Катализатор

Стайлз старался не думать о том, что происходило между ним и Лидией, потому что, чем глубже он копал, тем страшнее ему становилось. Он не узнавал их. Он не знал, кто этот сдавший парень, смотрящий на него больными, воспаленными глазами из запотевшего зеркала. Он не знал, кто эта курящая крепкие сигареты и пропахшая никотином девушка, терпеливо ждущая его в кровати. Подавляя внутреннюю дрожь и растущий в груди протест, Стайлз закрыл глаза, до онемения сжимая пальцы на крае холодной раковины, глубоко дышал, считая до десяти, успокаивая вегетативную нервную систему и себя, загладил назад влажные волосы и вышел из ванной комнаты. - Не спросишь ни о чем? - невзначай обронила Лидия, с распущенными волосам, встрепанными на затылке, голая, с пепельницей-блюдцем на животе и зажатой между пальцев белой сигаретой. У нее был тремор, который невозможно скрыть. У Стайлза он тоже был, но он худо-бедно прятал его, особенно от отца. - А должен? - задал встречный вопрос Стайлз, заваливаясь рядом на смятые простыни. - Ладно, - Лидия поглядывала на него украдкой, но лицо Стайлза ничего не выражало: он лежал рядом, сложив руки на впалом животе, и отрешенно пялился в серый потолок, пересеченный полосами света от уличного фонаря. Она не знала, о чем он думал, когда вот так выпадал из реальности и превращался в кого-то, очень похожего на мертвеца. Глаза становились тусклые, стеклянные, бездушные, уголки бескровных губ болезненно опускались вниз, кончики пальцев были искусаны в мясо. Он вроде старался дышать, но выходило у него через раз. - Ну раз не спросишь, я сама скажу. Это был Дерек. Стайлз вздрогнул, как от удара, вскинулся, уставился на нее полными ярости и боли глазами, он стиснул челюсти, сжал кулаки, еле сдерживаясь от желания отодрать ее за волосы, потому что девчонок бить нельзя, даже если очень хочется, и Лидия бездушно усмехалась ему прямо в лицо. Он не нашелся, что сказать - не мог выбрать хотя бы несколько звучных слов из того бешеного потока брани, бесновавшегося в его готовой разлететься вдребезги голове. Он вскочил с кровати, запутавшись в ногах и едва не упав, и заметался по комнате, как раненый, загнанный зверь, он искал выход, но знал уже, что не найдет. Ему не спастись. Выпущенная Лидией пуля с каждой секундой тяжелела в сердце, захлебывающемся собственной кровью, и он задыхался, когда воздух вокруг него исчез. - Стайлз, - позвала его Лидия, но он слышал ее голос будто издалека, будто не взаправду. Он схватился за голову, потянул за волосы, бормоча «нет, нет, нет» под нос, он вел себя неправильно, не так, как нужно, и вся его актерская игра, взращенная годами бравада полетела ко всем чертям, маска оказалась сорвана, а внутри - булькающее гнилью умерших надежд развороченное нутро. - Стайлз, - настойчивее потребовала его внимания Лидия, и он затравленно посмотрел на свою мучительницу, - иди ко мне. - Ты издеваешься?! - он захотел закричать, но из его спазматически сжатого горла вырвался лишь жалкий сип. - Чего ты добиваешься?! Зачем ты вообще это делаешь, Лидия?! Зачем?! - Я хочу помочь, - упрямо повторила Лидия, потушила бычок о тарелку, поставила ее на прикроватную тумбу и села. - Ты больная, - Стайлз неверяще покачал головой, не понимая, как не замечал этого раньше. Он был так ослеплен, восхищен, порабощен своей рыжеволосой богиней, что, кажется, успел пропустить тот момент, когда она превратилась в дьяволицу. - Мы все больные. Другой вопрос, есть ли лекарство от наших болезней. От твоей - есть, - Лидия хмыкнула, откинулась назад, томно прикрывая глаза, эротично медленно согнула длинные, стройные ноги в коленях и бесстыже развела их в стороны, открываясь перед ним. Стайлз замер. Он смотрел. И видел темные наливающиеся синяки на ее бедрах - следы чужих, его, пальцев; видел свежий сочный засос на левой стороне шеи - отпечаток чужих, его, зубов. Его затрясло от ожидаемых и обоснованных ярости и гнева, но так же и кое-чего еще, чему он боится дать имя. Ревности. Стайлз не знал, зачем он это делает. Зачем поддался этой откровенной провокации, набросившись на только и ждущую этого девушку, и впился в ее шею - с правой стороны, оставляя на нежной коже свою метку, симметрично той, что уже есть. Лидия сладко застонала под ним, впитывая каждую каплю его отравляющих, безудержных эмоций, крепко обхватила ногами его бедра, поймав в капкан своих объятий. Она позволила Стайлзу испортить идеальность своей белой фарфоровой кожи, оставить новые гематомы на бедрах - как