Ядовитый

Глава 22 Стороны часть III

. За шесть дней до прорыва — Неси разрушение, — проговорила девушка, идя в этот момент по длинному коридору. — Они что, издеваются надо мной? Что я вообще должна делать? И что я должна разрушать, и, главное, как, или они считают, что одна хрупкая девушка способна подмять под себя всю Иву? — задавала вопросы самой себе, чтобы не думать о задании. — Господи, неужели в центре верят, что этот план выгорит, это же чистая авантюра… простите, не подскажите, Суме-сан у себя? — Да. — Спасибо. Можно к нему пройти? — положив конвертик на стол, спросила она. Взяв конверт, секретарша открыла его, удостоверившись, что там находится именно то, о чем она думает. Удостоверившись, она нажала на кнопочку, которая открыла дверь, после чего снова взяла книжку, делая вид, что она ей очень нравится, хотя было видно, что это не так. Поблагодарив секретаршу, девушка быстро прошла и направилась по еще одному коридору к кабинету того чиновника, который ей нужен. И пока она по нему шла, ей постоянно казалось, что за ней наблюдают. — Издеваешься, ты понимаешь, о чем меня просишь? Подойдя к двери, она услышала, как хозяин кабинета с кем-то спорит, решив, что будет лучше подождать, она села на лавочку, при этом не забывая прислушиваться к голосам в кабинете, которые даже не думали о том, чтобы говорить тихо. — Да. — А-а-а, значит, ты также должен понимать, что со мной будет, если я все-таки передам тебе его дело? — Это если тебя поймают. — И ты все равно хочешь получить его? — Да. — Зачем оно тебе вообще сдалось? — Это личное. Мне просто нужно знать, кого именно та группа привела в Иву. Дальше она услышала, как хозяин кабинета отодвигает стул, направляясь куда-то. — Это секретная информация и за разглашение мне светит вышка. — Какая еще секретная информация… не против, если я закурю? — Пепельница у журнального столика. — Спасибо. Дальше раздалось несколько характерных щелчков, после чего девушка, сидящая около другой двери, унюхала табачный дым. — «Почему я их вообще слышу?» — Чего ты боишься? Раньше ты не парился, когда нарушал законы, и тебя это не пугало. И чего ты вообще боишься? Мне всего лишь нужно личное дело того пацана и все. — Эх, повторю вопрос, зачем оно тебе вообще нужно? — Не твое дело. — Нет, это мое дело, не ты будешь подставлять свою шею. — Слушай, ну чего ты ведешь себя как целка. Не понимаю, в чем причина рефлексии? К тому же его личное дело не является государственной тайной. Да и прошло уже почти пять лет. — Хочешь знать, в чем проблема? Дальше она услышала, как кто-то разливает что-то в стаканы. — А проблема в том, что этот пацан обучается в спецгруппе… да-да, я навел о нем справки. Будешь? — Спасибо. — Более того, обучается весьма успешно, а еще он уже прошел отсев. Что говорит о том, что ему осталось пройти всего один главный экзамен. И с вероятностью в 75% он это сделает. Думаю, не стоит говорить, что к нему уже приглядываются нужные люди? — В кого его прочат? — В диверсанты. На это неизвестный лишь просвистел. — Я тебе скажу больше, наверху хотят сделать из него что-то вроде боевого диверсанта с уклоном на устранение людей и нанесения вреда инфраструктуре противника. Так что да, его личное дело является государственной тайной, что можно сказать про всех деток, которые обучаются в той шарашке. — Это, конечно, все интер… — Я уже сказал тебе, что не собираюсь так… — Мне нужно знать, кто он. — Син, похоже, до тебя никак не доходит, что… — Его имя. — Син, я дам тебе совет. Забудь про все это… — Имя. — Я понимаю, смерть дочери сильно повлияла на тебя… — ПРОСТО СКАЖИ МНЕ ЕГО ИМЯ! — … — Ты мне должен, Суме Атагава, — зловещим голосом произнес этот неизвестный. — Надеюсь, ты не забыл, кто тебя отмазал, когда шпики из внутренней безопасности взяли тебя за жопу? Кто подкинул улику на твоего соседа по этому этажу? Благодаря кому ты продолжаешь сидеть в этом уютном кабинете? Кто сделал так, что ты можешь спокойно сидеть и зарабатывать геморрой в своей жирной и прыщавой заднице размером с мой кулак, сидя в этом мягком и удобном кресле? — … — Что ты смотришь на меня так? Думал, я помогал тебе по доброте душевной. — Я тебе заплатил за это, — севшим голосом произнес Суме. Дальше она услышала, как кто-то встает и прохаживается по кабинету. — Имя. — … Айдзен Саиган. — Когда