то и принесут радость. *** Леголас оттолкнулся и полетел. Ветер хлестал его по лицу светло-русыми прядями волос, когда в долгом прыжке юный эльда рассекал насыщенный ароматами леса воздух. Деревья в диком хороводе кружились вокруг него, а маленький Леголас вцепившись в подвешенную за сук крепкую верёвку наслаждался процессом падения. Он как тонкая изящная стрела, выпущенная на волю лёгкой рукой из плена тетивы стремилась наперекор ветру. Принц с визгом перебирал в воздухе своими маленькими ножками. Отпустив верёвку, маленький эльда свободно парил в воздухе ещё долю секунды, прежде чем плюхнуться на высокую гору опавших листьев, наслаждаясь недовольным шелестом возмущённо разлетевшихся в воздухе лоскутков одежд самой природы. Это было лучшее развлечение в Арде! Менее чем через секунду, ещё кто-то нарушил невозмутимость лиственной кучки, упав рядом с принцем и беспомощно ковыряясь где-то на её дне. Леголас испустил веселый визг, раздвигая листья в стороны от лица своей маленькой ручкой и вскочил на ноги, споткнувшись о своего приятеля. Со звонким смехом этот второй попытался уползти от маленького преследователя. — Давай снова полетаем! — восторженно вопил молодой принц, наблюдая за вынырнувшей ему навстречу маленькой детской головкой из кучи опавших листьев. Он несколько хаотично выгребал своей маленькой ручонкой листья из её длинных пепельных волос. Большие зеленовато-карие глаза смотрели на него с выражением такого же восторга. Схватив её за руку, эльда выдернул подругу и не давая удержать равновесие поволок в сторону «тарзанки». Оба громко хохотали и резвились, стараясь опередить друг друга и первым занять почётное место на ней. — Принц Леголас, будте с ней нежнее. Вы не должны забывать, что она Леди, мой юный Лорд, — мягко предупредила его няня и он боролся с желанием показать ей язык. Его ада всегда учил не вести себя грубо со взрослыми и слушаться его во всём. Однако папины уроки малышу иногда казались занудными глупостями. Она была не Леди! Она была просто Инделин! Тем не менее, он послушно кивнул своей маленькой головкой. — Да, Сидхелл! — ответил он и потащил подружку за собой менее торопливо, позволяя ей попытаться догнать его в то время, как она старалась не запутаться в подоле своего длинного зелёного платья. Хотя она была не Леди, его ада учил сына быть внимательным и галантным с девушками, и Инделин был все-таки девушка. Это было единственное самое скучное в ней. Она любила играть с куклами! Что может быть интересного в куклах?! — Догоняй Инделин! — нетерпеливо взывал маленький обормот. Когда они достигли ветки с верёвкой он первый схватил верёвку. Инделин подбежала через секунду и тоже схватилась за верёвку чуть выше чем он. Вместе дети раскрутили «тарзанку», настолько сильно, насколько позволяли им это их маленькие ножки. — Быстрее! — услышал он призыв подружки в перерывах между весёлым смехом и он помчался насколько хватило прыти. Инделин испустила радостный крик, когда её ножки взмыли над землёй. Верёвка подняла их настолько высоко, что они снова почувствовали себя птицами. Это было так увлекательно! Инделин на этот раз сорвалась с верёвки первая, а он внимательно следил за всплеском золотых брызг из опавшей кучи жухлой листвы, не в силах сдержать свой восторг криками. — Снова, давай снова! — его подружка хлопала в ладошки. А в её, казавшихся теперь разноцветными, волосах беспорядочно торчали листочки ясеня. Ее большие глаза сияли от счастья, девочка широко улыбалась. Он выскочил из кучи на ноги, будучи чуть выше подружки, не дал ей времени на раздумья и снова потянул к верёвке. И снова Инделин пыталась не грохнуться, стараясь не отставать от него, путаясь в своём злополучном платье. — Леди Инделин, подойдите сюда, — няня девочки позвала воспитанницу. Леголас в лёгкой усмешке попытался скрыть раздражение. Эллет с извиняющейся улыбкой послушно побежала туда, где на мягкой траве сидела её няня. Леголас последовал её примеру и устало упал на колени Сидхелл, наблюдая за тем, как