Война слепа

      — «Омойбог! — в одно слово воскликнул голос в голове. — Так ты рыженький! Прелесть!!!»       Фиом стоял в ванной перед зеркалом и чистил зубы, пока дамочка в его черепной коробке восторгалась его внешностью.       — «А я ведь тоже хотела в рыжий покраситься когда-то…» — она резко погрустнела.       — «Так покрасься, кто тебе не даёт», — буркнул Фиом, отгоняя от себя мысль о том, что предлагает это плоду своего воображения.       — «Не плод я!» — детская любовь повозмущаться могла бы умилять, если бы не необходимость общаться с «ребёночком» двадцать восемь на шесть.       — Ладно, не плод — зигота… Тьфу! — Фиом раздражённо сплюнул пену от зубного геля и смыл её струёй из крана.       — Фиом, ты с кем тут разговариваешь? Опаздываем! — Ли с расчёской, застрявшей в непослушных вихрах, ввалился в комнатку, мгновенно превратив её в кошмар клаустрофоба.       — Ни с кем не разговариваю, тебе послышалось, — хлопнув глазками, Фиом поставил зубную щётку в стакан и потянулся к небольшой баночке на полке перед зеркалом.       Ли докапываться не стал, а дёрнул Фиома за руку, разворачивая и прижимая его поясницей к раковине.       — Погодь, это у тебя тут родинка?       Осторожное прикосновение к подбородку было таким тёплым, что Фиом даже не сразу отшатнулся.       — Да. — Несимметричность нижней половины лица Фиома раздражала, поэтому он всё-таки развернулся обратно, открыл баночку и мазнул по родинке маскирующим кремом.       — Ли, мы, кажется, опаздываем, — нахмурив рыжие брови, произнёс он, видя друга позади себя в зеркале. — Поскакали, а то весь отряд будет в гляделки с бластером играть.       В отполированных стволах отлично было видно лицо, если держать оружие на вытянутых руках.       — Говоришь как Лай. Не начинай, братишка! — ухмыльнулся Ли.       Добегая до зала, Ли думал о том, что на самом деле интонации Фиома принадлежали не Лаю, а кому-то другому, смутно знакомому. Однако поделиться этим с близнецом он пока не мог: тот ушёл к Михелю ещё до подъёма.       Построение сегодня было общим для всех отрядов. Вставая на своё место, Фиом поймал взгляд Шая.       — «Доброе утро,» — сдержанно поздоровался тот. — «Как Ваше ничего?»       — «Наше — ничего!» — улыбнулся рыжик, наблюдая, как Шая в бок толкает Хир.       «Да-да-да, видел, наверное, как я вчера Шайниса обнял… Попросить передать, что ли, чтоб не переживал, я ведь это чисто от радости, что он жив?» — Фиом начал быстро соображать.       — «Хир? Нет, переживать о сердце Шайниса может кто угодно, но только не он! — звонко расхохотались в мозгу. — А ты с ним попробуй на связь выйди!»       — «Зигота, не грузи! Я пытался с ним помириться, но он закрывается и делает вид, что всё в порядке. А может, и не прикидывается… Забил я давно на все эти морасские штучки во-о-от такой болт!»       Самый длинный мысленный монолог, обращённый непонятно к кому, пришлось прервать. Возможно, «совесть» обиделась, но в данный момент Фиому было абсолютно по барабану.       — СОМЕРИЯ!!!       Вроде и стройный, но совершенно неразборчивый боевой клич и отданная честь вызвали на лице командира Зитцера похожую на оскал удовлетворённую улыбку. Отряд присутствовал в полном составе: во вчерашнем бою никто не погиб.       — Лортифиах, — спокойно, даже тихо, произнёс Поль, однако услышан был.       И второй отряд отозвался, причём не с меньшим энтузиазмом и куда более чётко.       — КаСтаНоДеЖ! — Певучий голос Сольшера влетел в уши холодным лезвием. Аббревиатуры «пароля» и «отзыва» пока не сумел расшифровать никто.       — СэСта! — коротко рявкнул Фиом, присоединяя свой голос к общему хору и одновременно со всеми топая ногой.       — Прекрасно, господа! — Люичи заговорила по громкой связи. — Жаль, что я не могу поблагодарить вас, глядя вам в глаза. Вчера вы работали идеально: чётко, быстро, но главное — с мозгами. Каждый мой приказ был немедленно выполнен, так что лучше сложно представить. И это здорово. Спасибо, курсанты!       Все отдали честь, не только «Сомерия». Фиом скосил глаза вправо: да, на лице Хеля играла гордая улыбка.       После того, как леди Люичи отключилась, командиры рассказали отрядам их планы на день. Первый после приёма пищи отправлялся работать с ремонтными роботами в ангары, наконец-то им предстояла настоящая работа после долгих тренировок на симуляторах.       Ковыряясь в движке ремонтным зондом, Фиом слышал, как Зитцер тихо переговаривается с Полем по рации.       — Вот ты за каким хером туда полез? — Командир третьего выражался несдержанно, но тихо.       — Это мой долг. — Донёсся усталый голос Поля из динамика.       Зитцер продолжал выговаривать, и Фиом понял, что его не видят. Вряд ли командиры хотели, чтобы кто-то их слышал: разговор был довольно личный. Пришлось громко позвать соседа, им был Райо Римз.       — Римз, у меня тут с полировщиком проблемы! Помоги по-дружески! — И только потом Фиом сообразил, что может попасться под горячую руку, так внезапно привлекая к себе внимание.       Полукровка тем временем не перепрыгнул — птицей перелетел с «Мотылька» Альюза Реншара на «Драконоида» Джоша, с которым всё это время и бился рыжик.       — А что мне за это будет, Дорто? — Римз ухмыльнулся и скосил правый глаз в экран зонда, левым продолжая сверлить лоб Фиома и подёргивать при этом то одним, то другим ухом.       Пришлось поспешно втыкать блок на мысли, благо Шайнис не зря учил.       — Могу потом твоего подопечного заправить и сопла почистить.       — Идёт. — И Райо полез колдовать над программой полировщика.       Фиом прислушался и с облегчением понял, что Зитцер отошёл подальше. Ну не любил рыжик совать нос в чужие секреты, так же как и выдумывать свои собственные! Его натуре вообще претила идея выстраивания сложных отношений с окружающими, сам он всю жизнь был пассивным и безынициативным, даже в армию отправился только чтобы не слишком много думать.       — «Ну ты и зануда, рыжий! — разочарованно протянула девчонка, о которой Фиом уже успел позабыть. — Ладно, не сплетничать, но не иметь никакой цели!.. Фиом, ты же не собираешься просто сдохнуть?!»       — «Какие-то проблемы? По-моему, это не твоё дело. Я, такое ощущение, родился уставшим! — вяло огрызнулся рыжик. — Побеси кого-нибудь другого!»       «Голос в голове» вновь умолк, ошарашенный таким заявлением. Фиом улыбнулся. Пожалуй, без этой надоеды он был действительно счастлив, занимаясь достаточно монотонной работой.       Его улыбка не укрылась от зорко косящего глаза Римза.       — С кем это ты ссоришься? — спросил он, продолжая бегать пальцами по сенсорной клавиатуре.       — Подслушиваешь? — Фиом осуждающе «клюнул» шиамора едкой мыслишкой.       — Да нет, просто интересуюсь. Пыхтел ты, аж smoke from ears*, и вдруг весь просветлел. Неужто с мораской ругаешься?       — Что-то вроде того. Нет, мы с ней не встречаемся, — отрезал рыжик в ответ на намекающий прищур.       В мозгу мерзко заржали.       — Тогда познакомь. — Райо отодвинул плохо прокрашенную розовую прядь за острое ухо и приосанился. — Давненько я с девочками не общался.       — «Врёт!» — рявкнула «совесть», Фиом аж вздрогнул.       — «У тебя там, часом, лимита по говорению нет?» — безнадёжно поинтересовался рыжик, надеясь, что Римз не заметил.       Ответа на это ему не дали. А вот шиамор насторожился.       — Ты чего на меня так косо смотришь, Дорто? Сглазить пытаешься? — Он быстро-быстро моргал, правый глаз завращался как бешеный.       — Что? — Такой предъявы Фиом не ждал: над цветом его волос всем посмеиваться надоело уже очень давно.       — Ладно, ничего. Иди, в соплах поковыряйся. — Из этой реплики можно было развить неплохую пошлую шутку, но Райо как будто не заметил, что именно он только что сказал.       Фиом поднялся и пошёл. На его потуги досвистеться до «совести» ответа не было. Зато обшивку «Мотылька» латал ни кто иной, как Хель. Вместе с ним работать было весело: клепая лазероотражающую броню, они спели несколько любовных романсов «Кши и Кауцера», потом переключились на дурацкие песенки «Эшталии».       — «И если, путник, ты в беде,       Будь ты везде или нигде,       На наидальнейшей звезде,       Иль в глубочайшей, блин…»       Тут пришлось прятать нецензурное словцо за смехом: командир прошёл близко, и пусть это был добряк и матершинник Зитцер, он вполне мог продолжать разговаривать по рации с педантично-горящим Сольшером или вставшим не с той ноги Полем.       — «Танцуй со мной,       Танцуй со мной и пой!»       Михель фыркнул и чуть не уронил панель управления ремонтниками.       — Мы так и за миллиард лет не закончим! Представь, наши корабли будут чинить такие же долбонавты!       И шутить про то, что чинить их корабли, возможно, и не придётся, Фиому расхотелось. Вместо этого он попытался засмеяться.       — Кстати-кстати, ты чего это мне помогать пришёл? — перевёл тему Хель. — Мы с Райошей же вроде работали.       — Райоша там с моим полировщиком разбирается. Этот дурацкий робот совершенно не хотел меня слушаться. Наверное, я просто криворукий.       — Не согласен! — Михель помахал выставленным указательным пальцем. — Тут их вся партия, похоже, косячная. Мы с Троугом еле-еле фольцеровский усмирили. Представляешь, он мне глазки строил!       — Полировщик? — С наигранным удивлением спросил Фиом.       — Тьфу на тебя! Фольцер! Не завидую я ему. Либо Лай зубы пересчитает, либо Вангрет порвёт.       — «В этого люичевского сыночка все тут повлюблялись, что ли?» — подавилась «совесть».       — Вангрет-то с чего? Ревнует Фольца?       — Нет, блин, полировщика! — Михель заржал, бросая взгляд на ползающих по кораблям никсийцев.       Фиом ещё раз проверил их работу и поднялся на ноги. Всё было сделано на совесть, и измордованная тушка требовала своего отдыха. Даже под комбезом было слышно урчание желудка.       — «Зачем, зачем ты мне нужна?       За что внутри меня так пусто?       Когда бы не внутри дыра,       Мне не было б сейчас так грустно…»       — Хель?       — Что?       — Это ты сейчас оду еде завёл, я надеюсь?       Внезапно рядом будто вспыхнули два золотых огня.       — Кто сказал «еда»? — включился в разговор Лиунц. — Фиом, я сейчас тебя сожру!       — Держите его, мальчик собрался отравиться! — подколол сам себя Фиом.       — А, зараза, с языка снял! — цыкнул Лайон. — Вот я прямо слово в слово это хотел сказать!       — Если чувствуешь, что шутка неизбежна, тогда шути первым! — назидательно проговорил Фиом. — Народная мудрость.       — «И спелся же ты с братцами-мумриками… — пробормотал голос под черепом. — Не вяжутся как-то такие друзья с твоим обычным пофигизмом.»       — «Уж какой есть. Они это терпят.»       Кажется, «совесть» задумалась.       Еда уже остывала на столах. Кулинарным шедевром, судя по запаху, она не являлась, но слюнки потекли у всех. Курсанты взялись за ложки.       — Опа, каша! — Михель удивлённо уставился в тарелку. — Первый раз такое чудо!       — Кто сегодня на готовке? — Ли воткнул в кашу ложку, и та осталась стоять. — Дэн, Герст и?..       — Вангрет. — Лай поднял тарелку, поставил её на бок, затем перевернул. Каша даже не сдвинулась.       — Ну, можно рискнуть, наверное. — Фиом потянулся ложкой к еде.       — «Фу, нет! Не смей это есть! — Рука остановилась на полпути. — Даже трогать не смей! Я не хочу иметь с этим недоразумением ничего общего!»       — «Ну так и не имей.» — Фиом подцепил на ложку каши и засунул тягучую тёплую жижу, похожую на серую грязь, в рот.       «Голос в голове» издавал блевотные звуки, нервное покашливание и стоны отчаяния, но аппетит это не портило. На вкус каша была вполне приемлемой, только недосоленной, а после того, как по рукам передали солонку, еда стала даже весьма приятной.       — Фиом, у тебя шрам остался, что ли? — Ли впился в его лицо внимательным взглядом.       На немой вопрос Лиунц провёл пальцем по лицу рыжика, перечеркнув щёку и нос. Провёл трепетно и нежно, едва касаясь.       — Полоса зелёная. Эрлисов заслуга?       — Да, наверное, их отметина.       Фиом бросил взгляд в перевёрнутую ложку и нахмурился. Теперь придётся замазывать и этот шрам. Если так пойдёт, скоро придётся носить шлем круглые сутки, чтобы не беситься из-за собственного лица.       — «Какие мы нежные!»       — «Кто бы говорил! — Фиом вспыхнул и стал злобно пережёвывать кашу. — Патлы красить будешь, так зелёнку не забудь — рожу размалевать!»       Глухое рычание из недр черепа было внушительным; у Фиома неожиданно задрожала рука. Он понял, что «совесть» сейчас макнёт его головой в тарелку. Собрав все силы и волю, Фиом упёрся рукой в столешницу и побыстрее доел свою порцию, борясь с непослушным телом.       — «Думаешь справиться со мной, как с Хиром Вайером? — зашипела девушка в голове. — Сомневаюсь, что тебе это удастся.»       Однако её миссия уже была провалена: Фиом чувствовал, будто пятилетний ребёнок пытается водить его рукой, и с лёгкостью сохранял контроль над своим телом.       — «Прости, не сегодня.» — Фиом ухмыльнулся, допивая сок из стакана.       Думать сейчас надо было с осторожностью, но всё же Фиом тихонечко, в самой глубине разума признал, что в другой раз попытка наглой девчонки вполне может увенчаться успехом.       И чихнул в стакан.

***

      Хирмунт вдруг чихнул. Кажется, кто-то вспоминал его, если верить шиамским приметам.       — Долгих дней! — почти сразу же пожелал Шай.       Хир кивком поблагодарил его и тут кое-что вспомнил.       — О чём это вы с Фиомом с утра болтали? Не обо мне ли?       — Конечно, о тебе, Хир, о ком ещё? — хмыкнул Шай. — О тебе вся база должна говорить после вчерашнего «Бедная моя жопка!» в прямом эфире.       Если Хирмунт и был уязвлён, то виду не подал.       — Ну, пилотские-то кресла повышенной комфортабельностью не отличаются. Я себе всё ценное там отсидел.       — Странно, раньше ты не жаловался.       — Странно, раньше первокурсники не бегали к тебе обниматься, — парировал Хир. — Гарем собираешь?       Шайнис снова хмыкнул. Назвать обменявшегося с ним парой реплик Райо Римза и незаинтересованного вообще ни в каких отношениях Фиома гаремом было сильно.       — А тебе завидно? — Шай «приласкал» Хира щекочущей мыслью.       — Да. Сегодня же начну и себе собирать. — Тот блокировал и двинул стену наружу, вытесняя «вторженца».       — Я даже знаю, кто будет номером один. — Стрельнув глазками в Тонделя Шай замолчал и побыстрее отвёл глаза.       Спина Тонделя вздрогнула, и он заозирался.       — С чего бы? — Хир посмотрел на Шайниса самыми честными глазками. — Думаешь, мне никсийцы нравятся? Они холодные как вампиры…       — «Откуда знаешь?» — ехиднейшим образом перламутрово блеснули туманно-синие глаза Шайниса. И напомнили о других, прозрачных…       — Шиамцы лучше. — Хирмунт даже с мысли не сбился. — Раз ты Фиома заграбастал, я близнецов заберу.       — Не жирно ли? — хмыкнул Шай. — А вообще, они с рыжим комплектом идут, так что мимо.       Хирмунт посерьёзнел.       — О комплекте. Ты на него настраивался?       Шай кивнул, дёрнув кончиком уха.       — Интересный мальчик. Тебя отшить смог, мне не пробиться с того раза.       — Не «не пробиться», а «не догнать», — поправил Хир. — Я с ним сражался.       — Но во второй раз ты же подключился. И я через тебя. А на днях у нас спарринг был, и у него блок, что даже оттенка мысли не уловить. Вот давай сейчас его считаем?       — Не стоит. — Шая необходимо было срочно отвлечь. С Фиомом и «дополнением» Хир разберётся сам. Идея о шутнице-мораске уже не выглядела правдоподобной — Хирмунт сканировал шиамца на всех частотах, и было ощущение, что связь с загадочной девушкой непрерывна и хорошо ею защищена, а так долго и качественно выдерживать блок не сумел бы даже Шай.       — Это у него после больнички такое началось. Вроде есть препараты, повышающие ментальную устойчивость. — Хирмунт потёр подбородок.       — А эффект не временный? — спросил Шай. — Или он на них постоянно сидит?       — Кто знает… Впрочем, так ли это важно, он ведь нас не в ментальном плане интересует.       Хирмунт принялся усиленно изображать беззаботность на грани с придурковатостью, одновременно укрепляя блок. От таких усилий хвост чуть не завязался узлом, а уши заломило. Ах, Шайнис, знал бы ты, насколько скрытен твой лучший друг!       Тондель присмотрелся к однокурснику. Хир сидел в непринуждённой позе, но моргал через раз и забывал подтверждать глазами улыбку. Шайнис, скребущий свою миску, не мог этого видеть, а вот Тондель подметил даже капельку пота, текущую из-под розовых кудрей. И вот взыграло же то ли задетое морасскими подколами самолюбие, то ли мелкое подленькое желание сделать пакость, и Тондель легонько пнул Хира бронированным ботинком в голень.       Того, что произошло в следующий миг, не ожидал никто: Хирмунт подскочил и опрокинул стул, на котором сидел, чудом не упав. Наигранные эмоции исчезли без следа, а вслед за этим всех окружающих на расстоянии вытянутой руки от Хира ощутимо резануло по мозгам. Джошуа прижал пушистые ушки к голове, Шайнис шокированно воззрился на друга, а Тондель вычленил из «выстрела мыслью» одну фразу, убившую наповал:       — «Хочу никсийца!»       Шай поднялся на ноги и приложил свои длинные пальцы ко лбу Хирмунта.       — Всё в порядке. Не пугайся так, мало ли, кто там пинается.       Тондель внезапно устыдился своего дурацкого порыва, отвёл глаза и кашлянул в кулак. Джош радостно фыркнул:       — Эк ты его! — Он хлопнул Тонделя по плечу, когда морасы понесли посуду.       — Если у него прибавилась пара жёлтых волосков, я не удивлюсь, — пробурчал никсиец без удовлетворения.       — Почему жёлтых, серых же? — Джош недоуменно моргнул. — Рантийцы с возрастом седеют. Ну, и от стресса тоже.       — А морасы — синеют! — звонко возвестила Отль, плюхаясь на освободившееся место. — У них это возврат к детству. Пока мелкие, кожа синяя, потом взрослеют и белеют, а потом синь в волосы переползает. Прикольно, да?       — Всяко лучше желтизны, — выразил мнение Джош.       — А у нас всё разнообразие натуральных цветов: белый и чёрный, — поделился Тондель. — Это из-за рациона. Под землёй вообще разнообразие цветов только в камнях.       — «И в глазах,» — на границе восприятия мурлыкнул Хир в голове. Судя по тому, как изменились в лице и захихикали рантийцы, трансляция была на всех.       Тондель раздражённо нахмурился.       — Эти морасы скоро мне шарики за ролики закатят. За что, а?       — Такова твоя нелёгкая судьба, Дель! — И она туда же. — Пойдём, Джош, поможешь мне с управлением. Тот манёвр какой-то невыполнимый!       Покинули Тонделя и щебечущие рантийцы. Наедине с мыслями было тошно. Вновь и вновь в голове проигрывалась запись крайнего боя, но не сражение, а разговоры в эфире.       «Как же, зад у него болит! Он сволочь привычная, дразнится только…» — крутилось в голове не первый час. Блок стоял надёжно по никсийским меркам, поэтому попереругиваться с самим собой можно было спокойно.       «Но соблазнить меня у него вышло. Не подцепить бы от него чего… Он меня хочет.»       К лицу прилила кровь.