***
Играть закончили за полчаса до отбоя, и Шай рванул к Хиру, выбежав вместе с Джошем — у того было дежурство. Мантия развевалась от быстрой ходьбы. Переодеваться было некогда, и Шай бежал прямо в узком парадном жилете и с короной из уложенных гелем волос. Это, конечно, была не та великолепная причёска, что могла бы получиться с длинными косами, но и она выглядела по-своему торжественно. — Хир! — он опёрся о косяк, восстанавливая сбитое дыхание. — Надо… Поговорить! Хирмунт не встал из-за стола, но развернулся в кресле, одновременно протягивая мысленный мост к Шаю. Тот его принял, и в голове Хира зазвучал чистый искрящийся голос: — «Помнишь первокурсника, которому задание давал?» — «Фиом Дорто, который меня на дуэли вынес?» Шай нетерпеливо кивнул и выложил недавний разговор без утайки, скрыв лишь собственные додумки. Хир покивал и, немного подумав, выдал: — «Нужно пообщаться с ним. Убедим Иниши помочь. Сможешь, если что, отключить командиров так же, как Джоша и остальных?» Шай поморщился от напоминания, всё же он совершённым не гордился. Но кивнул. Пока они бежали до медотсека, Шай коротко и ёмко пояснил, что жить Фиому осталось недолго, если не удастся доказать его невиновность. — «…и если Мирсу не выживет, чтобы кто-нибудь мог залезть в его память, — закончил Хир. — И где мы возьмём подобного эксперта? Их и на родине не слишком много». Шай прикусил губу, выдавая волнение. — Мама, — промолвил он вслух. — «Ильмавара Допплер одна из лучших в перелистывании воспоминаний, она была психологичкой боевой группы, участвовала в подавлении классового восстания на Кайрусе», — одновременное мысленное пояснение оказалось куда более понятным. Хир в очередной раз восхитился. Сам он бы передать такую сложную фразу без слов не сумел. Иниши изумилась виду Шая, но зато прерывистую тираду «здра, мы к Фи, пусти» выслушала с доброжелательной иронией. — Шай ему предложение будет делать, при полном параде-то? — и ещё шире её улыбка стала, когда Шайнис встал на колени перед фиомовской койкой. — Не волнуйся, на свадьбу позовём, — совсем не весело пошутил в ответ тот и взял ледяную ладонь спящего Фиома в руки. Хир цокнул языком. Друг решил не ждать его, ладно. Зато сейчас уточним один его прокол. — Инь, а хочешь, я тебе пончик принесу? — Хир игриво качнул хвостом, улыбаясь глазами. — Нет, не сейчас, курсант Вайер, — она явно не ожидала от друга подобных душевных движений. — Вот когда формуляры заполнять сяду, тогда захочу, только кто ж мне его принесёт после отбоя? Хирмунт облокотился на её стол и вперил немигающий розовый взгляд в её рубиновые очи в обрамлении тёмных густых ресниц. — Я знаю ответ на этот вопрос. Он сидит прямо перед тобой, — и он нежно нажал подушечкой пальца на кончик её носа. И поскорее, пока Иниши не опомнилась, метнулся к Шаю, улавливая направление его мыслей. Хирмунт Вайер был чертовски удачливым засранцем для неблагородного мораса с колонии. Во-первых, товарищ первокурсник спал мертвецким сном измученного головной болью. Во-вторых, в подобие сна провалилась и его подселенка. А ещё Хир предполагал, чего ему ожидать. Только благодаря сочетанию этих трёх факторов он сумел варварским, но действенным способом вышибить Шая из чужой головы, да ещё и ненадолго вырубить, едва на лице друга отразился первый аккорд неверия и шока. Хир вздохнул от боли, пронзившей хвост: всё-таки эта часть тела не была предназначена для хлёстких ударов. Но Шай, не ожидавший подставы, отключился, а значит, игра стоила свеч. Хир вцепился в руку Фиома и нахмурился, ловя в мысленный прицел свою мишень. — «Ты? Я помню твои намёки…» — начал он наугад. — «Хо-хо! — самодовольство било через край. — Повежливее, курсант!» Хирмунт побледнел. Его худшие опасения оправдались, самые невероятные теории сбылись. — «Ты умерла. Ты умерла, командир, ты