воспитательница Инделин тщательно привязывала шелковый кушак вокруг талии платье его подруги в аккуратный бант. Тьфу! Почему она должна носить платье?! Разве не лучше было для нее носить тунику и удобные штаны такие же, как у него? В них должно быть намного комфортнее играть. Он повернул головку в стороны, нетерпеливо извиваясь на коленях няни, желая поторопить няню Инделин поспешить, чтобы они могли продолжать резвиться. Скучая осмотрев сад, он вдруг заметил на дальнем главном внутреннем дворе их Дворца нечто, завладевшее всем его вниманием. Пухлые губы ребёнка вмиг изогнулись в широкой ухмылке. Почти мгновенно он вспрыгнул на свои маленькие ножки, когда его взгляд упал на знакомую фигуру, спешившегося с лошади и направляющегося ко входу во Дворец. — Арахаэлон вернулся! — воскликнул Леголас, подпрыгивая вверх и вниз. Его брат вернулся! Они не виделись так давно! Прилив энергии захлестнула его маленькое тело и эльда пытался нетерпеливо заставить побыстрее няню подняться и последовать за ним. — Брат вернулся! Давай же, вставай! Я хочу к нему поскорей! Сидхелл слабо усмехнувшись, подхватила малыша на руки. Ведь так намного быстрее достигнуть Дворца. Малыш едва сдерживался, чтобы не спрыгнуть в нетерпении озираясь по сторонам, когда они вошли внутрь помещения. Он так давно не видел брата! Ведь он не оставался во дворце более чем на один день в течение года? Оказавшись внутри здания, эльда выскользнул из цепких рук няни и пустился бегом по гулким коридорам. Он старался избегать столкновений, уворачиваясь от высоких эльфов, одетых в элегантные длинные одежды. Однако и они старались расступится перед принцем, чтобы бы пропустить его. О, его ада был бы недоволен, если бы увидел, как он бежал по извилистым коридорам и винтовым лестницам, но сорванцу так хотелось встретиться с братом! Разве мог кто-то ему в этом помешать? Он бросился бежать сквозь многочисленные арочные залы, звук от его ступней, касавшихся мраморного пола внезапно затих, ибо малыш достиг своей цели, почти врезавшись в закрытые высокие двери. Широкая улыбка украшала курносое личико, когда руками он пытался дотянуться до золотой дверной ручки, слишком высоко расположенной для него. Все здесь было немного слишком высоким для него. Наконец, встав на цыпочки и протянув обе руки, он повернул её и толкнул деревянную дверь. Леголас проскользнул внутрь комнаты, снова обеими ручонками толкая дверь, чтобы закрыть и бросились внутрь знакомой комнаты брата, сразу же направляясь в сторону чрезмерно большой кровати. Маленький эльда остановился, молча рассматривая своими большими голубыми глазами элегантное и безупречно-аккуратное убранство комнаты своего старшего брата. Леголас опередил его как и ожидал! Он оказался там первый! Прыская от смеха, он быстро зажал рот рукой. А что если Арахаэлон слышал его! Нет, он должен был удивить брата! Ему нужно молчать. Подпрыгнув, молодой принц Лихолесья смог взобраться на слишком высокую кровать, быстро пробравшись между подушками и одеялами, натянул на голову тяжелую лебяжью перину над головой. Арахаэлон никогда не найдёт его там! Его маленькие острые ушки уловили слабый звук приближающихся шагов за пределами большого коридора. И малыш заставил себя замереть на месте. Арахаэлон был здесь! Наконец, он услышал, как дверь медленно отворяется и его брат переступил порог комнаты, но вместо того чтобы направиться к кровати, легкими шагами удалился в противоположном направлении, в ту сторону, где, как он знал, стоял большой круглый стол с несколькими стульями. Слабый звук от падения чего-то мягкого, такого как, как одежда — плащ? Эльда буквально мог представить, как он повис на спинке стула и он хихикнул сквозь сомкнутые губы. Арахаэлон не знал, что он здесь! Какой дурак! Его ладошки снова взлетели, чтобы прикрыть рот. Он должен был быть тихим и не должен выдать себя с головой. Легкие шаги направились в сторону кровати. Леголас застыл на своем месте, прижимая пальчики к губам так крепко, как только мог, чтобы не