достанешь его досье? — Неделя, может, две. Получив ответ, неизвестный открыл дверь, быстро выходя из кабинета, но перед тем как закрыть дверь, он произнес. — Не разочаровывай меня, Суме, поверь, это того не стоит. Закрыв дверь, он развернулся и увидел её, окинув быстрым взглядом, этот мужчина развернулся и ушел. Дальше она прождала, когда этот человек уйдет, после чего встала и подошла к двери. Постучав, она услышала разрешение войти, чем не преминула воспользоваться. — Здравствуйте, Суме-сан. Поприветствовала она тучного человека, который в этот момент уперся кулаком об щеку, смотря в окно. После чего развернулся к ней и все так же, не убирая голову с кулака — произнес. — Якуши Ноно, давно не виделись, чем могу быть полезен? — Вот в этом вы правы, мне очень нужна ваша помощь. Улыбаясь пропела Ноно, садясь на стул для посетителей, после того как получила на это разрешение. И ведь не солгала. — Хе, последнее время всем нужна моя помощь. Интересно, к чему бы это. *** За девять с половиной часов до прорыва — Что, ну уж извините, но это уже наглость! — Успокойтесь, молодой человек. Мы всего лишь просим, чтобы безклановым облегчили процедуру регистрации своего бизнеса, что здесь такого плохого? — менторским тоном произнес Варто, смотря в этот момент из-под полуприкрытых век на своего молодого оппонента по спору. — Когда Ива только основывалась, наши предки намерено обговорили с другими участниками правила подачи заявки предприятия… — Юноша, не надо говорить мне, что предки обговаривали, а что нет. Я, между прочим, присутствовал там лично. И знаю, что там происходило из первых, так сказать, уст. Этот спор шел уже пятнадцать минут. А ведь все начиналось довольно-таки оптимистично. И некоторые требования даже были приняты, как со стороны кланов, так и со стороны безклановых. Например, безклановые согласились расследовать нападения на людей из кланов. Также они уверили, что сделают все, чтобы найти злоумышленников и предать их суду. Когда как кланы через зубы приняли требования о правах безклановых. Уравнивающие в правах и тех, и других. И Ооноки уже было решил, что эта встреча вскоре закончится, и все разойдутся по домам. А в городе, наконец, все успокоится. Но, как всегда, у жизни было свое мнение на этот счет. Потому что когда Ооноки уже готовился перейти к следующему вопросу. Один из представителей безклановых полез в кошелек вторых, не в прямом смысле, конечно же — нет. Просто он заявил, что его сторона устала от того, что почти всей торговлей заведуют клановые люди либо их ставленники. А тем, кто не входит в профсоюз, вводят такие налоговые ставки, что им волей не волей приходится постоянно брать ссуды или, как альтернатива, входить в торговые корпорации, которые фактически связывают вольных торговцев контрактом. И сейчас, как сказал этот представитель — «Пора разобраться с этим анахронизмом, мешающим развитию бизнеса». После того как он это сказал, в зале установилась тишина. И Ооноки готов был дать руку на отсечение, но в этот момент он прямо слышал, что как минимум у половины присутствующих в головах заработали калькуляторы, считающие, сколько одни заработают, а другие, наоборот, потеряют. Ведь если будет принят закон о послаблении торговых правил к независимым бизнесменам. То, конечно же, после этого мелкий бизнес пойдет вверх. Однако вместе с этим на рынок Ивы хлынут все, кому не лень, заполняя своими товарами прилавки магазинов и рынков. И если будет большое количество разнообразной продукции, начиная от продуктов питания и заканчивая электронной техникой. То цены сразу же пойдут вниз, чего очень не хотят клановые бонзы. Ведь вся эта продукция будет дешевой, а если у конкурентов будут низкие цены, то и им придется понижать планку. А если им придется понижать планку, то придется понижать план продаж. А когда понижается план продаж, то это говорит, что у тебя мало покупают. А если у тебя мало покупают, то у тебя мало денег. А это очень неприятно. — Значит, вы должны понимать, что это было заложено еще основателями… — Предлагаю проголосовать, — перебил своего коллегу Данто. — … Хм, хорошо, кто за. Спросив, Ооноки осмотрел всех присутствующих. Как он и ожидал, за проголосовали все со стороны безклановых, а вот со стороны кланов за проголосовали, как ни странно, сам Данте и некоторые лидеры