не можешь быть здесь!» — паника захлестнула его ледяной волной, по коже побежали мурашки. — «Ну да, ну да, но тельце это оказалось таким гостеприимным, что удержаться было невозможно. Я вернулась, Хирмунт. Я здесь, и ты был достаточно глуп, чтобы приблизиться», — волна оказалась вовсе не панической, так в реале отразилось прикосновение мыслей мёртвой Лиссы Сомере. — «А… — Хир судорожно соображал, — Син, Йори, Эфрай, они тоже здесь?» Воображение быстро нарисовало если не армию, то отряд разъярённых мертвецов, способных на самые жестокие неожиданности. — «С чего бы? Они были готовы отдать свои жизни. И у них не было столько живых в одном месте, кто помнил бы и скорбел». Хирмунт поднял руку, словно чужую. Пальцы напряжённо дрожали, пытаясь вцепиться в горло — и знать бы, кому из них? — «Что ты собираешься делать? Зачем покалечила первокурсника?» — «Делать?» Хирмунт почувствовал касание собственных пальцев на шее, пульс был неровным. Затем его рука огладила правую щёку и мягко похлопала по ней. — «А как ты думаешь? Конечно же, мстить!» — Лисса ткнула его в нос и в этот момент Хирмунт понял, что сам позволял это. Он положил руку на матрас и почувствовал, как командир обиделась. И торжествующая улыбка снова нарисовалась на его лице. — «Дашь поговорить с Фиомом?» — спросил он, делая заметку, что Лисса молчит о стилете в пузе малявки Мирсу. — «А и поговори. Только эти твои скоро очнутся, поторопись». Фиом открыл глаза. Голова болела, болели руки и ноги, ужасно затекла спина, а ещё чесался ожог от эрлиса на носу. — Здравствуй, рыжик, — пропел Хир, подпирая голову локтями. Хвост его дёрнулся, а после лёг на колено сползшего по стене без сознания Шая. — Теперь бездушным тебя называть вдвойне неправильно, — хихикнул морас, — уже познакомился с Лиссой Сомере, первой командующей отрядом «Сомерия»? Фиом глянул на третьекурсников, затем на спящую за столом медсестру и попытался заговорить. Получилось плохо. Хирмунт сочувственно надул губки, потом легко улыбнулся и подал Фиому пластиковый поильник. Тот жадно припал к солоноватой витаминизированной жидкости, после чего спросил: — Что с Шайнисом? Хир даже не стал оборачиваться. — Спит. Пытался пробиться к тебе, протащил меня и отключился. Скоро восстановится. Фиом понимающе прикрыл глаза. — Поблагодари его от меня. Я соскучился по возможности нормально поговорить. Хир хмыкнул: — А я так, мимо пробегал? Ну да ладно, прощаю. Фиом проигнорировал эту реплику, помедлил и тихонько попросил: — Ты можешь выгнать её из моей головы? — «Ага, восемь раз!» — Лисса кольнула его в мозг, и он стиснул зубы. — Не думаю, — покачал головой Хир. — Она слишком сильно держится за тебя, а нашей медицине практически не известны подобные случаи. Фиом откинулся на подушку и злобно уставился в потолок. Это всё, что он мог делать, ремни плотно прижимали его к койке. — Мирсу жив? — едва слышно спросил он. Хирмунт улыбнулся. — Да. Я уж думал, тебе не интересно. Несмотря на это, кстати, твоя жизнь висит на волоске. Фиом закусил губу. «По законам военного времени…» — пронеслось в голове. Он даже не был уверен, что подумал это сам. — Мне жаль, правда, — улыбка Хира стала грустной. — Я бы хотел тебе помочь. — Тогда помоги мне! — Фиома выгнуло на постели, его голос стал выше, холоднее и жёстче. Хир уставился на него, даже не пытаясь скрыть испуг. — Если поможешь рыжику доказать, что он невиновен, — потребовала Лисса, — я смогу отомстить! — Как будто после этого ты уйдёшь на покой, — недоверчиво пробормотал Хир, нервно улыбаясь. Фиом тяжело дышал. Хирмунт снова поднёс ему питьё, при этом стараясь не коснуться его кожи. — Она говорит, что уйдёт. Говорит, что должна лишь отомстить, — хрипло повторил чужие слова рыжик. Хирмунт взял на заметку, что выматывается командир довольно быстро. — И кому