Ядовитый

Глава 20 Стороны часть II.

За десять дней до прорыва Сколько она находится в этом городе, а так и не привыкла к ветру, который постоянно дует с гор, в тени которых расположился каменный город. В котором живут люди с каменными сердцами. Этот ветер всегда казался ей каким-то злым, холодным, мокрым и … свободным. Помнится, когда она впервые приехала сюда, ветер дул особенно сильно, из-за чего она даже подхватила насморк. А этот гигантский город порой напоминает ей червя, вгрызающегося в яблоко, а яблоко для него — это сам человек. Он будет пожирать своего носителя изнутри, а человек этого даже не заметит, и когда придет время, червь покинет носителя, оставив после себя лишь высушенную оболочку. И ирония в том, что что-то подобное можно сказать и про любое другое скрытое поселение. Например, Суна — это скарабей, такой же выносливый, способный выживать там, где другой умрет. А также пожирающий чужие останки. И с их помощью увеличиваясь в размерах, становясь еще более грозным. Кумо — это истинный осьминог. Как и любой осьминог, у него огромное количество щупалец, стремящиеся схватить всё, до чего только смогут дотянуться его конечности, а щупальца у него длинные. Неважно, что это будет: техники, ресурсы, секреты … люди. Но все это этот гигантский осьминог будет делать только ради одной цели — ради власти. Кири — это акула, ей без разницы, что жрать, лишь бы была еда, и в поисках неё она неустанно охотится. И ведь находит с пугающим постоянством и чаще всего это — мясо. Но есть монстр уровнем повыше, по сравнению с которым предыдущие селения теряются. И имя этому монстру — Коноха. Это красивое поселение ей напоминает гигантского комара, нет, комара легко убить. Тот город напоминает ей пиявку, да, пиявку, сосущую кровь из своих жителей и тех, кого она якобы должна защищать. Но проблема в том, что пиявки в принципе не способны на защиту. Только поглощение жизни, для того чтобы порождать себе подобных, неся разложение и смерть. И не важно, что некоторые говорят, что эти твари могут лечить. Может, это и так, вот только когда они присасываются к вам, они думают отнюдь не о том, как помочь вам с вашей болячкой. А ведь так хорошо все начиналось. Когда они пришли к ней и предложили выбрать эту профессию, она, не задумываясь, дала свое согласие. Да и чтобы мог сказать десятилетний ребенок? Ребенок, который считал себя патриотом и верил всему, что говорили из телевизоров. Впоследствии она часто задавалась вопросом, почему именно она? За что такая … «честь»? Чем больше она думала об этом, тем сильнее это её отвлекало от работы. Поэтому набравшись смелости, она отправилась к своему куратору и спросила его об этом. Если честно, то она не ждала, что ей вот прям так все расскажут. И поэтому она мысленно была готова, что её пошлют куда подальше. Но вместо этого куратор сказал ей, почему выбор пал на неё. «Потому что ты всегда врешь», — единственное, что он сказал тогда, после выпроводил из своего кабинета. С того момента прошло уже восемь долгих лет. Маленькая, немного наивная девочка превратилась в битого жизнью профессионала своего дела, не верящая ни во что и ни в кого, у которой нет ни друзей, ни семьи. По долгу службы она посетила десятки разных стран, множество мелких и почти все великие скрытые поселения. Она видела и слышала то, о чем обычные люди даже не подозревают. Ей пришлось лицезреть ТАКОЕ дерьмо, которое оставляли после себя всенародные герои. Что хочешь, не хочешь, а задумаешься, как таких земля носит. И если бы она хотела, то многие бы головы полетели на землю. Но она этого не сделает, … если не поступит приказ, а он никогда не поступит. Потому что если это сделает её начальство. То те, кто находится по другую сторону баррикад, сделают то же самое, и тогда всем будет очень плохо. Ведь одно дело выходить на поле боя против врага или супостата, как любит говорить один из её информаторов, и другое дело расчехлять мечи против своего же народа. И именно с такими мыслями она и направлялась к парку, чтобы спокойно посидеть на лавке в ожидании одной птички. «Только бы не было, только бы не было», — неустанно мысленно проговаривала она, спокойно и намеренно медленно, чтобы оттянуть этот момент, направляясь в тот парк. Пока она шла, её глаза осматривали все, что было вокруг. Не потому что рядом были враги, а из-за привычки, выработанной многолетней практикой. Помнится, первое впечатление, которое вызывала у неё Ива, так это чувство собственной ничтожности. Она ощущала себя мелким насекомым, который оказался в гигантской мухоловке. Все здания в Иве были какими-то