расхохотаться. Ой, какой сюрприз он приготовил братцу! — Как же я устал, — голос Арахаэлона эхом прокатился по огромной комнате, когда Леголас боролся еще одним приступом смеха. — Кровать выглядит так комфортно. Думаю, я мгновенно забудусь в грёзах. Леголас едва успел расслышать то, что его брат только что сказал, прежде чем тот навалился на него всем своим весом на него так, что маленький эльда вскрикнул от удивления. Не желая быть раздавленным среди многочисленных подушек и одеял под тяжёлым телом своего брата. Он повернулся, пытаясь освободиться из-подпресса, теперь уже расхохотавшись во весь голос. — Эта подушка двигается! Почему эта подушка двигается? Это странно! — Арахаэлон не знал, что это был он! Он думал, что ползёт подушка! Глупый Арахаэлон! — Подушка смеётся надо мной?! Одним быстрым движением, перина была сорвана над проказником, он вскрикнул от удивления, когда лишился своего укрытия. — Бу! — выкрикнул младший, когда его брат одним движением своих сильных рук брат схватил его и бросил себе на колени. — О! Но это Леголас! — казалось безмерно удивившись, воскликнул его старший брат. Малыш мгновенно повис на шее брата, плотно фиксируя свои ручонки вокруг его затылка и крепко прижавшись лицом в его длинные светло-русые волосы. — Ты испугался! — заливался серебристым смехом ребёнок, заглядывая в ярко-зеленые глаза своего брата, широко улыбающегося ему в ответ. Он хотел быть похожим на своего брата, когда станет старше. Aрахаэлон был настолько мудрым и храбрым! И он сражается в лесу с опасными пауками и орками со своим мечом. — Надеюсь когда-нибудь привыкну к твоим шалостям. Арахаэлон нежно трепал шелковистые волосы своего маленького брата. И подняв вопросительно бровь, вытащил коричневый сухой лист, запутавшийся в спадающие косы Леголаса. — В каком месте Арды ты нацеплял столько листьев, малыш? Леголас отстранился, но не смог избежать заботливых рук брата, который продолжал вытягивать сухие листья из волос и приклеивать к его рубашке. Брат схватил плутишку за его маленькую лодыжку и с ужасом обнаружил на ноге, приподнятой в воздух, заляпанный грязью сапожок. — Леголас! Ты залез в постель не сняв обувь?! Ой-ой. Он забыл снять сапоги. Большие голубые глаза расширились от удивления, торопливо осматривая пространство вокруг себя, чтобы убедиться, что шелковые белые простыни действительно были испачканы. — Мне так жаль, — извинился малыш, робко поднимая взгляд на старшего брата и с облегчением обнаружил, что он не сердился. Наследный принц покачал головой, усмехнувшись, прежде чем усадить братишку себе на колени. — Все в порядке, лишь немного листьев. Я попрошу сменить постель. Так чем ты занимался в Арде? Что такой чумазый? — Играл на улице с Инделин, — ответил маленький эльф, крепко прижимаясь к крепкому телу брата и чувствуя себя в безопасности. — Инделин? Твоей новой подружкой? — подтрунил брат, продолжая выбирать их спутанных волос листочки и веточки. А младший пытался увильнуть, извиваясь в попытке освободить себя. — Аха! — кивнул Леголас, поворачиваясь лицом к своему брату, чтобы встретиться с изумрудными глазами, поддразнивавшими его, и ухмылку на лице взрослого эльфа. — Она твоя дама? — Эу! — воскликнул мальчуган, громко рассмеявшись. Какая нелепица то, что брат подумал о них с Инделин. — Это отвратительно! Старший брат рассмеялся вместе с ним, продолжая насмешливо наблюдать за пострелёнком и щёкоча своими тонкими пальцами надрывающийся от хохота живот Леголаса.  — О, так и есть, она твоя дама сердца, — продолжал дразнить брат, а Леголас визжал от щекотки, не имея возможности вырваться и убежать. — Нет! пожалуйста! Стоп! Стоооооооп! — кричал малыш пока брат не прекратил. — Aрахаэлон? — прощебетал он когда они оба утихомирились в большом элегантном зале. Леголас откинулся спиной к, уткнувшемуся в его макушку подбородком, брату. — Да?  — Ты вернулся насовсем? — маленький эдьда спросил, почти умоляющим голосом. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть его брат ответит «да». Он не хотел, расставаться с ним. Как всегда делал… по крайней мере, в течение прошлого года… когда его нана покинула его. А потом ему пришлось ждать несколько недель, чтобы увидеться с ним едва лишь на один день, прежде чем он снова ушел! — Пожалуйста, не оставляй меня снова. — Мне очень жаль, малыш, но я должен уйти, — его маленькое сердце упало, когда он услышал ответ его брата и он сердито скрестил маленькие ручки на груди. — Ты всегда уходишь, — жаловался Леголас, получая в ответ лишь печальную улыбку. — Я скоро вернусь. — Обещаешь? — Обещаю, — Леголас слабо улыбнулся. Aрахаэлон всегда держал свои обещания, он знал это. И тем не менее, он все еще не хотел отпускать брата. — Порисуй со мной? — он снова резко повернулся, забыв печальную новость и стремясь использовать каждое мгновение, проведённое с братом, прежде чем тот снова покинет его. — Нет, Леголас. Я сейчас не в настроении ваять картины, — Брат встал, подбросил его в воздухе над собой пару раз и осторожно поставил на пол. Леголас надулся, закинув голову назад, чтобы иметь возможность смотреть на высокого эльфа. Ведь брат так любил живопись. Рисовал такие красивые картинки. Почему же он больше не хочет рисовать с ним? — Пожалуйста, — настаивал малыш хватая брата за колени. — Ты можешь взять мои краски. Пожалуйста, скажи да. С Сидхел не интересно, а папа ужасно рисует. У него всё такое серо-коричневое, даже река, представляешь? — Тебе удалось заставить отца рисовать? — удивился старший сын короля и малыш кивнул, умоляюще глядя на брата. — А ты не хочешь? Пожалуйста? — Может быть, в другой раз, — отказался эльф. — Леголас, ты знаешь, где ада?  — Отдыхает в постели, — ребёнок ответил как ни в чем не бывало, на самом деле не понимая, почему Aрахаэлон вдруг посмотрел так удивленно и обеспокоенно. — Отдыхает? В этот час? — Да. Он сейчас грезит, — малыш не мог понять, почему брат так обеспокоен? Его детский разум не мог понять, почему нельзя прилечь в постель в обед? Леголас приметил, что ада постоянно в непонятной полудрёме. Глубокие изумрудные глаза его брата пронзили его и породили в ребёнке такое же беспокойство. — Каждый день, — честно ответил Леголас. И не успел он сказать, как брат стремительно направился к двери. — Это плохо? Aрахаэлон повернулся на каблуках, одарив его ободряющей улыбкой, в которую Леголас не очень-то и поверил. — Нет, малыш. Тебе не о чем беспокоиться. И вышел из комнаты, оставив дверь открытой. Леголас постоял, пытаясь понять, что произошло в его маленьком сознании, а затем, поспешил за своим братом, не желая остаться позади. Его маленькие ножки поспешно стучали по мраморному полу, а взгляд устремился за высокой фигурой брата впереди, который, похоже направлялся в покои их отца. Хотел ли он побеспокоить его? Но ада отдыхает. Лорд Дoрoнoр сказал ему, что его ада очень устал и ему нужен покой. Он собирался догнать брата, когда большие двустворчатые двери распахнулись и к ним вышел целитель. Леголас прижался за одной из тысяч древовидных колонн, которые поддерживали дворцовый свод. Он боялся быть обвинённым в том, что побеспокоил отца. — Ваше Высочество, — темноволосый эльф приветствовал его брата с почтительным поклоном, несмотря на то, что он, кажется, был немного удивлён встрече с ним. — Что с ним…? — Aрхаэлон не закончил, озвучивая свой вопрос, но целитель понял, о чём его собирались спросить. — Я опасаюсь за него, мой Господь, — голос целителя звучал грустно, и снова Леголас не мог понять, почему. — Мы пытаемся сделать все возможное, и он борется тоже, но ему не становится лучше. — Настолько всё плохо? — целитель в ответ лишь молча кивнул. — Как долго это продолжалось? Леголасу вдруг стало страшно. Что не так с его отцом? — Уже год, мой Господь, — целитель ответил таким же приглушенным голосом, каким к нему обращался принц. — Страшная мигрень беспокоит владыку. Ни один отвар уже не помогает. — Я… — запнулся принц, он никогда не заикался. Он всегда говорил уверенно. — Я не знал. — Он знает, ваше высочество, — успокоил его