сообщение тому, кто увидит их следующим. И реакция Дерека оказалась предсказуемой. Он с самого начала знал, чей запах учуял на Лидии - этот запах звучал так ярко, будто Лидия - это он, и пускай все это лишь самообман, Дерек все равно на него велся. У него не было выбора - либо так, либо попросту никак. И его выбор был очевиден. Если бы не запах, он бы никогда не позволил себе ничего подобного с какой-то девчонкой, но все его жизненные непреложные, нерушимые принципы летели волку под хвост, когда дело касалось одного конкретного мальчишки. Лидия не обманывалась ни на чей счет: ни свой, ни Стайлза, ни тем более Дерека. Ее, пожалуй, даже не удивило бы, если бы в какой-то момент кто-то из парней простонал бы вместо ее имени имя другого. Она - пока их единственная возможность быть вместе, и Стайлз неосознанно, а Дерек целенаправленно ей пользуется. Ей - возможностью и - Лидией. Она не была конченой или альтруисткой, и тем более шлюхой. Просто она тоже была больна и, кажется, смертельно. Она была в плену неизлечимой усталости, которая насквозь пронзала ее, как пойманную бабочку, острыми булавками апатии. Ей ничего не хотелось - и никого. Ее страшила сама мысль о каких-либо новых отношениях, потому что ее более чем устраивало их отсутствие. Искать кого-то, влюблять в себя, заставлять страдать - для нее это слишком. Ей было проще, легче, удобнее со Стайлзом, который любил Дерека, и с Дереком, который любил Стайлза, и они оба совершенно точно ничего не испытывали к ней, кроме непреодолимого физического влечения - друг к другу. Они с самого начала приняли правила ее игры, знали, что делают и с кем делают - Лидия ничего, абсолютно ничего от них не скрывала. Шептала дрожащему Стайлзу на ухо, как Дерек грубо брал ее на барной стойке, а потом - у стены, и это был запрещенный прием, удар ниже пояса, за который она сразу же получала свое наказание - намотанные на кулак волосы и впивающиеся в бедра худые, жесткие пальцы; сохраняла для Дерека запах и вкус Стайлза на себе и - в себе. Ей даже ничего не нужно было говорить, оборотень все понимал и так. И, пожалуй, он был единственным, кто понимал, почему Лидия так поступает. Она была благодарна ему за то, что он ничего ей не говорил. Но в какой-то момент их игра перестала быть игрой, она стала неотъемлемой частью их жизни. Они обманывались, но привыкали. Пытались убедить себя, но проигрывали. В итоге неизбежно наступило время, когда молчать не осталось сил, и первым сорвался Стайлз: - Я так больше не могу, - прошептал он, сгорбившись сидя на крае кровати, спрятав лицо в ладонях. Лидия придвинулась к нему, прижалась сзади, к горячей исполосованной ее ногтями спине, прикрыла глаза, просовывая руки к животу, обхватывая Стайлза за него. Ей было тепло, хорошо и уютно рядом с ним, с ним рядом она отдыхала - от себя, от жизни, от внешнего мира. - Когда начинаю думать, меня это просто с ума сводит, блять, Лидия, я словно с ума схожу. Что мы творим? Что я творю?! - Если я скажу, - прошептала Лидия, прижимаясь горячими сухими губами к острой, выступающей лопатке, украшенной тремя родинками, которые она по очереди поцеловала, - что он тоже сходит с ума - из-за тебя, ты мне поверишь? Стайлз вздрогнул, медленно отнял руки от лица и повернулся к ней, старается заглянуть в глаза. - Не веришь? - горько усмехнулась Лидия. - А жаль. - И что дальше? - резко спросил Стайлз. Он иррационально злился на нее, но ничего не мог с собой поделать. - Как долго это еще будет продолжаться? - Не знаю, сколько потребуется, - равнодушно пожала плечами девушка. В самом деле, какая разница? Стайлз слишком загонялся, чувствуя себя виноватым за то, что использует ее, потому что не догадывался, что она тоже его использует. И не только его, но еще и Дерека. Дерек об этом знал. Он оборотень, он чуял ложь и был падок на правду, Лидии достаточно было посмотреть на него, чтобы тот догадался обо всем без лишних слов. Он, в отличие от Стайлза, не волновался о ее психическом здоровье - ему плевать, из каких побуждений она так охотно ложится под него, ему важно было лишь то, что она делает это по собственной воле. А ей совершенно не обязательно было знать, кого он представляет на ее месте, когда входит в ее податливое, горячее тело, и почему он никогда, ни разу за все время не кончил в нее. Он, пожалуй, и сам бы не смог объяснить, отчего у него внутренности в тугой узел скручивало от противоестественности такого естественного завершения их акта сношения. Любовью между ними и не