монументальными, они были огромными, казалось, будто высеченными из скал. Все в них говорило, что они пришли сюда и уже никуда не уйдут, даже если мир полетит в тартарары. Они будут стоять — незыблемые, суровые, угрюмые, не терпящие чужой и своей слабости и … бессердечные, прямо как люди, которые живут в них. Некоторые говорят, что животные копируют своих хозяев. Так вот, она смело может утверждать, что здания, которые строят люди, полностью воплощают в себе черты своих строителей. Её всегда удивляло, почему здесь так мало деревьев, не то, что на родине, которая просто утопала в зеленом цвете. Но прожив тут некоторое время, она нашла, как ей казалось, ответ. Дерево уязвимо. Оно стареет, гниёт, ломается, его можно сжечь, да в конце концов — срубить. Когда как камень не такой, чтобы отколоть хоть кусочек, придется попотеть, и это с обычным камнем. Эти же камни были куда более прочными. Она точно не знала, из какой породы изготавливались строительные блоки во времена строительства Ивагакуре-но-Сато, но известно ей было одно, этот камень был крепким. Костями же зданиям служили стальные балки, а кровью был цемент. Когда как внутреннее убранство подобных зданий больше напоминало ей тюремную клетку одновременно с маленькой крепостью, из которой так просто не выбраться. И самое страшное было в том, что это ей нравилось, она ощущала себя защищенной, чего нельзя было сказать про те деревянные постройки — дома. А дома ли? Последний год она часто задумывается, а ради чего, собственно, она всем этим занимается? Какое благо несет её работа и, главное, кому? Потому что всё, что она раньше делала, никак нельзя было назвать хорошей работой. Да и сама её жизнь была наполнена грязью, предательством и, самое главное, враньем. О, в этом она стала настоящим асом, и этот талант она оттачивала на протяжении многих лет. И те, кто её выбрал, были правы, она прирожденная лгунья, и ей ни в коем случае нельзя верить. Ведь обманывать для неё теперь все равно, что дышать. И именно с такими мыслями она и вошла в маленький парк, по которому прогуливались мамочки со своими детьми. Пройдя до скамейки, она села, доставая корм для птиц, чтобы покормить их. «Как обычно, я просижу здесь один час. И за этот час та самая птичка сюда не прилетит, после чего я со спокойной совестью пойду заниматься своими делами», — разбрасывая корм на тротуар, размышляла она. — «Сейчас у них и своих дел по горло, чтобы думать обо мне». И в тот момент, когда она брала новый мешочек с кормом, на скамейку присел голубь. Сама птица ни чем не выделялась, она была самой обычной. Но как только молодая девушка посмотрела на него своими тёмно-зеленого цвета глазами из-под очков в круглой оправе, она сразу поняла, что это именно та самая птица. «Улетай, улетай, проклятая тварь, тебе здесь не место!» — смотря своими болотного цвета глазами на птицу, которая медленно приближалась к ней, думала девушка. — «Давай, прогони её, достаточно лишь резко махнуть рукой. Нет, лучше сверни ей шею, а потом сожги труп и сделай вид, что она не прилетала», — убеждала себя девушка, смотря, как голубь взлетел только для того, чтобы приземлится ей на ногу. Но вместо этого она взяла его и сняла с лапки полупрозрачную ткань, после чего отпустила голубя, который не преминул присоединиться к братьям по разуму в поедании корма. Пока как девушка аккуратно развернуло ткань и прочла то, что там было написано. А написаны там были лишь точки, в которых хранилось послание, адресованное лично ей. Взяв блокнот и ручку, она начала переводить. Проведя за этим делом пять минут, она закончила свою работу и прочла, наконец, послание, состоящее всего из двух слов. «Неси разрушение». За десять часов до прорыва Ооноки Рьётёнбин — Итак, все собрались, ну что ж, думаю, можно начинать, — заговорил Ооноки Рьётёнбин, осматривая в этот момент, как в зал для переговоров входят конфликтующие стороны. Он смотрел, как люди из двух противоборствующих сторон проходят и рассаживаются за круглый стол для переговоров. Эти люди не толкались, они не смотрели на своих оппонентов с ненавистью и презрением. Вели все собравшиеся тут вполне интеллигентно, спокойно жали своим оппонентам руки, после чего. Да и странно было бы видеть что-то другое. Ведь здесь собрались не враги из разных деревень, не кровники, даже не конкуренты. Когда все расселись, а помощники начали закрывать двери, Ооноки снова оглядел всех присутствующих. По левой стороне от него расположились представители кланов во главе Ямамото Миконото. Правую же сторону заняли представители безклановых во главе с седовласым стариком по имени