же? — без особой надежды спросил он. Фиом с трудом пожал плечами. — Своим убийцам. За себя и за отряд. — Ясно. Хирмунт потрепал Фиома по волосам, погрузив в сон и Лиссу тоже, и понял, что больше удерживать Шая не может. Судорожно вздохнув, он отпустил его и, пока друг приходил в себя, Хир из последних сил «включил» Иниши, вновь вскарабкавшись на стол. — Ну, на словах-то ты герой… — усомнилась она. — Не продолжай, — улыбнулся Хирмунт и подмигнул. — Я не подведу. Шайнис тихо застонал, хватаясь за виски и прижимая уши к голове. — Ох, такого похмелья у меня года два не было, — страдальчески прошептал он. — Что, крепкий орешек этот первокурсничек? — хихикнула Иниши. — Ещё какой! Пойдём, Хир, — и мысленно: — «я сейчас сдохну!» В волнах Шая были перебои, словно думать ему было больно. Хир транслировал сочувствие и понимание, имитируя похожие помехи. Свернув за угол в коридоре, Шай бессильно привалился к стене, осторожно опираясь о прохладный пластик затылком. — Что произошло? — спросил он вслух, и Хир понял, что перестарался. Подавив всплеск сожаления, он сделал вид, что сам чувствует себя немногим лучше. — У Иниши были бы вопросы, так что я задержался, чтобы отключить её. Мне очень понравился этот твой трюк, — Хир слабо улыбнулся. Его тихий голос должен был ослабить головную боль Шая, щадя телепатомы мозга и не резав слух. Шай нетерпеливо кивнул. Серовато-бледные пальцы в зелёных волосах казались предпубертатно синюшными. — Потом я кинулся за тобой, и в этот момент нас обоих вышибло нечто чудовищно сильное. Кто бы это ни был, нам там не рады. Пришёл в себя, пересчитал телепатоны — сам знаешь, нервные клетки не восстанавливаются, особенно телепатомные — и побежал скорее Иньку возвращать, а то ведь и до утра проспать могла бы, а у неё отчётность горит. Шай одобрительно моргнул. Потом медленно, будто со скрипом, разогнул пальцы и коснулся правой рукой лба Хира. Тот весь сжался, ожидая строгого: «Зачем ты это сделал?» или бессловной горькой волны разочарования, приправленной яростью. Хирмунт общался с Шайнисом достаточно долго, чтобы знать, насколько для него нехарактерны подобные чувства, однако сейчас он заслуживал такого наказания. И страх сжал ему горло и виски. — «Забери меня отсюда», — тихонько и смертельно тускло прошелестело в голове. Хир обнял Шая за талию и повёл к его комнате. И благодарность всем богам за то, что друг захотел отдохнуть в ментальной тишине, Хир вознёс много-много раз.***
Шаги отдавались раскатистым эхом, которого просто не могло быть в узких коридорах станции. Хир бежал к спасательной капсуле, ненавидя себя за это, но ноги несли его сами, не позволяя остановиться. Чёлка липла ко лбу, покусанные губы саднило. Было тихо как в морге, лампы горели ярко и безмолвно, наблюдая за побегом несчастного курсанта от собственной совести. Побегом, обречённым на неудачу. Таймер в голове отсчитывал секунды до того, как взвоет тревога, как расцветут аварийные маячки, указывая на коридоры в ангар, как пустые пока помещения наполнятся бегущими курсантами и их негромкими резкими разговорами. Там будет Джош, Фиом, Шайнис. Там будет Тондель… Фиом. …поспешно убирающий угольные пряди волос с белого, почти светящегося лица. Фиом. Тондель, поправляющий шеврон на рукаве и криво ухмыляющийся первокурсникам. Одному из них… Фиом. Нет, джис побери, не рыжему, который оказался не в то время не в том месте. Антаас его возьми и его нешиамскую восприимчивость! — Тондель бы помахал рукой синеголовому сынку Люичи! — прошипел Хирмунт сквозь слёзы, останавливаясь и поднимая забрало. И имя этой женщины вызвало из-за угла другую, мёртвую, ту, что прикидывалась Фиомом столько дней. — Они все погибнут, Хирмунт, — поджала она маленькие губы, хмуря светлые бровки. — Не годится солдату бросать товарищей. — Лисса, — он