пахло. Они трахались, перепихивались, ебались, занимаются чем угодно, где угодно и когда угодно, но точно, упаси боже, не занимались любовью. Любовь - это определенно не для них, от нее слишком много проблем, страданий и воспоминаний. Последние невыносимее всего. - Ты ему нужен, - подала голос баньши - и век бы еще Дерек ее не слышал. Он поморщился, забрал у Лидии свою сигарету и затянулся сам. Кажется, он конкретно подсел на курево в тот момент, когда встал вопрос о жизни и смерти Стайлза, который Стайлзом больше не был. И Дерек храбрился, малодушничал, безбожно врал, говоря Скотту, что его нужно убить, что он сам его убьет, если понадобится, а потом забивался в угол в своем лофте, прятался в темноте и уговаривал пачку за пачкой, не зная, как справиться с прошивающей насквозь дрожью, причины которой он понимать не хотел, и принимать эту причину - тоже. - Ему нужен Скотт, - сразу отрезал Дерек, давая понять, что разговор - бесполезен, закончен, и лучше Лидии даже не думать его продолжать. Он встал с дивана и подошел к двухэтажному панорамному окну, докуривая сигарету. Лидия перевернулась на живот, подперла голову рукой, любуясь подчеркнутыми светотенью рельефными мышцами на широкой, мощной спине оборотня - чистой от любых ее меток. Ей было неловко оставлять следы на не ее Дереке, не ее любовнике, они вообще друг другу - никто. И почему что-то столь очевидное для нее оказалось таким непонятным для тех, кто действительно что-то друг для друга значил? - Скотт его не понимает и никогда не поймет, - возразила Лидия, не внемля угрозам. Они давно на нее не действовали, потому что терять ей было, в общем-то, больше нечего. - Он не знает, каково это - жить тьмой, дышать ей, быть ей. Не знает, каково это - чувствовать чью-то кровь на своих руках, не знает стального вкуса убийства и не знает звука последнего вдоха. Ему нужен ты, Дерек. Без тебя он не справится. И ты это знаешь. - Ты много болтаешь, - болезненно оскалился Дерек, - это, походу, заразно. Лидия скупо рассмеялась шутке про передачу инфекции половым путем. - А ты, как всегда, убегаешь, поджав хвост, большой злой волк, - подразнила она его беззлобно. - Неужели так страшно? Открыть кому-то свое сердце? Подарить свою любовь? - Ты не знаешь, о чем говоришь, - зарычал Дерек, бросив на нее уничижительный взгляд через плечо. Он достал новую сигарету и поспешно закурил, чтобы чем-то занять руки, рот и голову. - Я не понимаю, в чем твоя проблема. Ладно, он. Неуверенный в себе парень с кучей комплексов, который винит себя в смерти Эллисон и... Эйдана, вообще во всем, что имело место быть и продолжает происходить. Спорю, он считает, что не достоин счастья и чьей-то любви. Типичный Стайлз Стилински, - она снисходительно фыркнула, и это значило, что она от этого противоречивого, бестолкового, добродушного парня просто без ума. - Чего ты хочешь от меня? - мрачно задал Дерек тот же вопрос, что и в первую их встречу в лофте несколько месяцев назад. Господи, как же быстро пролетело время, и как порой оно тянулось до бесконечности, когда жизненно необходимо было превратить годы в секунды и забыть, как страшный сон. - Я завтра приглашу его сюда, - поставила его Лидия перед фактом, не спрашивая разрешения, не нуждаясь в одобрении. - Если попробуешь сбежать, Хейл, я найду тебя, даже если придется выкапывать из-под земли - уж поверь мне, это я точно смогу. Дерек глядел на нее недоверчиво, баньши, питающая необъяснимую слабость ко всему, что связано со смертью, и к трупам в особенности, не внушала ему должных опасений, а вот ее хитрая, лукавая улыбка вселяла в него почти животный ужас. - Что ты задумала? - потребовал он ответа. - Завтра и узнаешь, - заявила ему Лидия. Вспорхнула с дивана, подхватила по дороге разбросанные по полу вещи и удалилась в сторону ванной, любоваться новыми метками на своем теле и предвкушать появление ответных. Она хмыкнула, сравнив себя со скалой, на которой древние люди оставляли письмена и рисунки. В самом деле. У этих парней мозга не больше, чем у неандертальцев, когда дело касается любви. Определенно. Эту тонкую науку смогли в полной мере постичь лишь женщины. И Лидия собиралась научить Стайлза и Дерека всему, что знала. Стоящая цель для того, кто никакой цели в жизни больше не имел. Эти странные, запутанные, неправильные отношения - вот, что все еще позволяло ей держаться на плаву, что заставляло ее провожать закаты и встречать рассветы, проживая день за днем. Они, Дерек и Стайлз, - ее единственное спасение.