Варто Аман, весь вид этого старика говорил о его безобидности, однако все присутствующие смотрели на него исключительно с уважением и страхом, и не мудрено, ведь это был джонин S класса под прозвищем — «шкуродер». Прославившийся задолго до основания первого скрытого поселения, как в боях, так и своей привычкой срезать своим врагам кожу, причем всю. Он даже разработал специальную технику, которая делала это. После того как он осмотрел лидеров, прошелся взглядом по остальным. Вопреки ожиданиям некоторых людей. Здесь не было ни одного подростка, все были уже совершеннолетними, и самому младшему был двадцать-один год. И здесь также нет ничего удивительного, потому что ни один адекватный лидер не будет ставить на ответственные должности подростков. А если и будет, то это означает, что у кого-то большие проблемы с кадрами. Потому что подростки, какими бы они не были талантливыми и умными, все равно остаются подростками — тупыми, озабоченными сексом, гормональными говнюками. И только полный имбицил будет назначать детей начальниками, давая им власть. — Приступим? — Да, Ооноки, пора уже разобраться с этим, — тихо произнес Варто. — Лучше сейчас, чем никогда, — не остался в долгу Ямамото. Выпив немного воды, Ооноки встал и заговорил. — Думаю, все вы знаете, зачем мы тут собрались? — оглядев присутствующих, снова спросил он, — некоторое время в нашем городе идет противоборство, которое хоть и не вылилось в открытое противостояние, однако грозит в него вылиться, и достаточно лишь искры, которая подожжет лес, и если мы не хотим, чтобы в нашем городе снова лилась кровь, то нам придется начать диалог. Обходя по кругу стол, за которым сидели все участники переговоров, говорил Ооноки. Странное дело, но в этот момент он чувствовал себя снова двадцатилетним мужчиной. Хотя, казалось бы, наоборот должен постареть из-за всех этих проблем, которые навалились на его голову, должен начать болеть, но вместо этого у него прошли старые болячки. Теперь ему казалось, что тот теракт вывел его из летаргического сна, заставив сознание вспомнить, кто он такой. Когда как Ива ему теперь виделась как этакая гора, огромная, неприступная и непоколебимая. И как и любую гору — ни что не может её низвергнуть. Маленькие люди могут проделывать через неё туннели, но ей это никак не навредит, она даже не заметит этого. Ведь рано или поздно строители умрут, туннели обвалятся и исчезнет само упоминания, что что-то подобное вообще существовало, а гора будет стоять, подпирая небо. И Ооноки сделает все, чтобы так было и с Ивой. — Если вы не возражаете, господин цучикаге, то я начну? — Приступайте, Ямамото-сан. — Гхм, … вы, наверное, знаете, кто я такой? — чувствуя, как на него устремились все взгляды, спросил Ямамото. — «Надеюсь, ты знаешь что делаешь, Данто?» — Итак, наши требования просты. Для начала мы хотим, чтобы прекратились гонения на представителей кланов, а также чтобы нам сохранили наши привилегии, о других требованиях мы скажем после, пока что предлагаю обсудить вот эти два. — А теперь позвольте сказать мне. — Пожалуйста, Варто-сан. — Я не буду спрашивать вас, знаете ли вы кто я… ТУК-ТУК-ТУК Начал говорить свою речь старик, но его отвлек стук в дверь. — Иди, посмотри, кто там, — спокойно приказал Ооноки своему секретарю, повернув голову и смотря на дверь в ожидании, и видя периферийным зрением, как так же поступили все присутствующие, — «Не знаю, кто ты, но тебе удалось привлечь к себе внимание очень опасных людей и лучше бы тебе иметь вескую причину прийти сюда». Он смотрел, как его секретарь подходит к двери и понимал, что сейчас снова наступает тот момент, когда будут происходить события, влияющие на миллионы людей. Он перевел взгляд на дверь и пытался увидеть, кто же стоит на другой стороне, ему почему-то казалось, что по следам этого неизвестного идет то, что нарушит привычный уклад как его, Цучикаге, так их всех жителей, не только Ивы, даже не Страны, а всего мира. И самое невероятное было то, что он, Ооноки Рьётёнбин, был этому рад. Ведь он снова начал чувствовать себя живым, и ему даже хотелось пойти воевать, неважно с кем, лишь бы снова почувствовать то упоение битвой, когда ты идешь рука об руку со смертью, и она готова в любой момент забрать твою душу. Но вот секретарь подошел к двери, и, открыв её, все увидели, что за ней стоял ни кто иной как Данто Дусай, глава одного из сильнейших, хоть и малочисленного, а также самого таинственного клана Дусай. — Простите, что опоздал, — оградив всех не читаемой полуулыбкой, извинился он, — были неотложные дела. А теперь давайте же начнем вершить историю.