мелких кланов. И если выбор мелочи был понятен, то почему так же поступил Дусай, заставляло задуматься. Ведь он тоже весьма много потеряет от этого, и он должен это понимать. «Что ты задумал, Данто?» — облокачиваясь об спинку кресла, мысленно вопрошал Ооноки. — «И почему ты так и не снял перчатки?» — У вас какие-то проблемы с руками, Данто-сан? — … Ничего страшного, цучикаге-сама, просто случайно обжегся на тренировке. Когда Данто ответил, в зале снова воцарилась тишина. Одни думали над тем, как выиграть от того, когда пойдет ослабление. Другие, как не потерять то, что уже есть. Пока было время, Ооноки снова посмотрел в глаза Данто, но, как обычно, увидел в них лишь холод, за которым могло скрываться что угодно. Если быть честным, Ооноки никогда не доверял Данто Дусаю. Да что там, весь клан Дусай всегда вызывал у него странное чувство тревоги. Это чувство с годами не ослабевало, ему всегда казалось, что этот маленький и очень скрытный клан больше походит на никак родственное образование, а своего рода орден, у которого так много секретов, что они уже сами не помнят, где «закопана собака». Вспомнить хотя бы, сколько ему пришлось попотеть, чтобы узнать, как вообще избирается у них глава клана. На этом моменте у Ооноки непроизвольно сошлись брови на переносицы, а настроение еще больше испортилось, хотя, казалось бы, куда дальше. Переведя взгляд с все так же улыбающегося Данто, от чего хотелось выбить ему все зубы. На Ямамото, Ооноки стал свидетелем очень интересной картины. А увидел он, как Ямамомто смотрит очень странным взглядом на того же Данто, и в этом взгляде он смог прочесть непонимание. Как будто у этих двоих заранее была заготовлена стратегия поведения на переговорах, но один из них решил импровизировать. «Любопытно», — Думаю, на сегодня все, — встав, произнес Цучикаге. Подойдя к двери, он начал пожимать руки всем пришедшим, ожидая, когда все покинут зал. — Варто, друг мой, ты не мог бы остаться? — Конечно. Закрывая двери, произнес Ооноки и в тот момент, когда дверь почти закрылась, он смог увидеть через щель закрывающихся дверей, как на него смотрит он, глава клана Дусай. *** За семь часов до прорыва Данто Дусай Сколько он живет, а так и не привык к большим комнатам. Каждый раз, когда он попадал в какой-нибудь актовый зал или любое другое помещение, достаточно большое, чтобы можно было услышать эхо. У него начиналось портиться настроение. Это можно назвать фобией … да — фобией. И эта фобия у него появилась, когда он был совсем маленьким. В детстве, когда он попадал туда, где было очень много места, у него всегда начинала кружиться голова, а ноги готовы были в любой момент подкоситься. И ведь со временем ничего не изменилось. Даже сейчас страх «больших помещений» нет-нет да напоминал о себе, хоть он и научился контролировать свое сознание. Но каждый раз, каждый долбаный раз. Когда он дает о себе знать, ему хочется вернуться в тот чертов подвал, в котором запирал его отец. И вот сейчас, сидя в своем кабинете, который освещает огонь из камина. Он размышляет о своем прошлом. Подняв взгляд с бокала воды, который он держал уже несколько минут, Данто осматривает свой маленький кабинет. Вся эта комната, которая по ошибке именуется «кабинетом», была погружена во мрак. Хотя на улице был день, и солнце ярко светило. Эта темнота, которая сейчас его окружала, напоминала ему его жизнь. Он точно так же скрывает все о себе, не подпуская никого близко. Сколько он так живет? Когда он погряз в интригах? Когда он последний раз жил просто по-человечески, не планируя каждый свой ход? Неужели ему это все не надоело? План в плане, который скрыт в другом плане, который является частью еще одного плана, который также является частью чего-то большего. Вот как можно охарактеризовать его жизнь. Не самая плохая, стоит сказать, но и не лучшая. «Забавно, но я даже немного завидую тем людям, которые не парятся и просто живут по-человечески. У них есть семья, которой можно доверять, друзья, которые обязательно подставят плечо в трудный момент, работа, которую они ненавидят. Но все равно ходят на нее, а на ней брюзжат о том, какая у них плохая жизнь. Я тоже так хочу», — отпив воды, он снова посмотрел на огонь. — «Когда же я от всех отгородился? Когда же я перестал общаться со своими друзьями, а члены моего клана