целитель. — Лорд Элронд должен быть здесь в течение предстоящей недели. Думаю он может помочь остановить увядание. — Лорд Элронд? Он может не успеть? — голос брата срывался и беспокойство маленького Леголаса усиливалось. — Он грезит? — спросил кронпринц неуверенным голосом, на мгновение повернув голову в сторону дверей, возвышавшихся до потолка. — Нет, господин мой, его головная боль не позволяет ему. Леголас увидел как брат потянулся к дверной ручке, собираясь войти в покои своих родителей, но не решился и опустил глаза. Леголас, по-прежнему прячась за колонной проследил за тем, куда поспешил удалиться брат. Его любопытство заставило последовать за принцем и выбежать из своего укрытия. Он схватил брата за ногу. Арахаэлон приостановился в недоумении глядя на малыша. — Прятался и подслушивал, маленький разбойник? — подхватив на руки, он понёс его с собой. — Ты не должен тут бегать без присмотра. — Что-то случилось с адой? — обнимая брата за шею и положив ему голову на плечо, спросил ребёнок. — Он собирается оставить меня так же, как нана? — Нет, Леголас. С ним всё хорошо. Не волнуйся, пробормотал принц, но Леголас понял его неуверенность в своих словах. — Он просто отдыхает, потому что устал. Малыш кивнул головой, но брат поцеловал его в лобик и приподняв пальцами подбородок, заглянув в бирюзовые глаза, предложил поиграть с ним. — В самом деле? — его глазки загорелись озорным блеском. — Да. Мы можем играть во все, что ты захочешь. — старший брат засмеялся и поставил его на пол. Как только Леголас оказался на мраморном полу, он тотчас пустился со всех ног в детскую, где ждали его игрушки. Он слышал за собой шаги брата и не мог сдержать волнение. Даже если он покинет утром дворец снова, как он теперь всегда делал, малыш рассчитывал играть с ним весь день. Они вместе провели всю вторую половину дня, весело строя из кубиков высокие замки и пристани с самодельными парусниками, пока Леголас не утомился и не уснул прямо на полу. Не долго сопротивляясь, ребёнок позволил брату уложить его в постель. Однако это продолжалось не долго. Холодный ужас одиночества пронзил маленькое сердце как шипом. Он натягивал одеяльце к подбородку в панике ища спасения в объятиях матери. Но нигде её не находил. Снова и снова один и тот же кошмар. Леголас почувствовал как навернулись слёзы на глазах и скатились по щекам, когда он пытался подавить рыдания. Ветер выл на террасе снаружи как дикое животное. Но мамы нет и она не придёт…больше никогда. И он не сдержавшись, закричал: — Наннннаааа! Наконец, услышав как отворилась дверь, он ощутил присутствие кого-то родного. Ада. Он возьмёт его на руки и ему не будет больше так страшно. Ада укачает его, споёт колыбельную, что пела нана. Но руки, поднимающие его к постели не были такими же сильными как у отца и малыш испугался. — Ш-ш-ш-ш, Леголас, не плачь, — это был голос старшего брата. — Что скажешь, если я прилягу тут с тобой? Ада нуждается в отдыхе. А я тебе расскажу одну историю о моих приключениях. Договорились? Леголас кивнул, ухватившись за ночную тунику брата, продолжая громко всхлипывать. — Я не уйду, малыш, — наследный принц уложил его в мягкую перину и улёгся рядом с ним. — Но только сегодня, хорошо? Ребёнок снова кивнул в ответ: — B… бушель… но… Я… напугался, — заикался малыш от нахлынувших слёз. — Я знаю, листочек, — успокоил его брат. — Но если ты снова испугаешься, обещай, что просто придёшь ко мне и не станешь кричать. А я с удовольствием посижу с тобой, пока твои страхи не испарятся. Таким образом, ада сможет тоже отдохнуть и поправиться. Обещаешь? Леголас снова кивнул головой, внимательно прислушиваясь к тому, что сказал ему брат. Да, он хотел бы так попробовать. Будет страшно, но он попытается. Арахаэлон не кричит по ночам, потому что он был храбрым и взрослым эльфом. Он тоже станет таким же. — Ты не уйдёшь завтра? — вспомнил маленький эльда о том, что брат имел обыкновение покидать его надолго. — Не уйду, мой хороший. По крайней мере, не в ближайшие несколько лет.