задохнулся, — пойми… — Они все погибнут из-за тебя, — она прислонилась к стене и упёрла сапог в противоположную. — Командир! — вырвалось у него помимо воли. Она ждала только этой умоляющей интонации, чтобы оказаться совсем близко, заглянуть сверху вниз в лицо и прошептать с сумасшедшей улыбкой: — Твой обожаемый никсиец умрёт, и это твоя вина. И превратилась в Люичи Блю. Та выпрямилась во весь исполинский дзорукский рост и швырнула Хирмунта на пол. — Его пустят на котлеты, — её огромный кулак врезался в пол совсем рядом с головой Хира, тот в ужасе откатился и едва не попал под второй, — и это твоя вина! Под таранными ударами металлопласт пошёл вмятинами и трещинами. Хир упрямо полз вперёд, но мучительно медленно, еле успевая отскакивать от бьющих насмерть кувалд. Вдруг он пересёк невидимую границу, и капитан Люичи Блю исчезла. Хир поднялся на дрожащие ноги, жёлтая табличка «Спаскапы» и дверь под ней была совсем рядом. Хир потянулся к пульту трясущейся рукой. — Братик. Эхо, как в насмешку, продублировало непривычное для военно-учебной базы слово. Сердце Хирмунта пропустило удар, камнем ухнуло вниз и растворилось, оставив помещение в безраздельное владение тишины. — Братик Хирмунт, — повторила маленькая девочка. — …нет, пожалуйста… — вырвалось у него. — Меня забрали и заперли, братик. — Рита, — он не мог обернуться. — И это… — он с ужасом услышал за спиной один тихий шаг, — твоя вина. Хирмунт невидяще смотрел на шлюз, за которым скрывалось спасение. Сирена заорала, и двери почему-то оказались заблокированы. Оранжевый свет маячков ослепил, заглушил мысли и ощущения. Пол затрясся под ногами, Хирмунт не устоял и откатился к вибрирующей стене, бьющейся в лихорадке при каждом выстреле, пробивающем броню и сжигающем пару отсеков. Хир знал, откуда они напали, представлял даже точку, где хамелизаврские корабли вышли из гипера. Он знал, что один или два заряда пришлись по жилым отсекам, и в каком-то из них превратился в пепел Тондель. Его угрюмый никсиец.***
Сердце бешено колотилось, пижама промокла от пота, а наволочка — от слёз. Хирмунт вынырнул из кошмара и притиснул лежащего рядом парня к себе, не осознавая даже, кто это был. Жёсткая копна волос под рукой не дала намёка, а тянуть, чтобы понять длину, было рискованно: неопределённый персонаж спал, как говорили на Велнии, «близко». В смысле, к действительности. Округлое ушко подсказало: никсиец. И Хир заметно расслабился. Теперь барьеры можно было подопустить, Дель никогда не доберётся до его мыслей. Но от хватающей его за горло командирши, от капитанши, чуть не превратившей его в лепёшку, и от обвиняющей младшей сестры следовало освободиться поскорее, с полным стиранием компрометирующих данных. Расплата за перенесённый вчера стресс была ошеломляюще страшной. «Я уже и забыл», — грустно подумал Хир, вытирая глаза. Тондель проснулся, с трудом перекатился на другой бок в одноместной (вообще-то!) койке и притиснул Хира к себе, утыкаясь носом в мягко подсвеченные кудри. Чувство вины и сожаления захлестнуло мораса с новой силой, он осторожно отпихнул Деля и поднялся с койки. Запасливо прихваченный пончик лежал в салфетке на тумбочке. Хир неслышно втиснулся в форму и покинул спальню. Дверь медотсека была тем самым шлюзом из сна, он закусил губу, когда она приветливо распахнулась перед ним. — О Янэ, я думала, ты пошутил! — удивлённо и обрадованно прошептала Иниши. — Спасибо! — Пожалуйста, — расслабленно откликнулся Хирмунт. — Я же обещал. Иниши радостно приняла вкусняшку и даже успела съесть кусочек, когда морас незаметно зашёл ей за спину и схватил девушку за плечи, проникая в её незащищённый разум и внушая мощнейший приказ, нарушая тем все правила и законы своего народа: — Никоим образом не подпускай к Фиому Дорто ни одного мораса, кроме меня. Особенно Шайниса Допплера.