стали для меня лишь пешками на шахматной доске? … А были ли у меня вообще друзья?» Задав самому себе этот вопрос, Данто погрузился в воспоминания о своей жизни. Он вылавливал все значимые моменты, какие только помнил, начиная от самых ранних и заканчивая последними. Проведя за этим занятием некоторое время, он пришел к неутешительным выводам. У него никогда не было друзей. Его детство, юность, отрочество были наполнено одиночеством. В этот момент его жизнь напоминала ему осла, который всю свою жизнь ходил с нагруженными тюками. И когда на его жизненном пути повстречался дикий конь и спросил его, почему он носит эти тяжести, он ответил: «Какие тяжести?». Так и он настолько привык к этому одиночеству, что даже не замечал этого. Считал ли Данто себя несчастным человеком — нет. Жалел ли он о прожитых годах — нет. Хотел ли он завести семью? Жениться, наделать детей, окружить себя друзьями — нет. «Все это нужно зависимым людям, которые не способны встать, отряхнуться и идти своим путем, не оглядываясь на то, что позади них», — заворожено наблюдая за танцем огня, который являлся пленником, даже не подозревая этого. — «Ты раб, хоть и не осознаешь этого», — обратился он к огню. Хотя и не уверен, что именно к нему. «На вершине горы может стоять только один человек», — так любил говорить его отец, перед тем как закрыть дверь маленького подвала, скорее даже — кладовки. Оставив маленького Данто в полной темноте и … тишине. О, сколько же он провел чудных дней и ночей в том подвале. Именно там он научился ценить время, — «Решай, малыш, ты либо царь горы, либо …» — и на этом моменте он всегда открывал дверь и выпускал его, голодного, злого и … напуганного. И в тот момент, когда дверь открывалась, Данто всегда заворожено наблюдал, как свет прорывается во тьму, слепя его глаза, но при этом рождая в нем странное чувство. — «Царь горы, либо …» — говаривал его отец, уходя по своим делам. И он запомнил уроки отца. Они помогли ему стать тем, кто он есть и … ТУК-ТУК-ТУК — Данто-сан. — … — К вам пришел глава клана Миконото. — … — … Данто-сан? — Царь горы, либо… — Данто-сан, с вами все в порядке?! — Пригласите его сюда. Отдав приказания, Данто поставил стакан на стол и снял перчатки, осматривая свои перебинтованные руки, которые пахли кремом от ожогов. — «Недооценил я ту девку, ох недооценил». Вот за таким занятием его и застал Ямамото, когда вошел в кабинет. Увидев Данто, он не стал его приветствовать, не стал спрашивать, все ли с ним в порядке, а вместо этого просто подошел ко второму креслу, сев на него. Эта молчаливая игра продолжалась несколько минут. — Итак, как я понимаю, ты, Ямамото, пришел прояснить несколько вопросов? — … — Тебе, наверное, очень интересно, почему я предложил проголосовать? Почему проголосовал за безклановых, и почему я тебя не предупредил об этом? Прости, что в моем предложение столько «почему». — Не напрягайся, Данто. Слово «почему» всегда готово соскочить с языка. И что характерно, это относится только к нашему тандему. Каждый раз, когда я думаю, что понял, к чему стремится мой … хочется верить — союзник. То этот … союзник, берет и переворачивает все верх на голову. Поэтому просто скажи мне — почему? — Вы знаете, как избирается глава в моем клане? — Просвети меня. — Вам известно, что в моем клане нет старейшин? Хотя что я говорю, откуда вам знать. Так вот, у нас нет старейшин, вместо них у нас на должность советников избирается человек, который отлично подходит к этому, и ни важно, будет ли он стариком или молодым сопляком, не нюхнувшим пороха. Мы отбираем людей на эти должности не по боевым возможностям, а по совсем другим критериям. Когда как главой у нас становится, так сказать, лучший. Заметьте, его не выбирает сам глава, он не обязательно должен быть его первенцем. — К чему ты клонишь? — Мой отец, был … дворецким. Он не был шиноби, он не знал никаких секретов клана, у него не было власти, да и был он небогатым человеком. Но зато он был очень умной и наблюдательной личностью. Что, кстати, передалось его сыну, то есть — мне. — И? — А все это к тому, Ямамото-сан, — подперев щеку об обожженную руку, из-за чего ожоги вскрылись, и из них потекла кровь, наполняя кабинет мерзким металлическим запахом, при этом загадочно улыбаясь, — Я тут царь горы. А царь никому не обязан объяснять «почему».